When we were young

Джозефу приснился дождь. Он шёл снаружи и доставал невероятно — слишком громко, слишком много окон, так, что даже во сне поспать невозможно; он ходил по пустому деревянному дому и закрывал ставни одни за другими, бегал от проёма к проёму — тише не становилось; одежда намокла; волосы лезли в глаза — и тут Джозеф понял, что дождь идёт не снаружи. Дождь идёт прямо в здании, как пожар. Вдруг стало тепло — вода больше не жалила каплями, она становилась как воздух, и, может, ею можно даже дышать; может, в ней можно взлететь — оттолкнувшись ото дна, только ноги в чём-то путаются; все окна открыты, потоки перебегают через подоконники — то ли внутрь, то ли наружу; всё слышно и видно; всё ниже и ниже… -Ёбаный птеродактиль… — бухтит Джозеф, проснувшись, проклиная вчерашний вечер, когда, унося из зала два нетронутых стакана с чаем, решил выпить оба, чтобы не пропадали. joseph: Джон ты тут? jonathan: да, я, что случилось, привет joseph: почему случилось сразу??? jonathan: я просто уточнил, не случилось так не случилось) joseph: Как дела? Что нового? jonathan: Джозеф, у меня в последнее время всё новое произошло в Римской империи, дохристианской. Хочешь расскажу? joseph: давай. jonathan: ну вот копали мы адрианов вал. А в отвале кости. Мы их на анализ отправили, а это археоптерикс, представляешь? joseph: ну ничего себе я экстрасенс! joseph: аааааААААаАаааа! , ! , ¡ А чехол от него есть??? smokie: чехол? От танка??? joseph: ну да! Давай сделаем типа чехол от танка к ремню пристёгивается smokie: вот нашёл ´jpeg’ joseph: не херня. По нему не понятно что это вообще и от чего smokie: давай сам танк на первом изображении joseph: ок так понятнее Уже с месяц Джозеф работал со Смоуки — на удалёнке, так сказать, служебный фриланс. Его начальник стремительно набирал популярность, и Джозеф в одиночку не справился бы с заполнением всех образовавшихся ниш для контента. Так что, как только мемы вышли из-под контроля и начали плодиться в сети, немодерируемые министерством обороны, Джоджо напряг товарища из старой части — они и прежде вечерами ржали по Ватсаппу. Так теперь ещё и с пользой. joseph: литсо — давай вот это возьмём я вчера на смотре сфоткал *jpeg* smokie: … smokie: не вот давно уже в сети лежит, оно и будет *jpeg* Итого — на скорую руку Джозеф склеил две картинки, одну под другой: на первой — дуло танка, на второй — недовольное лицо Карса. smokie: значит, на первой подпись: вчера из части *** был похищен чехол для танка Т-34, самой крупной единицы техники в распоряжении части. joseph: ok на второй: «ГДЕ МОЯ ШАПОЧКА ДЛЯ ДУША???» smokie: огоооооооонь!!! joseph: даааааа ну всё, я выкладываю и на неделю хватит наверное. Это была уже третья шутейка за сегодня, Джозеф был доволен как слон и как smmщик. smokie: мне тебе кое что показать надо joseph: показывай. Джозефу прилетела ссылка. joseph: что, фантики? smokie: да joseph: ну шипперят его с ожп — прекрасно, это и есть популярность, не? smokie: не. Популярность — это когда шипперят с омп. А ещё с другими селебами. Ну или с родственниками joseph: ну хоть до родственников не дошло? smokie: до родственников нет. До тебя докатилось. Джозеф внезапно охуел. joseph: я вроде не селеба. И не родственник От Смоуки пришла ещё одна ссылка. Открыв, Джозеф оказался на фансайте — скромном, около десяти фотографий, и около ста тысяч подписчиков. Фотографии были сделаны по большей части с приличного расстояния, в общих чертах передавали взаимодействие всем известного армейского чиновника и его адъютанта. Ничего необычного — взгляды, Джозеф помогает Карсу поправить амуницию, Карс застёгивает на запястье Джозефа часы, которые презентовали всем участникам конференции по разоружению; пара снимков сделана ближе и оба в фокусе, на одном Карс даже позирует — там, где