Inmortalium

После непредвиденной истерики, разделившей всю чонгукову жизнь на монотонное «до» и пугающее, непредсказуемое «после», прошла ровно неделя. Неделя, за которую не произошло ничего странного кроме тех моментов, когда его всего разрывало от противоречий, и единственным выходом казалось устроить снаружи тот же хаос, что царил внутри. Члены семьи все так же продолжали смирять наследника безразлично-презрительными взглядами, и он не мог понять: то ли они действительно не замечают, что с ним происходит, то ли им просто-напросто все равно. Оба варианта выглядели одинаково отвратительно. Но на этот вопрос, терзающий его и без того больную голову, Чонгук всё-таки получил ответ, когда очередная безликая горничная, каких было много в их мрачной обители, смущенно попросила наследника проследовать за ней в кабинет королевы. Чонгук, естественно, не мог отказать, хотя и ощущал от предстоящей встречи неприятное волнение, распространяющееся по всему телу от кончиков пальцев до головы. «Что ей от меня нужно? Я регулярно посещаю все занятия, так в чем проблема?» Не секрет, что Чонгук боится своей матери, и его страх вполне обоснован. Эта женщина холодная, как глыба льда, но внутри нее кипит вулкан, способный затопить жгучей лавой все хорошее, что есть в жизни Чонгука. Он цеплялся за любимую тетушку, выполнявшую роль его личной служанки, но безжалостная королева отослала ее, и глазом не моргнув. Поэтому, идя на каждый ее зов, как на пытку, он изо всех сил пытается не дрожать так очевидно всем телом и выбросить из помутнившегося сознания порядком насточертевшую мысль: «Что она отнимет у меня на этот раз?». Затем Чонгук прерывисто выдыхает и осознает с горечью, что больше, в общем-то, отнимать нечего. Кабинет представляет из себя небольшую комнатку с массивным рабочим столом из дубовой древесины посередине, точно таким же стулом для «посетителей» и несколькими книжными шкафами по бокам. Все они сверху донизу обложены разного рода документами, на которых неизменно покоится аляповатая королевская печать. Слишком просто и неброско по сравнению с остальной частью королевского замка, но в этом и смысл кабинета королевы. Хотя официально владыкой Дезидериума и является король, на деле ни один вопрос не решается без вмешательства настоящего главы государства. Она предпочитает править в тени, на людях играя роль преданной жены и участливой матери, и лишь приближенный круг лиц знает, что скрывается за ее лживой маской. — Ты опоздал. — стандартное приветствие, заменяющее «здравствуй» и «как твои дела». Женщина, сейчас восседающая в своем мягком кресле с отделкой из красного бархата, кажется, может просверлить в сыне дыру своим острым, как лезвие, взглядом. — Прошу прощения. — такой же стандартный ответ. Гораздо проще ведь извиниться, чем выдумывать нелепые оправдания, к тому же, когда обвинения беспочвенны. Чонгук пришел сразу, как только получил сообщение матери. — Присядь, — дождавшись выполнения то ли просьбы, то ли приказа, она растягивает уголки губ в легкой улыбке, больше напоминающей волчий оскал. — Наслышана о твоих успехах с преподавателями. Неплохо. — Да… — Жаль, что этого никогда не будет достаточно. Ты ведь понимаешь, Чонгук? Как бы ты ни старался, ты не сможешь исправить нашу главную