Я в бреду, вернусь не скоро, извините.

— Из-за меня, Тём… Это из-за меня, всё… — Что? — я поднял на него глаза, — Игорь, нет. Нет. В чем ты виноват? В чём? В том, что твой отчим последняя сука, которая издевается над тобой? В том, что ты подвергаешься насилию со стороны этого педофила? В чём ты виновен? — Тём… Моя мама несчастна сейчас, разве ты не увидел? И это моя вина… — Я увидел лишь больную на голову женщину, которая настолько поехала кукухой, что не видит уже очевидных вещей. Она защищает его, а не тебя, почему? Разве ты не видишь, Игорёк, что так быть не должно? — Я не знаю… Я уже ничего не знаю… Но она несчастна из-за меня. За три часа до этого. Пирог хоть и немного пригорел, но вышел очень даже ничего, это наше первое совместное блюдо, надо будет запомнить, кхм, да… — Я помою посуду, — Игорь резко поднялся со стула, когда я уже стоял возле раковины. — Спасибо..., — и я без промедления чмокнул его в щечку, а после ретировался с кухни в гостиную. Палец уже не болел, лишь мешал этот гребанный бинт, то там его задену, то тут он слезет, в общем хуйня, но да ладно. Я уже был в гостиной, хотел поставить свой телефон на зарядку, но кто-то позвонил в двери. Как вы понимаете, я никого не ждал, так что, кто в такую рань ко мне мог бы прийти — я не знаю. — Я открою! — кричу, чтобы Игорь меня услышал, и не побежал в коридор тоже. Подхожу к двери, и в это время в квартиру начинают попросту ломиться. Что за хуйня? Смотрю в глазок, и вижу на лестничной клетке какую-то женщину, которая была явно не в себе, что ж… Открыть все же надо, даже если она и ошиблась дверью. Открываю дверь, и как только это происходит, женщина буквально вбегает в квартиру, толкая меня в сторону. Первая, блять, мысль: «Она охуела?» Но не успев это произнести в слух, я услышал крик Игоря, и такое страшное: — Мама?! — это его мама?! Что блять? Схуяли она тут, я вообще не понимаю. — Игорь, маленький мой, милый… Что ты тут делаешь? Почему тебя не было ночью дома? — с виду может показаться, что она действительно переживает за своего ребенка, но я, стоя в дверях кухни, и наблюдая за этим всем, могу поклясться, что это не так. Она играет, и играет не плохо. — Мама, успокойся… Просто, Толя, он… — на этих словах мама Игоря координально меняется в лице, будто она выпила литр какой-то просрочки, и резко разрывает объятия с сыном. — Что Толя? Не надо на него ничего снова наговаривать, он хороший! — поправила кофточку, посмотрев на нее. С виду ей можно дать лет 40-45, не больше, но видно, что жизнь ее потрепала не мало. Знаете, после этих слов я уже не смог себя сдерживать. — Да, что вы говорите! Действительно хороший? — замечу, я не повышал тон, и говорил вполне культурно, хотя давалось мне это с большим трудом, — А то, что он творит с вашим сыном, вас не трогает? — я зол, я крайне зол, и если она сейчас начнет здесь скандал, я её выставлю за дверь. — А вы кто такой вообще? — с таким видом, будто это я вломился к ней в квартиру, а не она ко мне. — Я — владелец этой квартиры, в которую Вы без разрешения вломились. — медленно, оттачивая каждое слово, — Разве вы не видите, что ваш Толя творит с Игорем? — Нет. — очень уверенно, слишком уверено. Но не надо мне врать, ты же все знаешь, дрянь. — Врёте…, — я подошёл к ней вплотную. — Как можно не заметить того, что твой сын подвергается насилию со стороны отчима? Как можно не заметить страх в глазах собственного ребенка? Как можно не увидеть боязнь остаться один на один с ним, с педофилом? — Эта ложь…, — она сглотнула, понимая, что я прав, черт побери, ещё как прав. — Толя, он хороший человек, и он всегда к Игорю тепло относился. Он… Он его любит. — Он его любит, да…, — она подняла на меня свои темные, не могу сказать, что очень красивые глаза. — Но не так как любите Вы, — в голове промелькнула мысль: «Если, Вы его любите вообще.» — Он любит его тело, — я замолчал, перевел взгляд на Игоря, который, казалось вообще испарился из кухни, но нет, он просто слышал наш разговор и молчал. Ждал, когда все это закончится… — Ему больно от того, что Вы защищаете его насильника, больного человека, но не защищаете родного сына, Вы… — Прекрати! Замолчи сейчас же! — слезы стали капать из ее глаз, а она сама стала оседать на сзади стоящий стул. — Ты врешь, ты все врешь! Толя не мог, он не мог так поступить с Игорем, ему сейчас плохо, очень… Он в больнице, у него сотрясение, лицо в ужасных гематомах, я не знаю, что и думать… Кто его так, за что? — у неё действительно поехала крыша, другого объяснения нет её словам. — Это я, — спокойно произнес, зная, какая будет реакция, ведь не трудно догадаться. — Это я его избил. — Что…? — мне кажется она сейчас просто в обморок грохнется, или чего ещё по хуже. — Я не хочу больше с Вами разговаривать. — надоело, она больная, ну лечиться ей надо, как здравомыслящий человек МОЖЕТ не видеть такое. — Нам не о чем с Вами разговаривать, Вы абсолютно не слышите меня, не замечаете того, что происходит у вас перед носом, или все же замечаете, но делаете вид, что все хорошо. — Это ты во всем виноват… До тебя всё было хорошо, сука. — прошипела, вставая со стула. — А ты…, — посмотрела на Игоря, который стоял возле стены, и смотрел прямо, но таким пустым взглядом, что по моему телу прошла дрожь, — Из-за тебя теперь мой Толя лежит в больнице и не известно, когда оправиться. Тварь. — от последнего слова он предательски дрогнул. Ну, всё сука, я предупреждал. — Пошла вон. — Что? — она ехидно усмехнулась, будто не веря, что я смогу применить силу. Ошибается. — Пошла вон отсюда! — я резко хватаю её за руку, чуть выше локтя, и тащу в коридор, чтобы эта мразь уже выметалась отсюда. — Ещё раз увижу Вас здесь — задушу собственноручно. Захлопываю дверь, не давая ей сказать ни слова. Возвращаюсь назад, и вижу, что Игорь просто съехал по стенке. Я не стал ничего говорить, просто сел так же, только напротив. Тишина… О чем думает он? О чем думаю я? Тяжело. Всё же это пиздец, как тяжело. Жить так, как живёт Игорь. Я бы уже давно покончил с этим. — Из-за меня, Тём… Это из-за меня, всё…