Away in a manger, no crib for His bed The little Lord Jesus laid down His sweet head
Майкл не обладал особыми вокальными данными, не ходил в школьный хор и даже не посещал дополнительные занятия на уроках музыки. И тем не менее, в отчете охранника тюрьмы Вандсворф он был отмечен, как «любитель напевать незатейливые мелодии себе под нос и доставать других сокамерников». Таким необычным образом его и поместили в изолятор. Специальный, душный, а, самое главное, ни с кем не приходилось делить койку. И терпеть его кривую физиономию и голос, в частности. Правда, причины помещения в сокрытый уголок тюремного заключения состояли несколько в ином ключе: буйный характер, язвительность и колкость в адрес других заключенных. Но и манера пения также всех доставала. Да что уж «каменный мешок», и на допросах Гейси не прочь был покрасоваться и устроить музыкальное представление, выведя из транса любого полицейского. Меган не являлась исключением, терпеливо слушала, возведя глаза к потолку и надеясь на скорейшее прекращение «исполнения серенады». Это называется «дразнилкой от психопата». Не совсем типичной из-за нечастых случаев, весьма причудливой, — согласитесь, пение Рождественских песен вызовет когнитивный диссонанс у человека, когда на улицах Лондона конец августа с пусть и пасмурной погодой, — с сильным фальцетом дразнилкой. Сегодня же тридцать первое октября, наступление Хэллоуина и бессонная ночь перед ноутбуком в очередной попытке отыскать улику в деле Майкла, теперь уже сбежавшего из берлоги-коморки, Гейси. Устало откинувшись на спинку сидения кресла, психолог-криминалист резко выдохнула, сжав до боли губы, дабы привести в себя в чувство после эмейла, оставленного в качестве «приза» для ее дочери. Несмотря на изысканный почерк открытки, шестое чувство подсказывало женщине, что велика вероятность причастности к этому делу психопата. Его престранные эстетические вкусы и послания, в которых кодируются числа Фибоначчи уже утомляли Мур-Фокс, что уж говорить о своеобразных подарках. Видимо, таким образом, он «благодарил» ее за то время, что им пришлось провести вместе на допросе. Ну, или показывал открытую ненависть к ней и ее семье. Одно из двух. Вспоминая те фрагменты из прошлого, всякий раз отметаемые самой Меган, она отметила, что, в целом, с убийцей ее мужа она обменивалась репликами лишь пару раз. Впервые это произошло во время очередного допроса с полицейским, когда, усевшись поодаль от преступника и раскрыв тетрадь с записями для пометки фраз, Майкл скосил взгляд, кашлянув в кулак. Его руки предусмотрительно одеты в наручники, но всякий раз возникало ощущение, что в любой момент массивная фигура сломает их. — Прости, Меган, — нарочно выделив ее имя пронзительным голосом, обратился Гейси, слегка скривив лицо в усмешке. — Ты так тщательно все записываешь, а ничего и не говоришь толком. Даже грустно как-то. Разрешишь полюбопытствовать у тебя, отчего ты так печально выглядишь? Тебе не нравится моя компания? Меган подняла взгляд на киллера, изогнув озадаченно брови, отчего послышался смешок со стороны преступника. — Нет, что ты, — ответила с долей скепсиса психолог-криминалист. — Твоя компания исключительно потрясающая. Еще бы без насмешки отвечал на расспросы наших сотрудников — цены бы тебе не было. — Твои слова ранили меня в самое сердце, — подведя руки к груди, театрально вздохнул Гейси. Как только в помещение зашел сотрудник отделения полиции, их разговор был прерван и больше не возобновлялся. До второго раза. Второй и, кажется, последний, раз случился уже в тюрьме Вандсворф. Будучи в специальном секторе для «особых» преступников, Майкл расхаживал по комнате, напевая «Hallelujah». Что странно, с его приглушенным голосом вторая строфа звучала из его уст лучше, чем ее пели уличные музыканты в канун Рождества. — Your faith was strong but you needed proof, You saw her bathing on the roof, Her beauty and the moonlight overthrew you… — чуть хрипловатым тоном мурлыкал себе под нос Гейси. Застыв на время возле двери в изолятор, Меган прислушалась в чужой едва слышный тембр. Киллер, точно заметив на себе проницательный взгляд темных очей, подошел к двери, оперевшись о нее ладонью. — Ох, Меган, неужели тебе