Жертвы

      Хоппер зажмурился, приготовившись к смерти и невыносимой боли. Пуля никак не могла навредить монстру, зато распылила бы в нем ярость. Вот уже пару секунд он держал глаза закрытыми, а боли все не было. На его голову капала зловонная слюна и он с сожалением представил свое разодранное тело в мерзкой жиже. Зрелище как минимум некрасивое. Устав ждать своей участи, он пересилил себя и взглянул на демогоргона, который навис над ним, словно решая с чего начать пир. Демон принюхался и опустился прямиком к животу Джима. Одной лапой он прижал шерифа к пыльному кафелю, а второй начал ворошить его пиджак, из карманов которого незамедлительно выпали батончики «Три мушкетёра». Демогоргон подхватил сразу три шоколадки с нугой и закинул в огромную пасть. Взрослая особь оказалась тем ещё тяжеловесом, сам Гарет Эдвардс обзавидовался бы. Когти больно впивались в живот, царапая кожу.       — Хороший выбор, приятель. — выдохнул Хоппер.       Он никак не ожидал того, что демогоргона больше заинтересует сладость, нежели свежая человечина. Как-то Одиннадцать упоминала, что Дастину удалось приручить одну из тварей. Как же назывались те батончики? Черт бы побрал его дырявую память.       — Дарт? — Джим надеялся на то, что наткнулся на питомца Хендерсона.       Существо подняло морду, угрожающе показывая зубастую пасть, через которую была видна красная глотка. Нападать он не собирался, по крайней мере, так показалось шерифу. Удача сегодня уж точно решила прогуляться по изнанке вместе с ним. Хоппер медленно стащил с себя увесистую конечность демогоргона и выбрался из-под него. Судя по виду чудища, тот был не против, издав рык, похожий на грубое мурлыканье.       — Значит ты — Дарт. — Хоппер истерично рассмеялся, почесывая бороду. Адреналин разнёсся по венам, заставляя каждую клеточку его тела дрожать. — Боже правый, Хендерсон, я обязан тебе жизнью!!!       Он вытер уголки рта пальцами, спускаясь ими по влажной бороде. Демогоргон склонил голову, словно внимательно слушал неудавшуюся жертву. Джим, покопавшись во внутренних карманах, извлёк ещё парочку батончиков. Он положил их на пол, и подтолкнул к хищнику. Тот вел себя как среднестатистический пёс, которого угостили собачьей косточкой, что можно было купить в любом зоомагазине. Он мотал отростком в виде хвоста из стороны в сторону, снося им стеллажи с напитками. Видимо, Дастин здорово его натренировал.       — Если ты не против, приятель, я, пожалуй, пойду. — настроение Джима поднялось. Шериф смял в руке упавшую шляпу. Хоппер попятился в сторону выхода, на что демогоргон недовольно зарычал, но останавливать его не собирался. Шериф припустил в сторону лесной местности, благодаря всех богов за спасение своей драгоценной шкуры.       Хоппер вскрыл банку с консервами и беспардонно опрокинул ее прямо себе в рот. В изнанке не было времени рассиживаться и трапезничать. Того гляди, как бы тобой не полакомились. Он оглянулся, высматривая хищных тварей. Тумана вокруг не наблюдалось, а значит, можно было позволить себе минутную передышку. За это время, ему удалось выяснить, что демогоргоны появлялись, когда по земле разливалась синеватая дымка. Тогда можно было определить, с какой стороны они появятся и что есть сил махнуть в другое место, да подальше. Холодное месиво расползлось во рту, распространяя привкус говядины. Желеобразная масса была вкусной, ему даже удалось прожевать несколько сочных кусочков мяса. На еде постоянно приходилось экономить, будь не ладна эта обратная сторона, в которой он застрял. Хотя, все лучше, чем поджариться от излучения коллайдера и разлететься на шматки во время взрыва. Джойс бы не простила ему этого. Ох, Джойс, эта потрясающая женщина! Ему вспомнился 1969 год, 15 августа, ферма в местности Бетел. Они рванули на фестиваль рок-музыки Вудсток. Они еле подобрались к Вайт-Лейк, на дорогах были километровые пробки. Августовская жара здорово сказывалась на нервах