Открыть глаза

– Грейнджер! Этого еще не хватало! День перестал быть томным, еще днем толком не став: очередная ссора с Роном на пустом месте, опоздание на работу, и вот – вишенка на торте – Драко Малфой, окликающий ее в атриуме Министерства, а ей пока совершенно нечего сказать по поводу артефакта, который он сдал в отдел месяц назад. – Я Грейнджер-Уизли, – привычно огрызнулась, разворачиваясь всем телом. Если он каркнет что-то вроде «нашла чем гордиться», она его заавадит, ей-Мерлин заавадит. То ли в ее глазах плескалось обещание близкой смерти, то ли настроение у Малфоя не располагало к шуткам, но он ограничился лаконичным: – Слишком длинно. С языка просилось обвинение сиятельного в крайней степени ленивости, но Гермиона титаническим усилием сдержалась. Сейчас она объяснит, что специалиста, который должен заняться его кольцом, по-прежнему нет на месте, и ретируется раньше, чем на отдел Тайн в ее лице выльют ушат помоев. – Прости, Малфой, нечем тебя порадовать, Грей еще в Мунго, а… – ...ты в проклятых фамильных артефактах как гриндилоу в колдомедицине. – Это не мое направление, – Гермиона проигнорировала шпильку толщиной в железнодорожный костыль в сторону своего происхождения. Она уже развернулась к лифтам, когда неожиданно сильная и ожидаемо цепкая рука схватила ее за плечо. – Я не по поводу кольца сегодня. Пришлось остановиться и снова посмотреть на навязчивого собеседника. – Заметил на одном участке забавную… аномалию, – Малфой неприятно усмехнулся. – Это – твоя парафия. Хочу, чтобы ты поглядела. Гермиона споро скинула чужую бледную конечность с плеча и заговорила казенными фразами: – Вы знаете процедуру, мистер Малфой. Запрос в отдел; в течение трех дней мы рассмотрим ходатайство и отреагируем. – У меня нет уверенности, что… аномалия… продержится столько времени, – кажется, он счел свою шутку веселой, – я даже уверен в обратном. Поэтому, – доморощенный Нарцисс тянул слова так же противно, как давным-давно в школе, и просто-таки наслаждался собственным монологом, Гермионе была непонятна причина, кроме, конечно, врожденного малфоевского самолюбования, – запускай другой протокол. Колдуй патронуса начальству про срочный вызов, сообщи, с кем и куда отправляешься, пусть выпишут командировку задним числом. – С чего ты взял, что я заинтересована… – Потому что я знаю, ты заинтересована! – он снова надвинулся на нее, в обманчиво ласковом голосе прорезались угрожающие нотки. Такое спустить миссис Грейнджер-Уизли просто не могла, она вздернула подбородок и разразилась тирадой о том, что даже постоянным клиентам не дозволено… но терпение изменило и Малфою. – Кончай выеживаться, Грейнджер! – зашипел экс-слизеринец. – Пока ты тут тратишь свое и мое время… – Ладно! – она сама не знала, почему согласилась. Серебристая выдра умчалась на нижние уровни с сообщением для мисс Пинк, что она вызвана клиентом М4/45 изучить объект на местности. Спустя пять минут они с Малфоем камином переправились… куда-то переправились, и тот, положив руку ей на плечо, без предупреждения аппарировал их обоих в неизвестном направлении. Она даже не стала возмущаться внезапности перемещения, поскольку аппарировал Малфой очень аккуратно – удивительно аккуратно. Гермиона с интересом осмотрелась. Они стояли перед небольшим коттеджем. Живая изгородь, две не по сезону цветущие глицинии по обе стороны от входа, ухоженный цветник под окнами – до приторности пасторальная картинка. Ведьма вскинула на спутника вопросительный взгляд, тот приложил палец к губам и попросил: – Веди себя тихо. Перед входной дверью возник человек в серой мантии и кивнул Малфою, Малфой вынул палочку, Гермионе пришлось приложить усилия, чтобы не схватиться за свою. По ощущениям на макушке разбили яйцо. – Возьми меня за руку, чтобы не потеряться, – проинструктировал Малфой. – К чему такая скрытность? – Так надо, просто поверь, – он провел палочкой над своей головой и... тоже исчез. – Мы готовы, Стивен. Человек в серой мантии кивнул и повел их вокруг дома. – Третье и четвертое окно по этой стороне, охранные снял, – отчитался он перед Малфоем и добавил с презрительным фырканьем: – Примитив! Судя по дуновению воздуха, Малфой кивнул. Гермиона была заинтригована и, чего греха таить, немного испугана. Что за аномалия может происходить в середнячковом коттедже? Почему ее караулит