When we were young

-Джостар. Это твой второй контракт? -Третий, — согласно кивнул Джозеф. -Хорошо. Очень хорошо. «Да заебись», — подумал Джозеф про себя. Хотя в этот раз дела шли действительно неплохо. -Имеются у тебя незакрытые обязанности по месту службы на данный момент? Отчёты? -Не имеется. -Ты находишься под следствием или расследованием? -Никак нет! -Есть взыскания? -Нет, насколько мне известно… -Умеешь плести косы? «Что?» -Подумай над ответом. Джозеф задумался над сложным выражением лица вызвавшего его для «разговора» офицера. Он выглядел, как будто собирался подарить бойцу мандаринку, но сначала тот должен УГАДАТЬ стишок. -Да, — утвердительно ответил Джозеф: сомневаться было уж точно нельзя. -Ты поступаешь адъютантом к командующему нашими частями. Поздравляю с повышением. «Кем? Куда???» -Благодарю за проявленное доверие! «Это денщиком, что ли? Сапоги начищать???» -Не могу согласиться с назначением, так как не обладаю достаточной выслугой и опытом. -Главное — личные качества, — офицер всё ещё ожидал, когда «одаренный» наконец обрадуется. -В нашей части служат трое сыновей главнокомандующего. Уверен, у них больше опыта… в плетении кос… -Протекционизм неприемлем, даже не заикайся об этом! Джозеф быстро и плотно захлопнул рот. -Это приказ Самого. Его дети будут пробивать себе дорогу сами. В голове у Джозефа развивалось бесконечное множество сценариев дальнейших событий. И все они ему не нравились: служба закончилась и началось прислуживание; в некоторых фантазиях он даже раздувал самовар. -Служу Её Величеству, — выдавил из себя наконец «счастливец»: у его благодетеля сошёлся пазл, и офицер заулыбался уже широкой детской улыбкой. -У тебя отличный старт, Джостар, ты так станешь основателем династии! «…горничных». -Какой у тебя рост? -195. -Почему? Мда, такой вопрос Джозеф предугадать не мог. Встречающий его по новому месту службы престарелый офицер с водянистыми голубыми глазами смотрел на него, как обманутый ребёнок. -Потому что… хорошо кушаю? -Это совершенно не подходит! — шумно возмущался встречающий. — У нас всё заказано: парадная форма, повседневная, обувь — и всё на рост 186!!! -Ну так верните меня, откуда заказали!!! -Я не могу Вас уже вернуть, — не унимался карлик, — часы тоже заказаны — именные! Вы мне что предлагаете??? -Я… ок. Я понял, значит так: я 195 потому, что в моём личном деле так записано. Теперь всё сходится? -Но как же… что же Вы мне делать предлагаете??? -Вести меня к месту службы! Вы же не можете уехать за мной, а приехать без меня? -Ну это, конечно, неслыханно… — продолжал бухтеть встречающий, засеменив к стоянке. Джозеф поковылял следом. Джозеф Джостар часто менял школы. Поэтому знал — оказавшись в новом коллективе, чувствовать себя будешь примерно как хуй в стакане — это неизбежно, это просто надо пережить. Расслабиться и пережить. — Здесь у нас посуда… «Ппосуда…» — скривился внутренне Джо. — …здесь — чай, кофе, печенье… «Сгущёнка» — …сгущёнка, но генерал не любит, запомни. — А когда у меня будет инструктаж? — спросил Джоджо. — Вечером генерал примет тебя сам, лично. Спросишь у него. Значит, запоминай: принесёшь ему чай, вот чашки… Джозеф ничего не запоминал. Он смотрел куда-то в зазоры между кухонными шкафчиками и охуевал: ему только что показали спальню — его собственную! С его собственной кроватью, тумбочкой, письменным столом, стулом — со спинкой! Но чем придётся расплачиваться за этот уют? Стать одним из этих? — А Вы в той же должности, что и я сейчас? — А? — отвлёкся сопровождающий от объяснения дислокации рафинированного сахара. — Нет, я не адъютант, я служу в этой части постоянно. А генерал вечно в разъездах, и Вы будете сопровождать его — если, конечно, как-то решите вопрос с обмундированием, — вновь обвиняюще зыркнул поборник соответствия размеров подушек и наволочек. «Да, чувак, вот это прямо твоя война, » — вздохнул про себя Джозеф. joseph: jonathan мне сказали что я дылда ((( jonathan:))) у меня постоянно те же проблемы были — ну знаешь, одежду нашего размера и в обычной жизни найти нелегко! joseph: и что делать? jonathan: подожди неделю, всё как-нибудь само решится. Меня в секретариате как-то раз упрекнули, что гробов моего размера нет, а совет