Наследник

Шли годы, а мальчик взрослел, становился мужественным и сильным. В Хогвартсе некоторые преподаватели часто указывали, что он, как две капли воды копия отца. У Дамблдора даже была такая привычка, как позвать Серпенса по имени «Том». Ну уж слишком они похожи. Серпенс не обижался, и все понимал. Хоть внешние данные у него были, как у отца, но глаза Серпенса были зелёные, как у Гарри. — Я смотрю на вас, мистер Риддл, и вижу перед собой вашего отца, — задорно произнес профессор Слагхорн. — Так и чешется язык назвать вас Томом. — Я понимаю, сэр, — Серпенс на это добродушно улыбнулся, отмечая, что ничуть они с отцом и не похожи. Но он другой, — хотелось кричать в безысходности Серпенсу. Он не такой, как отец. И он не хочет быть, как отец. Серпенсу шестнадцать, а он отказывается возвращаться домой к родителям и часто приезжает домой к друзьям. Парню повезло иметь друзей. Отец, который твердо утверждает, что его предадут и Серпенс придет к отцу плакаться, говоря, что тот оказался прав. Все удивляются, как у такого серьезного и жестокого волшебника, как Волдеморт, такой отзывчивый и ценящий добро, сын? Это видели и Пожиратели Смерти, когда им удалось поймать Гермиону Грейнджер за ее «омерзительный» статус крови, и желая отвезти на казнь, но Серпенс встрял в поединок с подчиненными своего отца. Он просто не выносил несправедливость, презирал жестокость, ненавидел ложь. А после инцидента в министерстве с той грязнокровкой, то отец срывался на него. Они не понимали друг друга. Волдеморт мечтал, что мальчик станет примерно таким же, как он. Но Серпенс, походу, решил быть копией своей матери. Слишком много отличий у отца и сына, отчего двое волшебников всегда вздорили. — В отличие от вашего отца, вы, — все ещё отвечал профессор зельеварения. — очень ленивый. — Это единственное отличие, что вы у меня увидели, сэр? — рассмеялся Серпенс. — Нет-нет, не подумайте, это так странно. Вы совершенно отличаетесь. Ваш отец был примером для всех… — …лучшим учеником в Хогвартсе, старостой школы и просто идеалом, — закатил глаза Серпенс повторяя заученные фразы профессора, которые он слышал практически от всех. — Но вы, сэр, забываете, что я это я, а отец совсем другой человек. У меня складывается такое ощущение, будто вы хотите, чтобы я подражал собственному отцу. — Нет! Что вы, я не хотел вас задеть, мистер Риддл, — зельевар похлопал юношу по плечу. — Я просто предаюсь воспоминаниям. — Конечно, — кивнул Серпенс и вышел из кабинета, но столкнулся с рыжеволосым парнем из гриффиндора. — Луи Уизли! А что вы бродите в столь поздний час? — Перестань, Серпенс, завтра каникулы, — гриффиндорец рассмеялся и ткнул локтем в бок Серпенса. — Ты поедешь к нам? — С удовольствием, Луи, — почти промурлыкал Серпенс. Гораций, наблюдая за студентами стоял возле двери с чашкой чая и отмечая, что они с его отцом действительно, как небо и земля. Он не помнит такого дня, чтобы Том Риддл дружил с гриффиндорцами. Серпенс Риддл частый гость в семье Уизли. Помимо Луи у Серпенса был лучший друг Тедди, и девочка Мари-Виктуар. Он помнит тот день, когда он впервые появился в Норе и, как Молли Уизли настороженно смотрела на него держа нож и палочку в руках. Ее успокоило потом, что мальчик вовсе не хочет зла никому и просто приехал гостить к другу. Всего лишь сын Темного Лорда, подумаешь! Они знали кто он. Только он откинул их опасения и Уизли начали ему доверять, отмечая, что Серпенс — не Волдеморт, и потому перестали боятся. Молли и Флер любили угощать Серпенса блюдами и устраивать целый конкурс, кто лучше приготовил. Серпенс в многих семьях был, и в каждой видел, как в доме царит любовь и уют. А что царит в его доме? Мрак, насилие, и угнетающая обстановка. В последнее время Серпенс начинал сомневаться в родстве с Беллатрикс. Та больше уделяла внимание его сестре, но не ему. В отличие от него Дельфини лучшая среди всех студенток на факультете Верити в Дурмстранге. Он часто замечал отличие внимания к нему и Дельфини. Отец к ним равно относится, но не его верная сторонница Беллатрикс, которая спустя двадцать лет так и не стала его женой. — Я родился в семье, где приветствуется: жестокость, хитрость и отсутствие сострадания. Да, с каждым разом, я не хочу возвращаться домой. Меня так раздражает все в отчем доме, — говорил в задумчивости Серпенс. — Надо же, как мне не повезло родиться в