По канонам nct

— Винвин, я люблю тебя! Снова говорит он эти слова. И Сычену некуда от них деться. Остается только неловко прятать взгляд и притворяться, что он ничего не слышал. Или переводить тему, убегая от смущающего разговора и горящих глаз Юты. Не говорить же в ответ это самое пресловутое «и я тебя»?! Чтобы оно значило для них обоих? Сычен не знает. И очень боится узнать. По честному, Вин вообще не понимает Юту, как бы не старался. «Разве в Японии у друзей принято так выражать свои чувства? Вообще, выражать их?» В Китае тоже не особо, если ему не изменяет память. И вообще, почему они, по сути «чужаки» на этой земле, ведут себя как местные люди? Ассимиляция так проходит, что-ли? Или может, он просто начал сходить с ума и поэтому стал видеть эту «любовь» повсюду, даже там, где ее нет. И не видеть там, где она указана прямым текстом. С ним явно творится что-то не то последний год. Или последнюю жизнь. Юта обнимает Вина за плечи и прижимается к нему со спины. Винвин чувствует, как на его плечо мягко прикладываются подбородком и улыбаются в шею, а чужая рука медленно сползает с плеча на грудь, позволяя тому прижиматься ближе и сильнее. Юта говорит что-то стоящему сбоку Джонни. Немного отрывает голову от оккупированного плеча. И Винвин почти облегченно вздыхает. Но Юта смеется и хлопает Джонни по бедру свободной рукой, а затем возвращает голову на место, обхватывая теперь второй рукой парня за талию. Крепкая хватка выходит, однако. Только совсем не крепкие Сыченовы нервы. Это интервью становится все более напряженным с каждой секундой. Не только потому, что Юта все никак не отлипает и дышит под ухом. И не только потому, что остальные ребята, да и стафф с журналисткой за кадром, то и дело поглядывают в их сторону. И даже не потому, что он чувствует себя настолько неловко впервые за долгое время… У Винвина бешено колотится сердце и развязывается тугой узел внизу живота, который он так старательно завязывал и прятал. Скрывать чувства ото всех — сложно. От себя самого — практически невозможно. И понимание, что Винвин снова попадает в некую ловушку, раздражает его до предела и порождает море необоснованных страхов. Ему страшно, что его могут раскрыть по одному лишь взгляду, поэтому он надолго стопорит его на камере, в надежде не привлекать внимания. Ему страшно, что Юта почувствует учащенное сердцебиение. И ему почему-то страшно даже думать отталкивать японца. Поэтому он просто берет Юту за руку, иронично преграждая тому доступ к сердцу. От этого дополнительного контакта кожей не легче. Но все же лучше того варианта, где его ловят с поличным. Ведь ему страшно еще и потому, что люди вокруг, включая самого Юту, могут все не так понять, если он сделает что-то не то. В итоге, страх захватывает его тело и в процессе борьбы с ним, Винвин белеет и застывает статуей. Ему хочется убежать ото всех и спрятаться под одеяло от монстров. Совсем как в детстве. Но, к сожалению, он уже не ребенок, он вырос, и монстры выросли вместе с ним, став более опасными и проворными. Прямо сейчас, один из самых страшных среди них, проникает в его сердце, раздирая его во все стороны. Вин начинает понимать, что в отличие от «монстров», он совершенно не вырос и остался на том же уровне маленького слабого мальчика, желающего прятаться под одеялом от всех проблем. — Винвин, а кого из мемберов Вы любите больше всего? — дошла очередь и до него. Вопрос журналистки, вытягивает из зыбучих мыслей и заталкивает в новое болото раздумий. — Никого, — отвечает он резко и глупо, на такой же резкий и глупый вопрос. Со всех сторон раздаются удивленные возгласы ребят, и Винвин с болью вжимает в себя истерически улыбающиеся губы, когда понимает, что Юта молча отстраняется от него. «Придурок» — подумает он позже о себе, когда уже ляжет спать, накрывшись одеялом с головой и, оставляя все проблемы за ним.