они едят пиццу, удерживая коробку на весу, в коротком перерыве на какой-то благотворительной тусне. Один из кадров сделан точно для того, чтобы вогнать Джозефа под землю по пояс — Карс смотрит на сто километров вдаль, а Джоджо смотрит на него. Пасмурно и свет рассеянный, а Джо очень любит рассеянный свет, и на лице его отразилась вся его любовь. К рассеянному свету. joseph: кроссоверы с ведьмаком уже были? smokie: были joseph: я Лютик? smokie: ты лютик. smokie: но лютик кое-где бывает топ, если тебя это успокоит joseph: ты мне и этот сайт предлагаешь вести? smokie: крч смотри: в сети это уже есть, скоро будет на всех фансайтах *jpeg* Джозефу прилетела фотография с последнего благотворительного мероприятия. Всё как обычно, только съёмки торжественной части проходили в помещении, поэтому Карса сначала полчаса гримировали, а потом каждые пятнадцать минут Джоджо поправлял грим, стекавший под софитами за ворот кителя. joseph: ну, и? smokie: ты сидишь у него на коленях. joseph: я иначе до лба не дотягиваюсь! smokie: помню помню, маленький рост твоя главная беда! joseph: я сидел у тебя на коленях. Ты сидел у меня на коленях! Да половина роты сидела у меня на коленях или я у них — и что??? smokie: у командного состава ты раньше на коленях не сидел. joseph: да ладно — там же видно, у меня платок в руках smokie: там видно, как он тебя приобнял. joseph: я иначе скатывался! smokie: отличное начало фанфика! Колобок-ау. Джозефу стало даже обидно. Почему один взрослый мужчина не может посидеть на коленях у другого взрослого мужчины, чтобы поправить ему макияж? А если общественности не по вкусу, что при этом кто-то кого-то за что-то придерживает, так пусть пошьют противооткатную форму. А, ну да, общественности-то как раз всё по вкусу. И в этом проблема… joseph: ну в общем писать подводки под эти фотки я не буду, модерировать тоже. У меня фантазия бедная. Но в чём, собственно, проблема? smokie: ни в чём, ты что предпочитаешь почитать о себе? Мпрег, соулмейты, ханахаки? joseph: я предпочитаю шпроты smokie: с молоком, со своим Суженным или со вкусом безысходности? joseph: с тем что по акции! Рили, я так себе романтик smokie: и пусть Минобороны все клавиши сотрёт, опровергая абъюз в армии. smokie: что вас не поселили в один номер на международной ассамблее smokie: с большим камином, джакузи, но одной кроватью smokie: и ты не уронил пряжку от ремня smokie: а он тебе такой «стоять смирно, сейчас сам подниму!» smokie: и как давай аксельбанты развязывать! smokie: о, название: «Развязный аксельбант» smokie: Джоджо ты тут? smokie: Джоооооооооооооооджооооооооооооо joseph: я тут я тут smokie: ты где был? joseph: руки мыл smokie: валил бы ты, Джо, оттуда к нам обратно, в общем. joseph: что такое? Ревнуешь? ^-^ smokie: знаешь откуда я про группу эту узнал? joseph: откуда? smokie: Эйсидиси спиной к зеркалу телефон листал joseph: O_о smokie: и лицо его при этом — мне не понравилось. Неуютное что жесть joseph: он сын селебы, он знал, где рождаться. Должен был привыкнуть к скандалам к своим годикам smokie: в том то и дело. Никаких скандалов. В сети пусто. У Карса ни жён, ни любовниц, и о родителях его тоже ничего не известно. Вот откуда у него дети??? joseph: думаешь всё-таки мпрег? «Его мать я как-то раз увидел на набережной, южный город. Она гуляла с подругами» Пока в телефоне набегали новые строчки от Смоуки, Джозеф прокручивал в памяти вчерашний вечер. Как хорошо, что массаж провоцирует Карса только на поговорить… Джоджо так сосредоточенно боролся со своим членом, порывавшимся встать, как только его носитель засматривался на плечи и руки под своими прикосновениями, грудь и живот, до которых не дотянуться, но хочется; широкое запястье под ремешком часов; пальцы, вцепившиеся в спинку дивана… в общем, массажист