***
-Чимин, я вернулся, - крикнул из коридора омеге, который оказался в спальне, - я принёс тебе сладкое, - проговорил над ухом лежащего парня. -Брысь отсюда, персиковый маньяк, - пробурчал недовольно из-под одеяла, зарываясь в него ещё глубже. Только розовые плюшевые ушки с белыми кончиками торчали оттуда. -Ну, Мини, - стал канючить, обнимая поверх, добившись разве что вскрика от боли. Альфа немедля отстранил руки и почувствовал укол вины в очередной раз. – Мини, - сменил тактику и начал звать с озорством в голосе, - у меня есть шоколад для тебя, - молчание уже неплохой знак, - а ещё шоколадное мороженное, - ушки кролика дёрнулись, будто принадлежали Чимину, навострив их в сторону Чона, - печенье с шоколадной крошкой, - поверх одеяла появились милые пальчики, - шоколадный торт с толстым слоем шоколадного мусса, - уже видна персиковая макушка, - шоколадная паста, - вот и лоб, - шоколадные взбитые сливки, - глазки. Чон решил действовать до конца за раз: - Шоколадная сгущёнка, шоколадный йогурт, куча мармеладок, клубника, малина, чтобы всё смешать, - уголки губ альфы непроизвольно поползли вверх от голодного и жадного взгляда. -Я разрешаю тебе принести всё это, - стрельнул глазами, полными укора, как ему казалось, и всё же нескрываемого желания полакомиться, и снова резво скрылся под покрывалом, обнимая Куки (а Гуки хотел бы быть на его месте). Чонгук вздохнул глубоко и принялся перетаскивать всё в комнату, аж принеся журнальный столик из гостиной. Он складывал всё и поглядывал порой в сторону старшего, ожидая его появления, словно чуда. Альфа сел на пол, облокотившись о кровать, и стал выжидать момент. Хотелось просунуть ладони под покрывало и самому накрыть тело омеги вместо такой противной сейчас ткани, что скрывала его обаяшку. Хотелось оказаться вместо Куки и быть тем, кого прижимает к себе горячее тело. Хотелось оказаться печенькой, что сейчас скрывается под одеялом прелестной ручкой. Так стоп… Ручка показалась! Чонгук ожил, словно не в своём уме, и ухватился за неё. Просто альфа не видел своего омегу со вчерашнего вечера. Стоило гону закончиться, как Пак устало завернулся (после того как альфа начисто обтёр его влажным полотенцем) в одеяло, словно рулет, и больше не вылезал. Утром он просто несвязно промычал что-то, когда Чон пытался поговорить с ним, выглядывая только носиком, чтобы подышать. Но сейчас Чимин дёрнулся всем телом, уронив печеньку на пол, снова ахая от боли и заставляя Гука начать беспокоиться. -А ну положил мне на ладонь ещё печеньку и свалил отсюда, - послышалось приказным и заглушённым одеялом тоном. -Мини, что не так? – рука спряталась под покрывалом, стоило альфе выполнить указ. – Давай помогу, - положил ладонь на одеяло, примерно в область, где должна была быть талия. Чимин снова вскрикнул от боли и резво сбросил с себя ткань, пиная её на альфу и чуть ли не задевая его ногами. -Помог уже! Вот! – указал на себя, всем видом источая раздражение, хотя выглядел словно нахохлившийся воробушек. Чон увидел лишь самое прекрасное существо на свете (смотрит дурачок глазами-сердечками и слюни лишь свои сдерживает). Чимин под одеялом весь обнажённый был, улёгся на животе, кожей своей шёлковой ублажал глаза альфе и пальцем показывал на свои ягодицы. Гук руку протянул околдовано, но очнулся от шлепка о неё и посмотрел невинно округлившимися от удивления глазами в глаза Паку. -Не трогай, - чуть ли не зашипел. Альфа лишь губы надул, словно ребёнок, которому сказали, что нельзя сладкое до овощного супа. На заднице его омеги красовались следы его зубов. Ну подумаешь чуток увлёкся, подумаешь сперма только через уши не лилась разве что. -Радуйся, что там метки не ставятся, - и стал злобно жевать печеньку (Гук невовремя вспомнил, как Пака с хомяком сравнивал, еле сдерживая порыв умилиться). А вот альфа был бы не против расставить по всему его телу свои следы и проводить по ним дорожки глазами, пальцами, языком. Мысли опять увлекают не в ту степь. Но… Чон вздохнул и виновато опустил голову и плечи, поглядывая порой на омегу (просто сложно устоять перед нагим, помеченным тобой персиком). -Даже не смей, - выпалил возмущённо и поражённо, выплюнув несколько крошек из рта, - только попробуй возбудиться снова. Иначе твой дружок будет видеться с твоей рукой чаще, чем с моей задницей. -Прости… - Гук полностью поник. Угроза серьёзная. Однако не прошло и пяти секунд, как он загорелся идеей, - у тебя ведь всё тело болит? – спросил отчего-то радостно. -Спасибо, что заметил, - произнёс недовольно, облизывая шоколад с пальцев. Но на Чона это недовольство не подействовало. -А давай… -Только попробуй заставить меня пожалеть… -Я сделаю тебе массаж. -… -В ванной, с маслами и в тёплой воде. -Ты снова возбудишься, - сказал, сузив подозрительно глаза. -Ещё как. Но! Трогать тебя буду только руками. Нууу, может ещё губами, - и приставил палец к расплывшимся в победной улыбке устам.***