этот неприятный тип? Что за таинственность? Но другого повода выдергивать ее с работы, кроме как показать что-то неординарное, придумать не смогла. Не выкрал же ее Малфой, в конце концов? Она сообщила администратору, с кем и по какому делу отправляется, с него спросят, если она не вернется. Они прошли мимо двух окон, и Гермиона почувствовала, что дезиллюминационное развеялось. Видимо, не так все просто было с защитой, которую снял малфоевский... соратник? сотрудник? Малфой не стал повторять заклинание разнаваждения, попросту раскинув конфидент-сферу. Колдовство было довольно сложным, требующим хорошей академической базы и магических навыков, Грейнджер прониклась невольным уважением к своему спутнику. Спутник наконец отпустил ее руку и заглянул в окно. Обнаружив опущенные шторы, начертил на стене вязь из нескольких рун, чем заслужил еще десяток баллов в глазах рядом стоящей ведьмы. Стена стала прозрачной, зрителям открылась маленькая комнатка со скудной меблировкой из двух тумб и кровати. На кровати этой обычной спаленки мужчина и женщина занимались разнузданным сексом. Первым поползновением Гермионы было развернуться и врезать Малфою по роже – он притащил ее сюда подсматривать за неизвестной парочкой? Какого черта? Если он страдает, пардон, наслаждается вуайеризмом, при чем тут она? Но спустя миллисекунду осознала, что мужчина, чья задница методично взлетала и опускалась, с каждым толчком все глубже вбивая в постель почти невидимую под крупным телом женщину, знаком ей до последней веснушки, что она своими пальцами изучила каждый шрам на его коже. Не может быть! Это морок – Малфой же говорил о магической аномалии. Просто в этом месте все видят своих партнеров в… такой ситуации. Тренированный мозг пытался обдумывать эту версию, когда мужчина по ту сторону стены издал протяжный стон. Почему-то именно в этот момент Грейнджер уверилась, что перед ней не галлюцинация, а ее законный муж из крови и плоти (подобранное мозгом сравнение вызвало нервное хихиканье). Она медленно стала оседать и просто шлепнулась бы на мягкую землю под окном, если б чья-то рука (цепкая и сильная – да) не поддержала за локоть. Малфой стоял рядом, бесстрастно наблюдая за происходящим, только кончик его носа странно подрагивал – чертов, чертов хорек! Тем временем любовники сменили позицию: Рон, ее Рон, откинулся на спину, позволяя темноволосой ведьме скакать на себе. Теперь в комнате мужские стоны смешивались с женскими, и Малфоя тоже передернуло. Лица любовницы мужа Гермиона не видела, но фигуру имела возможность оценить – мягкие изгибы, длинная шея, пышная грудь, не то что она сама – сплошные углы. Мысли отстраненно проносились в голове. Во рту было сухо. Гермиона слабо дернула рукой, но Малфой безропотно отпустил ее. – Зачем ты меня притащил сюда? – выдавила из себя вопрос и захлебнулась воздухом – слишком много его устремилось в легкие, она просто не успевала столько переработать. Картинка стала сначала яркой до рези в глазах, а затем мир погрузился в темноту. Что это было? Она потеряла сознание? Да с ней такого не происходило с… почти половину жизни не происходило. – Все нормально, Грейнджер? Поправлять Малфоя не было сил и… повода. Увиденное перед обмороком снова встало перед глазами. – Зачем ты это сделал? Малфой пожал плечами и промолчал. Гермиона обнаружила себя полулежащей на мягком диванчике в каком-то ресторане и подскочила в панике. Разгар рабочего дня, а она в этом месте и в этом обществе! От резкого движения в глазах снова потемнело. – Сядь! – резкий голос остановил ее. – Здесь рассеивающие чары над каждым столиком, нас никто не видит. – Где мы? Как мы сюда попали? – Я аппарировал сюда, тебе известно откуда. Она посмотрела на него долгим взглядом. – Малфой, и все-таки зачем? Он снова пожал плечами и придвинул ей бокал. – Пей! Гермиона принюхалась. – Огневиски? – бровь поползла вверх. – В десять утра? Малфой хмыкнул. Гермиона на мгновение задумалась, подняла бокал и залпом опрокинула содержимое в горло. Пока она возвращала себе способность дышать, мерзавец ржал. Не смеялся, а именно ржал, запрокинув голову, совершенно неаристократически всхрапывая и похрюкивая, лепеча что-то оскорбительное про мисс Гриффиндор и решительность. В Гермионе закипала злость на бессовестного засранца, который… сломал ей жизнь? Нет. К чему этот