проблему. Пока ты «светлый», ты причиняешь боль не только своей семье, всему нашему народу, но и себе самому. Можешь не прятать глаза, я знаю, что с тобой происходит. И тебе стоило бы поблагодарить мать за милосердие, потому что я готова помочь. Чонгук совсем не собирался «прятать глаза», но выдерживать давящий взгляд королевы сможет далеко не каждый. Он наконец получил долгожданный ответ на свой вопрос: да, родственники в курсе о его припадках, и, да, им просто нет до этого дела. Больно, но боль настолько привычная, что уже воспринимается организмом как обычное состояние. Каждый раз, оказываясь в этом кошмарном месте, Чонгук чувствует себя маленьким беззащитным крольчонком в лапах злого серого волка. Он впервые увидел это животное на страницах одной из немногочисленных человеческих книжек, покоящихся на полках их домашней библиотеки, и сильно удивился, насколько мать напоминала ему дикого зверя. Благородного снаружи, но беспощадного внутри, вылавливающего добычу не ради пропитания, но ради какого-то извращенного удовольствия. На ее слова о помощи наследник даже не обратил внимания. Либо королева снова решила поиздеваться над собственным ребенком, либо здесь есть некий подвох, о котором нужно читать между строк. — Что, даже не поблагодаришь меня? Несносный мальчишка. Но я все же хорошая мать, поэтому не могу оставить тебя в подобном состоянии. Как ты знаешь, скоро грядет твое совершеннолетие. Как только тебе исполнится сто, будет проведен очищающий ритуал, который позволит тебе обратиться в «темного» и стать полноценным членом королевской семьи. Сможешь выходить из замка и посещать вместе с нами приемы, разве не замечательно? Ты ведь всегда этого хотел. Чонгуку странно. Он не чувствует ни радости, ни других положительных эмоций. Разве это вообще возможно — изменить характер своей силы? Разве с ней не рождаются и не умирают, разве она не является частью каждого существа, населяющего их земли? — И в чем же подвох? — ненадолго он поднимает взгляд, чтобы встретиться с двумя черными омутами, направленными прямо на него. Королева прищуривается и складывает руки в замок. — Ты можешь умереть. Этот ритуал — огромная редкость, поэтому ты никогда о нем не слышал, а все потому, что большинство людей, прошедших через него, в конечном счете оказались мертвы. Были и выжившие, конечно, так что надежда есть. Но тебе нечего терять, верно, Чонгук? Ты ведь понимаешь, что, будучи «светлым», никогда не сможешь занять престол, а если так, то в чем смысл твоей жизни? Выбор за тобой. Можешь продолжать бороться со своей сутью в одиночку, а можешь дождаться ритуала и принять мою помощь. Чонгуку странно. Родная мать только что предложила ему буквально умереть, но чего еще он ожидал? Она ведь права. Пока он является «светлым», счастливая жизнь продолжит оставаться недостижимой мечтой. Выбора нет кроме как принять свою судьбу. Даже если ритуал провалится, он хотя бы сможет обрести покой и прекратить свои страдания, а это уже многого стоит. Наследник задумчиво кивает в ответ, после чего встает, кланяется и под пристальным взглядом королевы покидает ее кабинет, впервые после разговора с ней ощущая не болезненные спазмы в груди, а пустое безжизненное ничего. К счастью, праздник совсем скоро, и ждать жить осталось недолго.