ветеранов каждому служившему организует похороны. joseph: и, а ты чё сказал? jonathan: пообещал не умирать. Вечером того же дня — ничего не изменилось. Только штабных вокруг стало больше, они напоминали тараканов: один прижился, и потихоньку к нему подтягивались его мохноногие собратья. — А он записался на распределение чистящих средств? — А он получил бланк 84-у? — А где рояль — ты ему показал? — Какой рояль? — встрял Джозеф. — Я не умею!!! — Ну и что нам его, списать что ли? — уставились на него «Стасики», — У него срок полезного использования 40 лет! — Как у подлодки, — гордо сообщил некто, кушающий джем прямо из банки и облизывающий ложку, прикрывая глаза от удовольствия. — Это смотря какая подлодка… — Генерал классику любит, Вагнера, там… я ему играю когда он приходит. — Сходи вот китель надень, пока он не пришёл. — У меня только спецовка… — ответил Джозеф куда-то в хаос. — Все равно надень. — Я лучше всё равно схожу. Джоджо упал на кровать. Подтянул к себе свою сумку с вещами и достал пледик тигровой расцветки — да, Джостар всегда обладал тягой к роскоши. Ну штош… к сожалению, нельзя просто отвернуться к стенке и заплакать — на звуки могут прибежать штабные и отобрать пледик, так что Джо уставился в телефон: сеть есть — и ладно. joseph: чё как без меня? smokie: бургеры на обед были. Классные, тёплые бургеры, и лук маринованный… joseph: как наш ротный? smokie: в сумке своей покопайся. Джозеф немного подскочил: хорошо хоть вещи его не досматривали. Блять, но её же просвечивали! На дне, под сменой белья и гигиеническим набором, затаился огромный резиновый член. Член возник у них в казарме сам собой — в основном им подпирали дверь, если надо было что-то носить, или окна, ибо регулировка на них нихрена не работала. Член именовали «ротный» — по многим причинам, и одна из них — служащим как-то не хотелось думать, что их резиновый товарищ был у кого-то в заду. Как-то раз, когда к ним только перевели карсовых отпрысков, Джозеф попросил Эйсидиси поставить ротного на режим проветривания. — Я это трогать не буду. — Не хочешь — не трогай, но окно блять подопри! — Я не для того пошёл служить… — Ты не поверишь! Ротный тоже вообще совершенно не за тем пошёл служить, чтобы ты его трогал! — Мы не выполняем приказы пушечного мяса, — вдруг возник из-за спины брата Вамм. И тут Джозеф глубоко задумался, а не нарушат ли его размеренный быт и безупречную службу два этих душнилы. Он не спал ночь, хитроумно планировал, но всё оказалось просто — оба эти тихушника были падкими на выпивку: к вечеру следующего дня Джозеф как раз добыл гадкой местной текилы. В итоге Джозеф и Вамм соревновались, кто глубже заглотит ротного, в целях гигиены упаковываемого в новый презерватив при каждой смене «конкурсанта»… никогда ещё в их комнате не скапливалось столько болельщиков — кажется, Джозеф победил тогда… а сейчас он лежал и надеялся, что к отцу проигравшего его пристроили не из-за того случая. Кажется, на телефонах у некоторых даже было видео. Из-за двери послышались звуки «Папарацци» Леди Гаги, наигрываемого на пианино. Джозеф вышел из комнаты. В пищеблоке, где только что сновали штабные, не было никого. Музыка, даже, скорее, хруст клавиш раздавался то ли откуда-то из-под земли, то ли прямо с 20го счёта, на котором пианино хранилось как основное средство. В комнатах было темно, но в одной, небольшой боковой зале, было темнее, чем в остальных. Только свет из кухни пробирался туда, но не доставал до кресла возле столика, на котором, нога на ногу, сидел тот, с кем Джозеф ещё не встретился, но уже хотел распрощаться. — Эээ… здравствуй.