Страж Империи. Хранитель Цветка

      Вирая опустилась в кресло. Она была в растерянности. Поведение и слова Маркуса порой противоречили друг другу. За ужином он был вежлив и мил. Она видела, как он флиртовал с девушками в гостинице. Помнила, как он отвлекал от нее внимание Энвора на допросе, когда тому изменяла сдержанность. Маркус не был похож на Матиса. Почему тогда он не стал отрицать, что любит насилие?        Матис Свенсон был мужем по контракту Болдизара, где девушка провела почти три года. И первый год именно в качестве аники Свенсона. Она хотела бы забыть этот период своей жизни. Но понимала, что не получится. Даже сейчас, когда стало понятно, почему мужчина так относился к ней, воспоминания все равно возвращались, тревожа ее.        Матис, не так давно заслуживший должность королевского солдата, был привлекательным. Блондин со светло-карими глазами. Обворожительная улыбка частенько появлялась на его лице. Как и любой другой солдат, был подтянут и мускулист. При первой встрече он понравился ей. И она согласилась подписать с ним контракт. Это была самая большая ошибка в ее жизни. Стоило им оказаться в апартаментах, как весь напускной лоск пропал, и она стала для него просто рабыней.        Вирая потерла запястье, словно вновь ощутив оковы браслета-аники. Браслет-цепь, что связывала ее с Тисом, подчиняла, не позволяя сопротивляться. Браслет, что контролировал ее. Сколько раз он использовал его, заставляя ее падать к его ногам под действием импульсов. Ему было все равно, что она почти теряла сознание от боли. Ему нравилось слышать, как она кричит. И просит остановиться. Нравилось смотреть, как слезы текут из глаз.        Все началось не сразу.        Почти три месяца девушка пребывала в уверенности, что у нее симпатичный муж-контрактник. И даже его иногда жестокое обращение в постели, Вирая списывала на усталость и стресс — королевских офицеров гоняли с удвоенной силой. Она не догадывалась, что тогда он просто сдерживался. Истинное лицо Тиса открылось, когда он взял девушку в город. Вирая готовилась к приятной прогулке. Возможно, походу в кино или кафе, новым покупкам. И хоть в Болдизаре тоже были и бар с кинотеатром и несколько магазинчиков, гулять по столице было многим интересней.        Но вместо магазинов и кино, Свенсон привел ее в захудалую квартирку на окраине города. Там ожидал их Адам Аддисон. Брюнет с темными глазами и крупными чертами лица. Как и Матис, мужчина был физически развит, и девушка решила, что Адам тоже солдат. Наверное, мужчины вместе проходили службу и сдружились. Только одному повезло попасть в отряд королевских солдат, а другому нет.        Майер не сразу поняла подвох, ведь мужчины ушли на кухню, оставив девушку в небольшой гостиной-спальне. Вирая не знала, чем занять себя, чтобы не мешать им, и просто сидела в кресле, подтянув к груди колени. Она слышала, о чем говорили мужчины, но не вслушивалась в их диалог, решив, что друзья вспоминают прошлое. Казалось, мужчины забыли о ней, и девушка задремала в полумраке комнаты.        Разбудил ее Адам, тронув за плечо. Он стоял в одних брюках, скинув остальную одежду. Вирая удивлённо посмотрела на него, на его улыбку, от которой перевернулось все внутри. Стало страшно.        — Ублажи моего друга, Солнышко, — Матис стоял в проеме двери. И улыбался.        Девушка отшатнулась от брюнета. Голос не хотел слушаться. В одно мгновенье она поняла, что Свенсон не шутит. Она замотала головой и тут же почувствовала импульс. Первый раз. Не сильный. Браслет слушался своего хозяина — мужа-контрактника. И аники должна подчиняться. Но она не хотела.        Устав ждать, Адам стащил девушку с кресла. Вирая закричала. И снова почувствовала эту боль — браслет работал исправно, увеличив мощность. Хотя в нем не было никакой нужды — хрупкая девушка не могла противостоять двум мужчинам. Свенсон просто хотел сделать ей больно.        