Ветер завывает за окном так жалостливо и душераздирающе, что становится жутко. Из старых окон с деревянными рамками виднеются блеклые уличные фонари, освещающие ночной пейзаж не так хорошо, чтобы можно было разглядеть что-то кроме успыпанной гравием дороги. Воздух слишком прохладный для осени, будто зима уже стоит на пороге и ждет своего часа, хотя на календарной странице едва показался октябрь. В старом двухэтажном доме атмосфера совсем другая. Тихо поскрипывает плавно покачивающееся кресло, на котором сидит женщина преклонного возраста. В руках у нее светло-розовые нити пряжи, которые она распутывает из тугого клубка, чтобы начать вязать. Мягкий отблеск догорающей свечи робко падает на ее морщинистое лицо и отбрасывает блики от больших круглых очков на кончике носа. В комнате, наполненной тусклым светом, слышится равномерное тиканье настенных часов и внезапно чьи-то громкие и быстро приближающиеся шаги.
— Бабушка! — слышится звонкий и явно чем-то недовольный голос ребенка. Маленькая девочка со светлыми вьющимися локонами вбегает в спальню старушки и обиженно указывает пальцем на дверной проем, в котором через несколько мгновений появляется ее старший брат. Сколько им лет? Трудно сказать. Но разница у них не такая большая, чтобы было возможно избегать мелких ссор и незначительных конфликтов. — Он опять это сделал! Спрятался за моей кроватью, а когда я вошла, выскочил и напугал меня! Я хочу, чтобы у меня не было брата, пусть лучше вообще его не будет, чем такой.
Лицо женщины скривилось в гримасе ужаса. Такое выражение бывает у человека, который вдруг вспомнил, что не выключил утюг, когда сам уже отъехал от дома на достаточное расстояние. Дрожащими руками старушка поправила свои огромные очки, норовившие упасть на ворсистый ковер, а после строго посмотрела на свою маленькую внучку.
— Никогда не говори того, о чем пожалеешь, дорогая. Нужно следить за своими желаниями, ведь они имеют свойство сбываться, а мы не всегда этого хотим. Потом может быть слишком поздно. — она положила клубок на колени и коснулась надключичной ямки, словно пытаясь успокоиться.
— Я тоже от тебя не в восторге, но я же молчу! — мальчик подошел ближе и сел на жесткий красно-черный ковер прямо перед бабушкиным креслом, скрестив ноги. — А вообще, Ба, не воспринимай ты все так серьёзно. Она ведь сама не понимает, что мелет. Глупый ребенок. — он оборачивается, чтобы увидеть реакцию сестры, которая чуть ли не плачет, уперев руки в бока.
— Вы еще дети, но вы должны осознавать всю тяжесть произносимых вами слов. Вы должны быть уверены, что говорите то, о чем действительно думаете, а иначе… Знаете, — бабушка отложила пряжу на стоящую неподалеку потертую тумбу и сложила руки в замок, опустив их на колени. — Когда-то я тоже не следила за тем, чего желаю. Как
их много появлялось на свет после каждого такого невзначай произнесенного слова? Я думаю, пришло время рассказать вам, но, дорогие, эта история не только о желаниях. — ее глаза вдруг налились влагой, но за очками этого не было видно. — Она о двоих, которые не боялись смотреть своим желаниям в лицо. И страхам тоже. Все началось, когда…
***
— Когда ты возьмёшь себя в руки? — светлая комната, незаправленная постель, нежные лучи, пробивающиеся сквозь прозрачные занавески, едва различимое щебетание птиц за окном, приятный запах цветущих в саду яблонь, пара сонных расфокусированных глаз. Еще одна пара, смотрящая удрученно и даже слегка обиженно. Громкий стук каблуков об отполированный блестящий паркет, так не вписывающийся в расслабленную утреннюю обстановку и нравоучения, нравоучения, нравоучения.