И вот понёс Чон своего омегу на руках в наполнившуюся тёплую ванную, опустил аккуратно и присел рядом, сняв с себя верхнюю одежду (чтобы не намочить, ага). И втирает, как и обещал, масло, оставшееся ещё с прошлого массажа, в плечи. Пак дышит порой так томно и выгибается так соблазнительно, разомлев в воде, что Чон еле сдерживается: ощущается своеобразный остаточный эффект от гона. Он скользит руками к груди и обратно, задерживается на бусинах, что оттягивал еле уловимо, так как те легко ускользали из-под мокрых и намасленных пальцев. Чонгук видит, что Чимин хочет большего, откидывая на него голову и воду плеская на его кожу груди, хоть и сам настаивал на том, чтобы сдержаться, поэтому Чон лёгким движением опускает руку ниже, накрывает возбуждённо ахнувшие губы своими, и скользит прямиков в его нутро. Там невозможно горячо и скользко, и это не от воды или масла. Чимин впивается ногтями в погружённую в воду и в него руку, но не отдёргивает. Смотрит в глаза полуприкрытыми веками, подрагивая ресницами, словно обдумывая, стоит ли продолжать, будто способен сейчас на отказ, и после сам вводит пальцы альфы в себя, направляя, хотя Чон и сам знает, как лучше надо. -Сделай полный массаж, - шепчет прямо в губы, накрывая их.***
И вот Чимин довольный донельзя, прямо как альфа утром, поедает все виды шоколада, даже не боясь потолстеть, потому что кое-кто вытрахал из него кучу калорий и за время течки, и за время гона. А Чон… а что Чон. Он сидит кисло на кровати, прислонившись к стене, смотрит на Пака и обнимает Куки теперь вместо него, просто пришлось ему справляться со своими проблемами старым и проверенным холостятским способом (то бишь всегда верной правой рукой). Поменялись местами, что сказать.***
После всего этого Чимин, наконец, появляется в университете. Но… странно что… Его будто никто не замечает. Будто он не был предметом обсуждения в прошлом году в качестве омеги, который хотел обманом добиться метки новенького, зелёного тогда ещё альфы, потом тем, кто подстроил тому сладкую жизнь в отместку, а после и стал причиной по-настоящему сладкой жизни для всё того же альфы. Чон лишь обнимает крепко того в столовой за столом и просит не думать о мелочах. Да эти “мелочи” ему седых волос прибавили! Но… Чимин смотрит по сторонам, видит перед собой своего лучшего друга, его альфу, видит Намджуна и Сокджина, который поступил на магистратуру после окончания четвёртого курса, потом смотрит направо. Там его альфа заботливо и легко улыбается, а вокруг и вправду больше никто не интересен и не важен. Чимин улыбается в ответ и жмётся ближе, пока Чон целует его в макушку. -Ууу, вы ещё тут потрахайтесь, - пробасил Намджун, поддерживаемый ехидной ухмылкой Джина. -Ага, а что это за сопливые мимимишности. Аж блевать захотелось, - показательно высунул язык Юнги, пока Тэхён сдерживал смешки за плечом Мина. Чимин непонимающе нахмурился и вопросительно посмотрел на Чона. -Я что действительно так говорил? – спросил, скривив верхнюю губу, и получил активные кивки. Гук выдохнул и неловко почесал затылок. Он наткнулся на укоризненно суженные глаза Пака и виновато выдавил: - Я больше не буду? -Ещё бы попробовал. -Тигрёнок, кажется, мой брат попал в хорошие руки, - делано удивлённо сказал Мин. -А то, это ведь мой лучший друг, котик, - промурлыкал ему на ухо. -Так стоп. Я помню, что вы были разными видами, - решил подловить ребят, которые продолжали вставлять ему палки в колёса, всплеснув рукой вверх и указывая на них пальцем поочерёдно. -О, так мы приняли к сведению твой дельный совет. Спасибо, Чонгуки - прозвучало действительно благодарно. Да ещё и от самого Юнги. – Вам бы и тоже придумать друг другу клички, - предложил, довольный собой. -Ни за что, - резковато вышло. -Почему это? – спросил недоумённо Пак, уставившись на Чона. -Потому что ты только персик, - сказал, как отрезал, заставив его смутиться ответом. -Персик, так персик, - тихо пробормотал, опустив голову и улыбнувшись довольно и смущённо, ковыряя пальцами в прорезях своих джинсов.***
Дни и недели сменяли друг друга один за другим. За это время толком и поменяться ничего не успело, разве что Чон снова посещал спортивные секции, а Чимин (теперь вместе с Тэхёном, который залипал на своего альфу) сидел и ждал его на трибунах, частенько отвлекаясь от планов почитать чего-нибудь для занятий. Гук был особенно привлекателен в такие моменты (хотя для Чимина тот всегда такой), покрывшись по́том, из-за которого кожа пленительно блестела, особенно подчёркивая перекаты мышц и привлекая к себе. Приходилось отгонять таких же засмотревшихся мимопроходимцев убийственными взглядами и особенно остро ощутимым запахом, отталкивающим “чужаков”, теша самолюбие альфы, который всё подмечал.***
Однажды во время лекции, где студентов было особенно много, к Чимину в аудиторию ворвался запыхавшийся Чонгук. Альфа бесцеремонно зашёл внутрь, схватил наскоро все вещи омеги и потащил за собой. Пак ошарашенно переводил взгляд от Чона до преподавателя. Он уже хотел вырваться и извиниться за поведение младшего, но облегчённое “наконец-то”, прозвучавшее из уст лектора-альфы, полностью запутало парня. Чонгук затолкал его в такси, бросая грозный взгляд на любопытно поглядывающего через зеркало водителя. Везде, блядь, альфы. -Когда ты уже начнёшь понимать, что скоро потечёшь, - процедил сквозь плотно сжатые зубы. Дышать и не срываться одновременно было трудно. Запах его омеги цвёл ежесекундно и соблазнительно будоражил. -Что? – растерялся сначала, но тут же понял и ахнул удивлённо. – А ты-то откуда… - ответом стал сам вид альфы: такой крепкий, горячий… возбуждённый. Чимин