***
— То есть он просто испарился? — возмущённо воскликнул Джеймс, явно считая, что его держат за идиота. — Я не понимаю, куда он исчез, но этот переулок тупиковый! — оправдывался молодой айтишник из команды Мориарти. Он и так сам был растерян по поводу случившегося, так ещё и напуган из-за гнева начальника. Джеймс готов был рвать и метать, потому что не понимал, как такое возможно. Его бесило то, что он не понимал. Но это не значило, что на этом Джеймс опускал руки.***
Однажды лорд Реддл познакомил Себастьяна с трудами Ньюта Скамандера. Но единственное, что Моран счел полезным для себя — оригинальное применение чар, расширяющих пространство. В магловской квартире было не очень удобно варить зелья и ставить эксперименты, потому что очень часто они заканчивались не положительным результатом, а взрывом. Однажды Себастьян даже умудрился растворить неудавшейся версией Напитка живой смерти котел, стол и пол. Пришлось долго объясняться с Реддлом и самолично зачищать маглам память. А еще чинить им потолок и избавляться от получившейся субстанции, которая растворяла все, к чему прикасалась. Моран после этого случая зарёкся что-либо варить на своей кухне, кроме супа и кофе, и специально заказал в Гринготтс широкий каменный сундук, а потом самолично его зачаровал. Получилось вполне просторное помещение, которое вскоре заполнилось шкафчиками с ингредиентами, книгами, столами, котлами и, как сказал лорд Малфой, не интересующийся этой наукой, «прочей зельеварской несусветицей». Но надо отдать ему должное — он вместе с Реддлом обеспечивали импровизированную лабораторию редкими ингредиентами. Взамен Себастьян варил обоим снадобья, которых не найдешь даже в магических аптеках. Поставлял Веритасерум Министерству и будто невзначай отправлял Тому бутылочку «Феликс Фелицис» перед выборами в кресло Министра. Он не сомневался, что кандидатуру Реддла все равно утвердят, но всегда подстраховывался. Где еще найдешь такого сговорчивого Министра? Сейчас Себастьян как раз сидел в своей лаборатории в горе подушек, трансфигурированных из пары стульев. Подушки были жестковаты, пахли древесиной и на швах оставляли занозы, но на них было удобно. Если привыкнуть. Моран, высунув кончик языка, старательно вплетал в браслет деревянные бусины с выведенными на них рунами. За столько лет создания амулетов Себастьян вполне мог претендовать на звания Мастера не только в зельеварении и артефакторике, но и в браслетоплетении. Он обещал Тому помочь с проблемой камер, и он человек слова. Себастьян экспериментировал с оповещающими чарами и чарами блокировки магии. В идеале должен получиться артефакт, предупреждающий хозяина об опасности быть запечатлённым на пленку и запрещающий трансгрессию поблизости от камер. Это было разумнее, чем заколдовывать сами камеры. Каждый день может появиться новая. Да и нельзя же заколдовать мобильные телефоны и фотоаппараты? Себастьян чувствовал себя довольным своей идеей. Он корпел над созданием браслета почти восемь часов, вплетая в него зачарованные нити и вырезая бусины. Оставалось совсем немного, чтобы закончить прототип — покрыть артефакт зельем. Само зелье дымилось на огне и постепенно закипало. Моран завязал последний узелок и подошел к котлу. Смешал два заранее приготовленных состава и неожиданно зевнул. Что ж, в сундуке окон нет, а часы Себастьян так и не повесил. Можно было бы наколдовать Темпус, но палочка лежала где-то в подушках, а без нее у Себастьяна никогда не получалось это заклинание. Дата вечно отставала на несколько веков и неизменно показывала февраль. Скорее всего, сейчас Моран слишком долго сидел в лаборатории. А ему еще нужно заехать к новому работодателю. Честно говоря, эту поездку Себастьян неосмотрительно оставил «на потом». Он осторожно наклонился над котлом и готов был капнуть из пробирки со смесью составов в котел, как вдруг в заднем кармане джинс очень громко завопил телефон. От неожиданности полковник уронил пробирку в котел. Зелье взорвалось. Себастьяну хотелось обо что-то приложиться головой — придется начинать все заново. И, скорее всего, он опять остался без бровей. Запахло чем-то паленым. Перед носом замаячил лёгкий дымок. Моран выругался