Дикая волчица

Постоянно, когда ты просыпалась, рядом Чонгука не видела. За всю ночь он даже не лег спать с тобой. И всего раз, когда ты беспокойно пошла на его поиски, то заметила все тот же горящий свет из его кабинета. Чонгук так и не лёг, сколько бы стрелка на часах не показывала. С каждым разом, что ты просыпалась, но все так же чувствовала пустую кровать, тебя начинает тревожить и настораживать обстановка вокруг. Женщин, стариков и детей эвакуировали на запад, только медики и мужчины остались. Альф и то забирали помогать чем-то, будь то зрелый мужчина или молодой парнишка. «Руки в городе не помешают, нужно всегда подстраховываться» — как-то раз ты случайно услышала от Чонгука. Улицы всего за сутки от чего-то стали пустыми. Некому стало работать в кафешках и магазинах, многих забрали кто куда. Ты только один раз услышала от проходил, когда ехала в пентхаус, что северная стая напала. Тут уж и объяснять не надо. Война. Только в голове никак не укладывалось, зачем такая подготовка, если северный народ не так уж и силён? Тебе Чонгук ничего не говорит про происходящее, считает, что тебе это ни к чему, да и волноваться не нужно. А от того, что он не говорит и ты не знаешь что ожидать, наоборот волнуешься. Сейчас ты просыпаешься, когда за окном глубокая зимняя ночь. Только какой-то свет до тебя доносится. Встаёшь, медленно подходишь к панорамным окнам и замечаешь где-то в далеко много машинных фар. Хмуришься, выходишь из вашей спальни и идёшь по коридору, к Чонгуку. — Госпожа, вы куда? Пройдемте в спальню, сейчас же ночь, — какой-то рабочий пентхауса ловит тебя, кивает обратно, в сторону спальни, но ты головой качаешь и аккуратно отстраняешься от его рук. — Мне нужно к моему мужу, — ты только разворачиваешься, как следующие слова прилетели тебе прямо в спину: «Госпожа, сейчас начинается война. Господин Чон Чонгук и Господин Чон Тэхен отправились вместе с военными на восточную стаю...» Замираешь, поверить в слова этого парня не можешь. Неужели все действительно так? Почему Чонгук молчал, почему не говорил. Все долго опасались нападения Хосока, а тут внезапно Сам Чонгук нападает. Не понимаешь. Голова кругом идёт. Сердце сжимается, потому что где-то там Чон чуть ли не навстречу смерти своей идёт. Там опасно. Чонгук может не выдержать этого, что тогда? Ты останешься одна с ребенком? Он вот так хочет оставить вас одних? Только все начало хорошо складываться, а Чонгук вот так просто хочет от всего отказаться? Ему нужно было рассказать тебе. Ему нужно было поделиться с тобой. Ты же его жена, ты же должна всегда быть с ним рядом. А он вот так скрыл это от тебя, чтобы ты не переживала. Но сейчас же ты переживаешь! Потому что неясно, что там случится! Это же война, там смерти, боль и мучения. Единственное, что ты сейчас хочешь и просишь у бога, в которого раньше ты и не особо верила—это чтобы Чонгук был с тобой рядом, живой, чтобы обнял и не отпускал. За живот хватаешься, на глазах слезы собираются, ощущаешь слабость во всем теле, вдруг становится нечем дышать. Ты задыхаешься, хватаешься за форму подбежавшего работнику и начинаешь плакать, одновременно ощущая что-то не то в теле. Парень что-то говорит, придерживает бережно тебя, когда тебе кричать хочется. * * * В такой момент, когда военная машина приближается к восточному городу, Чонгук думал обо всем: о тебе, о ребёнке, о стае, о своей семье. Он множество раз представил, что будет, если его не станет. Но каждый раз Чонгук уверенно решает, что выживет, чего бы ему этого не стоило, хотя бы ради того, чтобы своего ребёнка увидеть, чтобы ты не оставалась без него, потому что тяжело будет. Внутри него волнение. Волнение от неизвестности. Чон не знает какой будет конец, не знает что будет там, в