Почему советская атомная энергетика лучшая в мире?

      Метки, однако, являются не просто причудливыми узорами на коже. Они способны реагировать на различные обстоятельства, посылая нашему телу сигналы, правильная интерпретация которых существенно облегчит нам жизнь. И первое, что необходимо для такой интерпретации — понимание, каков природный механизм меток. А он довольно прост — успешное размножение вида.       Для омег метка, помимо способа поиска идеального партнера, является так же индикатором их биологического ритма. В период овуляции метка становится ярче, и может напоминать о себе — ныть или слегка чесаться. Важно помнить, что сильная боль и тем более кровотечение в этой области — это уже опасный симптом и повод обратиться к врачу. Альфы обычно не ощущают свои метки до встречи со своими Сужеными. Единственное, что может вызывать затруднение — если метка слишком выпуклая и мешает в повседневной жизни с чем, увы, сталкивается порядка 8% альф.       Что же происходит с метками, когда альфа встречает своего омегу? Биологическая задача омеги — вынашивание и рождение детей, и весь его организм приспособлен к этому. Поэтому омеги в этом процессе максимально обезопашены — их задача только подавать определенный сигнал. Поэтому в присутствии своего Суженого они ощущают тепло в области метки. Чаще всего это приятное ощущение, которое иногда может переходить в сильный жар, вплоть до болезненного, обычно если на альфу посягает кто-то другой.       Альфам же природа выделила свою роль — оберегать омег, а сперва — добиваться их. Поэтому природа дает мощный и очень однозначный сигнал через метку альфы. Сперва альфа ощущает легкое покалывание, которое затем сменяется болезненными ощущениями в области метки, когда омега находится рядом. Боль может быть острой или ноющей, напоминать боль от пореза, ожога, а в случае, если метка располагается близко к костям, даже боль от перелома. Её интенсивность и насыщенность может меняться в зависимости от обстоятельств. Так, если на омегу претендует другой альфа, его Суженый, как правило, ощущает резкую боль, пронизывающую сразу, приступами в несколько секунд, но затем ослабевающую. Если же омега находится в своем периоде, но по каким-то причинам отказывает Суженому, тот ощущает нарастающую, распространяющуюся дальше по телу боль от метки.       Некоторых людей беспокоит, могут ли они пропустить эти ощущения, например, при мимолетной встрече, и насколько близко суженые должны находиться друг к другу, чтобы реакция произошла. Четкого ответа на эти вопросы нет. Эксперименты с контрольными группами не могут, как правило, набрать достаточное количество участников. Но имеющиеся данные говорят, что метки реагируют на расстоянии от трёх до восьми метров, а так же почти всегда, если Суженые заговаривают друг с другом.       Что касается возможности пропустить реакцию, то некоторые омеги действительно могут не предать значение теплу в области метки. Альфы же, как правило, ощущают всё гораздо более ярко. Кроме того, их болезненные ощущения усиливаются со временем, так что игнорировать их становится просто невозможно.       Какие существуют способы справиться с этой болью? Так как она имеет очень специфическую природу, большинство обезболивающих, как внутреннего, так и наружного применения оказываются малоэффективными. На рынке сейчас появилось несколько препаратов, способных временно снимать симптомы, однако наиболее эффективным способом справиться с болезненным ощущением всё ещё остается контакт парных меток. О том, что происходит при таком контакте, поговорим далее.

Алексей Иванович Степченко «Суженые. О биологической природе идеальных пар» Серия «Просто о сложном» Москва 2007 год