На высокой двуспальной кровати сидит юноша лет семнадцати, и он явно не до конца осознал, в какой ситуации оказался. Его еще теплое после продолжительного сна тело до сих пор по пояс в мягком белоснежном одеяле, а руки трут опухшие глаза, чтобы поскорее проснуться. Когда он наконец окидывает свою комнату
почти осознанным взглядом, то видит мать, разбудившую юношу громкими причитаниями. Она продолжает нарезать круги по просторному помещению, то и дело поправляя туго затянутый на платье корсет. — Мы с отцом прощали тебе все твои выходки, но вчера ты, кажется, забылся окончательно. Не прийти на первое знакомство с родителями невесты, подумать только! Тэхен, — женщина остановилась у приоткрытого окна, чтобы отдышаться и немного успокоиться. Марафон по комнате сына ни к чему не привел, лишь ускорил и так частое сердцебиение. — О чем ты только думаешь? — теперь она смотрит скорее жалобно, будто прося объяснить причину такого поведения. Если разгладить хмурое лицо матери Тэхена от морщинок, то, пожалуй, у нее приятная внешность женщины среднего возраста. Каштановые волосы, завязанные в тугую гульку, несколько непослушных прядей, выпавших из нее после быстрой ходьбы и теперь обрамляющих чуть загорелое лицо, большие губы, которые сейчас сжаты в одну недовольную полоску и глаза, спрашивающие сына, что происходит, черт его возьми.
А у Тэхена ничего не происходит. Он хлопает своими длинными, светлыми на кончиках ресницами и без особого энтузиазма наблюдает за передвижениями матери. Пижамные штаны и рубаха помяты, темно-русые волосы неопрятно растрепаны, но внешний вид — это, то, что волнует юношу сейчас в последнюю очередь. Что волнует в первую? Как остановить весь этот цирк и позавтракать уже, наконец.
— Мам, — раздается его хриплый после сна голос, который звучит так устало, будто его обладатель всю ночь тягал телеги с камнями. Но на деле Тэхен устал совсем не от этого. — Я не буду повторять тебе еще раз, потому что ты не хочешь понять мои слова. Всего лишь напомню, что никакой свадьбы у меня не будет. А тем более с ней. — молодой человек интонационно выделяет последнее предложение и снова прикрывает глаза, откидываясь на мягкие перины, что так и манят вздремнуть еще чуть-чуть. — А теперь, поскольку наш приятный и совсем не повторяющийся каждое утро диалог окончен, позволь мне доспать то время, что ты у меня отняла. — женщина стоит у окна еще несколько секунд, то ли разочарованно, то ли разозленно глядя на сына, а после, многозначительно покачивая головой, выходит из комнаты, громко захлопывая за собой дверь.
В противоположность своим словам юноша открывает большие глаза цвета разбавленного кофе и лежит, тупо пялясь в потолок. Сон прошел, но это была единственная возможность остановить длинные монологи матери. И она, кстати, сработала. Сколько таких пламенных речей Тэхен
уже выслушал, а сколько ему
еще предстоит выслушать? Он не знает, но то, что знает точно — свадьбе не бывать. Глупые родители собираются женить своего сына на его лучшей подруге, думая, что это единственный брак из всех возможных, на который он согласится. Как наивно. Нет, Тэхен любит ее, ведь они друзья детства, но он любит ее не так, как того хотят старшие. Друзья созданы для обоюдной помощи и поддержки, теплого какао в холодные неприветливые вечера, постоянных подколов и громкого смеха, но явно не для того, чтобы растить с ними детей. Тэ уверен в этом на сто причитаний матери из ста.
Юноша все-таки поднимается с нагретого места, но за дверь не выходит, боясь, что утренний разговор повторится. Это уже не ново, учитывая, что договор о браке был заключён между двумя самыми именитыми семьями страны около пяти лет назад, но оттого не менее утомительно. Интересно то, что за эти пять лет Тэхен так ни разу и не видел родителей своей «невесты», хотя с ней встречался очень часто. Ее родители живут заграницей, тогда как девушка выросла с бабушкой здесь, по словам старших, из-за проблем с экологией в другой стране. И вчера юноша упустил редкую возможность познакомиться с семьей своей лучшей подруги, по иронии судьбы ставшей главной и уже единственной кандидаткой на «долго и счастливо» с ним. Какая досада.
Не поймите превратно, Тэхену предлагали и других невест, которые не являлись его ближним окружением, однако он не согласился ни на одну за прошедшие годы. Почему? Потому что его не устраивает участь первого наследника на отцовское состояние, не устраивают браки по расчету и не устраивает то, что ему придётся оставить любимое занятие ради работы, в которой он не смыслит от слова совсем. Пожалуй, Тэхен всегда был таким, но разве можно осудить человека за то, что он не хочет делать то, что не хочет?