те. — Где чай? Джозеф не видел его глаз — генерал закрыл их ладонью, будто даже молекулы воздуха утомляют его и плохо влияют на зрение. А Джозеф просто примёрз к полу, а язык его — к нёбу. Он уже знал всё о высокомерии — по детям этого самого человека… и вот Джозефу предстояло носить чай квадратному долбоёбу в вакууме. В первый раз в жизни Джоджо подумал, что мать была бы им недовольна. — Выключи свет на кухне. А в коридоре, который за кухней, включи. «Promice I'll be kind», — протянул про себя Джозеф, съёбывая по поручению. По дороге обратно, на кухне, он чуть не врубился лбом в своего нового начальника, восставшего, неслышно прокравшегося сюда, а теперь гордо стоящего посередине помещения, сложа руки на груди. Раньше Джозефу казалось, что здесь много места. — Почему не в форме? — Нет моего размера. Карс положил руки Джозефу на плечи, обвёл их ладонями. — Я заказывал сюда парадную форму для сыновей — отдадут тебе. Должна подойти. Карс, утратив интерес к объёмам адъютанта, отошёл к холодильнику. — Разрешите обратиться. Карс слегка кивнул, не поворачиваясь. — Почему я? — Потому что ты подписал контракт и твои услуги нужны здесь. Если бы ты не был нужен здесь, тебя бы здесь не было. Но я, пожалуй, кое-что объясню. Тут Карс замолчал, снова впав в стадию соляного столпа — то ли подбирая слова, то ли высматривая что-то на полках в холодильнике. — Я Вас внимательно слушаю, — попытался Джозеф подобрать волшебные слова. — А я ничего не говорю. Карс всё-таки выудил из холодильника два здоровенных свёртка и выложил их на стол. — Ты сегодня ел? — Только перед вылетом. В первом ждал своего часа огромный кусок мяса — кажется, просто варёного, но ароматного и свежего даже на запах. Во втором — хлеб. — У тебя будут обычные задачи адъютанта. Сопровождать, водить технику, следить за расписанием. Текущее я скину тебе на почту. Но мне от тебя нужно кое-что ещё, — анонсировал Карс, кое-как умещая неровные, но одуряюще волшебно пахнущие бутерброды прямо на разделочной доске. Джозефу было предложено угоститься. После того, как первый из бутеров оказался у Джоджо за щеками, Карс продолжил: -Первое. По всем видам войск объявлено, что теперь мы максимально ориентируемся на широкую аудиторию. У армии должно быть человеческое лицо. Завтра — заведёшь мне аккаунты во всех социальных сетях. Будешь их вести. У Джостара было много вопросов и очень занят рот, так что пришлось выражать непонимание округлением глаз. — Взять не военнообязанного я не могу. Военного корреспондента тоже — что бы ты ни думал, рядом со мной находиться опасно, это не для женщин и детей. — Что Вы имеете против женщин? — спросил Джозеф, ради такого даже проглотив преждевременно. — Против? Нежелание таскать с собой под обстрел ты называешь «против»? — Ограничение в выборе я называю «против». — Тебе не следует учить меня жизни, мальчик. По опыту — мне тысячи лет по сравнению с тобой… — А выглядите на все сто! Карс хлопнул рукой по столу — но Джозеф был не из пугливых, и не из теряющих аппетит, когда ему в руки уже вложили еду. — Хорошо, я понял, — примирительно поднял лапки Джоджо, — вы не хотите поводов для слухов. Которые неизбежно возникнут, будь в вашем окружении женщина. Карс покосился на Джостара недобро. — Там, — высшее существо указало на шкаф, — чай и сахар. Джозеф уже отряхивал руки от крошек, чтобы метнуться — вроде как его накормили, и всё было честно — но хозяин кухни жестом приказал сидеть. — Сегодня приготовлю всё сам, завтра — не спрашивай, что да как, запоминай всё с первого раза. Пока Карс опять занялся кухней, как гостеприимный хозяин, Джозеф поинтересовался: — А чего бы Вы хотели от соцсетей? — Я — ничего. Чего хочет публика — тебе виднее. У тебя самый популярный аккаунт из приемлемых для такой работы. — А… Вы его смотрели? — Смотрел. Карс поставил перед Джоджо стакан с чаем. Джо был готов поклясться, что прямо сейчас Карс вспомнил именно То Самое Видео — и, судя по взгляду, даже лайкнул. Пока Джостар не определился, как к этому отнестись, Карс заговорил снова: — Второе. Обычно адъютанты не занимаются подобными вопросами, но мой случай особенный. Волосы. Перед службой они должны быть убраны идеально, чтобы случайно не замотало в затвор или ещё куда-нибудь. — Но… у меня нет опыта! Тут уже Джозеф откровенно запаниковал. — Помой руки, — Карс кивнул в сторону раковины. Ради такого случая генерал включил какой-то тусклый ночничок, и, что бы Джозеф, до или после, не думал о Карсе, его детях, армии в целом и всей ситуации — это был один из самых красивых моментов в его жизни. Карс встал, опёрся одной рукой о невысокий холодильник, второй подпёр бок, и разрешил Джозефу разобрать свою косу. Волосы высвобождались волнами из тугого плетения. -Попробуй — можешь обхватить одной рукой? Джозефу на самом деле едва хватало пальцев, чтобы