городе. Он приедет и что сделает? Убьёт ли Хосока? Не хотел бы. Но если этот альфа угрожает его семье, то Чонгук готов порвать его. Сейчас Чонгук надеется, что ты спишь спокойно в своей кровати. А уже днём, когда ты не успеешь ничего понять, он вернётся. Вернётся с мыслью, что все в безопасности. Но сомнение, что гложет в нем, даёт лишь надеется на это, потому что ближайшее будущее неизвестно. Все только зависит от его силы. Чонгук соврёт, если скажет, что ему не страшно. Ему страшно за все. За себя, за стаю, за семью, даже сейчас ему страшно, когда военная машина подъезжает к воротам восточной стаи и, не останавливаясь, сносит так, но альфа виду не подаёт, как внутри у него все сжимается, потому что вот оно начало, вот, все начинается. Машина въезжает на территорию и непонятно, выйдет ли она от сюда. Что вообще здесь будет. * * * Тебе плохо, ты воешь и просишь, глотая слезы, чтобы Чонгук пришёл и побыл рядом. Ты просишь о том, что никто сделать не сможет, и ты это понимаешь, но все равно его зовёшь. Ты даже думать не хочешь о том, что там наверняка война уже началась. Тебе страшно представить что происходит сейчас с Чонгуком. Когда он вернётся, ты накричишь на него за то, что так сильно испугал, прижмёшь его к себе и больше никуда не отпустишь. Парень врача вызвал. Медик примчался к тебе быстро. А может и не быстро. Ты уже от мира отстранилась, не видишь ничего вокруг, перед глазами жизнь мелькает как мимолетное событие. Ты не хочешь ничего и никого видеть. Хочешь Чонгука рядом и его объятия. Внизу живота тянет неприятно, но это лишь меньшая боль по сравнению с моральной. Врач маячит перед тобой, щупает твоё тело, а затем что-то обсуждает с работником. * * * На улице восточных хаос начался, когда люди к утру, когда все засобирались на работу, заметили южных с военной подготовкой. Все попрятались, некоторые кричали, боясь, что их убьют. Но Чонгук не изверг. Он приехал сюда не для того, чтобы мирный народ убивать. Они же не виноваты, что вожак у них подонок. Чонгук приказал доехать до особняка Хосока как можно быстрее, чтобы тому не успели доложить, и у него не было времени подготовиться. Хотя восточные военные, что пытались напасть, преградить им путь и дать отпор, оставались лежать мертвой тушой позади. Это народ ещё больше пугало и заставляло закрыться в своих домах. Только Чон уже по белоснежному кафелю дома ступает, пока его военные во всех точках дома встали. Он не показывает, как ему было волнительно каждый раз, когда им навстречу восточные военные приближались. Каждый раз боялся, что не одолеют их и придётся отпарить, а может и тоже лечь здесь. Но все прошло быстро и слишком легко, потому что никто не готовился, все произошло неожиданно, а до некоторых даже новость о вторжении не дошла. Хосока сразу скручивают, когда тот спускается со второго этажа, потому что на улице крики стоят. Тот выворачивается, рычит и даже не обращает внимание на подставленное дуло автомата. Его хватают, обездвиживают и не дают никакого шанса рыпаться, пока Чонгук следит за быстрыми действиями своих людей. — Какого черта, — Хо ухмыляется, но за этой ухмылкой непонимание и страх покоится. Он смотрит на большие окна, где видно, как борьба идёт между его охраной и военными Чонгука. — Я тебя опередил, — только и говорит желаемую фразу Чонгук, как военные, что прочесывали вес дом, приказывают спускаться со второго этажа испуганную Ён Со, что прижимает ребёнка к себе. — Хосок, что происходит, — омега со слезами на Чона смотрит, хочет к нему подбежать, но её останавливают и не дают и шага сделать в сторону. Она сонная, её разбудили люди в форме с автоматами и приказали одеваться, Ён Со слишком перепугана от этого. Ей страшно, она не знает что происходит, поэтому