и из машин то и дело доносилось «Давай, двигай уже!», «А ну, подвинул свою колымагу!». Спустя четыре часа, они все же добрались до места. К тому времени, неожиданно для всех, начался непроглядный ливень и им с Джойс пришлось сидеть в машине ещё несколько часов к ряду. Дорогу размыло, будь здоров. В округе Салливан даже объявили чрезвычайное положение. Некоторым особо смелым, а порой и накурившимся хиппи стена дождя помехой не была, и они танцевали, словно в трансе под звуки грома, возводя руки к небу. К слову, половина из них с чего-то решили, что будет здорово плясать голыми. Издали слышался голос Ричарда Хайвенса и рев толпы. Джойс многозначительно посматривала на Джима, который отказывался выползать из машины. Он только уложил копну пышных волос и не собирался портить прическу. Но когда подруга пригрозила, что ринется к сцене сама, ему пришлось пойти за ней. Выглядела она великолепно, и Джим точно знал, что за ней захотят приударить, что ему совсем не нравилось. Взмокший и недовольный, он плелся за ней, крепко держа Джойс за руку. Ее крошечная ладонь умещалась в его лапище, словно рука ребенка. Он все поражался, как такая хрупкая барышня может быть такой пробивной. В ее ушах были серьги в виде ромашек, а на предплечье красовался зеленый символ мира. Она старательно выводила его маркером, когда оба не знали, чем занять себя в злосчастной пробке. Они обосновались около шведской семейки, которые то и дело целовались друг с другом, скрываясь в большой палатке. Стоны мадам не заглушал даже Тим Хардин. То там, то тут, слышались осуждающие разговоры про консерватизм и часто мелькала фраза «я лучше займусь любовью, чем войной». Им неустанно предлагали травку и таблетки. Но Джойс отказывалась, а потом открыв небольшую сумочку через плечо, показала Хопперу сложенный в несколько раз лист.       — Моя все равно лучше! — подмигнула она, на что Джим удивлённо охнул.       Тогда они на славу повеселились, а после, Джойс пропала со всех радаров, выскочив замуж за идиота Байерса. Хоппер недовольно хмыкнул и встал с сухих листьев. Он даже не потрудился отряхнуться. Ему нужно было спешить. Джим исследовал каждую машину в округе и приметил парочку с более-менее исправными рациями. Если уж бороться за жизнь, то до конца. Он засеменил к старому Форду Фалкон шестидесятого года. Хоть автомобиль и выглядел, будто его напрочь проела ржавчина, а на капоте порезвилась толпа болельщиц, зато в салоне была рабочая рация. Это заставляло Джима надеяться на то, что его услышат и может быть даже спасут. Когда умирала его дочь, он возненавидел это отчаянное чувство. Хоппер душил его ещё в зародыше каждый раз, когда оно возникало в сердце. Ведь с надеждой приходило ожидание чего-то лучшего, а после, боль потерь. Это точно дать больному лекарство от смертельной болезни, а потом заявить, что оно было экспериментальным, да и вообще плацебо. Он адски устал терять и дал себе зарок, что больше никогда не будет надеяться. Это обещание было дано там, в палате Нью-Йоркской больницы, когда Сара в последний раз посмотрела на него своим по-детски наивным взглядом и спросила больно ли умирать. Такого отчаяния Джим не испытывал ни во Вьетнаме, ни при сражении с тварями. Той ночью его дочь скончалась, и он рыдал в туалете, прямо на полу, ощущая щекой холодный кафель. И вот снова это чертово чувство, вернулось и без зазрения совести, стучалось в его израненное сердце, напоминая о горе, которое чуть не погубило его. Глубоко вдохнув, стараясь успокоить бешеный пульс он снял рацию. Послышалось знакомое шипение.       — Это шериф Джим Хоппер, штат Индиана, город Хоукинс. Если кто-нибудь меня слышит, найдите Джойс Байерс, Олив-стрит 95, близ леса по 30 шоссе первый поворот налево. Передайте, что я на обратной стороне. Повторяю…