удержать в них иссиня-чёрную гриву, рекой ложащуюся вдоль широкой спины. — Я… могу? — не с первого раза выговорил Джоджо. — Да, это необходимо. Только после такого ритуала Джо позволил себе пробраться пальцами к его шее, попытаться разобрать на пряди… — Это не больно? — Нет, совершенно. Джозеф как раз разобрал на пробор, и, судя по голосу, генералу не то, чтобы не было больно, но, может, даже было приятно. — Я… можно сделать фотографию? Для профиля, на завтра. — Фотографию для профиля на завтра сделаешь завтра. Но сфотографировать сейчас тоже можешь. Джозеф взял телефон и сделал пару кадров. Несмотря на полумрак, атмосфера снимков получилась безупречная — если бы на генерала в этот вечер напал кто-нибудь с целью украсть его для себя, по этим фотографиям трибунал бы оправдал похитителя. Лица Карса видно почти не было, но руки, массивные часы на запястье, волосы, доходящие до пояса брюк — да, и то, что ниже, тоже попало в кадр… всё это делало погоду. Обычно Карс выглядел, как высшее существо, и, что бы он ни говорил, давно пропагандировал войну как неотъемлемое условие естественного отбора — наверное, столько, сколько отращивал эту косу. Но свет дохлого ночника и открытого холодильника делали что-то правильное — молча и без лишнего апломба. Джозеф множество раз видел Карса во всевозможных новостях, и вот сейчас впервые ему абсолютно не шла форма. — Покажи. Карс задумался над снимками. Но через некоторое время уверенно кивнул, и отдал орудие труда обратно Джозефу. Через полчаса Джостар уже ложился спать — он устал и заебался за этот бесконечный день. Открыл галерею перед сном — конечно же, Карс стёр все шедевральные фото с собой, и Джоджо больше не получить Пулитцеровскую премию… пальцы помнили странные, холодные и тягучие прикосновения. Что ж, единственное, на чём можно отвести душу, так это подрочить перед сном на отца Вамма и Эйсидиси, чтоб этим засранцам там икалось — гетеросексуальность Джозефа не издала ни писка протеста. Простая белая рубашка пошла бы ему больше — но для этого надо расстегнуть все пуговицы на форменной гимнастёрке; уткнуться носом в затылок; их пальцы путаются вокруг пуговиц, и шёлковые нити скользят по губам, когда генерал откидывает голову чуть назад, и ведёт руки Джозефа по своей обнажившейся груди, животу, плечам… всё, хватит — на этом Джозеф и кончил. Ровно настолько должен нравиться объект съёмки, ни на сантиметр больше. Человеком Карс оказался душным и нудным. Все их с Джозефом неуставные разговоры скатывались к тому, что Джостар — молодой, дерзкий, не ценящий ценностей человек. Сам себя Карс человеком не считал, да и навряд ли им был: после саммита за разоружение он мог поехать на охоту. Джозеф интересовался в таких случаях, можно ли фотографировать. — Телефон оставить в штабе. Если с тобой можно только как со школьником, так что ж поделать. Взял патронташ — и за мной, — отвечал Карс, втопив в сторону болот на первой космической скорости. А ещё — Джозеф постоянно сравнивал его с Джонатаном: Джон так бы не поступил, не сделал, не сказал… и непременно рядом невидимо присутствовала ЛизаЛиза, недовольно курила; хотя и сама она была зоозащитником в шубе — от такого соседства Джоджо было не по себе. Но работа шла. Джозеф не думал о ведении соцсетей как о службе — рассчитывал, что когда-нибудь скоро положит это как проект в резюме. Карс получался замечательно при любом освещении, ни одного неловкого кадра, все ракурсы — рабочие, позавидовала бы любая селебрити — жаль, фотографии были в основном в местах людных, так что приходилось отсматривать множество второстепенных персонажей — не ковыряется ли кто-нибудь в носу. Миллионы просмотров набирали фотографии Карса с детьми — при любом удобном случае они посещали мероприятия, проводимые воспитательными учреждениями. Говорят, что дети — очень чуткие к вранью существа, и по какой-то причине они очень любили Карса. А Карс не просто любил их в ответ — он растворялся в пребывании с ними, и здесь можно было сделать сколько угодно замечательных кадров: как генерал общается со старшими и младшими — без строгости и без сюсюканья, вот с ними, с мелкими, Карс говорил, как с равными — чем не мог похвастаться ни один военный или гражданский