Они передавали ее друг другу, как эстафету, не давая отдохнуть. И когда девушка уже начала терять сознание, влили в нее какой-то препарат, от которого она готова была лезть на стену. И все началось по новой. Ей уже было все равно кто с ней, она хотела избавиться от того напряжения внутри, что вызывало то средство. И никак не могла достичь этого.        Тот день все изменил. Вирая не помнила, как они вернулись в Болдизар. Но теперь Матис перестал сдерживаться. «Ольгердская сучка» было обычным обращением к ней. Как и побои. Иногда Свенсон заставлять ее пить то один, то другой препарат, наблюдая за ее стонами и мучениями. К нему стали захаживать такие же любители поиздеваться, и он, не колеблясь, отдавал им ее поиграться. В каждых апартаментах была комната игр с различными взрослыми игрушками, наручниками и аксессуарами потяжелее — добавить остроты ощущений между аники и мужем. Комната игр стала для нее местом пыток.        Вирая хотела расторгнуть контракт. Она просила. Умоляла. Клялась, что никому не расскажет, что он делал с ней. Но в ответ получала лишь импульсы браслета. У нее не было доказательств того, что происходило с ней — чертов ублюдок следил, чтоб на ней не было ни одного синяка. А его приятели лишь скажут, что она сама к ним лезла — аники не имела права спать ни с кем, кроме мужа. В такие моменты она ненавидела Ольгерд и Болдизар в частности, за их законы, ни во что не ставящие женщин.        А потом появился Бен — Бенедикт Киневард. Страж империи Себастьян Вайерд под прикрытием. Они пару раз сталкивались в парке. Но не обменивались даже приветствиями. Несколько раз Бенедикт заговаривал с Тисом, когда девушка была рядом. Но он не обращал на нее внимания и Вирая думала, что тот даже не видел ее. Тис не любил сталкиваться с Киневардом, становясь после случайных встреч беспокойным и злым. И после срывался на девушке, когда они оставались одни.       После гибели Свенсона на тренинге, к ней подошел Макс Освин — сосед Киневарда по апартаментам, и предложил стать его аники. Но после опыта с Матисом Вирая покачала головой, отказываясь. Мужчина кивнул, не став настаивать. Но долго в карантине она находиться не могла. Она подписала контракт с Болдизаром, значит, ей нужно заключить контракт и с кем-то из офицеров. Откупиться у нее не хватало средств. Девушка застряла в этом месте. Если не выберет она, они выберут сами. И предпочтение отдадут тем, кто сделает запрос на нее.        Когда время пребывания в карантине у Вираи подходило к концу, к ней наведался один из знакомых Матиса. Она даже не могла вспомнить его имени, помнила только, что вкусы со Свенсоном у них были похожи. Еще одного такого мужа она не вытерпит. А именно этого тот и хотел — получить ее в аники. Паника охватила девушку. На нее был лишь один запрос. Всем, кто подходил к ней, она отказывала и те даже не стали его оставлять. Она не хотела попадать снова в тот ад, из которого выбралась.        И снова к ней пришел Освин. Повторил свое предложение. И девушка бросилась в омут с головой, соглашаясь. Она ничего про него не знала, как и про Киневарда. В Болдизаре вообще мало знали об этих мужчинах, появившихся почти одновременно полгода назад в ряду королевских офицеров, но много говорили. Иногда, прячась от Матиса в салонах, Вирая слушала сплетни других аники. И девушкам были интересны эти двое, решительно продвигавшиеся по карьерной лестнице. Поэтому она решила, что хуже ей все равно уже не будет. По крайней мере она знала чего ожидать от знакомого Тиса. И надеялась, что Освин не имел таких же наклонностей.        Но согласившись, девушка не рассчитала своей стойкости. В карантине Вирая жила в отдельном здании, предоставленная самой себе, и думала, что уже пришла в себя после издевательств прежнего хозяина. Но, оказавшись в точно таких же апартаментах, страх снова поселился в ней. Она пыталась скрыть его. Но в замкнутом пространстве квартиры две мужские фигуры вызывали дрожь в теле. Им не составило труда понять, что девушка их боится. Майер испугалась, что это разозлит их. И они отправят ее вновь в карантин. И тогда она точно попадет к знакомому Свенсона. Но все сложилось совсем не так.        