пафос? Открыл глаза на то, чего она видеть не желала? Это уже ближе к истине, но все равно не то. Она продолжала цепляться за идею про морок, потому что Рон, ее Рон не мог… Да что ты говоришь, Гермиона? Уж себе-то не ври. Будто бы ты не подозревала, что у него кто-то есть. Какая-то часть мозга по-прежнему отказывалась впускать мысль об измене. Зачем это Малфою? Неужели до сих пор лелеял школьные обиды, точил зуб на победителей, а может, захотел окунуть ее – грязнокровку – в… оказывается, последний вопрос она озвучила. – Мерлин с тобой, Грейнджер! Меня это касается не меньше, чем тебя. Она так и застыла с открытым ртом, пытаясь уложить в голове полученную информацию. Рон же не мог… – А-а-а! Ты не рассматривала любовницу своего мужа, – наверное, Гермиона покраснела, потому что это было не совсем правдой – рассматривала, вот только не на предмет идентификации личности, а на предмет сравнения с собой не в свою пользу. Да и супругу бывшего однокурсника она знала плохо. Пересекались на приемах, но Гермиона редко интересовалась внешностью людей и даже под прицелом палочки не смогла бы визуализировать миссис Малфой. – Как они?.. То есть… я правильно уловила мысль?.. – Правильно, – Драко смотрел мимо нее, – не знаю. В голове разом возникли десятки вопросов: где их супруги могли пересечься – все-таки Уизли и Малфои крутились в разных кругах, сколько времени это продолжается, как поступить со всем открывшимся, но спросила она совершенно другое: – Давно ты в курсе? Малфой, не глядя на нее, буркнул: – Месяц. Шестеренки в голове Гермионы завертелись, и картинка начала складываться. Месяц назад он обратился в Тайны с этим проклятым кольцом. Не то чтобы случай был беспрецедентным. Малфой стабильно раз пять-семь в год приносил что-то интересное. Изображая раскаявшегося благополучного гражданина магической Британии, бывший Пожиратель обращался всякий раз, когда находил в своих безразмерных владениях очередную темномагическую штуковину, свиток, книгу или натыкался на необъяснимое явление. Иногда с ним работать доводилось и Гермионе, но месяц назад он принес ей на анализ фамильный перстень с темным проклятием, а это было не ее сферой, совсем не ее. – Сначала я хотел тупо переспать с тобой… соблазнить тебя, – она хмыкнула в том смысле, что не позарилась бы на его сомнительные прелести, но Малфой никак не прокомментировал смешок. – А потом решил, что ты имеешь право знать. – Ну спасибо, что передумал слепо использовать меня, – сарказм сочился из каждого слова. Мнение об успехе этого мероприятия Гермиона благоразумно оставила при себе. – Всегда пожалуйста! – губы Малфоя растянулись в подобие улыбки. – А как?.. – Нанял детектива. Гермиона проглотила язвительный комментарий о том, что, конечно, негоже их милости пачкать белы рученьки, но испытала перед Малфоем иррациональное чувство вины, ведь это ее супруг… – С чего ты решил его нанимать? – Тебя муж, – сколько яда можно впрыснуть в одно короткое слово! – в постели никогда не называл чужим именем? Она смутилась окончательно. Не рассказывать же школьному врагу, что ей сложно вспомнить, когда Рон в принципе как-то называл ее во время секса, называл ли и вообще говорил ли он в процессе что-нибудь осмысленное – постельные привычки ее супруга – не малфоевского ума дело. – Значит, он лучше держит себя в руках. В светлых глазах визави что-то вспыхнуло, и воображение подбросило Гермионе несвоевременную, но очень живую картинку обстоятельств, при которых его жена употребила... чужое имя. Картинка получилась чересчур горячей. После увиденного немногим ранее, ей в воображении только совокупляющегося хорька не хватало. Гермиона яростно замотала головой. Малфой хмыкнул – то ли заподозрил, какого плана мысли она отгоняет, то ли его в принципе позабавила мотающая головой Грейнджер. Ведьма впала в каталептическую задумчивость на полувзмахе головой. Значит, вот как. Стоило им поругаться, как Рон отправился утешаться в объятия любовницы. Нужно было узнать… Гермиона отмерла и снова сфокусировалась на собеседнике: – Как часто?.. – От трех до пяти раз в неделю. За этот месяц. – Как долго? – Не знаю. Дом куплен около двух лет назад. Оплачивал покупку твой муд… муж, но оформлен на имя Астории. – Разве это разумно? – При всем к тебе уважении, но Уизли и разумно… Она проигнорировала колкость, не