***
Вот Тэхену полгода. Он лежит на руках у своего счастливого, ярко улыбающегося квадратной улыбкой отца маленьким сверточком и неразборчиво шевелит пухлыми ручонками. Его большие глаза забавно хлопают, а беззубый рот улыбается родителю.
«Я люблю тебя», — говорит расчувствовавшийся отец.
«Ты самое дорогое, что у меня есть»
— он поправляет едва отросшие русые волосы на голове ребенка.
«Ты станешь идеальным главой моего поместья, вот увидишь»
Вот Тэхену два года. Он сидит на высоком отделанном бархатом стуле и старательно вырисовывает на папиной чековой книжке кривую темногривую лошадку. Его лоб нахмурен от напряжения, а розовый язык свесился на бок, что выглядит очень умильно, на самом деле.
«Нет, нет, Тэ, это не твой альбом, прекрати» — взволнованная мать берет на руки ребенка, всего измазанного в чернилах.
«Кто тебя привел в папин кабинет?» — Тэхен удивленно наблюдает, как его медленно уносят все дальше от средних размеров комнатки с огромным количеством разных бумаг и рукописей. Глядя на озадаченного сына, грызущего от досады свой маленький пальчик, женщина не может сдержать улыбку.
«Все в порядке, мы никому не скажем,
да? Так сложно следить за тобой, Тэ. Когда-нибудь у тебя будут свои дети, и ты меня поймёшь» — она целует ребенка в лоб и крепче сжимает изрисованную чековую книжку на пути в детскую.
Вот Тэхену четыре года. Он носится по особняку, не глядя по сторонам, и мнет в руках только что сделанный няней бумажный самолетик. Вдруг он врезается в кого-то такого же маленького и хрупкого, как и он сам, и падает на пол, удивленно рассматривая белокурую девочку, сидящую перед ним и потирающую ударенный при столкновении лоб. Ее зеленые глаза полны влаги, а сама девочка жалобно скривила лицо, намереваясь заплакать.
«Тэхен, Господь милостивый, ты совсем не смотришь, куда бежишь?» — мать помогает мальчику подняться, отряхивая его бледно-голубую тунику и штаны с воланами.
«Познакомься с Лиён, она пришла в гости, чтобы подружиться с тобой» — напуганная девочка уже успела залезть на руки к своей няне, пришедшей вместе с ней, и теперь тихо шмыгает носом, изредка поглядывая в сторону Тэхена. Он неловко улыбается и протягивает ей уже изрядно потрепанный самолетик.
«Возьми, это тебе. Только не плачь больше, хорошо?» — девочка неуверенно протягивает руку и забирает врученный предмет, утирая слезы второй рукой.
«Хорошо»
Тэхену семь лет, и он совершенно не доволен происходящим. Его руки измазаны акварелью, а позади лежит альбомный лист, весь исписанный цветами разных красок и размеров. Родители смотрят на сына с непониманием.
«В чем дело, юноша? Сейчас время для занятия арифметикой, однако мы с отцом не наблюдаем тебя в учебной зале» — Тэхен прячет кисточку за спиной, бегло оглядывая свою комнату на место, куда можно спрятать художественные принадлежности прежде, чем их отберут родители. Снова.
«Но я не хочу учиться!» — мальчик нервно прикусывает губу, ожидая негативной реакции старших на свои слова. Однако отец лишь присаживается на корточки, смотря на сына мягко, но с легкой укоризной.
«Мы понимаем твои чувства, однако
ты должен продолжать заниматься. А иначе никто не захочет выйти за такого необразованного дворянина замуж, никто не сможет доверить тебе элементарную работу» — ребенок округляет свои и так большие карие глаза и отступает от отца на шаг.
«Мне не нужен брак по расчету, я не хочу жениться. Я… Я…» — глаза Тэхена наполняются слезами, но он быстро смахивает влагу тыльной стороной ладони и, сделав глубокий вдох, продолжает говорить.
«Я хочу найти свою любовь. И мне все равно, из какой семьи будет этот человек, даже если не из богатой…» — взрослые нервно переглядываются, и отец поднимается на ноги, поправляя черные брюки и запахивая темно-синий фрак.
