Иллюзия жизни

Маркус злился. Этот день в школе становился все более невыносимым. Шейла словно решила больше никогда не оставлять Саймона в одиночестве. Патрик, проходя мимо Маркуса, специально задел его плечом, да еще посмотрел таким взглядом, в котором читалось, что это явно не конец. Маркус, может, сцепился бы с ним, но сейчас его занимали совершенно другие вещи. И задетое эго Патрика, стремящееся снести все на своем пути, к ним не относилось. Все вокруг перешептывались, провожали их взглядами, и Маркусу начинало казаться, что они говорят не о них с Патрисией, а о них с Саймоном. Что все узнали правду. Эти параноидальные мысли сжирали изнутри, а поговорить с Саймоном не удавалось. Маркус уже передумал тысячи планов, как убрать Шейлу от Саймона, но ни один не казался подходящим для реализации. Хотя придушить надоедливую особу — возможно, самый желанный и правильный выход из ситуации. — Почему она от него не отлипает? — спросил Маркус у Патрисии за обедом. Они с ней сели за один столик. Патрисия улыбалась, а Маркусу казалось, что каждый из учеников школы по его лицу может с легкостью догадаться, что общество Патрисии не то что не радует его, а вызывает настоящее раздражение. Впрочем, она в этом совершенно не была виновата. Раздражение нарастало с самого утра, еще немного и он взорвется. Копившиеся эмоции, тщательно скрываемые чувства, переживания за Саймона — все это давило на него изнутри. Да, Саймону могло казаться, что эти несколько лет совершенно не оставили отпечатка в душе Маркуса, но это не так. Осознание того, что он влюблен в Саймона, далось нелегко, а вместе с переживаниями о разрушенной дружбе и страхом за Саймона, связавшегося с дурной компанией, это и вовсе стало термоядерным коктейлем. — Она давно на него запала. Просто я считала Саймона неподходящей партией для приличной девушки. — Пожала плечами Патрисия. — А у нее, конечно же, собственного мнения нет. Все слушают тебя? — зло спросил Маркус. — Ты злишься не на меня. И прекрасно знаешь, что не все готовы идти против толпы. Но теперь моя репутация уничтожена, а мнение вряд ли будет волновать хоть кого-то. — Но тебя это не беспокоит? — Маркус постарался говорить как можно мягче, потому что понимал, что Патрисия и правда ни в чем не виновата. Тем более она пошла на многое ради их с Саймоном секрета. Раньше Маркус никогда не задумывался, насколько сильно она привязана к нему. А сейчас это виделось слишком очевидным, а вместе с тем неприятным. Маркус переживал, потому что не мог ответить взаимностью. Переживал, потому что Патрисия портила репутацию из-за него, а он ничем не мог ей отплатить. Он и другом-то, по сути, хорошим никогда не был. Его волновал Саймон, волновали их взаимоотношения, беспокоили его проблемы, но разве хоть раз он задумывался о том, что чувствует Патрисия? Проще было считать ее поверхностной, заинтересованной только в популярности и короне. А теперь… — А ему какого черта надо? — Маркус даже дернулся, когда увидел, что к Саймону подошел Патрик. Шейлу сразу словно ветром сдуло. — Не надо. — Патрисия положила ладонь на его руку. — Тебе не стоит сейчас вмешиваться, да и Саймон — взрослый мальчик. — Сейчас почему не надо? Мы вроде как друзья? — спросил Маркус, но все-таки усидел на месте. Сейчас он находился во власти эмоций, поэтому решил, что довериться Патрисии — самый лучший выход из положения. — Поговоришь с ним после. Вся школа считает, что вы поссорились из-за того, что влюблены в одну девушку. Все считают, что в итоге ты решил поделиться мной с Саймоном. Не думаю, что после того, как все вскрылось, все ждут от вас прежней дружбы. — А чего от нас ждут? И почему от нас вообще чего-то ждут? — Маркус старался говорить тихо, чтобы не привлекать внимание, и так все взгляды метались между их столиком и столиком Саймона. — Почему так сложно просто не лезть в чужую жизнь? — Потому что тогда в Логане совсем нечем будет заняться, — ответила Патрисия и вернулась к обеду. Маркус последовал ее примеру. Он прекрасно понимал, что она права, но от ощущения того, что он заперт в этой столовой, городе, мире, словно в клетке, хотелось выть. Хотелось просто жить так, как нравится ему: обнимать Саймона, рисовать комиксы и не думать, что кто-то может их увидеть. Не думать, что за желание быть самим собой с легкостью могут разбить морду несколько придурков, вроде Паркера. Маркус хотел, но понимал, что пока живет в Логане, это невозможно. Оставалось лишь стиснуть зубы и разыгрывать влюбленного и счастливого парня. Влюбленного в Патрисию парня.

