***
— Как можно было нечаянно разбить машину, Изабель?! Мою машину! Ошарашенный такой новостью под самое утро, Алек выглянул из спальни. Он сердито посмотрел на сестру, как можно незаметнее пытаясь осмотреть её на наличие повреждений. — Ну, какая разница? Я ведь оплачу ремонт. Девушка пожала плечами, сидя за кухонным островком на высоком барном стуле, и продолжала качать ногами в воздухе, пока расчёсывала чёрный водопад своих волос. Рядом на столике стояло два кофе из «Старбакс». Она, наконец, закончила бороться с волосами и отхлебнула напиток, смотря в сторону спальни. Алек всё ещё смотрел из-за двери с недовольно-шокированной миной, словно его вырезали из комедийного шоу. Внутри боролись желание прибить нерадивую сестрицу и поблагодарить богов за то, что она оказалась цела и невредима. Её спокойствие в этой ситуации было неправдоподобным, учитывая присущую ей эмоциональность, да и в целом пылкий темперамент. Молодой человек выгнул бровь, ожидая хоть какого-то комментария. Изабель закатила тёмно-карие глаза и невинно улыбнулась, прежде чем начать говорить: — Если так подумать, то я ни в чём не виновата. Это тот парень врезался в меня. Недовольное выражение лица Алека сменилось на более взволнованное, и он вышел в кухню, подходя к островку. Алек взял свой стаканчик и отпил, чувствуя, как сладкий крепкий напиток греет внутренности и прогоняет остатки сонливости бодрящим ароматом. Поправив майку на плече, он засунул одну руку в свободные домашние спортивки и осмотрелся. Его небольшая квартирка на Манхэттене была без разделения на комнаты, различия в зонах характеризовала лишь мебель. На самом деле, ремонт здесь делала именно Изабель, ей помогали Клэри и Саймон. Хотя Алек протестовал по этому поводу, ему бы хватило книжного шкафа, шкафа для одежды, кровати, стола, холодильника и плиты. Он не понимал той паники, что развела его сестра, когда не могла найти подходящие по цвету к интерьеру занавески на окна в гостиной. А вдруг это было бы последнее её вмешательство в его жизнь? Алек вернул взгляд сестре и покачал головой. — Я рад, что ты в порядке. Нужно заявить на виновника аварии в полицию. Изабель поджала аккуратные накрашенный красной помадой губы, сводя брови домиком. Пальцы взволнованно теребили крышку стаканчика. — Ну-у, возможно, это я врезалась в припаркованную машину, — пробубнила брюнетка, поднимая на брата жалостливый взгляд. — Что?! — взревел Алек, хмурясь. Да он лично учил её водить, и она с первого раза получила права, так ещё и с похвалой от инструктора. — Так, — повысила голос Изабель, спрыгнув со стула. Она поправила укороченное платье в цвет губ и выбросила пустой стаканчик. — Я уже взрослая девушка, которая может сама разобраться со своими проблемами, — отчеканила она и повернулась. — Машина в ремонте, с другим водителем мы всё обсудили. Тема закрыта. И мне правда очень жаль, — Изабель попыталась заглянуть Алеку в глаза, чтобы отстоять свои слова. Это сделать получилось не без затруднений, ведь молодой человек был выше неё почти на голову, когда она была на десятисантиметровых шпильках, а теперь, когда она стояла босыми ступнями на полу, так на все полторы, если не больше. Изабель хотела продолжить защищаться, но нечитаемый взгляд Алека так давил, что язык не поворачивался. Девушка вздохнула. — Тебе говорили, что ты секси, когда сердишься? — Лайтвуд, не впечатлённый от слова совсем, нахмурился пуще прежнего. — Понятно, видимо, да. Ну прости-прости-прости меня… — она сложила руки в молящем жесте у груди. — В любом случае, всё уже сделано, как бы ты ни был расстроен, это факт. Алек вздохнул, действительно смиряясь, иного выхода всё равно не было. На лице Изабель расцвела улыбка, когда она беспардонно полезла в чужой холодильник, выискивая, что можно было бы оттуда стащить. — Покатаешься на такси, — предложила она, зная, как брат не любит столпотворения в общественном транспорте. Девушка вытащила яблоко и, услышав «мытое уже», довольно откусила от зелёного бока фрукта. Сок тоненькой дорожкой побежал по её подбородку и чуть