запомнил всё очень хорошо: «- Я распорядился, её забрали прямо с набережной. — Забрали??? — Неужели ты до сих пор думаешь, что мне нужно применять силу, чтобы за мной пошли… женщина, которая родит от меня ребёнка, должна любить ребёнка — этого не добиться принуждением. — Вы поженились? — Мы провели вместе два месяца. — И она не хотела оставаться с Вами и дальше? — Она всё понимала с самого начала. И до того, как улететь с той набережной — она подписала документы. Оставаться со мной нельзя — ты видишь где-нибудь в моих «апартаментах» место для семьи с новорожденным ребёнком? Я не позволю подвергать его здоровье опасности и таскаться за мной по гарнизонам ради статуса. Родниться со мной было бы смертельно для всех её родственников — те же, кто сегодня добрался до нас, точно так же добрались бы и до них, только раньше и проще. — Где она теперь? — В том же городе. Замужем за священником — живёт светской жизнью и ни в чём не нуждается. — Вы… продолжаете за ней присматривать? — Я бы рад не присматривать, но теперь она — моя родня. Нельзя отказывать ни в одной просьбе никому из своего дома. Понимаешь? — Да. — А её муж имел определённые виды на место в столичной епархии. — Хорошо хоть он не мулла… — Кто тебе сказал, что он не мулла? — на этом моменте Карс приоткрыл глаза и посмотрел на Джоджо так не в тему двусмысленно, что тот тут же уставился в узор на обивке спинки дивана, пытаясь блокировать поток мыслей о том, сколько красивых женщин, одетых только в украшения, разбирали его косу раньше; как садились к нему на колени, целовали, как смыкались объятья за их спинами. На пару месяцев — до зачатия. О да, наверное, они сильно любили его детей. — Мать Сантаны — вот с ней мы вместе служили. Она врач. Мы оказались в дипмиссии в посольстве, когда в стране начались беспорядки, вместе выбирались из-под обстрела. Времени наедине у нас было немного, она забеременела после единственного раза. И умерла, когда сыну было четыре года. Она знала, что больна, ещё до его рождения. — Вы злились? — Нет, — Карс усмехнулся, — за будущее все сражаются, как могут, любыми средствами, которые есть. У неё уже был ребёнок — я усыновил его еще до того, как родился мой. — То есть Эйсидиси… Ваш старший сын — усыновлённый? — Старший сын Чингисхана тоже был усыновлённый, и продолжил династию, и создал царство. В таких кругах вопрос общей группы крови не имеет ни малейшего значения. smokie: Джоджо, серьезно, валил бы ты, пока ещё можно. Ещё же не поздно? joseph: Смоуки отвали. Это просто служба и я её просто служу. Мне всё бросить из-за слешеров? smokie: он опасный как реактор ядерный — ты сам не чувствуешь??? joseph: да ничего я не чувствую!!! smokie: беги Джозеф. Беги. Уж лучше иметь дело с его детьми. Они хотя бы бухают. joseph: как они кстати? smokie: плохо сложно. Без тебя так совсем сложно, никто обстановку не разряжает. Но пока держимся joseph: вам прислать ротного? smokie: себя пришли! Джозеф отложил телефон. Перевернулся на спину и уставился в потолок. До слёз расстраивало то, что всем всё очевидно — и Джонатану в параллельной гражданской вселенной, и Смоуки по ту сторону процесса модерации, и чёртову Эйсидиси, и ста тысячам подписчиков… как же, блять, стыдно. Карс заставлял его чувствовать чувства. Какие? Всратые. Чего Джозеф хотел от Карса? Больше всего на свете — чтобы каким-то чудом в мире, где все всё уже поняли, он ни о чём не догадался. Чего ещё? Пореже слушать его воспитательные речи, ибо раздражение от генеральского морализаторства никуда не делось. Греть его постель месяца два, пока тому не надоест? Фу, нет! По окончании контракта припереть его к стенке и поцеловать, как одна из его фанаток? Нет, нет, точно нет: Джозеф был уверен, что за такое Карс аккуратненько снял бы ему голову с плеч. И это — одна из причин