чин. Джозеф знал, что если в этот раз они пойдут к начальным группам, то потом, в машине, ему придётся, сидя на заднем сидении, как страшной подружке, второй раз за день приводить карсову причёску в порядок: расплетать мелкие косички, иногда — выпутывать цветы и листья… а тот даже не думал, что детям можно что-то запретить. -Если бы я был хозяином, — и по тому, как генерал пренебрежительно махнул пальцами, Джоджо понял, что хозяином вселенной, — в мире не было бы детей без родителей. Я усыновил и удочерил бы всех. -И… как бы Вы их воспитали? -Я отдал бы им всё моё внимание. Если надо — жил бы вечно. Джозеф вздыхал и продолжал орудовать расчёской — в такие моменты с ним и не хотелось спорить. Картина «Джозеф и дети» была скорее комическая — его мелкие поганцы в основном ревновали: ещё бы, постоянно находиться рядом с таким замечательным отцом наций. А ещё Карса любили животные — и тренированные, и случайные дворовые, что абсолютно не укладывалось в картину мира Джозефа. Но сториз получались отличные. Когда очередная мохнатая морда тыкалась в подставленную ладонь, Джозеф не успевал модерировать — комментарии сыпались, как из глотки дьявола. Карс не позволял снимать себя в неформальной обстановке, с чаем, планшетом или дверцей холодильника в руках, но с котёнком за пазухой на военном смотре — легко. Животные прекращали при нём свои игры и дрязги — совсем как люди… иногда Джостару казалось, что в мире ещё существует война и оружие только потому, что Карсу это выгодно, либо Карсу никто не сказал, что уже можно обходиться без всего этого дерьма… Одно из предположений точно было самообманом, Джоджо не знал, какое. И всё же — он бессовестно романтизировал этого… соллдата удачи? Торговца войной? Свадебного генерала? Человека… нет, не человека. Красивую и хищную идею о том, что если влюбиться в бездну, то сможешь пройти над ней, не упав. Их отношения подразумевали слишком много вглядывания друг в друга. Джозеф хреново умел абстрагироваться. Джо смирился со штабными. Взял эту привычку от Карса — относился к ним, как к цветам на обоях: старомодным, покрывающим бабушкину комнату со времён крестовых походов. Это не искусство, это, скорее, что-то уютное — смотришь на них и умиляешься. А вслушиваться сильно не надо: спорить с обоями — нездоровая тенденция. К распорядку привык тоже. Встаёшь, моешься, идёшь расчёсывать совершенное существо. Правда, не особенно много забот доставляла эта часть обязанностей — недели за две Джозеф отработал технологию и теперь справлялся за три минуты. Мешало, правда, то, что Карс читал новости вслух и обсуждал их с Джоджо в своём любимом ключе — вкидывал бесячие комментарии. — Вестернизация этой страны — преступление… — раздражённо выдал Карс, расстёгивая ворот, видимо, от душившей его несправедливости. — Стоило прийти туда штатским, и там разрешили аборты! — Назначить встречу на уровне глав или глав администраций? — попытался Джоджо перевести разговор в деловое русло, один раз вдохнув и десять выдохнув. — Это немыслимо. В такие моменты сомневаюсь, что борюсь за верный миропорядок. — Что, зря бомбили, получается? — не вытерпел Джозеф. — От моей атаки не пострадал ни один ребёнок! — Вы свечку держали??? Все люди — чьи-то дети… — Но некоторым не плохо бы побольше отцовского воспитания. «Вам чай на голову или в руки насрать???» — Вам чай с сахаром или со сгущёнкой? — Я сам сделаю. — Хорошо. Потому что сахара нет. — Как нет??? Карс резко поднялся, так что Джозеф едва успел убрать руки — часть косы тут же рассыпалась на правое плечо. — Закончился. Сегодня привезут к обеду. — Да ничего они сегодня к обеду не привезут! Ты что, до этого служил в каких-то других войсках? Вам ангелы в трубы не трубили??? — Никак нет. — Сами поедем. Звони на охрану. Затаривались в городе — не выходя из машины, через сына хозяина магазина, который словами и жестами описывал ассортимент, стоя перед полуопущенным окошком. Джозефу досталась миссия общаться о покупках вербально, Карс же, не высовываясь, отчётливо кивал с заднего сидения на нужных пунктах «каталога». Джозеф только и успевал переводить глаза от продавца к зеркалу заднего обзора. Купили всё — сахар, местное печенье, килограмм пятнадцать