не капнул на платье, но она вовремя стёрла его пальцем. Алек обречённо взъерошил ещё больше тёмный беспорядок волос на голове, сжимая в руке крепче бумажный стаканчик, делая глоток всё больше остывающего напитка. — А ну-ка, скажи мне, когда ты последний раз сексом занимался? Резкое переключение темы в такое русло должно было заставить лицо Алека принять менее осуждающее выражение. Изабель очень на это надеялась, а то кусок в горло не лез. Молодой человек почти подавился от неожиданности, вздохнув с полным ртом кофе. Еле избежав этой участи, он поднял смущённо-ошарашенный взгляд на сестру, которая расхохоталась. Она постоянно делала подобные вещи, и Алеку бы впору уже не реагировать на них так остро. Иногда у него были ощущения, что он воспитывался по совершенно другой программе, нежели его младшие сестра и брат. — Ты чего смеёшься? Ну, нельзя же так. Это не… это не в какие рамки не входит, — строго возмутился Алек в попытке пристыдить девушку. Он чувствовал странный привкус во рту от того, что пришлось удерживать кофе во время приступа кашля. — Тем более, моя личная жизнь тебя не касается. — Конечно же, касается, — фыркнула Изабель. — Так же как и Джейса. Мы же семья! И пока другой у тебя не появилось, кто-то должен справляться о твоём благополучии. — Моё благополучие не зависит от секса. — Говорит одинокий хмурый затворник, который дай бог улыбнётся, если вечер с игрушками проведёт, — парировала тут же девушка, выгибая бровь. — Пошла вон! — Алек, чувствуя, как уши печёт от смущения и негодования, указал сестре на выход из его скромного жилища. — На работу, быстро! — Чурбан, который навсегда останется одиноким — вот кто ты! Четыре года прошло Алек. Сколько воды утекло, а ты всё себя жалеешь. Вот останешься один в своих бумажках, в них же тебя и похоронят! — бросила Изабель, задевая за живое, хотя и ненамеренно, громко хлопнув дверью. Алек устало закатил глаза и пошёл переодеваться на работу, оставив все чувства, как есть, закрыв их в дальнем шкафу в душе. Не первый и не последний раз. Работа юриста накладывала определённые отпечатки, позволяя практически совершенно владеть своими чувствами. Холодная голова на плечах всегда лучше. За его эмоции никто ответственность нести не должен, никто не должен знать, что он вообще чувствует. Из-за этого тяжело было открываться семье, но Алек старался изо всех сил. Когда всю жизнь держишь лицо, лишь бы не сделать всё ещё хуже, чем есть, почти не верится, что твои чувства важны хоть кому-то. Если на пороге взрослой жизни выгоняют из дома, недовольные ориентацией, то приходится столкнуться с жестокой реальностью — всем плевать кто ты, только пока ты им угоден. Отказ от семейного бизнеса, вынужденное обучение по специальности, о которой ничего не знаешь, только потому что хочется выжить… Алек пытался сбросить с себя бремя ожиданий, но в итоге лишь возводил вокруг себя стены, возможность преодолеть которые предоставлял не всем вовсе. Изабель была права, они единственная его семья, без них не было бы даже шанса справиться с произошедшим. Боль превратилась в ритм, разгоняющий кровь по венам. Алек вздрогнул, отвлекаясь от неприятных воспоминаний телефонным звонком. Он разжал кулаки, замечая, как руки потряхивает от напряжения. Несчастная рубашка измятым раненным зверем лежала на ладонях, своим видом напоминая его самого. Молодой человек мотнул головой, бросая её на кровать, чтобы потом выгладить, сделать вид, что с ней всё в порядке, с ним самим. Так и не переодевшись, Алек вернулся на кухню за телефоном. — Конечно, — хмыкнул он, поднося телефон к уху, — куда же без тебя? — Бро! Привет, как жизнь? — Привет, Джейс. На работу собираюсь, — ответил Лайтвуд, возвращаясь в комнату, чтобы выбрать новую рубашку. — А ты как? Как дела с Клэри? — Нормально, Алек, всё просто круто. На выходных пойдём на семейный ужин, — взволнованно сообщил Джейс. — И что, ты даже Люка не боишься? — хохотнул Алек, зажимая телефон между ухом и плечом, чтобы начать одеваться на работу. — Не-а, я же само очарование, — отмахнулся Джейс