и кинулся тушить бороду. «Сбрить к Мордреду,» — решил он. Телефон все надрывался, но полковник взял его только тогда, когда устранил причину возгорания. На экране мигал значок будильника и показывал 12.30. Себастьян подавил желание выругаться второй раз — он провел в лаборатории всю ночь и даже не заметил. А сейчас последний день, когда он может приехать к Мориарти. Будильник он поставил на всякий случай — чтобы не опоздать — и как всегда угадал. Недоделанный артефакт остался лежать в горе полудеревянных подушек, а Моран взбежал по лестнице в квартиру и взмахнул палочкой. Из шкафчика на кухне вылетела пачка кофе и турка. Турка встала на плиту, плита сама собой включилась. Переливающимся ручейком в турку залетела вода, а за ней — кофе. Себастьян удовлетворительно кивнул, а сам скрылся в ванной, вооружившись пеной для бритья и старомодным лезвием. Магловская бритва была удобнее и практичнее, но Себастьян никак не мог променять свою бритву, которую словно оставил у него на полочке в ванной комнате в стиле ноу хау какой-то рассеянный путешественник во времени, вернувшийся из восемнадцатого века. На самом деле практически так оно и было. Эту бритву как подарок преподнес лорд Малфой, чувством стиля застрявший как раз в восемнадцатом веке. На самом деле у бритвы была богатая история, кто-то ее передавал из поколения в поколение, как реликвию, даже Малфой подарил ее не по доброте душевной, а стараясь отплатить Себастьяну за одну его очень дорогостоящую услугу. У подарка была просто огромная история, коллекционеры за нее продали бы часть души, ей владел чуть ли не сам Мерлин… А Моран ей просто брился в своей магловской квартире. Добираться по указанному адресу долго не пришлось. Правда Себастьян, чтобы опять не привлекать к себе внимание, вызвал такси. Он не доехал квартал до указанного места и эту часть пути прошел пешком. Для конспирации. Он зашел в непримечательный дом, в котором, в принципе, мог жить кто угодно, и к нему тут же подскочили охранники. Такие же молчаливые, как и водитель. Себастьяна обыскали, но, предполагаемо, ничего не нашли. «Конечно, найдут маглы палочку,» — усмехался Моран, поправляя прикреплённую к внутренней стороне джинсовки кобуру с палочкой, пока такой же молчаливый охранник вел его на второй этаж. — Полковник! — воскликнул Джеймс, преувеличенно радушно улыбаясь, когда Себастьян переступил порог его кабинета. — Вы решили сменить имидж? — Да, подумал, что брови мне не нужны, — шутливо мрачным тоном ответил Моран. — Случайно спалил и бороду, и брови, пока варил кофе. Моя газовая плита сегодня взбунтовалась. Себастьян сам удивился тому, как легко и складно последнее время у него получается врать. Джеймс будто сочувствующе улыбнулся, но было понятно — он поверил. Полковник помрачнел от мысли, что враньё стало его постоянным спутником. — Я уже боялся, что вы меня бросили. — Я потерял счёт времени, на самом деле. Едва не пропустил назначенный день, — извиняющимся тоном произнес Моран и сел на стул для посетителей. — Были заняты? — словно отрешённо спросил Джеймс, доставая из ящика стола папку. — Работа, — уклончиво ответил Себастьян и заметил промелькнувшее на лице нового босса неудовольствие. Он пододвинул к себе папку, на которой был прикреплен жёлтый стикер с надписью «Контракт. Моран». Минут на пятнадцать повисла тишина, пока Себастьян вчитывался во все пункты контракта. — Неужели вы до сих пор не знаете мой адрес, мистер Мориарти? — спросил полковник, уже перейдя к заполнению формы. Джеймс усмехнулся, отводя взгляд и пробормотал что-то похожее на слово «формальности». Также требовалось вписать имя, телефон, адрес и ещё множество подпунктов, о которых Себастьян раньше даже не задумывался. — И зачем вам моя группа крови? — Чтобы сделать переливание, если вы вдруг будете ранены. Джеймс ответил вполне спокойно, будто говорил о чем-то обыденном, но напрягся, смотря на реакцию Себастьяна. Тот только слегка приподнял брови (или то, что от них осталось): — Неужели на вашу жизнь так часто покушаются? — Чаще, чем хотелось бы, — проговорил Джеймс медленно. Моран вновь вернулся к заполнению формы. Спрашивалось буквально обо всем: от аллергических реакций