Тропами блуждающих огоньков

      Тем вечером в таверне, как всегда, было много народу. Викинги отдыхали. Деревянные столы были залиты элем, а хозяин этого заведения не успевал посылать слуг в погреб за все новыми и новыми припасами. Немудрено – был праздник конца лета, Брон Тронграйн. Вдобавок на острове, на котором располагалась эта таверна, в честь этого была устроена глобальная ярмарка – самая крупная ярмарка в году на всем Архипелаге.       Освещение было, впрочем, очень скудным. В тусклом свете нескольких чадящих факелов в дальних уголках комнаты сложно было разглядеть хоть что-либо. В одном из таких углов на краю скамьи сидела одна девушка, молча поедая кусок хлеба.       Первое же, что можно было в ней заметить, это две рыжие-прерыжие растрепанные косы. Она была одета довольно просто – серая рубаха длиной до середины бедра, темные широкие штаны и темная короткая безрукавка. На плечах у девушки был темно-синего тона плед в клетку, а на поясе висел меч, на рукояти которого все время лежала ее правая рука. Девушка часто отрывала взгляд от еды и подозрительно оглядывала всю комнату глазами светло-голубого цвета, которые сверкали из-за огней факелов.       Она пришла сюда с осторожностью, укрыв голову и лицо клетчатым пледом. Зайдя в таверну, девушка сразу же схватилась за меч – «Слишком много вооруженных норманнов» - и так его не отпускала до самого конца пребывания в этом месте. Наскоро выторговав хлеб у трактирщика, она скользнула в спасительную темноту угла комнаты. Сегодня у кого-то с этого острова пропала одежда, но ее волновало лишь то, что желудок настойчиво просил пищи.       Девушка ела быстро, пытаясь услышать в гуле голосов что-нибудь о пропаже вещей, после чего она бы сразу же ушла, стараясь никому не попадаться на глаза. Но разговоры были все не о том, и она погрузилась в свои мысли. Мысли были не самые утешительные – девушка не знала ни куда ей идти, ни что делать дальше. Конечно, лучше всего было бы вернуться домой, но как? Да и где она, девушка не имела ни малейшего понятия.       Из раздумий ее вывел чей-то голос, который произнес всего лишь два слова – «Драконьи всадники».       «Драконьи всадники?..» О да, кажется, она что-то слышала о них. Или не о них? Это была последняя песня, услышанная ею дома. Тот бард пришел издалека, Моди и другие служанки сразу привели его в обеденную залу, где уже сидела вся королевская семья. Отец царственно распорядился дать ему поесть, а после того мама благосклонно попросила его спеть. И он запел прекрасную и дикую песню. Песнь о Драконьем Мастере.       О том, что он является братом всем драконам, и душа его – драконья. О том, что небо течет в его венах, о том, что он летает в облаках, подобно вольному северному ветру. И сам он свободен как ветер.       Много еще чего было в этой песне, но девушку зацепило вот это: «свободен». Какую бы свободу ей не дали после той самой неудавшейся помолвки, прозванной в народе Медвежьей, ей было мало, ужасающе мало. Каменные стены родительского замка давили все сильней и сильней, и она проводила все больше и больше времени в лесу, упражняясь в стрельбе из лука или в битве на мечах и мечтая о том дне, когда ее жизнь перестанет быть такой серой и наконец начнется. Ей все грезилось, что настанет ее момент и она встретит приключения лицом к лицу, каждое мгновение будет полно опасностей, но, как истинная героиня, она будет справляться с ними на раз-два одним лихим ударом меча. Иногда ее преследовала мысль бежать из дома прочь, но девушка все не решалась на такой шаг, понимая, что это вряд ли приведет к чему-нибудь хорошему. Мечты оставались мечтами.       Но судьбе, по всей видимости, был необходим ее побег, хотела девушка того или нет.       И вот за день до того, как началось это повествование, Мерида (а именно так звали эту девушку) вновь выехала в лес, чтобы развеяться после духоты замка. Она доскакала на своем черно-белом гигантском коне по имени Ангус до того самого каменного языческого круга, припоминая, что тут произошло за месяц до этого, и горько усмехаясь про себя. Ангус резко остановился и заржал. «Что такое, приятель?» Она потрепала коня за гриву и заметила в чаще голубой огонек, парящий в воздухе, который, казалось, манил ее к себе, в глубь леса, язычками бледного пламени и издавал при этом звуки, похожие на грустные вздохи неупокоенной души. Мерида медленно слезла с коня, зачарованно смотря на такое чудо, не сводя с него глаз.       «Блуждающий огонек! Неужели… неужели пришло мое время вновь изменить свою судьбу?» - восторженно думала она. Вкус к жизни опять возвращался к ней. Девушка медленно приближалась к огоньку, смакуя эти слова: «Изменить судьбу… Изменить свою судьбу!»       Когда огонек оказался совсем близко к Мериде, она протянула руку, чтобы коснуться его. Но он не исчез. Девушка почувствовала могильный холод, а мир вокруг нее закружился с невиданной скоростью, но вскоре на месте всего остался лишь бесконечный свет…       И вот Мерида уже сидит на утесе, перед ней бушует море, и ветер пронизывает до костей. Что произошло? Как она сюда попала? Соленая пена волн не даст ответа. ***       Когда она очнулась от воспоминаний, люди вокруг говорили исключительно о драконьих всадниках, обмениваясь сплетнями, слухами и совершенно реальными рассказами об их деяниях. Мерида внимательно вслушивалась в речь разговаривающих, но с каждой минутой становилось яснее, что ничего особо путного она тут не обнаружит.       Все чаще в ее голове появлялось слово «свобода», и она представляла, что бы было, если бы ей дали подняться на драконе в небо.       Внезапно ее мысли ярко прочертило четкое осознание того, что она хочет стать одной из драконьих всадников. Точно! Их жизнь далеко не скучна, ведь, по словам посетителей таверны, понятно, что, хоть и с примесью досужего вымысла, но каждый их день наполнен приключениями! Решено!       Теперь ей было куда идти. Мерида повеселела.       Из россказней она сделала вывод, что вроде как оплот драконьих всадников связан с островом Олух. Невероятно дивясь этому странному названию, девушка решительно вышла из таверны, собираясь найти корабль, которому могло бы быть с ней по пути.       Море ревело, на небе собирались тучи.