и, судя по звукам, начал что-то есть. — Я чего звоню-то, может, сходим на днях в качалку вместе? — Не знаю. В среду у меня сокращённый день, и я хотел… — Вот и круто! Люблю тебя, чувак. До среды! С этими словами Джейс бросил трубку, а Алек недовольно уставился в телефон. Когда уже родные перестанут лезть в его жизнь? Молодой человек, разочарованный всем миром, точнее, пока только Изабель и Джейсом, хотя они и были его миром, начал натягивать брюки. Такими темпами он может опоздать на работу, а этого не хотелось. Уже через пять минут Алек закрыл за собой дверь в квартиру и сбежал вниз по ступенькам, успев перекинуться парой-тройкой слов с соседкой по поводу здоровья её кошки. Он был не очень общительным, но мадам Доротея всегда была добра к нему, особенно когда у него случился небольшой потоп. Она приняла Алека к себе на несколько дней, за что он был ей очень благодарен. Оказавшись на улице, молодого человека обдало свежим осенним ветерком. Голова сразу заработала, готовясь к трудному рабочему дню. Понедельник для него был всегда самым тяжёлым, потому что до выходных была ещё целая неделя. И хотя он любил свою работу и не считал её чем-то сверхъестественным, обременительным и ненавистным, отдыхать ему нравилось больше. Если бы у юристов были такие полномочия, Алек бы отменил понедельник. Рука по привычке потянулась к карману брюк, чтобы достать оттуда ключи от машины, но, не найдя их в кармане, молодой человек выругался. Изабель. Никогда он больше не даст ей машину для «благих целей». Лайтвуд начал оглядываться в поисках такси. Глаза сразу зацепились за жёлтое авто, что находилось на пару метров выше по улице.1.
24 июля 2019 г. в 13:40
Эх, такси! Разве не чудесная задумка? Ведь не у всех есть личное средство передвижения, а общественный транспорт зачастую не может доставить тебя из дома прямиком к месту назначения. Сколько историй было бы переписано лишь от факта существования такси? Сколько жизней спасено и погублено? Так много смысла может быть в детали, на которую обычно не обращают внимания.
Несмотря на то, как пёстр мир красками, он остаётся сер и холоден. Всё дело в восприятии? Возможно. Когда на душе паршиво от того, что вся жизнь медленно превращается в пепелище, даже тёплые солнечные лучи начнут раздражать, хотя всё, о чём ты думал в дождливые будни, — скорей бы увидеть святящийся диск на небосводе. Почему они позволяют себе нарушать и без того чувствительный сон? Разве не знает Солнце, что только на выходных можно поспать больше пяти сомнительных часов, которые не заряжают энергией, а всего лишь позволяют поддерживать подобие жизни в теле. И среди постепенно теряющих краски вещей, которые ты когда-то любил, только эти чёртовы жёлтые машинки никогда не тускнеют. Каждая минута, буквально каждый миг, пропитаны судьбоносными поворотами. Как часто задумывали вы о том, кто сидел до вас в такси? Почему этот человек оказался на потёртой обивке, куда он так отчаянно спешил? Удивительно, правда?
Но если так много размышлять о смысле, разве не будет болеть голова? Магнус, на самом деле, обычно старался не баловаться таким энергозатратным действием. Думать ещё нужно уметь. Его скорее можно было охарактеризовать как человека, который сначала сделает, а потом уже всё осмыслит. Он доверял себе, любому решению сердца, даже если иногда это выходило ему боком. Правильные решения иногда могут быть трудными, приводящими к последствиям, которых совсем не ждал, но от этого они не становятся плохими. Ко всему можно приспособиться при большом желании или жизненной необходимости.
Но не к этой машине, — недовольно пропыхтел Магнус, непривыкший к маленькому душному салону явно почти разваливающейся купешки, покидая свои мысли. Автомобили, на которых он обычно передвигался, не были похожи на консервную банку на колёсах. Родстерам и седанам он предпочитал что-то более просторное как внедорожник, хотя и изысканно дорогое. За качество приходилось платить, Магнус был полностью с этим согласен и никогда себе в комфорте не отказывал, раз уж деньги позволяли.