для чувствительных чувств, абсолютно безответных, но это и было абсолютно верным ответом на них. Джозеф не стал бы благоговейно считать блики на лице командующего, падкого на своих адъютантов. Джо со стоном залепил себе в лицо подушкой. Наверное, погибших в бою уносят в рай такие существа, как Карс — так что он забыл в чертовой службе рядового Джостара? Смоуки, конечно, прав, и надо валить — если поговорить с Карсом сегодня, он, конечно, отпустит Джоджо, он ведь вчера что-то такое упоминал. Но как-то генерал был неубедителен. А сегодня — отпустит ли, если попросить? Ему совсем не жалко? Из комнаты Джоджо вышел с несмазанной рессорой от трактора «Беларусь» вместо сердца — на душе всё скрипело и буксовало, и орал матом бухой машинист. — Джостар, где же ты был вчера? Почему не пришёл поздравляться? Без тебя генерал один заскучал! И стаканы где? — вопрошал древнеслужащий, который привёз сюда Джозефа впервые и уже копошился на кухне с утра пораньше. — Стаканы сейчас принесу, добро утро. — Стыдно должно быть! Молодой ещё, а дерзкий такой! Ни субординации, ни уважения, ни посуды на своих местах. Постой, а почему у тебя два стакана в комнате? Ты же своего начальника к себе не приглашал, я надеюсь? Вот тут Джозефу стало гадко по-настоящему. Мало эта старая рухлядь вчера под столом повалялась, надо было пнуть его в бочину… и не удивительно, если этот слешерский сайт он и создал. Прямо вчера, пока ему жизнь спасали, да ещё и из благих высоконравственных и напрямую предписанных уставом побуждений. По шаблону Минобороны просто! Конечно, разве в расположении этих пресвятых частей может быть кто-то неправ, кроме Джоджо. Джозеф мрачно поковылял к себе в комнату, но быстро выпрямился и воспрял, когда Карс налетел на него в коридоре. — Почему твой генерал ещё не причёсан??? — Я как раз собирался… — Отлично, быстрее. Есть тема для обсуждения. Карс ходил из стороны в сторону по кабинету. — Вы… может, сядете? — Это ты присядь, — Карс кивнул на место, где обычно располагался сам. — А волосы? — Пока полежат так. Карс перекинул гриву через левое плечо, присаживаясь на край стола. Только сейчас Джоджо заметил, что он не только в полной форме, застёгнутый на все пуговицы, но даже в чёрных перчатках. — По сети гуляют некоторые статьи, — начал генерал. Джозеф внутренне поорал, а внешне покраснел. — Я… что-то упустил? Я, конечно, не весь контент контролирую… а тем более не могу контролировать это. — Ответственность за происходящее полностью на мне. Карс передал Джозефу газету — настоящую, бумажную, но в восточных странах ещё вполне ходовую. На фотографии в центре красовался сам Карс с направленной в его сторону шеренгой микрофонов; ну что ж, если он не читал с трибуны фанфикшн, то прокололся действительно по собственной вине, что бы он там ни высказал в тот раз. — Я не читал это интервью. — Оно старое, пятилетней давности. Но недавно его подняли из мёртвых, теперь оно на повестке даже в кругах, к воинской службе не имеющих ни малейшего отношения. В интервью Карс провозглашал, что женщины не могут служить в действующих войсках даже как военные психологи. Удел женщины — ждать… — Зачем Вы такой… даже не знаю, какое слово подобрать. — Такой не согласный с тобой, ты это имел в виду? — Нет. — Может, это из-за стажа службы? Может, у меня есть на это некоторые причины??? — Так, может, и у Ваших оппонентов есть некоторые причины? — Причины умереть? — Что-то Вы пока не умерли. — Спасибо, в том числе, тебе — так ведь? — Карс наклонился чуть вперёд, — Но и ты не сможешь спасти всех. И когда в действующих частях начнут умирать те, кого здесь быть и не должно было — что ты скажешь себе? Что это и есть равенство? — Вы же пропагандируете контрактную службу! — И ты тоже! Или ты всё время работы со мной думал, что снимаешь вечеринку