Save me 2: Обратная сторона счастья

В мое совершеннолетие папа подарил мне мобильный телефон, и сказал, чтобы я не говорила матери. Она, конечно, позже все равно узнала об этом, после чего устроила дома дикий скандал. Тогда я впервые услышала в свою сторону — «ты не моя дочь». Помню, как плакала в три ручья, пока глаза не покраснели и не распухли от слез. Телефон достался Югему, как и все остальные вещи, купленные мне отцом или же родственниками. Сначала было обидно, однако после я быстро привыкла к такому отношению. Всю свою осознанную жизнь я жила с мыслю, что мое рождение — это ошибка. Мы даже не праздновали этот день, что порой я забывала об его существовании. Именины Югема, как на зло, совпадали на следующий день после моего дня рождения, и тогда мама весь день не выходила из кухни, готовила его любимые блюда. Каждый раз, когда Югем сдувал свечи на торте, я незаметно делала это вместе с ним. И каждый раз загадывала оказаться на его месте. Любимый сын любимой матери. Я изо всех сил старалась, чтобы услышать от мамы похвалу в свою сторону и ощутить ее ладони на своей щеке. Мне было бы достаточно, если она хоть раз, пусть даже и без любви, но сказала: «я горжусь тобой, Су». Хотя бы один раз. Но чтобы я ни делала, этого не происходило. Бывали моменты, когда я начинала думать, что всю мамину любовь ко мне украл Югем, и что если его не станет, то она полюбит меня. Ко мне в голову лезли ужасные мысли, и из-за них я ненавидела саму себя. Но я никогда не испытывала ненависти к Югему. Ни разу. И даже сейчас, спустя столько лет, я смогла вспомнить лишь эти отрывки из воспоминании, которые были связаны с ним. О том, как всегда мечтала быть на его месте, как хотела ощутить на себе ту материнскую любовь, которую он получал избытком. И ничего больше… — Я постелю тебе на диване, — тихим голосом отозвалась я, перебив их разговор с Сону об игрушечных машинках, которые были щедро куплены ему Ютой. Пока я отлучилась за постельным бельём и одеялом для Югема, эти двое, кажется, быстро нашли общий язык. — Нуна, я могу поспать и на полу. Здесь тоже вполне себе удобно, — похлопал он ладошками по коврику, нелепо улыбаясь. Я не стала спорить, где ему будет удобнее спать, и молча начала стелить постель на раскладном диване. — Готово, — слова произносила монотонно, стараясь избегать с Югемом зрительного контакта. Мне было неловко говорить с ним, как и ему со мной. В последний раз мы созванивались, когда Югем окончил старшую школу. Это было 6 лет назад, а после наше общение сократилось до редких сообщении по праздникам, пока не оборвалось полностью. Напряжение, витавшее в воздухе, разбавлял только Сону, который как никто другой был рад приходу неожиданного гостя.  — Мне был нужен ночлег. Это всего лишь на одну ночь, больше я тебя не побеспокою, — обозначил ситуацию Югем, заметив озадаченность на моем и без того сконфуженном лице. Я лишь кивнула. Не хотелось вдаваться в подробности случившегося, ровно также, как и не хотелось знать, почему ему вдруг понадобился ночлег. — Сону, иди ложись спать. — Ну, мам! — захныкал малыш, протестуя, что хочет поиграть ещё немного. — Сону, — нахмурила я брови, говоря уже более настойчивым тоном, после чего он поднялся на ноги и с обиженным видом побежал в сторону спальни. — А он капризный, не то что ты в детстве, — наблюдавший за нами Югем счёл необходимым озвучить это несходство в наших характерах. В его глазах считался немой вопрос. Я знала, что он хочет спросить, где отец ребёнка, но сдерживается, чтобы не задеть меня или же, чтобы я не выгнала его из-за чрезмерного любопытства. Как бы то ни было, я была благодарна ему за то, что он не задаёт никаких вопросов про мою личную жизнь, что было бы лишним и совершенно неуместным в нашей ситуации. Отчасти мы оба понимали, что теперь приходимся друг другу чужими людьми, которые когда-то делили одну комнату и общих родителей. — В детстве у меня не было матери, которая терпела бы мои капризы, — я невольно пустила