***

      Долгий сон никогда не был чем-то потрясающим для Билли. Как оказалось, он спал с открытым ртом и на подушке образовалось мокрое пятно от стекающей слюны. Харгроув слегка приподнял голову и отодвинулся подальше от неприятной влаги. Что ж, лежать на сухой подушке было гораздо приятнее. Судя по еле пробивающемуся свету из окна, наступало раннее утро. Только вот, это самое окно оказалось справа от кровати, что совсем не соответствовало его расположению в комнате Харгроува. Он бестолково покрутил головой. В мысли яро вклинивались события прошлого дня, о которых Билли предпочел бы забыть и чем быстрее, тем лучше. Ныл перед Стивом, как последняя сучка, вырывая из груди свою боль. Хотя, он наконец признался себе, что ему впервые за долгое время заметно полегчало. Такое обычно бывает, когда долго плачешь, а после не чувствуешь уже ничего. Ты опустошен и почти счастлив. Вот почему девчонки то и дело жалуются друг другу на неприятности. Он отбросил одеяло к краю кровати и принялся рыться в напольном шкафчике. Первый отсек занимали скрученные в пары носки и трусы. Второй, как раз, то, что ему было нужно — аккуратно сложенные футболки в основном в белом и сером цветах. Он выудил первую попавшуюся и натянул ее на себя. Запах Стива буквально обволакивал его, награждая спокойствием. Теперь эту ассоциацию не перебить ничем. Его собственная одежда нашлась на батарее, она все ещё была влажной от вчерашнего неожиданного душа. Все ещё находясь в полудрёме, Билли побрел на кухню. Жажда мучила его даже во сне, он осушил там пять стаканов с кристально чистой ледяной водой, но это его не спасло. Предрассветное время, чем-то напоминающее изнанку, его жутко бесило. Хотелось включить свет во всём доме, если бы он только знал, где находятся выключатели. Харгроув спустился по лестнице, чуть не запнувшись на последней ступени. Хорошенько выругавшись, он все же нашел кухню и повернул кран, включая воду. Искать стаканы было до невозможности лень, и он нагнулся, касаясь губами леденящей жидкости. Сзади послышались тихие шаги. Видимо, Стиву тоже не спалось. Мгновение спустя, Билли почувствовал руку на своей заднице, которая беззастенчиво сжимала упругую ягодицу, а затем его и вовсе по́шло шлепнули. Харгроув поперхнулся от такой наглости и выплёвывая воду, закашлялся. В такой ситуации он оказался впервые. Никогда раньше бывшие короли школы даже и не думали лапать его.       — Какого Дьявола, Харрингтон? — он резко повернулся, готовясь припечатать мерзавца к стене и хорошенько украсить его смазливую рожу синяками. Больно уж быстро сошли старые.       — Господи Иисусе! Вот дерьмо! — испуганно выпалил развратник. Его голос разнёсся по всему первому этажу.       Напротив Билли застыл мужчина средних лет. Он смотрел распахнутыми до предела глазами то на свою руку, то на Харгроува. Парень остановился, находя во внешности того черты Стива.       — Папа? — из-за двери показалась голова Харрингтона, он сонно потирал глаза.       — Стив, черт возьми, что происходит? — мужчина обтёр о рубашку руку, которой пару мгновений назад так страстно тискал Харгроува.       Харрингтон-младший пару секунд пялился на Билли, который щеголял в его футболке. Он почесал затылок.       — А ты чего так рано? — его голос был хриплым ото сна.       — Конференция закончилась, дела я завершил. А ты, погляжу, нас не ждал. Пивные банки успел убрать? Или мне опять собирать их по всему газону? — сварливо заметил отец, выливая на ладонь уйму моющего средства и даже не глядя на гостя, принялся мылить руки.       — Мы не пили. Это Билли, мы с ним готовились к поступлению. Совместный проект, все дела. — умело отмазался Стив, многозначительно поглядывая на Харгроува, который от чего-то отошёл от мистера Харрингтона в другой конец кухни.       — Добро пожаловать в наш дом, Билли! — наигранно весело отозвался отец семейства, — Сэмюэль Харрингтон, — он по привычке протянул было руку парню, но тут же одернул себя и схватил со столешницы полотенце.       — Спасибо. — буркнул Билли, подавляя рвотные позывы. Ему совсем не понравилось быть облапанным, да ещё и отцом Стива.       