по душе пение убийцы? Признаюсь, это мне очень льстит, — вслед за словами ухмылка накрыла тонкие губы психопата. — Сейчас октябрь, а ты так и продолжаешь петь дурацкие Рождественские прозы. Есть какая-то причина? — Я бы поспорил, что «Hallelujah» относится к данным прозам, но, как по мне, в ней очень интересный мотив, — отстранено подметил тот, после ответив на вопрос психолога-криминалиста. — Ты ведь помнишь, когда я родился, мисс всезнайка? Вот тебе и решение на твой глупый вопрос. Когда Меган уходила, сзади раздались другие строчки мелодичной, на тот момент не особо знакомой песни, которую позже она надолго запомнит. — The stars in the bright sky looked down where He lay, The little Lord Jesus asleep on the hay. Уже дома, с кружкой кофе и за рабочим столом, просматривая материал на Майкла Гейси, Мур-Фокс, пусть и неохотно, но признала правоту в абсурдности вопроса. Майкл Гейси родился в ночь на Рождество, двадцать пятого декабря.***
Жизнь Майкла делилась на три периода: До, когда страницы его биографии пустовали и не имели значительной истории; Встреча с Профом, изменившая полностью мировоззрение мальчишки и сделав его одним из подмастерьев врача-дерматолога в «грязных делах»; И после — побег из тюрьмы и желание насолить психологу-криминалистке, которая потратила три года на его поимку. Первый же период, с долей неприязни, тот принял давно как определенный отрезок времени и бремя обыденного мальчишки с корками на щеке и шее. Без смысла существования, с матерью — проституткой. Все же, она была красивой женщиной. Единственное отчетливое напоминание о ней служила строфа из Рождественской песни-прозы «Away in a Manger», которую та напевала в его День Рождения. Она часто проговаривала шепотом, так как ее «женихи», отвратительные пьяные мужчины-клиенты, могли услышать и применить грубую силу: — Ты особенный, Майкл. Ты родился в великий зимний праздник. В само Рождество Христово! Его мать никогда не была верующей, но не имела ничего против религии. Он терпеть не мог Рождество. Раз в год люди лицемерили и открыто обманывали детей, внушая чудо и исполнение любых желаний. Желание Майкла матери только хорошего благополучия не сбылось. И какой толк тогда верить в чудеса? Любые свои собственные желания Майкл исполнял сам, приводя в реальность. Он воспроизвел в памяти отрывок из второго периода, внезапно и неосознанно, когда Кайл Зефс с улыбкой оглядел помощника. Майкл случайно вывел голосом строчку из песенки, будучи в потаенном кабинете Профа за его письменным столом. Врач-дерматолог обозначил: — Поющие люди весьма удачливы, мальчик мой. Они чувствуют себя куда увереннее в неприятных ситуациях и контролируют процесс в настоящем, подстраивая под себя. Это весьма полезно, Майкл, иметь такой навык. Приятно знать еще одну из твоих уникальных особенностей. Вот почему тот напевал необычные в свои сезоны Рождественские песни. Ему было приятно видеть растерянность на лицах людей, выступающих за закон, у сокамерников, охранников, у Меган… Впрочем, подтрунивать маленькую психологиню-криминалиста, что так рьяно преследовала его в попытке отомстить по закону за убитого мужа, оказалось его любимым хобби. После великого предназначения и сохранения совершенства у его девушек-жертв, конечно. Убийство каракатицы не являлось, в общем-то, хорошим планом. Гейси не прельщало оказаться еще раз за решеткой, когда он только обрел свободу. Однако, его бесила самонадеянность Мисс Фокс, теперь уже Мисс, как он мысленно ее окрестил. Она невероятно раздражала своим упрямством поймать его. Месть — все же хорошее блюдо. Еще одной причиной, не озвученной, но вполне очевидной, была скука. Майкл от руки писал достаточно писем в ее адресацию, пытался обратить на себя ее немногословность, увидеть хоть какую-то реакцию на его действия, но все тщетно. И не имеет значения тот факт, что в участок на ее имя он отправил лишь последнее из своих писем, и то печатными страницами. Вот психопат и решился на такой отважный, весьма резкий, шаг. Господи, да он противоречил сам себе! Впрочем, кого это когда волновало. В лучшем случае, он бы хотел поговорить с самой Меган, хотя бы по телефону, хотя бы на пару минут. В худшем, не самом интересном для его