Спустя семь часов. Камчатская АЭС       - Ты чего глаза портишь? - Ювченко присаживается на край Лениной кровати. В руках у него кружка с чаем, которую он протягивает Топтунову. - Вот, я для тебя сделал.       - Спасибо, - Лёня неловко улыбается и прячет книгу в свою открытую сумку. Вокруг начинают раздаваться голоса и возня. Сейчас им идти заменять первую смену. Повернув голову, Топтунов замечает, как Столярчук садится на своей кровати. Он убирает руку с живота Киршенбаума, и тот тут же просыпается с недовольным сопением, одергивая футболку. У Бориса метка на внутренней стороне предплечья, чуть выше запястья, перекрывает собой вены, а у Игоря — внизу живота, чуть дальше выступающей косточки бедра.       - Что читаешь? - интересуется Ювченко, пока Лёня делает небольшой глоток чая. Саша, который их, собственно, и поднял, стоит у входа в помещение, и Топтунов избегает встречаться с ним глазами.       - Да так. Одну книгу... Про биологию, - Леонид отвечает уклончиво. Кажется, в коллективе все давным давно знают, что у него происходит с Акимовым. Точнее, что не происходит. И всё же Лёня старается избежать любых разговоров, которые хотя бы косвенно могут затронуть эту тему. Он и так ощущает себя одним из самых больших неудачников на свете, ни к чему себе об этом напоминать.       - Если что, приходи ко мне в кабинет. Там светлее и удобнее, - предлагает Александр, и Лёня быстро кивает. А потом делает вид, что очень увлечен чаем и бутербродами, которые принес из дома. У них немного времени до того, как придется занять рабочие места, и кто-то шутит, что хотя бы на дороге время экономят.       Лёне немного неловко. Он часто ощущает себя рядом с Ювченко именно так — неловко и неуверенно. Александр — хороший человек, и он явно относится к Лёне с большой симпатией, но... Иногда он оказывается слишком близко, иногда — слишком вторгается в Лёнино «личное пространство». Вот и сейчас. Он придвигается ближе, и Леонид невольно вскидывает глаза на Акимова. Этот сигнал он давать не хочет. Потому что неправильно вмешивать Сашу во всё это, и потому, что тот ему, по сути, никем не приходится, только коллегой. Но этот жест так же совершенно естественен. Саша — его Суженый, и Леонид не может заставить себя не реагировать на него. Поэтому он кидает взгляд и тут же опускает глаза, надеясь, что Саша не заметит. А вот сам Лёня замечает, как Акимов едва заметно морщится и переступает с ноги на ногу. Ему больно. От этого на душе скребут кошки размером с уссурийского тигра. Ничего, скоро всё закончится. Только Саша ещё об этом не знает. Как не знает он и о том небольшом разговоре, состоявшемся буквально у него за спиной. Две недели назад, неподалеку от центра города.        - Леонид Топтунов? - голос незнакомый. Леня обернулся и увидел перед собой человека, с которым он определенно никогда не встречался раньше — омега, ниже его на полторы головы, старше лет на пять, глубоко беременный и явно чем-то очень встревоженный. Поняв, что не ошибся, омега продолжил. - Меня зовут Иван Акимов. Я Сашин муж.       - Очень приятно, - Леня понятия не имел, как должен реагировать на подобное. Он огляделся в поисках самого Александра, но того нигде не было видно.       - Мы можем поговорить? - поинтересовался Ваня быстро, и Леонид смог лишь кивнуть в ответ. Он украдкой рассматривал омегу и невольно сравнивал его с собой. Общего у них было мало, если вообще было. Лёня был высокий и тонкий, как жердь, рыжий и бледный. Сам себе он напоминал огородное пугало, если честно. Человек перед ним был маленьким и мягким, состоящим из плавных линий и округлостей, главной из которых, но не единственной, был его живот. У Вани была смуглая кожа, темные волосы и очень густые ресницы, а ещё чуть раскосые карие глаза. - Мне тяжело стоять, может, присядем?       - Да, конечно, - Лёня снова кивнул. Ближайшим местом, где можно присесть, оказывается летнее кафе с другой стороны улицы. Они расположились под навесом, заказали чай. Топтунов ощущал себя неловко, поэтому не решался ни подать голос, ни поднять глаза. - Вы суженый моего мужа.       - Да, но это ничего не значит, - Лёня принялся разглаживать пальцами цветную скатерть, ему нужно было чем-то занять руки и куда-то спрятать глаза. - Саша прекрасный человек, у него есть принципы, он никогда не позволял и не позволит себе ничего...       - Ему больно, - Ваня произнёс это коротко и отрывисто, и эти слова Лёня ощутил как пощечину. Пальцы Топтунова замерли. Как будто он сам не знает. Или как будто это его вина.       - Зачем Вы мне это говорите?       - Давай на «ты», - тут же предложил Иван. Лёня никак не отреагировал на эту внезапную перемену темы, и это, видимо, было принято за согласие. Молчание затянулось — им принесли чай и расставили на столе посуду. - Я слышал, ты приехал издалека.       - Да, - кивнул Леонид. Он абсолютно не понимал, почему теперь они говорят о его переезде, как не понимал и того, чего же от него хочет этот человек.       - А я отсюда. Мой отец участвовал в запуске АЭС, где вы с Сашей работаете. Потом он поехал дальше, а я остался,- Ваня налил себе чай и поднял чашку к губам. - Он до сих пор работает. Обзавелся связями, довольно неплохими. Конечно, я никогда этим не пользовался, но иногда это просто необходимо...       - Это угроза? - Лёня впервые решился поднять глаза. Этот человек напротив... Так всё путал. Переключал темы, говорил загадками. Лёня совсем к такому не привык. И в то же время Топтунов не мог на него злиться. Иван ждёт ребенка, а у его мужа перед носом крутится Суженый. Кто знает, как вел бы себя сам Леонид, случись с ним такое. Впрочем, нет. Он Леонид мог быть уверен — ему не хватило бы смелости вот так пойти на разговор.       - Это предложение, - покачал головой Ваня и, сделав небольшой глоток чая, неожиданно дружелюбно улыбнулся. А взгляд Лёни невольно приковало к себе кольцо на смуглом пальце. - Ленинград гораздо ближе к Таллину, чем Камчатка.       - Вы... Ты хочешь, чтобы я уехал, - Лёня кивнул сам себе и налил в чашку немного чая, чтобы промочить горло.       - Так будет лучше для всех. Если ты знаешь Сашу, то ты должен знать — он никогда не будет с тобой. И не только из-за нашего ребенка, - свободной рукой Ваня накрыл свой живот. - Что бы ты там ни напридумывал себе, Саша меня любит.       - Я ничего не... - помотал головой Топтунов. Ничего не придумывал, конечно. Может быть мечтал, фантазировал. Особенно когда Саша останавливался у него за спиной и тихо, одобрительно произносил «молодец». Но разве он позволял себе всерьез считать, что Акимов любит его? Или полюбит когда-нибудь?       - Мы с ним вместе со школы, и это не изменится. У нас скоро будет ребенок. Нормальная, настоящая семья, - продолжил Ваня с нажимом. - И я люблю своего мужа. Поэтому мне больно видеть, как он мучается. И это не закончится, пока ты будешь рядом. На какое-то время они оба замолчали. Лёня пил свой чай, обдумывая сказанное. Причинять боль Саше не хотелось. Ни моральную, ни физическую, исходящую от его метки. Да и Ване портить нервы Лёня не имел никакого желания. В конце концов, тот ждет ребенка. И совсем не виноват в том, что так получилось. Наверное, Саша его действительно очень любит, и станет гораздо счастливее, если Леонид исчезнет из его жизни.       - Саша знает, о чем мы разговариваем? - Лёня не мог представить себе, чтобы Акимов подослал к нему поговорить своего мужа. Это не было похоже на Сашу.       - Нет. И не узнает, - последняя фраза прозвучала очень решительно. - Я знаю многих Сашиных коллег, они подсказали, как тебя найти. А ему знать не за чем. Я не хочу, чтобы он чувствовал ответственность. Или вину.       - Вот как... - выходит, это всё происходит без ведома Акимова. Впрочем, имеет ли смысл ставить его в известность? Здесь всё очевидно и без его слов. Просто... Лёня чувствовал, что ему почему-то было бы легче, если бы Саша сказал ему, глядя в глаза «Ты мне не нужен. Уезжай».       - Послушай. Я на самом деле тебе не враг, - уже мягче произнёс Ваня. Он потянулся к своей сумке и положил на стол какую-то книгу. - И я понимаю, что ты чувствуешь. Поверь. Принять мысль, что твой Суженый никогда не будет с тобой... Тяжело. Мне помогла эта книга. Возьми, прочти, возможно, ты почувствуешь себя лучше.       - Спасибо, - Лёня придвинул книгу к себе. «Люди не носки. Критика биологизаторского подхода к отношениям альф и омег».       - На обложке с обратной стороны я написал мой номер. Когда примешь правильное решение — напиши или позвони мне. Обсудим твой перевод, - Ваня допил остатки чая, поднялся с места, придерживая рукой крупный живот, и удалился аккуратно огибая столики. Лёня посмотрел ему вслед, а затем спрятал книгу в свой рюкзак. Скоро в гости должны были приехать родители. До их визита он точно никуда не дернется, а вот потом... Возможно, Ваня прав. Возможно, этим он поможет, по крайней мере, двоим хорошим людям. Он здесь всё равно никому не нужен. Настоящее время. Камчатская АЭС, бункер       - Профессор Легасов, - голос звучит словно сквозь вату. Ему хорошо. Тепло и очень спокойно. Он давно не чувствовал себя так уютно. - Профессор Легасов!       - Да, да, - Валерий открывает глаза. Несколько секунд уходит на то, чтобы прийти в себя и разобраться в том, где он. Они в бункере на территории АЭС, здесь Щербина устроил своего рода штаб. Здесь же стояли портативные генераторы. Сам Легасов, кажется, уснул в большом и неожиданно удобном кресле, почему-то укрытый курткой с эмблемой МЧС.       - Сейчас будет заступать вторая смена. Вы хотели к ним тоже лично подойти, - Борис наклоняется неожиданно низко к нему, произнося это. И его ладонь всё ещё лежит на плече у Валерия.       - Да, я хотел, - омега пытается подняться — тело чуть затекло, и тут же Щербина тянет его вверх и аккуратно ставит на ноги. Физического контакта слишком много. Но почему-то это нравится Валере, нравится так иррационально, что он не позволяет себе выдать возражений даже резким выдохом.       Наверное, дело в том, что у него просто давно не было физического контакта. Не считая рукопожатий по работе, конечно. Ему хватало разговоров — встречи с коллегами, лекции, консультации. А вот прикосновений ему не хватало. Разучился быть один? А тут ещё Борис. Альфа. Причем такой, от которого, несмотря на возраст, колени слегка подгибаются — решительный, уверенный, сильный. Воплощение тех представлений об альфах, что формируются у маленьких омег в голове, какими бы скептиками они потом ни вырастали. Как там называл их Лёша, архетипами? Год назад. Москва. Квартира профессора Легасова       - Ну неужели это правда так важно? Суженые, не Суженые? - Валерий поставил на стол две чашки с чаем и сел напротив Лёши. - Вот мы с тобой. Прекрасно живем ведь, и никакие метки нам для этого не нужны.       - Ты говоришь так, потому что не встретил своего Суженого, - покачал головой Алексей. - Ну и потому, что ты не биолог.       - Человек сильнее своей биологии. У нас есть разум, - напомнил Легасов, добавляя в свой чай сахар. - Мы можем принимать решения, строить отношения с людьми, работать над этими отношениями. А тебя послушать, так получается, что достаточно встретить своего Суженого, и сразу всё станет прекрасно, и никаких усилий прикладывать не придется...       - Мы — просто два мозга и куча проводящих путей. И наша биология рулит нами, а мы приспосабливаемся, - альфа окончательно отложил книгу. - Разумеется, Суженый — не гарантия счастья. Над этими отношениями тоже надо работать, уметь уступать, решать конфликты. Всё то, о чем ты говоришь. Но при этом ты получаешь колоссальный биологический допинг. На физическом уровне человек начинает чувствовать себя совершенно иначе. Особенно при прикосновении метки к метке. Когда альфа прижимает свою метку к метке омеге, тот теряет способность злиться, нервничать, бояться. Ну, практически полностью. Если омега не может уснуть — это будет мощнее любого снотворного. Альфа же, в свою очередь, получает такой выброс энергии, что наполняется невероятной силой и энергией. Ему всё по плечу. И как на такое не подсесть, скажи мне?       - Не будешь же ты постоянно ходить и прижиматься к другому человеку меткой. Ну, то есть ты ещё, например, ладно, - он бросил короткий взгляд на метку в районе чужого локтевого сгиба, - а я, например?       - Присутствие Суженого рядом — само по себе приятно. Для омеги — почти всегда. Ощущение тепла, спокойствия. Ты невольно ощущаешь чужую химию — запах, например. И чувствуешь себя лучше, - Леша сделал глоток ужасно горячего чая. - Альфа чувствует себя хорошо, если сделал своего Суженого своим. Присутствие его омеги рядом увеличивает продуктивность, улучшает скорость реакций, повышает концентрацию внимания. Это доказано. Суженым просто лучше вместе. Всегда. А уж какие у таких пар дети...        - Какие? - Валерий сделал небольшой глоток. Его собственные родители не были истиной парой, но прожили вместе всю жизнь. Возможно, поэтому он так скептически на это смотрит.       - Лучшие. Наиболее здоровые практически всегда. Они быстрее развиваются, реже болеют, им проще учиться, и фенотип, как правило, гораздо лучше. Перенимают лучшие черты от обоих родителей, - Алексей пожимает плечами. - Я вообще считаю, что заводить детей в парах не со своим Суженым — преступление против биологии.       - Вот как, - это задело, конечно, но Легасов постарался взять себя в руки. - Поэтому у нас с тобой нет детей?       - Ну, не только по этому, - усмехнулся альфа, не заметив перемены в чужом настроении. - Много причин. И вообще, как будто ты хотел иметь детей. Брось. Твоя главная любовь — наука, а твои работы — твои детища. Другие тебе не нужны. Хотя если ты хочешь откровенно — если бы я встретил своего Суженого, я бы, конечно, завел ребенка. Чёрт, да тогда вообще всё изменилось бы... Настоящее время. Камчатская АЭС, бункер       - Пойдете со мной? - интересуется Легасов, когда его всё-таки отпускают. Почему-то хочется, чтобы Борис пошёл.       - Не могу. Мне нужно оставаться тут, контролировать наши связи и прогнозы. Пытаюсь понять, когда же конкретно начнет трясти, - он качает головой и указывает на стол. Там — проводные телефоны, рации, ещё какие-то приборы. Валерий кивает. - Когда закончите разговор, возвращайтесь. Вы мне здесь нужны.       - Зачем? - Валера уже успевает дойти до двери, и теперь вынужден обернуться. На самом деле он не уверен, что нужен тут вообще. Персонал хорошо справляется.       - Во-первых, следить за показателями. Сюда данные извне попадают в первую очередь, если что — быстро сможете принять решения. А во-вторых... - на несколько секунд Борис замолкает. - Теоретически станция должна выдержать любую тряску, серьёзных обрушений быть не должно. Но практически... Это бункер. И мы должны быть уверены, что даже если всё пойдет по наихудшему сценарию, человек с Вашими знаниями и опытом будет гарантировано в безопасности и сможет действовать сразу по окончанию тряски.       - Выходит что, я заслуживаю большей безопасности чем те, кто сейчас там? - Валерий хмурится.       - Да. Более того, я хочу, чтобы Вы были в большей безопасности, - взгляд Щербины прямой и внимательный. - Идите. И возвращайтесь как можно скорее.       