Но положение было безысходным — жёлтую потасканную машину покинуть никак нельзя. Из-за перегородки, отделяющей передние сидения от задних, пассажирских, пространство в салоне сокращалось буквально вдвое. Встроенный в перегородку экран бесил время от времени тем, что почти беспрерывно крутил рекламу, хотя и функционал его был, признаться, удобен. Пассажир мог самостоятельно выбрать способ оплаты, процент чаевых водителю и расплатиться картой без всякого участия таксисты. Но так было только в машинах, непосредственно принадлежащих корпорации. И Магнус сразу сказал, что в такую ни за что не сядет, несмотря на то, что перегородка выступала бы физической защитой его личности. Да, конфиденциальность в его случае не помешала бы, но комфорт… с его отсутствием тяжело бороться. Поэтому в его такси не было перегородки. Автомобиль, на котором он ездил, был достаточно старый.
Магнус пытался думать, что такова воля Вселенной. Он должен был оказаться здесь и сейчас непросто так. Это не давало ему совсем раскиснуть. Он ждал своего чуда. Чего-чего, а стать таксистом он никогда не мечтал. Да только вот, как молодой человек уже понял, его друзья способны воплотить в реальности даже то, чего никогда не было. Магнус любил их, правда, но не в таким моменты. Он находился сейчас где-то между проклятьями и матами в их сторону.
«Но ты такой же азартный, как и они. Нельзя винить всех, кроме себя», — раздалось почти нравоучительно в голове. Но винить других было легче! Магнус закатил глаза, сам себе поражаясь. Быть совестливым человеком — тяжёлое бремя.
Он всё прокручивал в голове роковую встречу, которая произошла два дня назад с друзьями. Всё начиналось с существенного повода: его друг Рафаэль, по мнению Магнуса, собирался совершить просто дикий, безумный шаг, который кардинально изменил бы его реальность. Осуждать Бейн его не брался вовсе, но понять не мог, как можно свободу свою другому человеку под расписку и клятву отдать. Разве возможно кому-то так доверять? Рагнор же с совершенно другим видением ситуации, очень радовался за Рафаэля и подбадривал его, как мог.
— Я не жду понимания или поддержки, я делюсь тем, что просто происходит в моей жизни, ведь так делают друзья, — сказал тогда испанец, опрокидывая в себя рюмочку шота. Он быстро стянул с себя пиджак и начал подворачивать рукава белой рубашки, а после расстегнул несколько пуговиц, отчего сверкнула серебряная цепочка на шее с крупным замысловатым плетением.
Музыка играла довольно громко, но наверху, где они сидели, было немного потише. Хотя Магнус бы предпочёл сейчас потанцевать, выпустить всю энергию и устать до смерти, чтобы просто вырубиться потом дома. Ну или, возможно, немного потереться о гибкие потные тела, уединиться в привате этажом выше, может быть, даже у себя дома.
— И мы за тебя рады, оба. — Рагнор грубо прервал размышления Магнуса, хлопнув его по спине и многозначительно заглянув в его глаза. — Нет ничего плохо в том, чтобы сделать предложение человеку, которого любишь. И если это то, в чём ты уверен, продолжай, — мужчина сложил руки на столе, начав играться пальцами с собственным обручальным кольцом.
Магнус поднёс ко рту свой неоново-зелёный коктейль и оглядел друзей, что сидели с ним за одним столом, но явно были настроены против его взглядов на жизнь. Чужой среди своих.
— Да я рад, рад! Поздравляю. Желаю счастья в семейной жизни, много детишек, собаку и дом с огромным садом, — он отпил за свой тост, игнорируя осуждающе-раздражённый взгляд Рагнора, который принялся поправлять на себе винтажную перегруженную клеткой рубашку. На профессиональный взгляд Магнуса, её нужно было сжечь ещё в начале нулевых, когда революция, которую привнесли в мир модернисты, утихла под натиском его излюбленного минимализма.
— Брыкаешься и паясничаешь, даже порадоваться не можешь счастью друга, а всё потому, что сам одинок.
Магнус фыркнул. Удивительно, как в человеке может соединяться сразу либеральность и узколобость. Неужели, если он не ликует от этой новости, значит, что не счастлив за друга? Магнус взглянул на Рафаэля, который с лёгкой полуулыбкой печатал что-то в телефоне, наверное, с парнем переписывался… то есть будущим женихом.
— Я просто не понимаю, вот и всё. Я рад, и я буду хорошим шафером, — пожал плечами Бейн, касаясь плеча Рафаэля. Тот телефон через мгновение вернул на стол экраном вниз, где лежали остальные, и улыбнулся. — Захочешь сбежать со свадьбы, я подгоню машину к заднему входу церкви.
Сантьяго покачал головой, выдыхая устало, взяв свой бокал с виски.