усмешку. Иронично. Хотя, откуда ему знать, каково было мне? В понимании Югема мы всегда были примером идеальной семьи. Его глаза под пленой детской наивности не видели настоящей картины происходившего. Это было второй причиной моей зависти — ему никогда не приходилось взрослеть раньше времени. — Нуна, почему ты так с нами? Мама до сих пор ждёт твоего возвращения! Смешно. Почему я так с ними? Это почему они так поступили со мной? Вышвырнули на улицу, словно какую-то дворовую собаку. Думали, она будет всю жизнь ждать, пока хозяин приютит ее обратно? Наверное, их сильно задело, как я обустроила свою жизнь без них. — Больше ничего не хочу слышать об этой женщине, — у меня, кажется, начинают сдавать нервы. Я понимаю, что не выдержу ещё одной минуты нахождения рядом с ним. Это как пытка, будто твой череп изнутри ковыряют иголкой, выкапывая оттуда все болезненные воспоминания, которых ты отчаянно пыталась зарыть. — Завтра утром ты уйдёшь и, надеюсь, мы больше никогда не увидимся, — честно признаюсь я и, бросив на него короткий взгляд, удаляюсь в другую комнату. К чему лукавить, наши дороги уже давно разошлись. Зайдя в спальню, я ещё долго не могла прийтий в себя. Дрожь в коленках усиливался, и я еле дошла до кровати, где уже мирно посапывая спал Сону. Увидев, как он беззаботно улыбается во сне и крепко сжимает в объятиях мягкую игрушку в виде кролика, уголок моих губ слегка пополз вверх. Я поправила его сползшее одеяло и поцеловала в лоб. Врать не буду. Сначала я не могла даже смотреть ему в лицо, не хотела брать в руки, мне было невыносимо слушать его плач. Во всех своих бедах и несчастиях я винила новорождённого ребёнка. Однажды Рози вырвала Сону из моих рук и назвала меня чудовищем. В кои то мере я и была для Сону тем страшным монстром под кроватью, которого он так боится сейчас. Младенцем я пыталась задушить его собственными руками. И все ещё расплачиваюсь за это. *** Этой ночью я плохо спала. Можно сказать, вообще не спала. В голове крутились разные мысли, в основном негативные, которые сплелись в единый сгусток и мешали погрузится в царство Морфея. Засыпая на пару минут и снова просыпаясь, я то и дело что изворачивалась в постели. Утром, когда открыла глаза, Югема уже не было. Диван был убран, одеяло аккуратно сложено в углу, а сверху записка с коротким «Спасибо». Чуть позже позвонила Рози, без умолку говорила, как она устала от всего этого. Процесс подготовки к свадьбе шёл полным ходом, но ее ничего толком не устраивало, начиная с места проведения церемонии, заканчивая распределением списка гостей. Рози мечтала об этом всю жизнь, поэтому я в некотором роде понимала, почему для неё важно, чтобы все прошло идеально. Но я все же умолчала о внезапном появлении Югема. Не хотелось загружать ее своими беспокойствами, когда у неё итак дел невпроворот. Мое усталое состояние отразилось и на качестве выполняемой работы. Я не могла сосредоточится ни на чем: прослушала собрание заведующих, подписывала одни и те же выписки по несколько раз, к тому же, пропустила обеденный перерыв. После обеда я должна была занести Юте пару документов, но решила сделать это сейчас, так как стены собственного кабинета начали давить на меня со всех сторон и я чувствовала себя мышкой, загнанной в угол. Двери его кабинета были не до конца закрыты, изнутри звучали знакомые голоса. Один, естественно, Накамоты, а другой даже слишком знакомый. Я прижалась к деревянной поверхности, стараясь через маленькое отверстие углядеть, что же там происходит. — Не знаю, как тебя отблагодарить, хен, — и тут моя челюсть отвисает до пола, и последующие минуты мне не удаётся ее оттуда подобрать. Потому, что прямо сейчас передо мной такая невообразимая картина: Юта попивает чай с Югемом, словно они старые приятели, а тот называет его «хеном». В моей голове столько вопросов, что мне сложно сосредоточится лишь на одном. Самый ключевой из них: Откуда они знакомы? — Благодаря тебе мы с мамой можем не бояться ростовщиков. Ты же оплатил все наши