телятины, которую Карс собирался самолично готовить на вечер для всего штаба, и квадриллион сопутствующих ингредиентов. Джозефу дозволено было поинтересоваться по дороге обратно, зачем так много, и Карс с удовольствием вещал, что и для кого он взял, кто из штаба — аллергик, кто любит кедровое варенье, а кто — не ест овощи. Не самая интересная информация, но какая бы была сторя — думал Джоджо: показать генерала не только как военного охуенного, но и как человека с пучком кинзы в руках. Готового порубить целый багажник продуктов кухонным ножом — для тех, кто, как окажется по прибытии в часть, сейчас лежит на полу, заложив руки за голову. В расположение ворвался отряд наёмников и захватил одно, абсолютно определённое помещение, пока только заканчивался подъём. То, что Карса и Джозефа не было на месте, оказалось неуставной досадной случайностью для непрошеных гостей. Здание держал в кольце осады быстренько материализовавшийся на подкрепление отряд. «Опоздавших» проводили в штаб, где сейчас, кроме прочих, засело «пришлое» командование. — Какие требования у захватчиков? — Переговоры согласились вести только с Вами. Карс поморщился недовольно. — Когда штурм? — Мы ждём вышестоящее начальство, — отчитался старший из подкрепления. — Вышестоящее начальство — это ты. Чего ты ждёшь? — Я не могу принять такое решение. Это вопрос… — Будут жертвы, неизбежно будут жертвы — вопрос в этом? — Да, но, может, какие-нибудь технические особенности здания… — Ты — кадровый военный!!! — осатанел в конце концов Карс. — Военные периодически умирают!!! — Но в заложниках штабные… — Они тоже служат! Или, если ты такой гуманист — обменяй их на себя! — Если вышестоящее командование распорядится… — бормотал несчастный майор. — То есть нет? — Никак нет… Карс практически задыхался от злости. Джозеф огляделся — в его сторону никто не смотрел, и Джоджо знал, почему — они сдались. Все ждали, кто же возьмёт на себя ответственность за неизбежные жертвы: и те из присутствующих, кто пошёл служить по семейной линии, и те, кто сбежал от стеснённых обстоятельств, да кто угодно — готов был однажды умереть. Но не убить своих же — в такую войну во дворе не играли. Тем временем, Джозеф встретился взглядом с адским сотоной, у которого находился в услужении. Он уже ждал того же вопроса: «Обменяешь себя? На тех, кто внутри?» Но Карс просто покинул помещение. Бросившегося ему наперерез майора он, наверное, на самом деле даже не заметил — уверенным шагом направился обратно к машине. — Пригнитесь, у них может быть пост на крыше! — А у меня мясо в багажнике, — едва слышно прорычал Карс, — оно испортится вне холодильника, а я ненавижу, когда портятся продукты!!! И когда нарушают мои планы. — И «нет» ему тоже лучше не говорить, — пробормотал Джозеф, наблюдавший от дверного проёма. Карс тем временем направился к оккупированному зданию с двумя здоровенными пакетами в руках. Из углов окон заблестела оптика — нет у них никакого поста на крыше. Джозеф направился вслед за Карсом — чтобы сравняться с ним, Джостару пришлось даже немного поспешить. — Куда??? — отчаянно проорал майор от дверей штаба: он стремительно терял позиции — позволил ситуации выйти из-под контроля, потерял две ключевые фигуры в конфликте… — Я сахарницу переставил — они не найдут без меня! Джозеф прищурился, глядя на майора — из-под шлема виднелись аккуратные светлые виски. — Позвони мне, — подмигнул Джо, и больше по направлению к штабу не поворачивался. — Где бак для маринада? — обратился генерал к своему адъютанту, когда они оказались на кухне. В сторону вошедших было направлено около шести прицелов. — Не двигаться! — раздалось из-под чьей-то маски — Джозеф даже не понял, от кого именно. Все захватчики были экипированы одинаково и практически так же, как и тот контингент, что сейчас держал осаду. Немного другие подшлемники… модели винтовок — есть новее, но и эти не устарели. Лица — то, что можно было разобрать — чуть более смуглые. Или это предубеждение — рассуждал про себя Джозеф, перешагивая лежащего на полу и трясущегося штабного, чтобы добраться до жёлтой эмалированной бадьи, в которой обычно здесь изволили мариновать мясо. Все прицелы моментально метнулись к нему, а потом — обратно к