чувствовал, как пульс бьёт по вискам, видел, как альфа сильно напряжён, хотелось провести по каждой нервно вздувшейся венке, чтобы успокоить. Твою мать, крышу Пака всегда начинает срывать особенно быстро, когда осознание течки бьёт в голову. Он бессознательно прижался к шее Чона, покрывая ту поцелуями и лишь на задворках сознания слыша, как тот ругается с водителем, чтобы тот быстрее ехал. Омега уже перекидывает ногу через его колени, седлает, жмётся о крепкий стояк и протяжно мычит ему под ухо, когда альфа крепко сжал его зад, пригвождая к себе (на самом деле, чтоб тот не дёргался, но объясните это Паку). Они выходят из машины всё так же в обнимку, Чимин не желал слезать, поэтому обвил ногами его торс. А Чону оставалось лишь не врезаться во всевозможные стены, так же матеря их, как и водителя ранее, и нести свой персик в их ложе. Чимин уже чувствует спиной совсем чуть-чуть отрезвляющую прохладу, которая, оказывается, шла от простыней, он тянется вверх за альфой, хочет притянуть, но тот целует тягуче и отстраняется. Пак недоумевает, куда пропало его тепло, ведь глаза давно покрыты мутной возбуждённой поволокой и ничего не видно, даже не слышно почти. Всё тело горит, он срывает ткань с себя не слушающимися руками, хнычет, зовёт своего альфу. Так больно без него, только запах с постели спасает еле. Чимин, уже полностью голый, ложится на живот, носом утыкается в подушку, вдыхая остаточный запах. Одной рукой сжимает упирающийся в матрас член, а другую заводит за спину, тут же натыкаясь на не просто влажный, а уже мокрый проход. Так трудно, так неправильно без его Чонгука. -Гуки… - хнычет протяжно, зовёт, чуть ли не плача, - Гукиии, - всхлипывает. Пальцы будто лишь больший дискомфорт причиняют, раззадоривают, но не дают желаемого. Чимин приподнимает таз на подрагивающих коленях, выпячивает его, хочет хоть какого-то облегчения. Ничего не помогает. -Чонгууук, - ещё немного и завоет. Для Пака будто вечность проходит, как и для Чона, хотя на самом деле минуты три-четыре (лифт даже не успел уехать с их этажа). Альфа захлопывает входную дверь, бежит в комнату и чувствует, что омега его чуть ли не одним своим видом кончить заставляет. Такой соблазнительный, такой разгорячённый, извивающийся и блестящий под светом (хотя для Чона и без света тот сиять будет, словно маяк) … но один всхлип и зов его имени в этой звенящей тишине и альфа срывается, наконец, переступая порог, скидывая всё с себя. Он швыряет шуршащий пакет рядом с Чимином и накрывает его тело своим, сталкивая два жара между собой, раскаляя будто с новой силой. Пак выдыхает облегчённо, подаётся назад, натыкаясь на колом стоящий ствол. Хочет его в себя, пальцами сжимает за спиной его член и направить пытается, но альфа сдерживает этот опьянённый порыв, удосуживаясь разве что недовольного хныка. -Стой-стой-стой, - останавливает. -Почемууу, - заплетающимся языком. -Мини, - упирается лбом ему между лопаток, пока дрожащими от нетерпения пальцами собирает смазку омеги у него меж ягодиц, мажет по стояку, а после раскатывает презерватив, - неужели неясно? - горько усмехается, - в этот раз я не сдержусь, - зубами чуть ли не новую метку ставит на надплечье и входит одним движением, вырывая громкий вскрик у омеги. Чон еле заставляет себя отпустить его кожу, слизывает образовавшиеся алые капли, порыкивает от того, как Чимин сжимает его внутри, как трётся о него и как поворачивает голову, в поисках его губ. -Не сдерживайся, не надо, - просит, заламывая брови от каждого нового шлепка кожи о кожу. Чонгук целует, мнёт губы, языком врывается в рот и сталкивается с чужим, упивается его томными выдохами и вырывает новые, не насытившись. -Надо, - еле заставляет себя оторваться, - течка и гон – адская смесь, - встречает незамедлительно пришедшее осознание в глазах напротив, обладатель которых похоже только начал понимать ситуацию. Альфа выпрямляется во весь рост, руками скользит по спине омеги, пересчитывает позвонки, мнёт бока и задерживается на бёдрах. Он полностью перехватывает контроль, держит крепко, так что синяков не избежать, впивается пальцами, наслаждаясь упругостью кожи, и движется размашисто, наблюдая с нескрываемой похотью и вожделением, как его ствол погружается в его омегу раз за разом, заставляя скалиться, словно хищник. Его руки покрываются вздутыми венами от напряжения, от силы и бурлящей крови. Инстинкты перекрывают сознание, приказывая взять своё. И Чонгук берёт. Персиковый аромат, усиленно ощущающийся благодаря обострившемуся чутью, бьёт по мозгам, отключая их, наполняя лёгкие и обжигая их. Но всё равно хочется дышать им и дальше, потому что он туманит разум, вышибая любой здравый смысл напрочь. Он первый раз срывается на такой звериный темп. Чимин скулит часто и сладко внизу, царапая ногтями простыни, выкрикивает на особо резких толчках и дрожит всем телом, насколько может, ведь альфа держит твёрдо. Звуки бьющихся друг о друга тел заполняют пространство вокруг. Это что-то совершенно иное, на другом уровне, будто человечностью и не пахнет. В комнате остались лишь альфа и омега. Чон держит, рычит и вбивается остервенело, ноги Чимина его больше не слушаются, он полностью висит в руках альфы, отдаваясь в его полное распоряжение. Пак содрогается, срывает горло и придаётся оргазму, пока