***
После пятиклашек, которые прибежали на перемене в ее кабинет, чтобы обняться и поделиться апельсинами, которые давали на обед в столовой, Рита чувствовала себя как никогда хорошо. По пятницам у нее было всего лишь четыре урока, и все оставшееся время она, как правило, посвящала проверке тетрадей, заполнению отчетов и прочей бумажной волоките. Артем уехал на очередное совещание директоров, зачем-то забрав с собой сразу всех своих заместителей, которые, судя по косым взглядам, обращенным на Риту, о чем-то подозревали. В этом коллективе за роман с директором школы, который перед этим еще и встречался с другой учительницей, могли не просто осудить, а довести до нервного срыва. Одинцова не хотела сплетен и ругани, поэтому на работе держалась холодно и отстраненно, практически не обращая внимания на Артема, но это, видимо, не помогло. Рита проверяла последнюю тетрадь 11В, когда в дверь кабинета физики кто-то тихо постучал. Через несколько секунд порог переступила Дарина, чем немало удивила свою коллегу. Они не говорили друг с другом много дней по неизвестным Рите причинам. Сталкиваясь в коридорах или столовой, они только коротко кивали вместо приветствия - от дружбы, завязавшейся в начале учебного года, не осталось и следа. – Привет, – поздоровалась Рита, не скрывая удивления. – Проходи. Сделать чай? – Привет, нет, не хочу, – скованно ответила Дарина, опускаясь на один из стульев. – Как ты? – Все хорошо, – Рита склонила голову на бок. – А у тебя, судя по всему, не очень. Дарина пожала плечами и грустно улыбнулась. Шел четвертый день, как Дамир уехал к Лейле, предоставив Трофимовой время и свободу. Она не пришла к единому выводу, мысли путались только сильнее. Тянуть с решением не стоило, потому что так было только больнее, да и Дамир никогда не отличался особым терпением. Дарина хотела с кем-нибудь поделиться переживаниями, и из друзей у нее был только Артем, но в последний раз, когда они говорили друг с другом, из этого не вышло ничего хорошего. Поэтому она пришла к Рите, но не знала, о чем говорить. – Вы встречаетесь с Артемом, да? – спросила Дарина, вспомнив о слухах. – Я люблю его, – спокойно ответила Рита, не став ходить вокруг да около. – А он любит меня. – Я очень рада за вас, – тихо произнесла Дарина, впиваясь пальцами в собственные бедра. – Правда, Рит, все в порядке. Если ты думаешь, что это задевает меня… – Я ничего не думаю, – не дослушав выпалила Одинцова. – Но у вас были отношения, и Артем рассказал мне о вашем последнем разговоре. К тому же, мы с тобой очень долго не разговаривали. – Это моя вина, – не стала оправдываться Дарина. – И я не стану скрывать: был момент, в который я повела себя слишком эгоистично, приревновав Артема к тебе. И да, Рит, то, что было между нами, сложно назвать отношениями. Рита кивнула, ничего не сказав. Зацепив взглядом ошибку в тетради, она тут же зачеркнула ее и посмотрела на обложку, переменившись во взгляде. – Тетрадь Андрея, – пробормотала учительница. – Даже не знаю, как она оказалась в стопке. – У меня так тоже было, – кивнула Дарина. – В домашней работе – практически ни одного правильного ответа, но я поставила четверку. Вдруг, он узнает об этом и там ему будет легче? – Все может быть. Уже в десятом классе Андрея Димитрова сложно было назвать хорошим и добрым парнем: он через раз хамил, редко делал домашнюю работу, появлялся в кабинете после звонка в компании удушающего шлейфа крепких сигарет. Рита ставила ему двойки без зазрения совести, несколько раз вызывала отца, оставляла самого Андрея после уроков, но все это было бесполезно. Предшественница Артема вынудила поставить Димитрову тройку в ведомости за год, хоть он и не