Карсу — тот занял своё обычное место за столом. — С кем разговаривать? — спросил он раздражённо. — Сидеть спокойно!!! — И на сколько было разумно размещать всех заложников в одном помещении? Джостар, нож передай… — Здесь я вопросы задаю! — наконец-то один из захватчиков приопустил винтовку. — Так задавай, я пока ни одного не слышал. Садись и лук порежь — последнее указание было обращено к Джозефу. — Сколько человек сейчас в окружении? — спросил лидер противоборствуещей группы о самом насущном. — А ты что, не знаешь? Ты прорвался сюда, взял с собой уважаемых людей — и не выставил ни одного поста? Ты понимаешь, что привёл их на убой? — Мы пришли за тобой… — Могли просто в инстаграме подписаться, — пробухтел Джозеф, усаживаясь за стол. Карс неодобрительно сжал губы. Носки сапог Джоджо случайно упёрлись в бок другому заложнику, что притаился под столом. — Зачем пришли? Послание? — Нет никаких посланий… — Претензии? — Не догадываешься? — Почему я должен? Этот тупой, — прокомментировал Карс переданный ему Джозефом нож. — Встать, — скомандовал «пришлый», поднимая приклад к плечу. — Режь мельче, — обратился Карс к Джозефу, уже успевшему раскрошить луковицу на тысячи мелких частей. — Не могу, ядрёная, — прокомментировал Джозеф, вытирая слезящиеся глаза. Карс показал три пальца, два, один… Люди, стоявшие над ними с оружием, не увидели — в помещение уже запустили слезоточивый газ. Противников было четверо. Остальных, находившихся в других помещениях, уже «сняли» снайперы из оцепления — их как раз успели посчитать, когда в помещение заходил Карс. Тот светленький майор — к счастью, не оправдывал стереотипы о блондинах — в течение минуты успел найти номер Джозефа и набрать его — включенный телефон в нагрудном кармане передавал всю информацию о том, что происходит внутри, и в частности — что заложники есть только в одном помещении. Захватчикам, по-хорошему, обыскать бы пришедших, да и вообще задуматься о том, что может означать этот самый «лук» на определённом сленге, но буффонада, разыгранная Карсом и Джозефом, сработала хорошо — даже для того, чтобы понять, что поплохело всем и сразу отнюдь ни от луковицы, понадобилось на полсекунды дольше нужного… Бой приходилось вести, не вставая с пола — Джозеф практически вслепую сбил с ног вооружённого человека за своей спиной — присмотрел его сразу, как вошёл в комнату: опорная нога правая, как и у самого Джозефа… Первое, что увидел, когда поднял глаза — рукоятку ножа, торчащую из бедра у «переговорщика» этой банды. Карса и двух других в комнате не было. Но через полминуты, пока Джозеф выковыривал обезоруженного из бронежилета, в помещение ворвалась команда в костюмах химзащиты. Мясо на шашлыки не пропало. Просто пришлось переносить обед по времени и дислокации — Карс, целый, невредимый и гордый, что всё вышло к его пущей славе, окрылённый, носился среди снующих туда и обратно солдат попроще, с разделочным ножом в руках — ладно хотя бы не тем, что поутру был засажен в ногу террористу. Помещение, захваченное утром, сейчас проверяли и перепроверяли — нет ли взрывных механизмов. Джозефу очень хотелось спросить у Карса, а что же, действительно, он сделал такого, чтобы за ним так целенаправленно пришли? Но был вопрос попроще, заменяющий предыдущий: — В соцсети можно выкладывать информацию об инциденте? — Можно. Выкладывай, — согласился Карс. Из группы захватчиков очень многие остались в живых — значит, событие попадёт в СМИ, а потом — и результаты допроса. И если Карс не опасается этой инфы, то, скорее всего, на самом деле понятия не имеет, кому перешёл дорогу. — Что будет с убитыми? — спросил Джозеф — конечно же, для материала. — Тела отдадут родственникам. Невостребованных похоронят на кладбище для военных. — Террористов? Там же, где хоронят наших? — Все люди — чьи-то дети. Не ты мне сегодня сказал? Джозеф только фыркнул. — Я не воюю с мёртвыми, — добавил Карс. Джозеф посмотрел на генерала внимательно — учитывая, что обязанность красиво фотографировать и выкладывать милые сториз с него никто не снимал, пялиться было абсолютно уместно. Китель был накинут на карсовы плечи, как халат хирурга после операции, пара верхних пуговиц расстёгнута — наверное, сейчас можно сфоткать