Чонгук продолжает вколачиваться, останавливаясь внутри лишь после ещё нескольких диких толчков. Узел набухает, даже обычное биение пульса ощущается, словно тот разряд тока. Оба чувствительны до невозможного. Чонгук дышит глубоко, переводя дыхание и порой совершая небольшие движения, чтобы откинуть голову и застонать низко, довольный тем, что в своём омеге сейчас. Он опускается корпусом вниз, чтобы расцеловать влажную кожу Пака, чтобы слизать с его щёк дорожки слёз, что не сдержались от такого напора. Чимин открывает слипшиеся глаза и с поволокой смотрит на альфу, лениво подставляясь под его губы. -Мини, ты сейчас такой горячий, - говорит хрипло от возбуждения, имея в виду как температуру, так и состояние, - хочу съесть тебя, - и клацает зубами под ухом, спускаясь мокрым поцелуем от шеи к самой метке. Он обещал, что будет сдерживаться, но кто же знал, что это не то чтобы сложно, а просто невозможно. Уж точно не в случае с его персиком. За эту неделю он снова покусает чью-то филейную часть. Не то чтобы Чимин против, просто потом сидеть больно…***
Они проводят безумную неделю, полностью пропадая из мира вокруг. Течка и гон, что можно о них сказать. Так как они имеют одинаковую периодичность или же подстраиваются под своих партнёров, Чимин и Чонгук теперь каждые три месяца закупаются несколькими десятками презервативов, а то и сотней, повышая доход на них у местной аптеки (продвигая малый бизнес, хах). Принимать блокаторы или же противозачаточные Чон не разрешает (да и врач тоже, но это не так важно), потому что у омеги могут быть риски со здоровьем от них, так как гормональный фон штука шаткая, особенно если есть предрасположенность. А сам альфа не собирается оттягивать свой гон, так как лучшего секса в жизни у него не было, хотя он решает не использовать такую формулировку, поэтому говорит, что не будет употреблять таблетки, чтобы поддержать моральный дух (имеет в виду поддержать, чтобы Пак не чувствовал себя обделённым чем-то). Друзья об их решении, конечно же, знают, так как именно они объясняют в университете, почему эти двое опять испарились на неделю. На следующее лето они снова едут по отеческим домам. Семьи неимоверно рады видеть их счастливые лица у себя, успев соскучиться. Кстати, семьи Пак и Чон всё же встречаются за этот промежуток времени и знакомятся поближе. Отцы находят общее хобби в лице рыбалки, а папы – винишка и чтива под вечер. Они даже проводят вместе несколько дней от новогодних каникул. Родители Чонгука берут небольшой отпуск и едут отдыхать в Пусан (в силу разницы количества членов семейств), пока их дети мучаются (и не только) подготовкой к сессии. Так вот, летом Чонгук снова отправляется на обучение в семейную компанию вместе с двоюродным братом. Юнги поступает в магистратуру, не желая ни за что оставлять Тэхёна одного на его последний четвёртый курс, объясняя своему отцу плюсы подобного выбора, так как старший уже ждал сына к себе на работу. Они, в конце концов, приходят к соглашению, так как знания лишними не бывают, и неважно, что мотиватор их получения не связан с работой. Немаловажную роль всё же потом сыграло известие Мина, что он собирается сделать предложение Киму в скором времени. Юнги сказал, что отправится к нему домой (Ким тогда был у родителей) и попросит руки и сердца омеги официально, как полагает. Джунки слышал разговор альф их семьи, стоя за дверью отцовского кабинета. Он отправился в комнату к брату и стал ждать его. Юнги был рад услышать из его уст слова о том, чтобы он позаботился о Тэхёне (хоть и сказано всё это было в грубой, но милой форме, так как младший хмурил брови, краснел и прятал своё лицо, не желая выдавать свои чувства с потрохами). Старший лишь кивал на каждое причитание (будто это он тут плохой, и это его Джун недолюбливал сначала), да в конце потрепал по волосам, обнял и поблагодарил за “благословение”. Тем временем Чимин сближается с папой Чоном, впитывает в себя, словно губка, всякие мелочи, которые любил его альфа в детстве, например, рецепты любимого яблочного пирога, макарон с сыром и прочих блюд, любуется детскими фотками, любезно получая некоторые на память, умиляется отношениями Гука со своим папой, когда старший тянет его за щёки или уши, когда тот ест сладкое до основного блюда, портя тем самым аппетит. И не скажешь, что это отношение к альфе, которому в сентябре двадцать один стукнет, а не шесть, скажем. Кстати о макаронах с сыром, папа Чон приятно удивляется и осторожно, но внимательно следит, стараясь не спугнуть, когда видит, как его сын тянется за домашним томатом, чтобы залить им блюдо. Чонгук замечает искры радости в глазах родителя и, усмехаясь, говорит, что это Чимин его приучил есть помидоры, которые маленький альфочка выплёвывал постоянно и прятал, обманывая, что уже съел (хотя папа Чон потом находил эти сюрпризы у себя в саду под кустами цветов и лишал его конфет на неделю). После этого старший омега тайком просит Пака приучить сына к тыкве и говорит, что подготовит список подобных продуктов. Последний месяц лета Чимин и Чонгук проводят в доме Паков, где их встречают подросшие близнецы, Лулу, повалившая Чонгука на спину и начавшая вылизывать его лицо, пока Чимин приписывал ей статус предательницы, папа Пак, который был полностью