***

— Ты не шутишь? Это действительно сказала твоя мать? — Тэхен сидит в шоке, обхватив голову руками и настойчиво массируя виски, будто это поможет ему избавиться от возникшей из ниоткуда головной боли. Он просто не может поверить, что родитель, тот, кто дал ребёнку жизнь, кто должен любить его и заботиться, способен предложить ему смерть как выход из сложной ситуации. Раньше Тэ думал, что его родители с ним не считаются, но, услышав историю Чонгука… Ему хочется обнять своих родителей и поблагодарить их за всю любовь, что они ему подарили. А еще хочется обнять Чонгука, потому что такого отношения не заслуживает никто. — К сожалению, не шучу. Да и на шутку это все мало похоже. — он уже пришел в себя после недавнего срыва, но еще чувствовал слабость во всем теле, поэтому сейчас с прикрытыми глазами лежал на коленях у потрясенного Тэхена, который сам на этом настоял. Не хотел идти дальше, пока Чонгук не оправится окончательно. — Слушай, Гук… Ты ведь не против сокращений, да? — темноволосый слегка кивнул головой и через силу взглянул на говорящего, но после снова прикрыл веки. Голова все еще кружилась, как следствие перенесённого стресса. Он всегда тяжело переживал первый час после своих истерик. — Мне правда очень жаль, что у тебя не было детства и нормальной семьи. Но ты ведь понимаешь, что они не правы? — услышав эти слова, Чонгук нахмурился, поэтому Тэхен неловко запустил пальцы в его волосы. Этот жест должен был успокоить Чонгука и предотвратить очередной срыв. Теперь Тэхен задавался вопросом, через какой промежуток времени может произойти новый? — Не знаю, виновата ли ваша так называемая сила, или они просто сволочи, но не принимай их слова за чистую монету. Мы знакомы не так давно, но даже сейчас я могу уверенно сказать, что ты не плохой парень. Просто люди, окружавшие тебя, не смогли дать тебе то, в чем ты нуждался. Так почему бы тебе не дать это себе самостоятельно? — Что за глупости… — Не перебивай. Я хотел сказать, что, даже если они не любили тебя, это не значит, что ты этого не достоин. Забудь о них и просто полюби себя сам, Чонгук. Я думаю, это решит твою проблему. — Тэхен, тебе только семнадцать лет, прекрати строить из себя философа. Ты ничего не знаешь о нашем мире. В нем родиться «светлым» значит родиться никем, это очень плохо даже для обычного человека. А я будущий правитель. Поэтому то, через что я прошел, вполне естественно. — Это не так! Ты не понимаешь, что я хочу до тебя донести, так же, как мои родители. Прекрати смотреть на мой возраст и посмотри правде в глаза. Если кто-то сказал, что быть «светлым» — неправильно, это ещё не значит, что его нужно слушать. Самое главное это твое отношение к себе, Чонгук. Потому что тебе жить с собой всю жизнь, понимаешь? Не матери и не отцу, а тебе. — по интонации Тэхена было слышно, как он начинает выходить из себя. Он ненавидит, когда его отказываются слушать, но еще больше он ненавидит, когда его отказываются слушать из-за возраста. Самое глупое оправдание из всех возможных. — Если бы ты пожил в моем мире хотя бы некоторое время, ты бы понял, о чем я говорю. В нашем обществе меня просто задавят, Тэхен. — Плевать на общество, оно везде одинаковое. Ты думаешь я не сталкивался с проблемой «делай то, что от тебя требует общество»? Всю жизнь меня пытаются выгодно женить и заставить заниматься делами отцовской компании. Но я против, потому что не хочу провести свою жизнь так, как того хотят мои родители или кто-то другой. Я просто хочу рисовать. И буду стремиться к этому, не смотря ни на что. — Ну и дурак. Не дожидаясь того момента, когда у него пойдет пар из ушей, Тэхен сбрасывает с себя тяжелую тушку и продолжает двигаться по дороге, обрамленной невысокими разноцветными кустиками и встречающимися кое-где сухими пнями. Чонгук потирает ушибленную макушку и нехотя плетется следом. Слова, казалось бы, несмышленого подростка еще долго будут крутиться у него в голове, будто заевшая в патефоне пластинка.

***

— Ба, а почему «светлых» так не любят в другом мире? Они сделали что-то плохое? — на женщину вопросительно уставились две пары глаз. Подумать только, как эти двое друг на друга похожи. Если бы не разница в возрасте, можно было бы подумать, что они близнецы. — Нет, конечно нет. «Светлым» ведь свойствены доброта и честность, они бы никогда не посмели кого-то обидеть. Когда «светлый» король был на престоле, все шло гладко и спокойно: никаких войн, никаких заговоров в стенах замка, никакой дискриминации среди народа. — Дискриминации?.. — старушка улыбнулась и заправила белокурую прядь за ухо своей любопытной внучки. — Да, дискриминации. Это неравное отношение к людям. Представь, что я бы дала твоему брату конфету, но тебе нет, просто потому, что ты младше. — Но это же нечестно! — Нечестно. Но в мире вообще редко бывает по-честному, моя дорогая. И когда к власти пришел отец Чонгука, «темный» король, дискриминация начала процветать. Все «темные» были в почете, однако «светлые» превратились практически в рабов без права голоса. — Добро всегда побеждает зло. Я уверен, что все закончится хорошо, и «светлый» король снова будет править. — взгляд мальчика прямой и ясный. Ему не требуется ответ, ведь он пока не готов принять никакой другой исход кроме положительного. Дети всегда такие наивные и чистые душой, поразительно, как постепенно они превращаются в угрюмых взрослых с печальными глазами и разбитым сердцем. Старушка хочет оградить их от боли и разочарований, поэтому ей остается лишь тепло улыбнуться и продолжить рассказ.