парировала тем, что Рон не сам все это провернул. Наверное. Не было сил реагировать. Нужно подумать, разобраться в своих эмоциях. Минимум два года… Нет, это не шокировало. То есть не шокировало больше, чем остальное. Что она чувствует? Боль? Да, но не такую, какую должна чувствовать женщина, обнаружившая, что любимый человек… любит другую, растерянность – определенно. В каскаде вопросов главным оставался, как поступить со всей этой информацией. О том, чтобы оставить все как есть, не могло быть и речи. После того как... после того что… нет. Она перестанет себя уважать! Вот! Да! Дело именно в самоуважении. Дети взрослые, они поймут. Нужно поговорить с Роном, поговорить начистоту, но… Ведь то, чему невольной, даже вынужденной свидетельницей она стала, значит, что она, и не только она – Гермиона остановившимся взглядом посмотрела на спутника, молчаливо цедящего огневиски, – должна принять решение. К вопросу что делать, добавился другой – кто виноват, и, увы, она знала ответ. – Если это произошло, значит… мы с тобой им чего-то недодали. В глазах Малфоя снова полыхнуло, да так, что она отпрянула. – Недодали? Говори за себя. Моя жена не нуждалась ни в чем! Всю нашу совместную жизнь я выполнял любой ее каприз, у нее всегда было все самое лучшее. Я для нее… Да что ты знаешь! Губы Гермионы искривились – нижняя съехала в сторону, верхняя приподнялась, обнажая зубы, которые когда-то были длиннее положенного по стандартам красоты. Сейчас зубы были идеальными, но, судя по выражению лица собеседника, усмешка получилась достаточно неприятной. Хорошо. – Считаешь, что значение имеют только материальные ценности? Знаешь, есть еще простое человеческое общение, тепло… Малфой явно собирался протестовать, но вспомнив, с кем делит стол, сменил тактику. Он оскалился и куснул: – Ага, и постель. Если следовать твоей теории, ты в этой сфере чего-то недодаешь мужу. Гневное «не твое дело» почему-то не сорвалось с губ. – Может и так, – покорно согласилась Гермиона, – но ведь я могу и вернуть комплимент, – и раньше, чем собеседник огрызнулся, добавила, – я не собираюсь обсуждать твои подвиги и сексуальную мощь, Малфой. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Между ними повисло молчание, каждый думал о своем. – Что ты собираешься предпринять? – абсолютно бесстрастно спросил бывший слизеринец. Вот оно! Вот зачем он затеял это представление! – Ты ведь поэтому посвятил меня в происходящее? Чтобы я что-то предприняла? – Гермиона вырвалась из собственных мыслей и посмотрела в бесстыжие серые малфоевские глаза. – Ты сам не нашел решения, не придумал, как поступить, и вот… – Грейнджер! – должно было прозвучать возмущенно, но вышло просто устало. – Я собираюсь поговорить с Роном, обсудить ситуацию, – с уверенностью, которой не чувствовала, ответила Гермиона и гораздо тише добавила: – Конечно, дам ему развод, но постараюсь сохранить... – она хотела закончить фразу словосочетанием «хорошие отношения», но не смогла себя заставить его произнести – глупо продолжать себе врать, их отношения давно перестали быть хорошими. – Как у тебя все просто! – перебил визави со злым смешком. – У меня просто? – взвилась Гермиона. – По-моему, это в твоем случае нет ничего сложного. Вы бездетны, в чем проблема, Малфой? Это нас ждут бюрократические проволочки из-за Розы и Хью, да и не только бюрократические. Мерлин, не представляю, что им говорить! – Гермиона посмотрела на собеседника и, вспомнив, с кем разговаривает, сменила тему. – Неужели ты… после увиденного будешь держаться за свой брак? Неужели не честнее отпустить ее? – Ты ни черта не знаешь, Грейнджер! Гребешь всех под одну гребенку! – Малфой стукнул кулаком по лакированному столику и сам испугался своей вспышки. – Прости, со всем этим бедламом нервы ни к черту! И прости за то, что открыл тебе глаза, – Гермиона было решила ответить, что все нормально, но, взглянув на Драко, поняла, тот снова юродствует, – вот только я не сожалею. Не смею тебя задерживать. Он встал. Гермиона тоже подскочила и растерянно осмотрелась в поисках официанта. Малфой фыркнул: – Я оплатил. Неужели ты думаешь, что я так плохо воспитан? Ведьма закатила глаза – позер единожды, позер навсегда. – Спасибо тебе, Малфой, – Грейнджер-Уизли картинно поклонилась. И уже совсем другим тоном добавила: – Я серьезно. Действительно, спасибо.