до предпочитаемого калибра в оружии. Наконец Себастьян заполнил последний пункт и поставил размашистую витиеватую подпись, за что получил еще один заинтересованный взгляд нового босса. Всё-таки, не каждый наемник выводит завитушки на подписи в контракте. Морану же захотелось проверить реакцию Джеймса, но тот промолчал. На самом деле, в паспорте Себастьяна стояла точно такая «завитушная» подпись, которой он всю жизнь подписывался в магическом мире. — Вы точно из этого века? — усмехаясь спросил Джеймс, забирая документы и подавая руку для рукопожатия. — Добро пожаловать, полковник. — Родился я, как и вы, в прошлом веке, — усмехнулся в ответ Моран и пожал протянутую руку. Он уже собрался уходить и почти переступил порог, как его окликнул Мориарти: — Человек, с которым вы были в парке, кто он? — Не думаю, что это ваше дело, босс, — твердо ответил Моран и вышел, оставляя Джеймса в смятении. Слишком много тайн и странностей было у человека, которого он только что нанял. Нет, конечно, это нормально — иметь тайны, но обычно Джеймсу удается раскрывать на третий день знакомства с человеком. Но три месяца и практически пустота… Это интриговало. Джеймс тяжело вздохнул, бросив взгляд на витиеватую линию морановской подписи.***
У Себастьяна был еще день до его первого дела с новым шефом. И, если честно, полковник немного волновался. На самом деле, он никогда ничего подобного не делал. Увлекательная гонка, слежка в течение нескольких дней, а то и недель за человеком — это уже было знакомо. Но профессия телохранителя оставалась нова и неизведанна до конца. Мориарти обещал, что введет в курс дела, да и Моран сам более менее представлял, что от него ждут. Он понимал, что не будет никакого головокружительного драйва, ради которого он вообще, как сказал Реддл, пошел по скользкой тропинке беззакония. Но был интерес. Моран понимал, что он давно уже не ребенок, а в мире маглов его возраст едва ли уже не считался почтенным, но не поддаваться искушению перед новым приключением он не мог. Ему было интересно, чем занимается загадочный Мориарти. Себастьян повернул голову. Рядом лежала его AW. Моран по-своему любил винтовку. Как создатель любит своё творение. Слишком много сил и времени ушло на то, чтобы сделать из магловской Arctic Warfare это произведение искусства. Приклад, дуло и прицел были покрыты резьбой из рун. Приклад также крепко опоясывали плетеные ленты — амулеты. На винтовке висели чары прицеливания, чтобы никогда не промахиваться, защитные чары — кроме хозяина ей не сможет воспользоваться никто, чары расширения пространства — чтобы в магазин помещалось больше патронов, чары отвлечения внимания и маглоотвода, заглушающие чары, чары неразбиваемости. Себастьян усовершенствовал зелье облегчения и раз в месяц смазывал им свою красавицу. Вместо почти семи килограммов она весила чуть меньше двух. Это была совершенная машина для убийств. Но Себастьян ее все же любил. Он иногда думал, что попади его творение со всеми своими качествами в магловское серийное производство, начался бы кошмар. Но если маглы узнают о волшебниках, то это вполне может случиться. Необходимо было защитить Статут Секретности. Моран достал из кармана и покрутил в пальцах возможное решение проблемы. «Решение» наполовину сгорело, бусины обуглились. Его эксперимент не удался. Нитки, на которые нанесены еще и чары прочности, не выдержали мощности всех наложенных заклятий и зелий. Себастьян вновь чуть не лишился отрастающих бровей. Нужно искать более прочный материал. Прочный, лёгкий и дешёвый. Чтобы он мог быть доступен всем. И чтобы каждый обзавелся артефактом без проблем. Моран резко подскочил, кинулся к своему блокноту и нацарапал подтекающей ручкой:«Временная лицензия на трансгрессию. Каждые несколько лет нужно пересдавать экзамен»
Ему ответили через несколько минут. В блокноте будто невидимым пером выводились аккуратные буквы: «Спасибо, Себастьян. Нужно подумать об этом»«И более жёсткие требования на экзамене, постепенно обновляющиеся»