***

— Слушай… Я давно хотел спросить у тебя про медальон… — Подожди, Тэ. Смотри! — Тэхен непонимающе оборачивается на своего спутника, но, проследив за его указательным пальцем, резко забывает все свои вопросы. Шумно выдохнув и протерев глаза двумя сжатыми кулачками, он удивленно смотрит на череду небольших деревянных домиков, стоящих в ровный ряд. Тропинка наконец привела не к обрыву или тупику, а к небольшой деревушке, вид на которую открывается из-за двух стоящих по обеим сторонам дороги высоких деревьев. Постояв в немом молчании несколько минут, молодые люди неуверенно проходят вперед, чтобы как следует рассмотреть неожиданную находку. Они оба совсем не ожидали, что в непроходимой чаще, в этом странном месте, из которого нет выхода, будет кто-то жить. Глаза Тэхена светятся нетерпеливым предвкушением разговора с кем-то настоящим, живым и, возможно, способным подсказать искомую дорогу обратно. Если честно, спустя вереницу одинаковых дней, прошедших безуспешно, без единой подсказки, как дальше быть, он уже успел отчаяться и продолжал поиски скорее для того, чтобы не сойти с ума и не впасть в депрессию. Но вот они здесь, и надежда вновь распахивает утешительные объятья, чтобы принять его беспокойное сердце. Чонгук… Он, конечно, тоже хочет вернуться назад, но, к сожалению, не для того чтобы встретиться с родными спустя долгое время, а потому что он должен. Там его место, его будущий трон, и он обязан прибыть к началу ритуала, по-другому и быть не может. Но ему также не хочется расставаться с Тэхеном, который своей бескорыстной добротой так сильно напоминает любимую тетушку. Почему-то мысль о скором прощании заставляет сердце покрываться тонкой ледяной пленкой и замедлять свой ход. Нет, он не будет об этом думать. Они вообще никогда не должны были встречаться, и их конец был предопределен с самого начала. Пускай все идет своим чередом. Деревянные дома, будто сошедшие с детально прорисованных иллюстраций в детских книжках, действительно напоминают сказочные избушки. Они целиком и полностью состоят из толстых увесистых бревен, а два прямоугольных окна похожи на два больших глаза. Они все одинаковые, но в то же время разные и уходят далеко вдаль, как организованный строй солдат. Дома стоят на огромной поляне, усыпанной мелкими белыми цветками и разнообразием зелени. Тэхен не может отвести взгляда от волшебной картины и, если бы только он взял с собой холст и краски, тут же принялся бы рисовать представший взору пейзаж. — Я пойду осмотрюсь. Пока никого не слышно, и это подозрительно. Оставайся здесь, так будет безопаснее. Мы ведь не знаем, чьи это дома и рады ли они гостям. — тихий голос Чонгука вывел Тэхена из состояния транса, и он обиженно надул губы. С какой стати он должен стоять на месте, пока Чонгук ходит и ищет здешних обитателей? Конечно, Тэхен был бы не Тэхен, если бы, дождавшись, пока напарник скроется за конструкцией очередного дома, не пошел бы следом. Любопытство до добра не доведет… Странно, но поблизости не оказалось ни одной живой души. Чонгук с Тэхеном обошли всю поляну, постучали в каждый дом, однако ответа так и не последовало. При том на наличие хозяев домов указывало абсолютно все: покоящиеся на ступенях джутовые мешки с различными травами, оставленные на одном из окон очки с круглыми стеклами, наполовину сдутый волейбольный мяч под деревом и еще очень много вещей, которые не могли оказаться здесь по щелчку пальцев. — Как-то подозрительно все это. — Давай попробуем войти внутрь? Молодые люди проговорили это одновременно и сейчас смотрели друг на друга, словно в первый раз. Чонгук сохранял свое обыденно спокойное выражение лица, но в интонации проскальзывало явное недовольство. — С какой стати нам вламываться в чужой дом? Мы даже не знаем, чей он. Тэхен, ты действительно ведешь себя очень беспечно. — А ты ведешь себя, как трус. В очередной раз я вынужден усомниться в твоих сладких речах о другом мире и таинственной силе. Если бы это было правдой, ты бы не боялся. — Тэхен ловко поднялся по трем небольшим бревнам, служившим ступенями, и уже готов был дернуть железное кольцо на двери, чтобы ее открыть. — Ты и правда меня не слушаешь… Я же говорил, что не могу пользоваться силой здесь, эй, Тэхен, стой! Там может быть опасно! — Ну так защитите меня, Ваше Величество. — русоволосый весело усмехнулся и, игнорируя хмурого Чонгука, с удовлетворением обнаружил, что дверь не заперта. Но он никак не ожидал, что оттуда на него будет испуганно смотреть седовласый старик, пытающийся найти что-то в сундуке под обеденным столом. — Кто вы такие… И что здесь делаете?