доволен своей прошлогодней выходкой с щепетильным выбором, отец Пак, который удовлетворённо приметил своим острым зрением, что альфа его сына окреп телом, сравнивая с прошлым годом (ну тогда у Чона был постельный режим длиной где-то в месяц, так что неудивительно), также братья Чимина и Уён (жених Вонхо, старшего брата) и деды Пак. Младшие братья весь первый день не уставали повторять, что теперь, окончив школу, и они будут учиться в Сеуле и Чимин от них не скроется, ведь, ой как тесен мир (нет, это было немного специально), они поступили в тот же университет, что и их старший брат. Минхён и Минхёк снова были очарованы шармом Чона, поэтому отлипли от него только под ночь, когда пора было уже укладывать их спать. Вонхо и отец Пак подбивали Чонгука намёками к “созданию” нового члена семьи (Божечки, будто не о собственном брате и сыне говорили), заставляя Чимина закатывать глаза и против воли смущаться (совсем чуть-чуть, ага). В ближайшие выходные папа Пак снова вернулся домой с пакетом, полным вина и… краски для волос. Решил папаня, что пора возвращать сыночку прошлогодний цвет волос. Просто прежний коралловый выцветился со временем, а обновлять его та ещё морока, поэтому Чимин остановил свой выбор на блонде, с которым проходил аж с декабря. Зато, когда показался перед своим альфой снова в персиковом амплуа, то сразил его наповал. Ну или Чон сразил его… на пол. Благо уже в их комнате. Спустя несколько дней дом огласил радостный возглас: просто кое-кого назначили другом жениха. Чимин порывался поехать к Тэхёну, но его остановил Чон, напоминающий, что пара наверняка захотела бы уединиться сейчас. Возвращаются в Сеул снова через Тэгу, решив навестить и поздравить семьи будущих супругов. Хотя на этот раз к ним в машину не засели, опять решив оставить их наедине. Поэтому Чимин и Чонгук возвращаются на поезде, снова попадая прямиком в рутинную среду учёбы: лекции, семинары, экзамены и новые причины головной боли. Однако всё это приправлено было их романтикой, которая помогала справляться со всем этим и снимать усталость и стресс, заменяя всё это спокойными вечерами, проведёнными либо в гнёздышке на балконе в тёплые вечера, либо просто в объятьях друг друга, иногда разбавляя всё заранее приготовленными свиданиями, со своей магией сказочности. И, конечно же, не обошлось без особо жарких (не в плане погоды) недель, в течение которых пара не выходила из квартиры.***
Апрель месяц. На улице прохладно ещё, так что на балкон не выбраться, чтобы понежиться там вместе. Впрочем, оба настолько пышут жаром, что могут лето распространять своими телами. Судя по календарю вот-вот должна начаться течка Пака и гон Чона, и им уже невтерпёж. -Мини, - жарко шепчет, выцеловывая шею, руками массируя бока омеги под крупной на нём толстовкой, взятой из гардероба альфы, и пробираясь ими под спину, обнимая, - твой запах… я с ума схожу. -А говорил, что не надо столько граната есть, - посмеивается, когда Чон начинает чуть щекотать, и ногами обвивает его торс, притягивая ближе. -Ну передумал, с кем не бывает. Да и одно другому не мешает, - поднимает резко подол толстовки и припадает губами к груди, ловя ими бусину соска, вырывая судорожный выдох. Чимин сам стягивает с себя верхнюю одежду и зарывается пальцами в волосы альфы, который покусывает и оттягивает нежную кожу, заставляя тело под собой трепыхать и извиваться. Чон спускается ниже, оставляя после себя мокрую дорожку, которую после сам же очерчивает пальцами, и доходит до домашних штанов на резинке. Стянуть их не составляет труда, но альфа хочет поиграться, поэтому находит губами возбуждение и давит на головку, проводя по очертанию ствола подушечками пальцев. Пак ахает неожиданно и бёдрами сжимает Чона в районе шеи, который после не даёт ногам убраться и сам сжимает их, перекидывая на свои плечи и продолжая водить ртом по эрекции. Чимин закусывает губу и порывается стянуть с себя штаны, но альфа не даёт сделать это так спокойно, поэтому выходит оголить лишь ягодицы и то немного. -Я сам, - говорит властно и глазами, полными подчиняющего тона, смотрит и заставляет покорно опустить руки. Пак даже дышит теперь тише, полностью ведомый альфой. Чонгук возвращает одежду на место снизу, но сверху припускает по чуть-чуть, оголив розовую головку, с вязкой жидкостью на конце. Альфа обхватывает ладонями бёдра вокруг, сжимая пальцы у самого паха, будто разводя ноги в стороны, но на самом деле делая обратное, языком же слизывая предэякулят, пока омега там с ума сходит от резкого контраста температур сначала прохладного воздуха, а после и горячего мазка по его чувствительной коже. Чон понемногу заглатывает его плоть, губами или подбородком спуская резинку всё ниже и ниже, пока не дойдёт до конца, полностью погружая член омеги в свой рот. Он гортанно то ли стонет, то ли рычит, головой поднимается и опускается снова, да языком мастерски доводит до мелких судорог, а после и пика оргазма. Чимин мокрый там уже, дышит тяжело и лишь чувствует, как ноги остаются полностью нагими. -Повернись, - приказывает и успевает раздеться, пока омега вяло переворачивается на живот. Чон снова между его ног, руками раздвигает ягодицы и любуется проходом, который сжимается судорожно, да смазку выделяет, заставляя блестеть такую пикантную