На кухне появилась статная, слегка полноватая женщина, чуть старше Сьюзан. Ее прическа была катастрофически похожей на прическу Харгроува своими обольстительными белокурыми кудряшками, к тому же, чертовка с какого-то перепугу была одета в женскую копию футболки сына. Билли с облегчением выдохнул. Значит, ему не придется надирать похотливую задницу папаши своего единственного друга в Хоукинсе. В руках миссис Харрингтон красовались бумажные пакеты с продуктами. Стив явно унаследовал от нее очерченные чувственные губы.       — Доброе утро? — женщина удивилась такому количеству людей на кухне в 5:43 утра. Они даже на праздничные обеды едва ли целым составом семьи собирались. Сэмюэль вечно торчал на треклятой работе, а сама Диана состояла в родительском комитете школы, что отнимало уйму времени, к тому же, она основала клуб книголюбов и прививала остальным домохозяйкам любовь к Гюнтеру Грассу. Стив же предпочитал гулянки и пропадал даже по ночам. Что ж, она его понимала, в его возрасте трудно усидеть дома со скучными родителями, когда на улицах города полно красоток, а в соседних домах отвязные вечеринки. Диана говорила об этом мужу, убеждала его в том, что подростковые желания сына абсолютно нормальны. Но, кажется, у ее супруга было другое мнение, и оно состояло в том, что Стив должен быть при делах на его фирме, а не маяться дурью. Собственно, это и вызывало конфликты. Она махнула рукой Билли и представилась. Тот улыбнулся, закусывая нижнюю губу. Скорее по привычке, чем от большого желания произвести впечатление на Диану. Молчание прервало голодное урчание из живота Стива. На секунду Харгроуву аж показалось, что где-то недалеко появился демогоргон.       — Самое время для раннего завтрака. — Диана хлопнула в ладоши и принялась разгребать готовую еду в пакетах. Сэмюэль нехотя согласился и откупорил бутылку пива. Ему жизненно необходимо было выпить и если бы не жена, в самый раз подошел бы скотч из его персонального бара.       — Что ж, парни, какой у вас проект? — как бы между прочим поинтересовался он, делая два осторожных глотка, словно проверяя пиво на вкус и одобрительно кивнув, осушил бутылку чуть ли не до половины.       — Анализ роста преступности в округах небольших городов. — тут же нашелся Билли.       — Может быть, стоит взять что-нибудь посущественнее? — фыркнул мистер Харрингтон. — К примеру, разработку бизнес-плана для крупной маркетинговой компании?       Стив закатил глаза, стащив из общей тарелки остывшую куриную ножку. Отец часто начинал эту тему, хотя знал, что сыну сфера бизнеса была до лампочки.       — Сэм, — супруга посмотрела на него с укором.       Она хотела бы добавить ещё много чего, но взглянув на притихшего Харгроува, не стала. Билли привык к семейным склокам, но сейчас чувствовал себя не в своей тарелке. Сидеть за столом с мужиком, который недавно так похотливо мял его зад, было как минимум странно, даже если он и перепутал Харгроува со своей женой. А она была ничего. Хорошие формы пышной фигуры, которую в народе именовали песочными часами отлично подходили к ее невысокому росту. Карен, в отличие от нее, была худой и высокой.       — Я просто хочу, чтобы мой сын стал мужчиной, а не прятался за юбку матери и шатался без дела. — отец принялся за вторую бутылку.       — Вспомни себя в его возрасте!       — Я работал на ферме Уилкинса с 12 лет, и ты это знаешь.       Стив придвинулся к Билли. Он нервно покусывал губы, наблюдая за спором родителей.       — Отцы и дети, да? — словно извиняясь, тихо произнес он, — не обращай внимания, у нас по-другому не выходит. — Он положил в тарелку Харгроува салат, предлагая курицу с приправой.       — Бывает и хуже. — отмахнулся Билли.       Знал бы Стив, что происходит между Нилом и его отпрыском, поменял бы мнение о Сэмюэле. Билли многое бы отдал за такого отца. Уж упрёки он бы пережил без проблем.