Постепенно, шаг за шагом, Бенедикт начал приручать ее, учил забывать страх, доверять. Он был сдержан и не касался девушки лишний раз. Лишь в те моменты, когда ей начинали сниться кошмары, он обнимал, успокаивая. Макс баловал ее магазинами и салонами, разрешая тратить на себя деньги. Девушка не любила ходить по таким местам, постоянно слыша за спиной перешептывания. Но она гордо поднимала голову и, не обращая ни на кого внимания, изображала из себя красивую куклу. Куклу, похожую на других аники. Спустя некоторое время ее приняли среди «своих», и девушка стала частой гостьей на посиделках и гулянках. Но в душе все еще сидела напуганная до ужаса девчонка. Девчонка, о которой знали лишь Себастьян и Энвор.        Почти полгода они жили, как соседи. Девушка постепенно привыкла к мужчинам и спокойно общалась с ними, не боясь словами или действиями вызвать у кого-то из них неудовольствия, за которым может последовать наказание. Вирая не знала, что попала в аники к Стражам. Брюнетка хлопотала по дому, и все чаще задавалась вопросом: как долго это будет продолжаться. Поведение мужчин отличалось от общепринятых, но не в ее же интересах было говорить об этом. Аники были не для того, чтобы готовить и убирать. Основным их предназначением было ублажать мужа в постели. Но ни один из них так и не сделал попытки к сближению. Хоть Майер и была официально аники Освина, он оплачивал все ее счета из салонов и покупки, но мужчина обращался к ней снисходительно-ласково, словно к ребенку. Наверное, он и воспринимал ее как дитя, ведь был старше ее, больше чем на десять лет. Он не смотрел на нее, как на аники.        С Бенедиктом все было по-другому. Она терялась, когда задумывалась об этом. Он был младше Макса. Но тот слушал его. Говорил он коротко, но емко. Редко смеялся. Но у девушки получалось смешить его во время их нечастых посиделок за ужином или перед телевизором. У Майер почти не осталось сомнений, что аники она станет для него. И предполагала, что Освин оформил контракт на себя лишь потому, что Бенедикт еще находился под следствием из-за смерти Матиса и не мог сделать этого сам. Если бы они так не поступили, она досталась бы приятелю Свенсона. Тогда она не задумывалась об истинной причине их решения взять себе в аники именно ее. В то время Вираю больше тревожило кто из мужчин заявит на нее права. И, учитывая отсутствие интереса со стороны Освина, девушка ожидала действий Киневарда. В их совместные вечера Вирая думала: сегодня! И ждала окончания дня с замиранием сердца. Но Бен уходил к себе, желая спокойной ночи.        Это настораживало. Заставляло нервничать. Ожидать подвоха. Не предстоит ли ей что-то пострашнее выходок Матиса?        — Мы уже год топчемся на месте! Лео шкуру с меня сдерет.        — Что-то должно произойти. Мы оба это слышали.        Вирая вернулась из кинотеатра, когда застала этот странный разговор. Заметив ее, мужчины сразу замолчали. И девушка, не желая им мешать, поспешила в свою комнату.        — Скорми ей старого хрыча, — услышала она смешок Бенедикта, прежде чем прикрыть за собой дверь. Это сейчас она понимала, что мужчина имел в виду Леонель и Джозо.        В тот день Бенедикт постучал к ней в комнату. Она уже лежала в постели, прислушиваясь к стихающим звукам. Макс ушел, и Вирая знала, что тот ходил иногда в бордель. Сегодня был, наверное, один из таких дней.        — Зайди ко мне.        И, не дожидаясь ответа, вернулся в комнату. Все внутри похолодело у девушки от страха. Она не хотела идти. Боялась. Но понимала, что выбора у нее не было. И хоть браслет на команды Бенедикта не сработает, она была слабее.        Дрожащими руками Вирая накинула на плечи халат, хоть и подумала, что толку от него было никакого — ткань была настолько прозрачна, что почти ничего не скрывала. Но она могла вцепиться в его ворот, чтобы скрыть дрожь в руках. На негнущихся ногах девушка зашла в спальню к мужчине. Бенедикт сидел на подлокотнике кресла, держа в руках бокал.        — Будешь? — он кивнул на бутылку, что стояла на столике рядом.        