часть тела Пака. Альфа сам себе завидует порой, тому что этот омега ему достался себя поздравляет и наказывает любить его до невозможного сильно и до бесконечного долго. Гук каждый раз не отказывает себе в удовольствии попробовать его омегу на вкус. В последнее время ощущая будоражащую терпкость, будто вино испивает. Чимин стонет коротко и высоко от особо глубоко проникшего в него языка и только навстречу подаётся. -Ещё, - молит, сам хватаясь за свои ягодицы, раскрываясь для него. Альфа выполняет просьбу, освободившейся одной рукой смазку собирает с внутренней стороны бёдер и размазывает по собственному члену, а пальцем другой проникает в его нутро вместе с языком. Чимина разрывает, но не от боли, никогда Чон ему больно не делает, а от наполненности и насыщенности яркими ощущениями. -Ещё~, - переходит на стон в конце. Гук даёт ему ещё, проникает ещё одним пальцем и по простате проходится раз за разом, заставляя Чимина кусать конец подушки, чтобы не начать постыдно скулить. Альфа подбирает момент, когда Пак доходит до кульминации и отстраняется ртом, чтобы приставить конец и войти в выгнувшегося во стоне омегу одним движением и на всю длину. Чонгук застывает в таком положении, дышит широко раскрытым ртом и прикрытыми в наслаждении веками, да возбуждением ощущает каждое мышечное сокращение стенок внутри. Альфа широкими ладонями оглаживает его спину, размазывает остатки его же смазки со своих рук и на пояснице задерживается, большими пальцами останавливаясь в ямках, на которые давит чуть и начинает двигаться. После нескольких размашистых толчков желание припасть к губам напоминает о себе. Чон выходит, чтобы перевернуть Пака снова на спину, и опять вгоняет ствол обратно одновременно с языком, проскользнувшим в горячий рот. Чимин обвивает его за шею руками и ноги послушно поднимает под властными ладонями, которые пальцами оставляют после себя следы от ногтей. -Что же ты такой вкусный, а? – произносит наскоро, снова впиваясь в алые и пухлые губы. – Я просто помешан на тебе, - спускается к шее, - мой нереальный, самый вкусный, самый сладкий, самый вожделённый персик, - говорит наперебой, переходя на быстрый темп и прикусывая всё, что попадается под зубы. – Чёрт, я хочу тебя, даже когда уже в тебе, - и посмеивается хрипло от своей же зависимости. Чимину не по себе (в хорошем, самом лучше смысле) каждый раз, когда альфу прорывает на такие признания. Жар от возбуждения просто ничто по сравнению с теплом в сердце, вся эта смазка, влажность ничто по сравнению со слезами от эйфории, весь этот секс просто ничто по сравнению с самыми простыми, но такими необходимыми и ласковыми объятиями. Чимин хочет всё это сказать, но не может. Он не умеет так открыто говорить подобные мысли, но он знает, что Чон и так всё это чувствует, потому что именно в такие моменты, когда он признаётся в своих чувствах в мыслях, когда посыпает его такими же признаниями и открывает душу нараспашку, альфа целует его и смотрит с пониманием, будто слышит все его слова у себя в голове. Вот и сейчас, как только с губ срывается тихое, но уверенное “люблю”, Чонгук целует и целует. К чёрту слова. Они и так всё это знают. Чон доводит омегу до очередного оргазма, двигается, размазывая его семя меж их телами и сам кончает, позволяя узлу сцепить их. -Чонгук? – зовёт сипло, пока его шея в плену губ альфы, - Чонгук, ты… - глаза широко распахиваются, мысли путаются от ярких ощущений внизу, но… - Чонгук, а ну вытащи. А-а-ах… - стонет от любых движений, после переходя на всхлип. -Всё в порядке… -Ничего не в порядке! – не даёт договорить, - ты, блядь, сцепился со мной во время течки! Я не хочу ходить беременным и незамужним! А ну живо предложение делай! – не то чтобы истерит или кричит, скорее сквозь зубы говорит и руками хлопает по плечу альфы, продолжая подрагивать от возбуждения, да губу прикусывает, пытаясь сдержать очередной всхлип. -Но… -Никаких “но”! – глаза уже на мокром месте и губа дрожать начинает. Альфа вздыхает тяжело мысленно, боясь реакции на то, как если бы действительно так задышал, и подхватывает тело под собой в свои руки, поднимаясь с кровати. -Ты что творишь? – в панике обхватывает шею, боясь упасть. -Увидишь. Чонгук держит крепко одной рукой за талию, пока другой начинает рыться в складках одежды в шкафу. Чимин спиной “стоит” к нему, поэтому не видит, как альфа достаёт оттуда кое-что ценное. -Узел ещё долго спадать не будет. А ты у меня такой нетерпеливый, - вроде как журит, но улыбается по-доброму и заглядывает с нескрываемой любовью в глаза, обрамлённые влажными ресницами, немедленно меняя атмосферу в комнате. Чон кое-как приседает на одно колено, благо омега сам держится крепко и упирается на другое, и подносит к его лицу кольцо, - Пак Чимин, ты выйдешь за меня? – спрашивает неожиданно, останавливая его дыхание. Пока он молчит, Чонгук решает заполнить тишину: - Знаешь, когда я узнал, что Юнги-хён сделал предложение Тэхёну, то первым делом подумал, что тоже так хочу. Ты так радовался счастью друга, что я представить не мог, что будет, окажись ты на его месте. Папа тогда всё же передал мне фамильное кольцо, он видел мои чувства лучше меня, хотя прошло уже столько времени и это было так давно. Я думал дождаться пока ты защитишь диплом, чтобы не волновать