В ответ пришло короткое: «Понял» Моран знал, что ничего Реддлу не нужно объяснять, тот понимал практически с полуслова. И с полувзгляда, если они виделись. Артефакты бы выдавались только тем, кто получил лицензию. Трансгрессия без него была бы незаконной. Да и сами маги будут сначала осматриваться в поисках камер, прежде чем трансгрессировать, чтобы не потерять лицензию. Лучше немного ужесточить правила, чем потом проводить чистку памяти всем, кто видел записи с камер наблюдения. И это должно касаться не только трансгрессии, но и всех проявлений магии. Моран едва ли снова не подпрыгнул за блокнотом, но тут достал из прикроватной тумбочки тетрадь, вырвал лист и стал быстро писать. У Реддла этот листок должен остаться надолго, Себастьян потом закрепит его заклинанием прочности. Полковник писал около получаса. Послание получилось сбивчивым, содержало список необходимых ингредиентов и материалов, соображения по поводу блокировки трансгрессии в крупных точках и ограничения для анимагии и использования магии в целом.«…и мне необходимо попасть на ближайший вечер у Малфоев. Тигр»
Себастьян не подписывался своим именем с тех пор, когда началась война. И это вошло в привычку. А к Малфоям ему нужно было, потому что Люциус был Мастером в ювелирной артефакторике. По сути, они с Мораном были коллегами, но в разных областях. Себастьян добавлял предметам новые свойства с помощью заклинаний и зелий и, если не считать его плетеных браслетов и деревянных омулетов на шее, практически никогда не создавал предметы сам. Лорд Малфой был ювелиром. Он не использовал зелья, зато умел создавать потрясающей красоты украшения с полезной магией. Себастьян понимал, что «все эти филиграни», а особенно от Малфоя, будут стоить очень дорого. Но ему нужно было посоветоваться с Люциусом по поводу своих экспериментов и, чего греха таить, озадачить лорда несколькими вопросами. Не одному же Морану мучиться. Он подошел к камину в гостиной, бросил летучего пороха, назвав адрес Тома, и кинул туда письмо. Вспыхнуло зелёное пламя, и бумага испарилась. Вдруг из спальни зазвенел телефон. Пришло сообщение от Джеймса. «Завтра в одиннадцать будьте в моем офисе. Адрес тот же. М» Моран усмехнулся: слов «здравствуйте» и «пожалуйста», его босс, наверное, писать не умел. Полковник спустился к себе в лабораторию и достал из закрытого шкафчика два браунинга Arcus 94. Один из них Себастьяну, зная его тягу к магловскому оружию, вручил болгарин Крам (не игрок в квиддич) после войны, как благодарность за спасение. Моран действительно спас ему жизнь в доме Реддла в том импровизированном госпитале, но никогда не делал из этого большого подвига. А за пистолет он был благодарен. Крам сделал гравировку «Моему дорогому другу Северину», и, пожалуй, это было одним из немногих мест, где вообще было написано это имя. Почему-то болгарину было сложно произносить «Себастьян», и он называл полковника «Северин». Поднявшись обратно в спальню, Моран разложил на покрывале кровати оба браунинга, костюм, рубашку, ремень, оперативную кобуру, темные очки и даже туфли и завис при выборе галстука. Магловские костюмы были замечательными, хотя бы потому, что чертовски Морану шли и, к тому же, не имели длинных полов, как мантии. Но Себастьян всегда впадал в ступор, когда выбирал галстук. С зажимом для него Моран не мучился во многом потому, что он был одним единственным. И то его подарил Малфой на пятидесятилетие. «Полвека — достаточно солидный возраст,» — мягко улыбался Малфой, которому до более солидного столетнего возраста тогда оставалось всего шестнадцать лет. Люциус-артефактор неожиданно для себя расстарался и снабдил зажим некоторомыми защитными чарами, которые распространялись и на магловское оружие. Конечно, пулю он не остановит, но, если ранение и случится, то маловероятно, что оно будет смертельным. Себастьян считал подарок бесценным — у него не получалось никогда сделать артефакт, спасающий от магловских пуль, таким сильным. Моран покрутил зажим в пальцах и решил надеть с ним его «родной» серый галстук — тот, вместе с которым зажим и дарили. На нем тоже были чары, но, вероятно, работы миссис Малфой — галстук никогда не мялся и не пачкался. Когда самое сложное оказалось позади, Моран критически осмотрел все приготовленное и решил, что не будет лишним зачаровать карманы брюк. Один пистолет он вложил в кобуру, а другой, с гравировкой, в карман с наложенным заклятием незримого расширения. Себастьян еще раз оглядел свои приготовления и наложил на очки чары неразбиваемости.***