заслуживал ее. Сейчас же Рита смотрела в тетрадь, на пляшущие в разные стороны цифры и буквы и думала о том, насколько неважным становится все, когда человек умирает. Оценки, состояние банковского счета родителей, общественное мнение – все это превратилось для Андрея в пыль. Больше для него ничего не было важным. Рита занесла руку над тетрадью, но в последний момент передумала ставить оценку. Ведь если Андрей и видел сейчас свою учительницу со стороны, то вряд ли бы хотел в очередной раз быть оцененным. – Опекуном Лейлы Алиевой выступает ее брат, – вдруг начала говорить Дарина. – Дамир. И я с ним встречаюсь. И встречалась в прошлом, когда сама была еще школьницей. – Вот почему ты так интересовалась Лейлой в начале года, – протянула Рита, вспомнив беготню коллеги за личным делом школьницы. – Хотела удостовериться в том, что она – это она? – Да, – Дарина усмехнулась, тряхнув волосами. – Точнее, надеялась, что это какая-то другая Лейла Алиева, потому что не хотела встретить его снова. – Но ведь сейчас вы все-таки вместе, – заметила Рита. – Разве ты не счастлива? – Я не знаю, – прошептала Дарина. – Не знаю, счастлива ли я сейчас. И была ли счастлива в прошлом. Может это все из-за того, что я – глупая школьница, полюбившая взрослого мужчину? Может я просто была восхищена тем, что Дамир вообще обратил на меня внимание? – Она крепко зажмурилась и произнесла еще тише, чем прежде: – Может я просто лелеяла свое самолюбие и перепутала это с любовью? Только произнеся это вслух Дарина поняла, как давно думала об этом. Это были страшные мысли, ведь тысячу раз Трофимова проклинала весь мир из-за отношений с Дамиром. Все свои дальнейшие жизненные неудачи девушка списывала именно на последствия этой любви. А что, если это все-таки была не она? Не любовь? – Я думаю, точнее, точно знаю, – Рита поднялась из-за стола и подошла к окну, – что настоящую любовь нельзя ни с чем перепутать. И что если сомневаешься, значит, это все же не она. – Болело так, будто подожгли заживо, – сказала Дарина, пытаясь отследить взгляд подруги. – Первые полгода я вообще думала, что никогда не смогу снова вернуться к нормальной жизни. Но смогла. – Я тоже смогла, – отозвалась Рита. – А когда-то думала, что умру. Но, Дарина, я всегда знала, что у меня и... – Она запнулась. – Что у нас с Игорем – настоящая любовь. Я засомневалась в ней лишь однажды, на одну только секунду, и меня скрутило пополам от боли. Так что… – Я поняла тебя, – Дарина неожиданно улыбнулась и вздохнула – легко и даже как-то беззаботно. – Спасибо, что помогла. – Разве я помогла? – удивилась Рита. – Кажется, я все только сильнее запутала. – Нет, – учительница покачала головой и встала. – Я пойду домой. Передавай Тёме привет! Дарина выбежала из кабинета, чувствуя внутри невероятную легкость. Она даже не стала думать о том, кто такой Игорь и что с ним в итоге случилось. Она думала только о себе и о Дамире – об их прошлом, настоящем и будущем. И точно знала, что скажет ему сегодня вечером. Осталось лишь позвать Дамира на ужин.***
Звук хлесткой пощечины в очередной раз отскочил от стен гостиной. Лейла накрыла щеку холодной ладонью и прикусила щеку изнутри, чтобы не заплакать. Она чувствовала на языке металлический привкус крови, но это было лучше, чем крупицы соли от слез. Девушка зажмурилась, практически вжавшись в паркет, когда Дамир в очередной раз занес руку для нового удара – на сей раз гораздо более жестокого. За секунду до новой порции обжигающей боли по гостиной оглушительной трелью разнесся телефонный звонок. Лейла наблюдала из-под опущенных ресниц за тем, как ее старший брат тяжело вздохнул и принял входящий звонок, не отходя от девушки ни на