Легасов открывает тяжелую дверь и выходит в коридор. Дальше через неуютное помещение бункера наверх, к лестнице, а оттуда уже на саму станцию. Благо, маршрут уже знаком — он ходил поговорить с первой сменой, несмотря на свою общую лекцию. Отчасти — чтобы убедиться, что каждый знает, что ему делать. Отчасти — чтобы ощущать себя полезным.       Когда он входит в помещение, инженеры уже на своих местах. В первую очередь Валерия, конечно, интересует разговор со старшим инженером управления реактором, и он с удивлением отмечает, что тот — совсем мальчишка. Встрепанный, но серьёзный омега. Они успевают только пожать друг другу руки и перекинуться парой слов о допустимом уровне напряжения и о работе насосов, когда дверь открывается. Точнее сказать — распахивается.       Дятлов появляется на пороге и выглядит так, словно уже всё для себя решил. В руках у него какая-то папка, которую он кидает Акимову.       - Протокол перехода на самообеспечение. Это надо сделать сейчас, пока не стало слишком поздно, - объявляется он.       - Анатолий Степанович, мы с Вами уже это обсуждали, - Валерий старается сохранять спокойствие. Сейчас это конфликт авторитетов. С одной стороны он — эксперт из Москвы, с другой — Дятлов, непосредственный руководитель. И Валерий не может винить инженеров за то, что сейчас они испуганно озираются. Легасов уедет, а с этим человеком им ещё работать.       - Сбегай за Ситниковым, - шепотом произносит Саша в самое ухо Топтунова и ловит на себе непонимающий взгляд. - Он в кабинете. Давай быстро!       - Вы хотите полагаться на генераторы, которые могут вообще не заработать, а я требую делать то, для чего эта станция была создана! - Дятлов повышает голос.       - Вы предлагаете теоретическое, ещё не проверенное решение. В критической ситуации нам нужно что-то более стабильное, в чем мы можем быть уверены, - Легасов надеется, что хотя бы его тон звучит ровно.       - Не Вам говорить мне про различия теории и практики! - Анатолий делает шаг вперед, и от этого становится не по себе. Он же не пустит в ход руки, правда? - Вы хотя бы год отработали на АЭС? Или всё в лаборатории сидели, бумажки перебирали?       - Не нужно повышать на меня голос, - расправляет плечи Валерий. Чёрт, как неудачно получилось, что именно в этот момент Щербины нет рядом. В его присутствии этот человек не осмелился бы себя так вести, по крайней мере, по отношению к Валере. - Мне не нужен практический опыт работы. Моя квалификация вполне позволяет мне судить о том, какое из двух решений более безопасное. А безопасность превыше всего.       - Анатолий Степанович, в этом протоколе, который Вы принесли, требуется подготовительный этап, на который у нас нет времени, - подает голос Акимов.       - Заткнись! - Дятлов поворачивает голову, и его лицо искажается так, что Валере становится не по себе второй раз.       - Мне кажется, Вам нужно успокоиться, - Легасов шарит глазами по лицам присутствующих, пытаясь понять, является ли это «штатной ситуацией». Он замечает, что двое других инженеров, альфа и омега, явно встали поближе друг к другу. Неужели они и правда так успокаиваются?       - Мне кажется, Вам нужно пойти...       Лёня тем временем добегает до нужного кабинета и дергает ручку, забыв даже постучать. К счастью, Ситников ещё не лег на поставленную у стены раскладушку. Он сидит за столом и, судя по быстрым движениям пальцев, набирает сообщение.       - Здравствуйте. Меня Акимов прислал, - Лёня часто моргает, не зная, как сформулировать, а зачем, собственно, его послали. - Там Дятлов...       - Беснуется? - а вот в голове Ситникова пазл, кажется, складывается мгновенно, стоит ему только услышать две эти фамилии. - Идём.       