с мольбой в глазах на мужа смотрит. У Хосока глаза огнём разгораются, он смотрит бешено на Чонгука и рычать готов, потому что его семью под дулом держат, угрожают. Вытащили сюда слабых людей, которые отпор не смогут дать и приказывают смотреть на происходящее. Они не виноваты. Разве омеге стоит это все видеть? А ребёнок, который начинает плакать? — Что ты творишь?! — Хосок делает рывок, не обращая внимания на держащих людей. Но резкая боль в скрученной руке его заставляет немного заскулить, но все так же огрызаться. — У меня был к тебе тот же вопрос, когда ты вытворял какую-то хрень, — рядом с Чонгуком Тэхен становится. Его брат, вечная поддержка и правая рука. Чон подходит к шипящему Хосоку, который не оставляет попытки вырваться . Он наклоняется к нему и заглядывает в злые глаза. — Я победил, — шепчет. Как же давно он хотел это сказать. Фраза заставляет Хосока все кипеть внутри от злости и от безысходности. — Ты действительно думал, что я такой дурак, который увидел затишье и перестал готовиться и не имеет своего плана? Я всегда был на готове, Хосок. Я тоже всегда знал все твои продвижения, я знал все, что ты делаешь. У тебя в стае тоже предатели находятся, например, твой секретарь. Он выдавал все. Абсолютно. Ты хотел сегодня на меня напасть, но внезапно, я сделал это раньше. Не только ты здесь умный, Хосок. Я оказался впереди тебя, — Чонгук довольно глядит на Хосока, — Ты же так хотел войны. Почему не радуешься? Может, потому что результатом этой войны стало то, что ты так себе вожак, который не смог даже защитить стаю? Это позор, соглашусь, — Хо дергается. — Знаешь, — Чон от чего-то ухмыляется, а злость на лице пропадает. Чонгук недоумевает от такой быстрой смены настроения, — Я уже отомстил тебе давно. Просто хотел до конца уничтожить, но понял, что этого уже не требуется, — Чонгук не понимает, вскидывает брови. — Твои родители уже давно сдохли в этой аварии. Открою секрет, я в этом поспособствовал, — Хосок смеётся, ему приятно от картины, как Тэхен кричит «сукин ты сын» и рвётся к нему, но Чонгук приказывает военным придержать его и увести в другую комнату. — Знаешь почему твои родители заслуживают этой смерти? — Потому что они убили твоих? — Чонгук ухмыляется, но это показуха. Здесь везде показуха, когда внутри больно. — Не только, — Хосок довольно качает головой и скалит зубы в ухмылке. — Бедная Т/И... — шепчет, а Чонгук не понимает больше, — знала бы ты, что живёшь в семье, которые лишили тебя родителей, лишили счастья. Из-за вас она осталась одна, — Чонгук хмурится, перестаёт дышать и хочет удвоить этого ублюдка, чтобы говорил нормально, — бедная, бедная Т/И, — иронично и артистично качает головой Хо. — Говори нормально! — Хосок взгляд на Чонгука поднимает и видит, как тот ничего не понимает. — Твои родители тесно дружили с её. И когда твоя семья попросила у них помощи, они, естественно, не отказались. Только вот, когда произошёл бой с моими родителями, семья Т/И сильно была ранена, теперь уже им требовалась помощь, но знаешь что сделали твои родители? Они оставили умирать их рядом с моими, — Хоск выплевывает эти слова прямо в лицо Чонгука, который не ожидал. — Я не хотел трогать или мстить Т/И. Мне её было просто жаль, она такая же, как и я, которая осталась одна. «Мне было три года, когда мои родители умерли. Они попали в какую-то перепалку с волками из другой стаи»,— Чон вспоминает твои слова, когда вы гуляли в сквере. Это было так давно, он даже уже и забыл об этом разговоре. — Заткнись, — на Чонгука злость накатывает. Он шипит, не хочет это слушать, он не верит. Его родители не могли так поступить с ее. Он не хочет оставшуюся жизнь смотреть ей в глаза и чувствовать вину. — А бедная Т/И даже не знает, что подаёт ребёнка