Вирая лишь отчаянно замотала головой, не в силах пройти дальше в комнату и топчась у двери, еще сильнее сжимая полы халата пальцами. Голос пропал, и она не могла произнести ни слова.        Она слышала, как мужчина шумно выдохнул. Сделал последний глоток из стакана. И решительно направился к ней, по пути оставив его на столе.        Майер инстинктивно попятилась, уткнулась в дверь. Он злится. Только эта мысль крутилась у нее в голове, пока она смотрела словно в замедленной съемке, как он подходит к ней, протягивает руку и сжимает пальцы на тонком запястье.        — Что же он сделал с тобой, — прошептал брюнет, прижимая ее к своей груди. Рука успокаивающе погладила по спине. Но девушка не могла перестать дрожать. Мужчина подхватил ее на руки и осторожно опустил на постель. Вирая замерла в ожидании, не в силах разжать кулачки. Но Бенедикт не торопился.        Он осторожно разжал ее холодные пальцы, поцеловал каждый. Заглянул в большие напуганные глаза.        — Я должен это сделать. Доверься мне.        У нее не было выбора. И Вирая лежала, сдерживая дрожь. Она хотела, чтобы все поскорей закончилось. Но Киневард словно нарочно не торопился, медленно снимая с нее одежду. Она чувствовала себя такой уязвимой в тот момент, ведь мужчина не снял даже футболки, оставаясь полностью одетым.        Когда он коснулся ее губ, девушка вздрогнула. Она хотела сбежать. Но мужчина, словно понимая ее порыв, переплел их пальцы, прижимая кисти девушки к постели.        — Постарайся расслабиться. Я не причиню тебе боли. Обещаю.       В тот вечер мужчина остался одетым, доставляя удовольствие лишь Вирае. Он, не торопясь исследовал ее тело, помогая расслабиться, внимательно следя за реакцией девушки. Добиваясь этой реакции, доставляя ей удовольствие.        Она уснула в его постели. В его объятиях. И, наверное, первый раз за прошедший год спала, не просыпаясь каждый час.        Майер ожидала, что после произошедшего, Бенедикт на следующую ночь вновь позовет ее. Уже желая получить удовольствие самому. Но этого не случилось. Все последующие дни он вел себя сдержанно, словно ничего и не было. Девушка могла бы предположить, что у него с подобным проблемы, но видела, как той ночью мужчина сдерживался, желая доставить ей удовольствие, отодвигая на задний план свои желания.        Только через неделю он позвал ее к себе.        Вирая выходила из ванной, когда он неожиданно схватил ее за руку:        — Пойдем. — И потащил в свою спальню. Брюнетка лишь молча следовала за ним. И хоть сейчас ей было легче находиться с ним в спальне, но паника возвращалась вновь. Вирая цеплялась в полы халата, не желая показывать дрожь. Он не виноват в ее страхах.        — Ты все еще дрожишь, — не укрылось от него ее состояние. Он подвел ее к кровати. — Я хочу, чтобы сегодня ты разделась сама.        Майер кивнула. И начала скидывать с себя халат и сорочку. Бенедикт покачал головой, наблюдая за ее нервными движениями. И как только одежда упала на пол, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. Девушка замерла, но не стала отстраняться, как в прошлый раз. И неуверенно приоткрыла губы навстречу. В эту ночь он снова не стал раздеваться. Хотя позволил ей стянуть футболку и касаться себя. Вирая снова уснула в его руках.        Так продолжалось несколько недель, пока девушка не осмелела настолько, чтобы попросить заняться сексом.        — Как долго я этого ждал, — пробормотал он, комкая простынь в пальцах.        И все равно в тот раз он дал оседлать себя, позволяя девушке задавать темп, подстраиваясь под нее. Таким странным способом, Киневард возвращал ей уверенность в себе, своих силах и привлекательности. Это был долгий путь, по которому она все еще шла. И хотя со стороны всем казалось, что она уверенная в себе, общительная и веселая молодая женщина, в душе у нее сидел ребенок. Тот самый, что все еще боялся доверять окружающим.        Она была благодарна Себастьяну. За понимание и поддержку. За то, что он не позволил в себя влюбиться. Не смотря на то, насколько тесными были их отношения, он всегда соблюдал дистанцию. Сейчас ее чувства изменились. Он был ей дорог. Но как родной человек, как семья. Как Энвор с Леонель.        