долги. Что? — В этом нет ничего такого. Только… — Накамото выдержал небольшую паузу, за которую я успела сосчитать частоту ударов своего сердца, а билось оно очень быстро, —пусть твоя сестра не узнает об этом, договорились? Я чувствую, как по всему телу проходится дрожь, словно меня окунули в ледяную воду. Единственное, о чем я могу сейчас думать, так это то, что Юта обманывал меня. — Как скажешь, хен. Ты столько делаешь для неё, даже оплачиваешь все мамины расходы, лишь бы она не беспокоила Джису… Мне требуется несколько мгновении, чтобы моя голова успела переварить такой поток информации. И когда до меня, наконец, доходит сказанное Югемом, мое дыхание обрывается. На секунду я думаю, что это болезнь даёт о себе знать, но нет. Я все ещё могу дышать. Тогда, чем объяснить судороги в руках и подступающую истерику? Югем прощается с Ютой рукопожатием и приближается к выходу. А я не могу заставить своё тело двигаться, и остаюсь в том же застывшем положении. Пытаюсь сопоставить в голове услышанное, но каждый раз проваливаюсь в ту же бездну. Дверь передо мной распахивается и на меня смотрят две пары удивлённых глаз. — Нуна? — Су… Встретившись с испуганным взглядом Накамоты, я, наконец, нахожу в себе силы, чтобы убраться отсюда. Я просто бегу: не разбирая дороги, на плохо гнущихся коленях и не обращая внимания на крики сзади. «Су, подожди!», «Су, не убегай от меня». Я даже не знаю из-за чего убегаю. Просто так надо, иначе я уверена, что сорвусь. — Су, дай мне все объяснить, — крепкие мужские руки хватают меня за плечи и разворачивают лицом к их хозяину. Между нами всего несколько сантиметров, но сейчас это никчемное расстояние кажется вечностью. Его дыхание неровное, как и у меня. — Зачем?! Зачем ты это сделал?! Зачем скрыл от меня, что эта женщина приходила ко мне? — у меня дрожат губы и во рту ощущается кислый привкус. Только по этому признаку я понимаю, что плачу. — Ей от тебя нужны были только деньги. Я не хотел, чтобы ты расстраивалась из-за этого… — Юта виновато опускает голову вниз, даже не представляя, какую боль он причиняет мне своими словами. Я рассыпаюсь на миллион кусочков, но несмотря на невыносимую обиду, понимаю, что он прав. Я никогда не была нужна своей матери. — Ты не имел права решать за меня, — произношу я дрожащими губами, а после из горла вылетает то, что я вовсе не собиралась  ему говорить, — ты мне никто… И на этом я должна была остановиться, но слова вылетали из уст сами по себе. На мгновение мной завладела та Джису, которая делает все, чтобы остаться одной. — Ты сам увязался за мной, хотя я никогда не просила тебя о помощи. Тебе, наверное. понравилось играть в благородного рыцаря. Насколько далеко ты готов пойти из-за чувства жалости ко мне?  Я понимала, что несу полный бред. Юта не такой человек. Он бы никогда так не поступил. Он просто хотел защитить меня. Когда этот кошмар закончился, я тяжело задышала и посмотрела на него. Видели бы вы его лицо. По одному лишь разочарованному взгляду я поняла, насколько низко пала в его глазах. Лучше бы он послал меня, неблагодарную тварь, куда подальше. Лучше бы наорал, как всегда, или ударил, ведь я заслужила. Но только бы не выдал следующее: — Ты права, мы никто друг другу. Но знаешь, что? — его холодный взгляд врезается в меня словно пулей, и я чувствую, как эта пуля потрошит все мои внутренности в клочья, — я никогда не считал тебя жалкой. Ты сама внушила себе, что все вокруг жалеют тебя, — он разворачивается и уходит прочь. Вокруг много шума, но я уже ничего из этого не разбираю, все они доносятся до меня далеким эхом. Я наблюдаю за удаляющимся силуэтом парня и понимаю, что это конец. Юта больше не вернётся. ***

«Смерть главы крупнейшей корпорации «Hantao» — Ли Сухека шокировала весь Сеул. Как сообщает полиция, мужчина погиб из рук своей любовницы, которая ещё является студенткой колледжа. Отныне делами компании должен заняться его единственный сын — Ли Тэен, который последние пять лет проходил лечение заграницей…»