этой семье. — Да, ладно тебе, Серпенс, — с улыбкой воскликнул Тедди, обратив взгляд на Серпенса. Он положил руку на плечо парня и заглянул своими фиолетовыми глазами в глаза Серпенса. — исполнится через год семнадцать, и ты сможешь переехать от своих безумных родителей. — Да, ты прав, ведь в следующем году я смогу переехать подальше от них, — закивал слизеринец. — но понимаешь в чем загвоздка… В следующем году отец собирается мне ставить метку, как когда-то поставил Дельфини. А матушка вообще заявила мне, что женит меня. — Ууу, свадьба, — расхохотался Тедди, на что Луи толкнул его в бок. — эй! — у Тедди от возмущения аж волосы с бирюзового оттенка перекрасились в желтый. — что я такого сказал? — Серпенс не готов к женитьбе, — покачал головой Луи. — а его матушка настоящий монстр… просто безумная женщина. — Уж кто-кто, а монстр во плоти его отец, — смеясь сказал Тедди. — Тедди, — с возмущением воскликнул Луи. — Луи, мне не обидно, правда, — покачал головой Серпенс. — Тедди прав, ведь мой отец монстр, как внутри, так и снаружи. А, впрочем, какая разница? Далеко от границ Англии, в лесах Шотландии под землей находилось скрытое от всех волшебников место. Здесь Волдеморт держал в плену Гарри. Это место было закрыто и заблокировано всеми защитными чарами, чтобы никто не пролез и не смог найти «темницу» Гарри Поттера. Здесь в подземном дворце он был уверен, что и мальчишка не сможет сбежать. По приходу в подземный дворец его встретил Гарри, который подползал к нему на коленках. Едва Гарри смог приблизиться к мужчине, то обнял ногу Волдеморта. — И тебе здравствуй, Гарри, — усмехнувшись произносит Лорд с шипящими нотками. — Мой сын, — одержимо прошептал Гарри, словно он находился в забвении и пытался что-то вспомнить. — Что? — нахмурившись спросил Волдеморт. Это слегка заставило напрячься волшебника. Все шестнадцать лет Гарри и не спрашивал о сыне даже. А сейчас словно его взгляд прояснился, и он звал сына. — Мой сын, — шептал одно и тоже Гарри, держась за ногу Волдеморта. — Он не твой, а мой, мальчик мой, — покачал головой мужчина, а после схватил за волосы Гарри и заставил смотреть себе в глаза. И, правда, глаза смотрели с осознанием происходящего. Раньше глаза Гарри были пусты, а сам Гарри не осознавал, что он делал. Неужели он отходит? Двадцать лет назад. Гарри не понимал, что его напугало: в зале не осталось никого, кроме них двоих, рыдающей Беллатрисы, пригвожденной к полу статуей волшебницы, да птенца феникса, тихо трепыхающегося у фонтана… И тут шрам Гарри взорвался дикой болью, и он понял, что погиб: это была невообразимая, нестерпимая мука… Он больше не стоял в зале — он был обвит кольцами существа с красными глазами, так крепко скован по рукам и ногам, что не знал, где кончается его тело и начинается тело этого существа, — они слились воедино, связанные болью, и пути к избавлению не было… А потом существо заговорило устами Гарри — раздираемый мукой, он чувствовал, как открывается и закрывается его рот… каждая клеточка его тела взывала об освобождении, — Гарри вновь сделался орудием в чужих руках… — Если смерть — ничто, убей мальчика, Дамблдор. Он же тебе не нужен! Он ведь часть меня. Ты боишься его. Тело Дамблдора пронзило от услышанных слов, неужели Волдеморт намекает о том, что он знает, что Гарри в себе хранит часть его души? Если это так — то все пропало. — Что же ты будешь делать теперь, Дамблдор? — звучал голос Гарри вперемешку с голосом Волдеморта. — Нет, — произносит Дамблдор, который приблизился к Гарри. Но неожиданный хлопок аппарации оглушил тишину, и парень вместе с Волдемортом покинули зал министерства. И когда сердце Гарри переполнилось теплым чувством, кольца существа распустились, боль ушла; Гарри закашлял от непривычного чувства удушения и поднялся с пола, обнаружив себя в совершенно другом месте. — Где я? — спросил Гарри, щупая рукой шею и грудь. Внутри все так же болело. — Главное — не где ты, а с кем, — с мрачным удовольствием произносит Волдеморт и опускается на корточки перед Гарри, беря рукой его за подбородок. Гарри хотел подняться, но его ноги подкосились. Его взгляд полный гнева и обиды был устремлен на лицо темного волшебника. — Ч-что? Отпусти меня! Верни меня! — задрожал Гарри от чувства неизвестности, ведь теперь он перед Волдемортом без какой-либо помощи и палочки в целом. Где, черт возьми, его палочка?