у бассейна? И контракт ты подписал уж точно не за мои красивые глаза. Джозеф начал гнуть в руках расчёску. — Дело, собственно, не в этом, — продолжил Карс, чуть отдышавшись, — завтра вечером у нас мероприятие — в посольстве. Ничего необычного, фуршет и конференция, но посол, собственно, и распространила эту заметочку во все щели, где есть какие-никакие формы жизни. — А где их нет — синтезировала и распространила? — Именно. Наша администрация плотно сидит на двух стульях, и один из этих стульев — женская эмансипация. Я полностью поддерживаю идею полноправия в сфере политики, науки, искусства, инжиниринга, медицины — но сдохнуть от осколочного ранения, истекая кишками — это не право. Я знаю, что ты не согласен, вопрос только в том, стоит ли мне уходить в отставку из-за нежелания подвергать риску целую социальную группу. В моей биографии есть и более стоящие того основания. И в отставку я всё ещё не собираюсь. — Хорошо. Допустим. То есть. Завтра Вам надо приостановить феминизм, а потом фуршет? — Сначала фуршет. — Это всё меняет! А как я-то могу сделать так, чтобы Вы не ушли в отставку? — Придумай. Слова я подберу, но здесь слов будет не достаточно. — Ок, то есть остальные присутствующие должны лишиться дара речи. — Было бы очень кстати. Потому что посол не включила меня в программу конференции — высказаться мне она не даст. — Но как же? — Мальчик… этой женщине безразлична истина, рождённая в диалоге. Она просто хочет победить. — Хорошо. Есть вариант, как с этим работать. — Я ни секунды в тебе не сомневался. Карс, проходя за спиной у Джозефа, положил руки ему на плечи — всего на несколько секунд, но у Джоджо словно раскрылись крылья, о которых он раньше не знал. — Почему без корсета? — С корсетом до завтра не успеют. Вы можете потребовать перенести мероприятие, потому что у Вас платье не готово? Карс довольно улыбался зеркалу в полный рост. Джозеф крутился то с одного, то с другого бока, жестами объясняясь с двумя портнихами, конструирующими вырез прямо на модели. — Плечи закройте. Не так. Не эти плечи. Грудь только по ключицы… нет, ключицы тоже не надо. — Что не так с моими ключицами? — покосился Карс, приопустив край полотна двумя пальцами. — Хорошие комДивы так не носят. Пожалуй, впервые Джозеф видел генерала в истерике. Карс не мог подавить собственный смех, даже закусив кулак, чем ввёл портних в остолбенение от страха уколоть булавкой такого влиятельного клиента. — Я никогда не командовал дивизией… — Дайте об этом интервью в Космополитан. — Джостар. Я слишком много тебе позволяю… — Вам очень идёт. Мастерицы отошли, чтобы можно было посмотреть промежуточный результат. Вопреки опасениям Джозефа, получилось элегантно: чёрный шёлк услужил талии, подчеркнул широкие плечи. Вроде всё было строго и эстетично, но странным образом — вывело на свет что-то в лице и манерах генерала, что было с ним всегда. И Джозеф, и Карс теперь видели это ясно, но задачей Джоджо было показать это всем. — Как тебе это в голову пришло… — Не знаю. Из-за перчаток. Я до конца не понимаю, как это сработало, — пояснял Джо, снова вертясь вокруг и делая кадры с разных ракурсов. — Отлично, со всех сторон отлично, теперь удаляйтесь… ок, шлейф в самый раз, длиннее не надо. Спину открываем чуть ниже лопаток. — Хорошо. И сколько преступлений прощается за красивую спину? — спросил Карс, сверкая влажными от смеха глазами и властно протягивая руку — обратно к зеркалу диву надо подвести. — Все. Его пальцы в холодном шёлке легли в ладонь почти невесомо. Джозеф ничего не мог с собой поделать, он всегда фанатично соблюдал светский этикет середины позапрошлого века, поэтому прежде чем отпустить, поцеловал руку, что держал в своей. Едва касаясь. Карс, погруженный в свой личностный кризис и дилемму, что обуть, навряд ли это заметил.