для убийцы не родителей, — Хосок успевает только ухмыльнуться, как кулак Чонгука проезжается по его лицу. Чон бьет наотмашь, вкладывает все силы, чтобы этот заткнулся, запихал свой язык далеко. Даже не обращает внимания на крики омеги сбоку, её просьбы остановиться и плачущий ребёнок. Ему никто не пытается мешать, потому приказ выдаёт только он. Чонгук останавливается, когда рука испачкана в крови, а у Хосока из носа и рта красная жидкость течёт, но продолжает ухмыляется, потому что сделал больно своему сопернику. Ещё долго тишина стояла. Чонгук ходил туда сюда и успокаивался, пытался привести мысли в порядок. Он взглянул на Ён Со, что плачет и обнимает ребёнка, а мозг сам вырисовывает образ, как ты стоишь с вашим ребёнком на ее месте. Чонгук не хотел бы тебе такой боли, не хотел, чтобы ты видела его слабым, как враг его на колени поставил, унизил, растоптал. Он не хотел был, чтобы ты его смерть видела. — Знаешь чем мы отличаемся, Чон Хосок? — начал Чонгук и видит, как альфа на него незаинтересованный взгляд поднимает. — У нас каждого есть семья и ребёнок. Только...я смог защитить свою семью, а ты нет. Твоя семья смотрит на твои унижения и не видит к тебе уже никакого защитника, с тобой у них нет никакой безопасности. Ты подаёшь очень плохой пример для своего сына, к счастью, он ещё маленький и ничего не понимает. Хосок рычит, вырывается из рук военных и сразу в волка обращается. Чонгук тоже долго не ждёт, принимает удар соперника в своей бурой шкуре. Драка завязывается, только у Чонгука есть помощь в виде военных, которые помогают Хосовскую тушу на пол уложить. — Я, в отличие от тебя, милосердливее. Не хочу, чтобы твоя жена видела, как её мужа убивают. Я не буду трогать ни тебя, ни твою семью. Мы просто подпишем контракт о неприкосновенности, и ты будешь жить дальше с мыслью, что проиграл мне, что не смог дать отпор и защитить стаю и семью, что тебя пожалели и дали шанс, — прорычал Чонгук и отталкнулся лапой от соперника, отходя. * * * Как только они контракт подписали и Хосока отпустили, Чонгук смотрел, как альфа перепуганную Ён Со с ребёнком обнял, прижал к себе и долго обнимал, пока та плакала. Чонгук смотрел и тоже захотел вот так обнять тебя. Поэтому он здесь, тоже не менее напуганный, вбегает в больничную палату, на ходу одевая халат, потому что доложили, что началось. Он видит тебя, как ты кричишь и плачешь одновременно. Не думая подбегает, берет за руку, а ты, не видя ничего вокруг, почувствовав лишь родное тепло рядом, за руку его сильнее цепляешься, прижимаешься к ней, как за спасательный круг. Плачешь сильнее, потому что на душе все время неспокойно было, до этого самого момента ты переживала, что с ним что-то случилось, переживала, что Чонгук не придёт к тебе, ребёнка не увидит. Но он здесь. Плачешь от облегчения, что Чон рядом, что не оставил тебя. — Роженица, не отвлекаемся, — бурчит врач через маску, на тебя глядя. — Т/И, давай, — родной голос шепчет, сжимает сильнее руку. — Я здесь, я не отпускаю, — Чонгук целует твой кулачок и следит, как ты тужишься, запрокидывая голову. Никто из вас не знает сколько в палате времени прошло, у Чонгука перед глазами лишь то, как ты мучаешься. С удивлением осознает, что его омега такая сильная и выдерживает такую боль. Сильнее его. Ты столько вытерпела в жизни. И сейчас терпишь. Чон понимает, что Хосок прав: «бедная, бедная Т/И» Ты многое терпела. Чонгук обещает, что с этого момента ты не будешь знать, что такое одиночество и боль. Он готов дарить тебе ту самую недостающую любовь всю жизнь, потому что ты заслужила. Детский крик резко внедряется в вашу жизнь, так же, как и ваша любовь. Фраза: «У вас девочка» и лишь один взгляд на сморщенного младенца делает вас счастливыми вдвойне.