И в этом была заслуга Аэтель.        Как только Майер поняла, что Себастьян влюбился, все стало приобретать другое значение. Она начала смотреть на любовника другими глазами, понимая, что он никогда бы не полюбил ее, влюбись она в него.        Но Аэтель уехала. Не попрощавшись ни с кем. Собрала вещи и исчезла. Она бросила Вайерда.        И теперь ее дорогого Себастьяна окрутила какая-то мадама с пузом. Зря она осталась в гостинице. Уж Вирая обязательно бы отвадила эту нахалку от брюнета. При необходимости могла ей и космы все повыдергивать. И все равно добилась бы своего. Может, даже смогла бы уговорить Себа найти Аэтель.        Он счастлив со своей девушкой.        Как Маркус может говорить подобное? Как он может решать счастлив Себастьян или нет? Ведь он не видел его взгляда, улыбки, адресованных Эль. Этого сияния и теплоты, что окружали девушку, когда она находилась рядом с Вайердом.        Не видел всего того, что Эль смогла с легкостью променять на свою Риорику.        Хлопнула входная дверь и Вирая вздрогнула. Посмотрела на часы. Кто мог приехать в столь поздний час? Энвор с Леони должны были остаться ночевать у Себастьяна. Маркус не мог вернуться. Он все сказал, что думает об их возможной связи. Посетитель?        Или О’Рейли передумал?        Девушка поспешила в холл.        — Поверить не могу, что он скрывал это от нас!        — Энвор, я слышу это уже два часа. Пора наконец успокоиться. — Леони посмотрела на брюнетку. — Уже поздно. Ты почему не спишь? Надеюсь, ты одна?        Вирае не понравился ни взгляд, ни вскинутая бровь женщины, но она не стала заострять на этом внимания.        — Одна. Засиделась в кабинете. Вы хотели остаться на ночь, — брюнетка приблизилась к паре. — Что-то случилось?        — Обстоятельства изменились. Себастьяну сегодня не до нас, — спокойно ответила женщина, наблюдая за мечущимся по холлу мужчиной.         — Так это правда? Он сообщил о помолвке?        Энвор остановился, уставился на девушку.        — Ты знала? Похоже, только я удивлен сегодняшним вечером.        — Мне сегодня сказали. Если б знала, не осталась бы в Мариросо, а поехала с вами. Поверить не могу, что Себастьян поддался этой аферистке.        — Я тоже говорю, что она аферистка! Это не его ребенок.        — Конечно, зачем ему воспитывать чужого, — поддержала мужчину брюнетка.        — Так, хватит, — Леонель похлопала в ладоши, привлекая к себе внимание. — Ведете себя, как дети. Пусть Себастьян сам разбирается в этом вопросе с Аэтель. Не лезьте в это! Только дров наломаете.        — Аэтель?!        — Да, эта гад… женщина, — под покашливание Мак Андерсон исправился он.        — Подожди, — нахмурилась брюнетка. — Аэтель вернулась?        — Да. Мы сейчас об этом и говорим. Не только вернулась, но еще и с таким пузом. — И Энвор на манер Маркуса изобразил живот беременной. — Ей рожать через пару месяцев. Не удивлюсь, если там замешан Бертольт. Ты же сама видела ее на балу. Разве была она похожа на беременную?        Майер задумалась, сложив руки на груди.        — Возможно. Но Бертольт в любом случае ни при чем. Аристократы следят за родословной. Был бы ты ольгердцем, не задумывался над подобным вопросом.        Он счастлив со своей девушкой.        Если это была Аэтель, то Маркус не ошибся в своих словах. Но ребенок?        — Она часто вела себя странно, — задумчиво добавила брюнетка, слегка нахмурившись. — Ты сам задавался вопросом, не беременна ли она, когда мы ехали в Тельнас. И если ей скоро рожать, то в Болдизаре она уже была беременна.        — Ты сама сказала, что у нее были месячные.        — Себастьян верит, что это его ребенок, — вмешалась в разговор Леонель. — Зачем все усложнять? Неужели, вы думаете, что он не сомневался? И, дорогой, — женщина прямо посмотрела на Энвора. — Даже если женщина забеременеет, месячные возможны в первый, а иногда и на второй месяц после этого. Закроем тему. Уже поздно.