***

— Что хотел он? А она? Я даже не знаю, чьи желания волнуют меня больше. — Маркус завалился в комнату Саймона без стука, да и дверь была открыта. Саймон определенно ждал, что Маркус зайдет, когда завезет Патрисию и отсидит у нее за чашкой чая положенное для влюбленного парня время. Маркусу не хотелось задерживаться в доме Патрисии ни на минуту, но ее мама всегда была добра к нему, а сейчас явно переживала за дочь, поэтому уйти сразу просто не позволила совесть. Но разыгрывать спектакль перед матерью Патрисии было действительно тяжело. Он врал, изворачивался, говорил, что относится к Патрисии серьезно. Она улыбалась и уверяла маму, что ей не о чем беспокоиться. Как он после будет смотреть в глаза миссис Хилл? После того, как разобьет Патрисии сердце не по-настоящему, ведь в действительности он разбил его очень давно. — А в нормальном мире должны волновать только собственные, — усмехнулся Саймон и отложил книгу в сторону. Маркусу хотелось сказать все, что он думает об ехидстве Саймона, но вместо этого он завалился на кровать рядом с ним, притянул его в объятия и поцеловал. Саймон ответил на поцелуй и крепче прижался к Маркусу. — Я скучал, — прошептал Саймон, когда они оторвались друг от друга. — Раздражает, когда ты так рядом и так далеко одновременно. Знаешь, сколько раз за день мне хотелось оттащить тебя от Патрисии и закрыться в раздевалке? — Думаю, не больше, чем мне, — ответил Маркус и снова поцеловал Саймона. — И все-таки, что они оба от тебя хотели? — Патрик передавал привет от Паркера. — Саймон слегка отстранился и навис над Маркусом. — А Шейла просто рассказала все возможные сплетни. — Тут Саймон резко дернулся и сел на кровати, скрестив ноги. — Помнишь Ральфа? — Парня, признавшегося лучшему другу в чувствах? Его еще избили в школьном дворе. Закинув руки за голову, Маркус лежал и смотрел на Саймона. Того явно что-то беспокоило, но Маркус не мог понять, что именно. — Да. Его мамаша потом еще таскала сына к священнику. — И потом он вроде как сбежал, — уточнил Маркус. — Не сбежал. Мамаша Шейлы дружит с семьей Ральфа. Он сошел с ума, мамашка все-таки довела, изгоняя бесов. Он повесился в психушке, мать даже не приехала на его похороны, ими занимался отец. Он вроде сейчас живет в Денвере, там Ральф и лечился. Маркус постарался не выдать эмоций, захлестнувших с головой. А что сказали бы его родители? Да, их семья не особо религиозна. Его родители и вовсе разрешали брать пиво из холодильника, особо не контролировали, потому что верили, что глупостей он не натворит. Соседи иногда этому удивлялись, видя сыночка шерифа с пивом в руках. Но, по сути, напился Маркус всего два раза в жизни, причем о первом родители не знали. Они любили его, но стали бы любить, узнав о его отношениях с Саймоном? Хотя родителям Саймон не перестал нравиться, даже когда спутался с Паркером. Отец скорее переживал за него, чем осуждал. Всегда говорил, что ошибаются все. Но чувства к Саймону — это не ошибка. Смогли бы родители простить Маркуса за них? И почему за чувства вообще должны прощать? — С нами этого не случится, — только и сказал Маркус. — Ты не можешь этого знать. — Саймон лег рядом и уставился в потолок. — Но могу надеяться. Это все, что нам осталось, — ответил он, нашел руку Саймона и сжал в своей. Маркус понимал страхи Саймона, разделял их, но сейчас радовался тому, что они обсуждают, а не пытаются замолчать. Он верил, что они придумают, как с ними справиться. Обязательно придумают.