шаг – она продолжала безвольно лежать у его ног. – Алло, – ответил Дамир, все еще тяжело дыша. – Да, конечно. Если хочешь, могу прямо сейчас. Да. Я люблю тебя. Он убрал телефон в карман, и разбитые в кровь губы Лейлы сами по себе расползлись в улыбке. Услышать от Дамира признание в любви было чем-то диковинным – снег, выпавший в июле, удивил бы меньше. – Хоть кого-то ты любишь, – прохрипела Лейла, царапнув паркет ногтями. – Но это везение временно, потом ты все равно покажешь свое истинное лицо, если не показал его до этого! Последние слова она практически выплюнула ему в лицо и встала на ноги, которые слушались совсем плохо, будто не были родными. Лейла уже не боялась, что Дамир ударит ее снова – за последние полчаса дикой ярости старшего брата она привыкла к боли. – Обработай все, – приказал он, проходя мимо. – В школу я позвоню и скажу, что ты заболела. И раз уж дело Земцова отозвали из суда, у тебя есть время отсидеться дома. – А где вероятность, что ты не изобьешь меня снова? Этот вопрос догнал Дамира уже у входной двери. Обернувшись через плечо, он ответил: – В следующий раз я не стану тебя бить. Лучше сразу убью.***
Дарина приготовила его любимый салат и горячее – запеченную с травами курицу и молодой картофель, который в ноябре было не так-то просто найти в столице Сибири. Черное приталенное платье, что надела девушка, было целомудренным, но утонченным. Все это должно было создать нужную, спокойную атмосферу, в которой слова о том, что все-таки им нужно расстаться, прозвучат не так надрывно. О принятом решении Дарина ни капли не жалела. На протяжении нескольких лет они с Дамиром были словно привязаны друг к другу крепкой нитью, которая растянулась, позволив разойтись им на долгие годы. Она бы никогда не порвалась сама, ее можно было только разрезать, и именно это девушка собиралась сделать. Дарина была уверена, что Дамир поймет ее. В первый раз они расстались не так, как нужно, и это закончилось плохо для обоих. Судьба подарила им шанс не начать все заново, а разойтись по-человечески, без боли и обид. Он открыл дверь своими ключами. Без слов повесил пальто в шкаф, расшнуровал обувь и только потом посмотрел Дарине в глаза, и что-то темное, практически черное, заставило девушку инстинктивно сделать шаг назад. Дарина тяжело вздохнула и закрыла глаза. Дамир окольцевал пальцами ее подбородок, приподнимая лицо – все так же молча. – Надеюсь, хотя бы от тебя я услышу что-то хорошее, – пугающе спокойно прошептал мужчина. – Так ведь? Дарина распахнула глаза, почувствовав страх. С каждой следующей секундой хватка Дамира становилась все крепче, и она решилась задать вопрос: – Что-то случилось? – Зависит от того, какой ответ ты приготовила, – все в той же интонации проговорил Дамир. – Да или нет, Дарина? Она три часа репетировала «нет», подбирая каждое слово для своей речи. Ни слова о том, чтобы сказать «да». Всего-то сейчас и нужно: пригласить Дамира на кухню, подать ужин и начать говорить. Дарина перевела взгляд на его руку, которой он удерживал ее. Костяшки не были разбиты, но на них запеклась чья-то кровь. Трофимова со свистом втянула воздух в легкие и вдруг осознала, что мышеловка давным-давно захлопнулась. И теперь у нее нет выхода. – Да, – едва дыша, произнесла Дарина. – Конечно да. – Хорошо, – кивнул Дамир, грубо разворачивая ее лицом к стене. – Значит, ты все-таки не такая дура. Он не стал снимать с Дарины платье, как положено, а просто разорвал его сильными руками вместе с бельем. Девушка тихо всхлипнула, когда Дамир намотал ее длинные темные волосы на свою руку и сделал первое поступательное движение, которое отозвалось в ее теле болью. Но душа болела гораздо сильнее.