даже боком к источнику света, пусть получится сложный и характерный. И длинные тени от ресниц в уголках глаз, как раз свет не рассеянный, прицельный, почти оранжевый… Интересно, хоть при каком-нибудь освещении у него есть недостатки… — Займись размещением прибывшего к нам на подкрепление гарнизона. — Вы же знаете, да, что сегодня Вам будут выносить благодарности спасённые? Карс выразительно прикрыл глаза и постоял так, чтобы Джозеф прочувствовал, как генерал ненавидит подобные мероприятия. — Я смогу хотя бы отходить к мангалу и оправдываться этим. Но места для двоих там нет — тебе лучше согласиться, пока я предлагаю. — Но это как-то не по… не по-товарищески, что ли. — Я знаю, как тебя выводят из равновесия эти старые стервы, включая меня. Тебе действительно лучше провести вечер с людьми своего возраста и срока службы, это важно. — Но Вы не старый! — Иди и не появляйся до отбоя. Твою порцию я оставлю на столе — разогреешь. Разогревать не пришлось — мясо и овощи были свежими, ароматными, ещё тёплыми — Джозеф расправился с ними за пятнадцать минут. Навёл чаю и потащился в гостиную. Карс сидел за столом, подперев лоб рукой. Отмер, только когда Джо скрипнул дверью. — Чай с сахаром? — задал Джостар дежурный вопрос. — Ничего не хочу. Джозеф поставил два стакана на стол и поспешил обойти генерала со спины — он явно не просто устал, а заебался вусмерть за этот бесконечный день. Это Джозеф весело трендел с молодёжью — Карс же торжественно принимал поздравления под псевдо-Вагнера, наигрываемого на несчастном клавишном основном средстве. От прикосновения к туго заплетённой косе Карс вздрогнул. Джоджо положил ему руки на плечи. — Ты достоин нормальной службы в нормальных частях, Джостар. Не этой пародии. Плохое настроение не собиралось отступать, но и Джозеф тоже. От прикосновения к шее Карс слегка наклонил голову вперёд. Джозеф деликатно расположил ладони по обе стороны, большими пальцами массируя по линии роста волос. — Садитесь на диван, — скомандовал Джоджо, — промну плечи, мы так друг другу в предыдущей части после физ.подготовки делали. Разогревает, наутро как будто заново рождаетесь. Джозеф мог столько не объяснять — Карс не собирался ни спорить, ни дослушивать. Расселся, где сказано, разложив руки на спинке: здесь было, с чем работать. Пока Джоджо разбирал косу, Карс, не открывая глаз и по большей части рывками, расстёгивал пуговицы на гимнастёрке, сверху вниз, закончив манжетами. Так что высвобожденные волосы легли тугими волнами на уже обнаженную кожу. Джозеф забрался пальцами по шее вверх. «Подопечного» он знал не первый день, и, наверное, стоило бы стыдиться — Джозеф чувствовал своеобразную власть над этим мастером войны: в каком бы настроении, состоянии он ни был, никогда не торопил разборки Джозефа со своей головой — с её бренной, физической составляющей; требовал переделать, если слишком туго или недостаточно туго… вот сейчас ему должно быть хорошо — Джоджо пробрался руками от затылка к вискам, сквозь разметавшуюся гриву. Несколько недель назад Джозеф проебал тот момент, когда ему самому начало нравиться гладить этого кота, и он каждый раз прекращал этот процесс как можно скорее, чтобы не позволить себе лишнего, а кот шипел на него и пытался царапаться; но сегодня они оба могли и умереть, как два мудака и без красивых метафор. А это подкидывало дровишек в огонь под их отдельным котлом. Двумя руками, в несколько приёмов — Джозеф перекинул все волосы на одну сторону и закатал рукава — всё-таки разминать он собирался по-нормальному, локтями, салонный массаж в его программу не входил. Генерал был действительно скован и действительно страдал от этого: нахер так себя загонять? — думалось Джозефу, пока он пытался разогреть предплечье. — Не больно? — Не останавливайся. Блять. Ну нет, сейчас всё бросит и убежит. Хотя, наверное, надо… Хотя, наверное, поздно. Сейчас он выглядит как-то неприлично молодо, может, потому, что молчит. Его дети вдруг вспомнились Джоджо — они ведь не сильно друг на друга похожи, и матери у них, наверное, разные. — Расскажи о них. Джозеф вздрогнул. Но понял, о ком шла речь. — Что рассказать… Мы не долго служили вместе. — Расскажи всё. Просто говори. Я так устал без них.