Он поднимается из-за стола, оставив на нём телефон, и, обогнув Лёню, выходит, быстрым и решительным шагом направляясь в сторону операторской. Леониду остается только поспешить следом, хотя он и не очень понимает, а как Ситников сможет уладить эту ситуацию. Два месяца назад. Внутренняя территория АЭС       Это был ужасный день. Саша стоял возле хозблока и пытался отдышаться. Нога болела уже целиком, так, что он едва может на неё наступать. А ещё он впервые жалел, что не курит. Было бы хоть чем перебить этот запах, стоящий у него в ноздрях. Тяжело. Мало того, что из-за снижения мощности ему пришлось почти всю смену простоять возле Лёни, впервые столкнувшемся с чем-то подобным, так тот ещё и был в своем периоде. Это Акимов понял сразу, стоило только им оказаться в одном помещении. Запах не был сильным, но он бил по нервам и сводил с ума, и бежать от него было некуда. Двадцать минут назад смена закончилась. Он переоделся и вышел на улицу, но запах, такой манящий и притягательный, словно продолжал преследовать его.       - Плохо, да? - Ситников остановился рядом и окинул Сашу критическим взглядом. Тот помотал головой, но, видимо, его внешний вид говорил за него. - Пойдем со мной.       - Куда? - поинтересовался Акимов уже на ходу. На самом деле он просто не был готов ехать домой. Когда он приедет, Ваня кинется ему на шею, будет обнимать и рассказывать что-то про их будущего малыша. А у него в голове мутнеет от мысли о том, как он мог бы сделать ребенка другому. Это совсем не нормально.       Они вернулись обратно на станцию, дошли до кабинета Ситникова. Всё — в полном молчании. Саше на самом деле было всё равно, куда себя деть. Только когда на столе появилась водка и две рюмки, он чуть напрягся, но на стул всё же сел.       - Давай-давай, эта боль чаем не лечится, - Анатолий разлил прозрачную жидкость по рюмкам.       - У меня дома муж беременный, - покачал головой Саша. Впрочем, он был уверен, что запах крепкого алкоголя мог бы хотя бы на время перебить запах чужого, привлекательного и недоступного тела.       - По чуть-чуть, - Ситников продемонстрировал, что убрал бутылку, и все же придвинул рюмку ближе к Саше. - Самому сына из садика забирать.       Они чокнулись и молча выпили. Акимов тут же ощутил, что отвык от крепкого алкоголя. Он закашлялся, но легче действительно стало быстро. Даже нога начала ныть куда меньше.       - Спасибо, - тихо сказал он, поднимая глаза на собеседника. Неужели уже даже начальство в курсе?       - Лёня Топтунов, да? Да, я слышал. Если хочешь, не будете с ним работать в одну смену, - предлагает Ситников спокойно.       - Нет. Не могу, - Саша и сам мог бы это устроить. Но... Нет. Он постоянно волновался за Лёню. Постоянно чувствовал эту острую потребность защищать его.       - Понимаю, - Анатолий кивнул и откинулся в своем кресле. - Я вообще очень хорошо тебя понимаю, даже если тебе так не кажется. Что ты думаешь про Дятлова?       - Ну, он... - Саша не знает, что сказать. Он никогда не был карьеристом, и никогда не умел играть в эти игры власти. Что сказать одному заместителю главного инженера про другого?       - Это только между нами, говори как есть, - Ситников выглядел расслабленным, и ему в этом хочется верить.       - Он хороший инженер, знает своё дело. Но как руководитель... С ним очень тяжело. Особенно молодым сотрудникам, - заключил Акимов. - Он знает почти всё, но у него боятся спрашивать.       - Хорошее описание, - кивнул Анатолий и на несколько секунд замер. - Он мой бывший муж. И мой Суженый.       - О... - в этой короткой фразе столько всего шокирующего, что Акимов даже не нашёл, что сказать.       - Да. Я поэтому сюда и приехал. За ним. Ребенку нужен отец, это ты и без меня знаешь, - альфа с сожалением кинул взгляд на бутылку, но сдержался.       - Я думал, суженые не разводятся, - тихо произнёс Александр, рассматривая рюмку, которую всё ещё держал в руках.       - Я тоже так думал, - медленно кивнул Ситников. - Но жизнь сложнее, чем кажется. Знаешь, есть боль, от которой никак не избавиться. Когда мы развелись... Я не мог есть, не мог спать. Потом он уехал из Курска сюда. Я думал, станет легче. А потом понял, что не могу теперь даже дышать. Километры не лечат. Время тоже.       - Мне жаль, - Саша накрыл свою метку ладонью. Она всё ещё болела, но уже не изнуряюще, а как-то тоскливо. - Но может, ещё не всё потеряно.       - Может? - Анатолий помотал головой. - Двенадцать лет брака, двое детей, и теперь он меня ненавидит. И это не страшно. Я мог бы с этим справиться. Но он ненавидит себя. И с этим я разобраться не могу... Иди, Саша, пока твой муж не начал волноваться. Настоящее время. Камчатская АЭС, операторская        Когда они оказываются в помещении, Ситников сперва ничего даже не говорит. Он хватает Дятлова за запястье и тащит его к выходу, пока тот не успевает прийти в себя.       - На пару слов, - бросает он, и весь его вид дает понять — если омега не пойдет добровольно, его выволокут силой. Видимо, поэтому Дятлов даже не сопротивляется.       У входа они сталкиваются с парнем в форме МЧС, который говорит, что Щербина срочно требует Валерия Алексеевича к себе. А Ситников тем временем затаскивает бывшего супруга за ближайшую дверь. Ею оказывается дверь на одну из лестниц, но сейчас ему наплевать.       - Успокойся! - рычит Анатолий. Он знает, когда ситуация накалена до предела, и когда нужно быть жёстче.       - И не подумаю. Какая-то сраная лабораторная крыса не будет приезжать сюда командовать мной! - Дятлов делает рывок обратно к двери. Валерий ушёл, и сейчас он будет использовать личный авторитет и всю свою власть, чтобы заставить ребят-инженеров сделать так, как он хочет. Поэтому пускать его нельзя.       - Стоять, - Анатолий закрывает проход своим телом, пытается отстранить омегу, но тот дергается снова, словно это уже стало делом принципа. Теперь остаются только крайние меры. Ситников хватает мужчину одной рукой, освобождая ту, что с меткой.       - Не смей! Не смей! - рычит Дятлов и пытается вывернуться, но альфа сильнее. Он ведет пальцами по шее, запуская их под волосы, и накрывает своей меткой чужую.       Реакция происходит мгновенно. Дятлов в его руках обмякает и замирает. Его дыхание выравнивается, сердцебиение замедляется. Теперь Ситников спокойно держит его, прижав к себе. У омеги больше нет сил и возможности злиться, кричать или дергаться. С ним этот трюк всегда срабатывал прекрасно — высокая чувствительность.       - Вот так, - шепчет Ситников, медленно выпуская мужчину из своих рук. Нет смысла держать его дольше. Он на это никакого права не имеет.       - Ненавижу тебя, - даже это сейчас выходит у омеги абсолютно беззлобно. Дятлов отстраняется и отходит на два шага. - Я всё равно сделаю по-своему.       - Зачем, Толь? - Ситников мотает головой. Что за упрямец! Ведь никто, абсолютно никто с ним не соглашается, а он всё продолжает. - Тебе нужен ещё один инцидент?       То, что он сейчас сказал, доходит до Ситникова спустя доли секунд, но вернуть сказанное назад уже невозможно. Он дергается всем телом, глядя на то, как Дятлов меняется в лице.       - Толь, прости, - шепчет он почти беззвучно. И делает полшага вперед. - Прости, я не хотел...       - Не подходи, - так же тихо приказывает омега и отходит на несколько ступеней вниз. Опирается руками о перила, сгибаясь, и пытается отдышаться, словно слова Ситникова были ударом, выбившим из его легких весь кислород.       - Толь...       Ситников хочет сказать что-то ещё, и в этот момент пол, потолок и стены сотрясаются. Резко и сильно. С потолка падает побелка, слышатся грохот и звон, а металлические перила, отломившись, летят вниз, в лестничный проем.