стороны и весьма рискованном — убить ее дочь. Остановившись напротив нескольких дверей у лестничной площадки, он задумчиво оглядел их, не зная, в какую зайти сначала. Время было на его стороне, а потому он позволил себе минуту на размышление. Строфа из песни так и крутилась на кончике языка, готовая сорваться из уст и оглушить комнату тихим хрипловатым пением. Подняв указательный палец, он решил доверить песенке выбор двери и войти в ту, на которой закончится фраза. Слегка промычав мотив, он приступил к выбору: — The cattle are lowing, the baby awakes, But little Lord Jesus, no crying He makes, — глухой тембр отдался настолько отчетливо в ушах жертвы, что та невольно вздрогнула. Нет, Майя и раньше припоминала, что на входе, только поднимаясь по лестнице, маньяк напевал фразы, на которые из-за стресса та не обратила внимание, но сейчас… Это было в новинку странностей. Выбор упал на правую дверь, ведущую в комнату Фокс-младшей. Осторожно приоткрыв ту, луч фонаря осветил полупустую комнату тинейджера, подмечая детали декора и корешки с названиями книг и музыкальных дисков. Усмешка так и вырывалась с уст, с сожалением отмечая отсутствие классики: — Комиксы, идиотская музыка… Так я и предполагал: неразвитые мозги. Потому никакой жалости… От скуки Гейси посветил на кровать, трогая пуховое одеяло. Оно было настолько мягким, что в него слепо хотелось завернуться, точно кошке в клубок. Представив себе подобную ассоциацию с Меган, убийцу пробрало на смех, и он рывком откинул края пледа, чисто любопытства ради лицезреть простынь. Синяя. Нет, даже фиолетовая. Жесткой рукой провел по ткани, после возвращая на прежнее место одеяло и аккуратно пригладив. — Никакой жалости, — пробормотал он опять.I love Thee, Lord Jesus! Look down from the night sky And stay by my side till morning is nigh
Он уже достиг порога комнаты, когда услышал трель мобильника на кровати. Майкл подошел к телефону, мельком увидев звонившего. «Мама», гласила надпись на дисплее. Приподнял губы в улыбке от долгожданного момента, поднес телефон к уху, предварительно нажав на кнопку «ответить». С нескрываемым удовольствием он проговорил: — Привет, Меган. Мур-Фокс тут же узнала голос, потеряв на несколько секунд самообладание и контроль над собой. Ей стоило огромных усилий не зарыдать от отчаяния и не впасть истерику, отчего она и начала медленно, но верно, хватать воздух ртом. Нужно придти в себя, не поддаться панике. Женщина процедила, почти спокойно: — Я знаю, что ты там, Гейси. Оставь мою дочь в покое, — она прикусила язык, не добавив последнего «умоляю». Тогда бы он выиграл этот словесный поединок. Его нужно удержать на связи, любой ценой. Вытерев подошву ботинок об ковер, тот с наслаждением упал на мягкое пуховое одеяло, предвкушая предстоящий разговор. Вначале нужно слегка раздразнить ту, это он умел, как свои пять пальцев знал. — Какая великолепная дедукция, доктор! Как себя чувствует дорогая психологиня? Раздраженно выдохнув и кивнув на предложение лейтенанта, она повысила громкость связи, но телефон решила держать ближе к себе. Майкл не дурак, сразу поймет, если будут шумы слышно. — Гейси, она здесь ни при чем. У тебя счеты со мной, а не с ней, — Меган старалась говорить профессиональным тоном, с каждым разом осознавая, что ей дается это с натяжкой. — Нет, Мег, я пересмотрел свое мнение о твоей дочери. Не такая уж она и страшненькая, знаешь. Пожалуй, она скорее симпатичная, — с чем не совсем согласен внутренне сам психопат, но продолжил убалтывать психолога-криминалиста потехи ради. — Конечно, немного недозрелая, «зеленая», — сравнение с яблоками было весьма неуместным, но простым. — Представляешь, какой бы она стала, если б ей чуть «покраснеть»? Что скажешь, Мег? — он слышал ее тихие всхлипы и чуть дрожащий голос, отчего улыбка усиливалась, а веки на миг блаженно оказались прикрыты. Откинувшись на кровати, его светлые локоны длинных волос распластались по всей подушке. Гейси знал: из-за страха девочка пока не сдвинется с места укрытия, а даже если попытается, ее шаги в любом случае видны. Двигался киллер очень быстро до своей жертвы, хоть рукой подай, и все же специально медлил. Торопиться некуда, время и ситуация в его руках. Меган не