лишний раз, - улыбка всё шире и шире, да глаза сверкают то ли счастьем, то ли слёзы и его находят, потому что Чимин сам плачет уже и головой молча кивает, - станешь мои мужем? – спрашивает, будто ответ не видит. -Да, - говорит тихо, от кома в горле, и тут же целует в губы. Поцелуй их обдаёт солёным привкусом, но и он в усладу, потому что сейчас тот самый момент. Момент, который теперь растянется на всю жизнь. Они отрывают губы и лбами прислоняются, да в глаза друг другу смотрят и насмотреться не могут. Там теперь галактики видны – это их внутренние миры отражаются, которыми на самом деле являются они сами друг для друга. Чон снова поднимается, рукой опираясь о шкаф, и направляется обратно к кровати, укладывая Чимина на себя. -Муж, - вертит слово на языке Чонгук и по-глупому улыбается, - а ты в курсе, что по-другому пахнешь во время течки, так что она ещё не пришла, - говорит спокойно и пальцами пряди волос перебирает, выжидая взрывной реакции от Пака. -Что?! – не заставляет долго себя ждать, приподнимаясь на его груди. -А что не так? Разве это что-то меняет? – голову вопросительно склоняет к плечу. Еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос. Он, конечно, знает, что Чимин не сказал бы ничего против, но видеть это растерянное лицо – бесценно. Пак волосы хочет рвать на голове. Это что же выходит… он что силой вытянул предложение от альфы? -А… а… - беспомощно рот открывает и закрывает, бегая глазами по лицу Чона, - нет! – выходит предательски чуть громче и голосом выше. Он прикрывает глаза и прочищает горло, чтобы смущённо, но уверенно добавить: - Муж, - падая лицом обратно на грудь альфы, чтобы спрятать горящие щёки. Чон обнимает его ещё крепче и улыбается счастливо. Сердце стучит словно бешеное у обоих. Муж…***
Однако течка не пришла ни на следующий день, и после тоже. Всё бы ничего, можно было бы ещё предположить, что она задерживается, но… гон тоже запаздывал. Спустя пару дней Чонгук возвращается с пакетом из аптеки. Продавец подавал ему целлофан с некоторой то ли усмешкой, то ли грустью на лице, учитывая, что только утром получил новую партию презервативов. Альфа, уже будучи дома, запихивает дожёвывающего гранат омегу в туалет, садит его на стульчак и вручает… тест на беременность. -Помочись на него что ли или что там делают омеги, - отходит к раковине и нервно засовывает руки в карманы. Пак переводит ошарашенный, даже испуганный взгляд с коробки в руках на Чонгука и обратно: -О-откуда мне знать, что делать? Сам делай, - протягивает боязно предмет к альфе, который хоть и нервничает, но скептично бровь поднимает. – Ладно… понял, - бурчит и дрожащими пальцами пытается раскрыть пачку, но картонка не поддаётся, а руки начинают дрожать ещё сильнее, из-за чего коробка летит на пол, заставляя вздрогнуть от шума и пролить первую слезу, не сдерживая нервы. -Эй-эй-эй, смотри на меня, - встаёт перед ним на колени и ладонью поглаживает волосы и щеку, другой взяв руку омеги в свою, - спокойно, Мини, тише, - тянет всхлипывающего Пака на себя. Чимин упирается лбом ему в плечо и пальцами судорожно хватается за одежду. – Ш-ш-ш, - успокаивает и обволакивает защищающим запахом, чтобы угомонить его. – Что бы там ни показало, мы справимся. Альфа берёт в руки недалеко упавшую коробку. Читает текст на нём и просит подождать, пока он пойдёт за чашечкой для мочи. За это время Пак успевает разве что слёзы смаргивать и вытирать их. -Вот, - снова появляется рядом, - мы сделаем это вместе. Идёт? – заглядывает в глаза снизу, так как Чимин голову склонил низко. Чон получает кроткий кивок и ободряюще говорит: - вот и хорошо, - улыбается, чтобы успокоить, хотя сам готов хоть в обморок грохнуться от волнения. Гук стоит сзади, пока Чимин пошатываясь мочится в ёмкость, и после руку кладёт ему на плечо, обнимая со спины, как только тот неловко головой оборачивается, показывая, что закончил. Омега дрожащей рукой хочет направить этот чёртов тест в жидкость, но, блин, промахивается постоянно. Только твёрдая ладонь Чона помогает выдохнуть напряжение и, наконец, запихнуть бумажку и подождать пять секунд, чтобы потом выждать три минуты. Три минуты, за которые альфа прижимает к себе тело омеги, который кажется особенно хрупким сейчас, и за которые он шепчет что угодно, просто чтобы отвлечь и немного успокоить и успокоиться самому. Чон гипнотизирует глазами бумажку, что лежит на столешнице раковины, и прикрывает веки. Он крепко-крепко сжимает Чимина в объятьях и целует куда-то в висок. Пак чуть ли не задыхается от хватки, но после скорее от того, что его плечо мокнет, и он понимает, осознаёт, что проявились две полоски. Альфа, несмотря на силу рук, съезжает вниз, падая на колени. Он руками поднимает свою толстовку на своём омеге и, проливая слёзы, целует в живот. -Малыш… - шепчет.***