«Не говори глупостей. Вы непременно друг друга полюбите, ты и девушка, с которой заключится брачный договор. По-другому и быть не может» — мать Тэхена успокаивающе гладит его по голове и берет за испачканную руку, чтобы довести до учебной залы.
Тэхену уже девять, и он устал отказывать родителям встречаться со знатными семьями, в которых есть девочки его возраста. Точнее, не то, что бы у ребенка было право выбора, он просто сбегает в нужное время, вот и все. За окном тэхеновой комнаты уже давно висит вереница связанных между собой простыней, ведущая прямиком в яблочный сад. А оттуда через высокую, но не настолько, чтобы мальчик не мог перелезть, ограду, и в лес, где его приветливо встречают толстые стволы многолетних дубов, старые, но величественные деревца с густыми пушистыми ветвями, вздымающимися далеко-далеко вверх. Тэхену нравится здесь находиться. Он долго бродит по спутанным дорожкам, перепрыгивая через редкие валуны, появляющиеся на пути, дышит полной грудью свежим лесным воздухом и высоко задирает голову, любуясь солнечным светом, с трудом пробивающимся сквозь объятья зеленой листвы. Иногда мальчику удается встретить рыжую, как пламя горящей свечи, белку или другого лесного грызуна, и он садится на корточки, обнимая руками свои колени, и с замиранием наблюдает за ловким передвижением зверюшек, которые, к его сожалению, очень быстро пропадают из виду. Тэхен часто находит красочные поляны, усыпанные самыми разными цветами, словно сошедшими с его собственного детского рисунка, и тогда он делает передышку, присаживается под самое понравившееся дерево и достаёт из темно-коричневого чемоданчика альбом с еще не раскрытой упаковкой акварели. А после, он пишет. То, что видит перед собой, или, может быть, далекие образы, всплывающие в памяти, каждый раз по-разному, но каждый раз ему одинаково это нравится. Когда проблески солнечных лучей появляются все реже, и небо затягивает красно-оранжевой пеленой, Тэхен с болью в сердце понимает, что время вышло, и пора возвращаться. Будь его воля, он бы навсегда остался в этом потрясающем месте, которое успокаивает его душу и очищает разум. Но Тэхен ведь добрый ребенок, который просто не может оставить своих родителей вот так, без веской причины, да и существует большая вероятность того, что его все равно найдут. Поэтому он приходит домой сам и выслушивает
нытье полезные наставления своих родственников. Обычно. Но не в этот раз.
В этот раз Тэхен бредет, как и полагается, обратно, но его взгляд наталкивается на странное ярко-голубое свечение, непонятно откуда возникшее, но привлекшее внимание мальчика. Он медленно приближается, чтобы не спугнуть это «что-то», на случай, если это какой-то новый вид светлячков или вроде того. С каждым шагом свет от «чего-то» становится все ярче, может, потому что в лесу темнеет быстро, а, может, Тэхену просто кажется. Недалеко от ведущей тропинки, в тернистых кустах, куда поначалу ему страшно совать руку, он находит причину необычного света, скрытую в голубом медальоне. Свет такой сильный, но в то же время не бьющий по глазам, что чем-то напоминает лунный. Ребенок завороженно вглядывается в резные завитки, а холод от тонкой серебряной цепочки отдает легким покалыванием на кончиках пальцев. Мальчик аккуратно кладет находку на мягкую траву и небрежно вытирает грязные от красок руки о тканевые оливкового цвета штаны. Затем снова берет медальон, намереваясь забрать его с собой. Он кое-как застегивает неподдающуюся цепочку на шее и нежно поглаживает камень подушечкой большого пальца. Затем ребенка почему-то начинает клонить в сон, он ложится, оперевшись спиной о ближайшее дерево, и закрывает веки, намереваясь немножко вздремнуть, пока солнце садится. Однако Тэхен не просыпается, как планировал, спустя несколько минут, и его спящее тельце находят испуганные родители и некоторая прислуга спустя два часа. Взволнованный отец осторожно берет на руки ребенка, даже не замечая ранее незнакомой вещицы у него на шее, которая, почему-то, уже не светится так, как светились до этого. Забавно.