отвечала две минуты. Потому убийца не сдержал намекающей отдаленно на дальнейшие события реплики: — Прекрасная красная кровь… — Майкл, тебе нужна я. Она тебе ни к чему. Я прочла. Она тебе не нужна. Я поняла. А я, может быть, смогу быть тебе полезной. Возьми меня… — подобное говорить чуждо Меган, она с силой сжала свободный кулак у колена, так, что ногти впились в кожу, царапая. Предложение было манящим. Последняя фраза словно растопила его черствое сердце. Облизнув тонкие губы, он лениво промолвил: — Неплохая мысль, Меган. Но, видишь ли, я уже здесь… Отдаленно от резкого дыхания женщины слышались также и сигналки машин в огромном количестве. Майкл хмыкнул. Застрять в пробке и не добраться вовремя до дочери — вот какой исход ожидает мисс зазнайку. Время по-прежнему занимало сторону киллера. — Помнишь мою любимую песню, малышка Мег? Ту, что я пел постоянно, остервенело. В отчетах точно было ее название. Споешь для меня третью строфу? Нелепое предложение от психопата выбило ту из колеи. Как бы то ни было, ее задача — разговорить его как можно дольше. Возможно, тогда ее дочь успеет еще сбежать из дома. Успеет… Меган не хотелось думать о плохих последствиях. Не сейчас, не сидя, как на иголках, боясь действий маньяка. Песня… Будто нарочно, Мур-Фокс не помнила ни одного чертового названия Рождественских проз. Благо, Гаррет вовремя открыл бумаги с документами, нашел и протянул злосчастный листок с песней. — Ладно, давай я начну, ты подхватишь, — уступил ей маньяк. Устало протерев глаза, тот начал едва слышно урчать себе под нос строчки: — Be near me, Lord Jesus; I ask Thee to stay, — выдержав паузу, он услышал подрагивающий голос женщины на другом конце трубки: — Close by me forever, and love me I pray, — Меган старалась не смотреть в сторону удивленного от согласия на своего рода условия Лорренса Гаррета. Майя приложила ухо к двери, надеясь, что ей послышалось. Она не думала, что ее мать, кроме как давать наставления, еще и может идти на странные манипуляции со стороны маньяка. Но пение стало последним из списка возможных условий в голове тинейджера. Меган не обладала оригинальным голосом, часто простывала и пропускала занятия на уроках музыки. Она верила: ей никогда не пригодится пение в жизни. Колыбельные во время рождения Майи та выучила, под уговоры Дэвида, но на большее, кроме «We Wish You a Merry Christmas» не была способна. Судьба сыграла с ней злосчастную шутку, отняв у нее мужа. А теперь, возможно, еще и дочь… — Bless all the dear children in Thy tender care. And take us to Heaven to live with Thee there. Допели они строфы вместе, с небольшими паузами. Меган уже не сдерживала слез, в то время как Гейси проваливался в блаженное состояние. Его маленькая особая мечта сокрушить засранку исполнилась. Его желание услышать ее пение исполнилось. И все сделано его же усилиями. Без какого-либо чуда. Ведь он — Избранный. Само собой разумеется, он добьется своего любыми путями. — Мне понравилось, малышка Мег. Давай как-нибудь еще споем дуэтом. Обещаниями не разбрасываются. Слово нужно держать. Игры стоит уже прекратить, и закончить начатое дело. Майя, по всей видимости, осознавала тоже самое, раз поспешно удалилась к лестничной площадке, отчего виднелся мимолетный край плаща. Он с усмешкой наблюдал за ее безнадежной попыткой спастись. — О-хо-хо! Малышка, кажется, собралась сбежать от меня, доктор. Как мы поступим? — Майкл поднялся с кровати, вышел из комнаты, медленно ступая по пролету лестницы вниз, за дочерью Фокс. — Гейси, нет! Не надо! — крик сопровождался отчаянием. Майклу ужасно нравилось это. — Мне очень жаль расставаться с тобой, дорогая Меган, но, похоже, малышка хочет в последний раз поиграть со мной в прятки перед тем, как пойти окончательно баиньки. — Нет, Гейси, нет! Нет, черт тебя подери, подожди! — кричала Меган в телефон, стараясь подавить рыдания. Единственное, чего хотел бы Майкл Гейси в данную минуту — увидеть картину заплаканной Меган Мур-Фокс перед своими глазами. Возможно, утешить. Приобнять. Предложить свое мужское плечо, а то ей вечно попадаются какие-то неудачники. Фантазия разыгралась быстрее, прежде, чем он бросил на прощание: — Бай-бай! Не добавив: «Еще увидимся, малышка Мег».