— На чем вы доехали? — первое, что сказал Джеймс, когда Себастьян опустился на заднее сиденье припаркованной у офиса машины утром следующего дня. — На оленях, — отрезал Себастьян, давая понять, что это его личное дело, отвечать он не собирается. На самом деле полковник трансгрессировал на соседнюю улицу и полквартала прошел пешком. — Вы хорошо подобрали костюм, — отметил Джеймс после того, как машина тронулась. Он задержал взгляд на зажиме для галстука. — Я отталкивался от образа, в котором видел вас в день нашей второй встречи, — ответил Моран. — Введите меня в курс дела. — Конечно, — кивнул Джеймс. — Я видел, у вас на боку кобура. Хорошо, что вы взяли оружие, но вряд ли нам разрешат его оставить. Генерал Шань серьезно относится к своей безопасности. Даже с долей паранойи. Я бы предпочел, чтобы группировку возглавляла его сестра... Ваша первостепенная задача сохранить мне жизнь. — Звучит вполне просто, — усмехнулся Себастьян. — Думаю, вам не составит большого труда, — вернул усмешку Джеймс. — Вы должны постоянно быть со мной, не отступая дальше, чем на метр. Не вступать в конфликт, если не увидите опасности для моей жизни. И ни в коем случае не разговаривать ни с кем. Только со мной, если моей или вашей жизням начнет угрожать опасность. А так - ни слова. — Понял, сделаю, — проговорил Себастьян и добавил, стараясь сохранять серьёзное лицо, — Но мне будет сложно уследить за своим языком. Джеймс хотел было что-то возразить, но понял, что сказал Себастьян, и на секунду замер. — Не могу же я следить за ним, полковник. — Вы могли бы попробовать. — Если это флирт, то он топорный. — Именно поэтому ваши уши стали пунцовыми, — фыркнул Себастьян. — Вам свойственна такая манера общения, мне показалось. Я решил подыграть. Джеймс улыбнулся, кивая и мысленно проклиная свои уши. — Я могу спросить? — после пятнадцатиминутного молчания, Джеймс вновь повернулся к Морану. Тот чуть кивнул. — Почему Тигр? Почему вы называете себя Тигром? Мориарти, конечно, видел кошачьи повадки полковника, но не мог же Моран их заметить сам. О таких вещах, обычно, не отдаешь себе отчета, если сам не пытаешься их выработать. Вряд ли Себастьян был таким. — Все довольно просто, — вздохнул Себастьян. — Я волшебник из «Гарри Поттера» и умею превращаться в тигра. — Вы опять, да? — Джеймс улыбнулся, с восхищением думая: — «Сумасшедший!». — А если серьезно, то это было моим позывным в Афганистане. На самом деле, если действительно серьезно, то Моран мог превращаться в тигра. И кошачьи повадки передались ему от его аниформы. Он очень долго пытался добиться того, чтобы стать анимагом. Четыре раза у него не выходило, и только на пятый старания были награждены сполна. Большая, красивая, сильная полосатая кошка жила внутри Себастьяна. Но ему это не очень нравилось: тигр — слишком приметное животное. В такой аниформе не побегаешь по улицам, как знаменитый Сириус Блэк, никуда не спрячешься, ни за кем не проследишь. Она была бесполезна, по сути. Единственное, чем Себастьян занимался, будучи тигром, это ходил по квартире, наслаждаясь мощью своего тела. Да и способность к анимагии говорит о высоком уровне магической силы волшебника. И хоть аниформа была бесполезной, но впечатляющей. — Вы следите за мной? — неожиданно спросил Моран. Машина уже выехала из города и неслась в сторону Уинчестера. А у полковника начала медленно формироваться идея. — Через камеры. — Возмутительно, — встрепенулся Джеймс, — что вы сомневались в том, что это я. Надеюсь, я не обидел вас своим любопытством. — Любой бы на моем месте сказал, что вы помешанный и явно озабоченный, — цокнул языком Моран. — Возможно, они отчасти правы. И, вероятнее всего, вы меня не послушаете, но я настоятельно прошу не следить за мной. — Вы правы, — сказал Джеймс, принимая отстранённый вид и отворачиваясь к окну. — В том, что вы озабоченный? — В том, что я не послушаю. Машина резко остановилась. Моран решил, что свою идею он озвучит потом. Дверцу кто-то открыл с улицы, и Морану в лоб уперлось дуло пистолета.