Следующим утром они направились прямиков в больницу. У Чимина последний учебный семестр, занятий нет, ему через две недели диплом защищать, который осталось лишь отредактировать поприличнее, а Чон просто пропускает сегодня пары. Врач, который обычно принимал омегу, направляет их к гинекологу. -Срок составляет двенадцать недель. Слова заставляют выпасть в осадок. То-то удивительно было, что их сразу же (гинеколог даже не осмотрел, только принюхался. Специалист, что сказать. Хотя это и действительно так) отвели сюда и сказали приподнять одежду, намазав кожу специальным гелем. -К-как… двенадцать… о чём вы? – спрашивает посмеявшись нервно, держа за руку Чимина. – А как же симптомы? Мы бы заметили… -Тошнота, головокружение или головная боль, плохое самочувствие или усталость. Было ли что-то после последней течки? -Д-да, но… я думал, что это от недосыпа и нервов. Сессия, сами понимаете, - крепче сжимает пальцы альфы, - но меня не тошнило, - добавляет неуверенно. -Токсикоз не у всех проявляется. Повышенное внимание к определённым продуктам или же смена рациона? -Не думаю. А гранат считается? -Всё считается, дорогуша. Думаю, у вас и повышенное сексуальное влечение также присутствовало, раз уж вы думаете, что срок другой, - гинеколог улыбается уголками губ мягко, поворачивает монитор и показывает пальцем на чёрно-белый экран, - смотрите, - две пары глаз тут же следят за направлением… Там, на экране… - он сейчас посасывает палец. Чимин дышит судорожно и улыбается робко, следя за изображением. Нет, не так. Следя за их сыном. А Чонгук переводит взгляд вниз, на живот, где их малыш уже такой большой. Альфа снова роняет слёзы, даже не моргая, это слишком быстро. Это волнительно, волшебно, потрясающе, но… быстро. От наблюдения за экраном двоих отвлекает звук падения альфы на пол. -Переволновался, - выносит вердикт гинеколог, кладя руку на плечо засуетившегося омеги, - не пропадёт, давайте сначала закончим. Нам немного осталось.***
-Не верю, что ты потерял сознание, - не сдерживает смешки. -Не верю, что ты теперь так спокоен, - бурчит в ответ, когда они закупаются в супермаркете. -Не то чтобы спокоен, - подбирает слова, - думаю, то что мы увидели малыша сильно повлияло на меня, - кладёт руку поверх одежды на живот, - врач сказал, что он маленький ещё, поэтому живот пока не выпирает, но он уже сформирован. Уже считается человечком. Очень маленьким. Нашим человечком, - речь понемногу становится всё тише и тише. – Чонгук, - выдыхает шумно, - у нас будет малыш, - Чимин готов разрыдаться на весь магазин, - я обязан не волноваться, чтобы он рос здоровым, - и всхлипывает в противовес своим словам, падая прямиком в руки Гука.***
В выходные, когда альфа не должен бежать на пары, он лежит и обнимает спящего Пака, что устроился головой на его плече и руку закинул поверх груди, переплетая ноги. Чон перебирает его волосы, которые омега на этот раз сохранил персиковыми, и осознание, что гранатовый запах не от употребления самой ягоды, а от их малыша, переворачивает мысли вверх дном. Какими же слепыми они были, каждый раз находя отговорку к различным симптомам, которые на самом деле легко можно было бы приписать к тому или иному случаю. У Чимина через неделю защита диплома, хорошо, что ГОС экзамены уже сданы, а работа готовая лежит и дожидается своего дня (прим. автора: да, и так бывает, я вот была готова ещё задолго до самой защиты). Чонгук подал запрос на досрочное закрытие сессии. Они хотят закончить поскорее и лично рассказать своим семьям о всех изменениях, пока не слишком поздно. Никто даже о предложении не знает, пара даже не подразумевала, что их ждёт пополнение, причём так скоро, поэтому говорить только о первом не вариант, а сообщать о втором нельзя по телефону.***
Уже конец мая, когда они собирают родственников под предлогом празднования окончания бакалавриата омеги. Семья Пака обещает взять на себя приготовление небольшого банкетного зала. Туда собираются кроме них самих (младшие братья из столицы на пару дней для этого вернулись в Пусан, чтобы после вернуться сдавать экзамены) семья Чона и Юнги с Тэхёном со своими семьями. Кстати, Мин и Ким ещё не определились с датой своей свадьбы, откладывая её на это лето, когда все уже будут более свободны. Народ разговорился, стал активничать и весело обсуждать, когда же ждать брака и пополнения у последних. Никто и не заметил, как в помещение зашли двое под руку друг друга, одетые во всё белое, как за ними появился священник и как стали ждать, когда на них обратят внимание. Только громкий и объявляющий голос священника прекратил шум и заставил людей повернуть головы в их стороны. Все тут же утихли, некоторые со стоячего состояния ошарашенно упали на стулья. -Чимини, мальчик мой, - послышался голос папы Пака, который после прикрыл рот ладонью. Кроме него ещё и от других раздались удивлённые вздохи и похожие слова. Под белой туникой выпирал уже довольно округлившийся живот, который нельзя было не заметить, особенно с такого расстояния, да и сам омега положил на него свою ладонь. Он не решался поднять глаза и посмотреть в лицо хоть кому-то, боясь получить непонимание в ответ. Хотя такого и в помине не было. Чимин и Чонгук повернулись друг к другу, выполняя указания священника, обменялись клятвами и кольцами: -Мы встретились на вечеринке, - первый начал альфа. -А после провели вместе волшебные несколько минут. -Затем был ужасный период наших отношений. -Но после мы нашли друг в друге того, кого искали всю жизнь. -Я бы сказал, мы нашли друг в друге жизнь. -И правильно бы сделал, - улыбнулся влюблённо омега. -Ты – моя жизнь. -А ты – моя. -И в тебе сейчас растёт наша общая. -Наш малыш. -Люблю тебя, персик. -Конечно же любишь. -Персик? -И я люблю тебя, Гуки.