— Ну мало ли! Если нет, то буду держать тебя за ручку и успокаивать от мандража, — молодой человек знал, что друг с детства мечтал о пышной церемонии бракосочетания. — Красивые костюмы вам выберем…
— Сделать предложение ещё не равно выходить замуж, ты в курсе? — сказав это, Рафаэль немного нахмурился. — Он может не согласиться, может не захотеть оформить всё официально.
— Льюис-то? Я тебя умоляю, — Магнус усмехнулся так, словно услышал самую большую глупость в жизни.
— Тут я согласен, — закивал Рагнор. — Вы идеально подходите друг другу.
«Забавно», — подумал Магнус, — «также ты говорил о моих прошлых отношения». Болезненное напоминание об одной из самых больших ошибок в жизни всколыхнуло эмоции. Молодой человек осунулся, осушая бокал до одинокого кубика льда на дне, и бросил взгляд вниз на танцующих людей. По инерции хотелось заткнуть кровоточащую рану ножом, который сам же выткнул.
Теперь Магнус был старше, мудрее, избирательнее. Искать себе любовника в клубе весьма сомнительная затея, да и не в том он уже статусе, что раньше. Однако взгляд упрямо продолжал скользить по телам, выискивая кого-то стоящего. Было много неплохих девушек, достаточно сексуальных и пластичных. Парней, в принципе, тоже. Но люди, к сожалению и к счастью, были чем-то большим, чем красивой обёрткой. Всегда нужно хоть парой слов перекинуться. Голос, манера речи и коммуникативные навыки многое говорят о человеке, о его положении в обществе. Магнус Бейн не потерпит что-то неряшливое, совершенно ничего из себя не представляющее и заурядное. Великолепию придётся соответствовать.
— Тебя не смущает то, что у всех твоих друзей есть вторые половинки? — спросил вдруг Рагнор, словно это действительно было важно.
Магнус медленно повернулся, золотистый пиджак натянулся на плечах, когда молодой человек оборонительно приосанился. Горный хрусталь в подвеске на груди переливался в неоне освещения, а взгляд глаз, подведённых аквамариновыми стрелками в цвет брюк, стал гуще вовсе не от алкоголя.
— А должно? — аккуратная бровь с вызовом взметнулась вверх. — Хватит стыдить меня за то, что мне не нравятся отношения. Если мне нужны тепло и ласка — я трахаюсь. Для поддержки у меня есть друзья. У меня есть выбор и свобода.
Фелл устало прикрыл глаза и отставил свою кружку с пивом, а потом посмотрел на друга с сожалением. Магнус ненавидел это. Словно он был сломленным, несчастным, неправильным. Но это вовсе было не так, это его выбор.
Рагнор запустил в свои тёмные немного вьющиеся волосы руку, бросая взгляд на Рафаэля. Сантьяго медленно моргнул, почти смиренно.
— Магнус, тебе скоро тридцать…
— Мне ещё только двадцать шесть! — оскорблённо возразил молодой человек, сложив руки на груди.
— Дело не в том, что тебе нравится, а что нет. Нас ты даже не пытайся обмануть, — продолжил Рагнор, и Бейн почувствовал, как внутренности опасно накаляются от этого разговора. — Прошло уже три года. Забудь о ней. Её для тебя больше нет.
— Не понимаю, о ком ты, — Магнус поджал губы, сдерживая внутренние терзания.
— Не понимает он, ну, конечно! Знаешь, что я тебе скажу…
Тираду Рагнора прервал телефон. Мужчина взглянул на дисплей и без дальнейшего промедления ответил на звонок:
— Да. Привет, дорогая. Мы с парнями в клубе. Нет, что ты такое говоришь?.. — начал мягко возмущаться Рагнор и встал из-за стола, уходя подальше от их столика, находя место потише.
— Подкаблучник, — выдохнул Магнус, слегка расслабляясь от того, что неприятная беседа прекратилась.
— А ты слабак, — заявил Рафаэль, откидываясь на спинку своего стула.
— Извини? — удивлённо вскинул брови Магнус. Ему обычно не было сложно в компании с друзьями несмотря на то, что они старше, но сейчас словно образовывалась пропасть на совершенно глупой почве. Эти двое стариков со своим «ты должен создать семью» просто накинулись на него сегодня!
— А ещё ты трус, — проигнорировал вопрос друг.
— Сантьяго, ты совсем рехнулся что ли? — повысил голос Магнус и непонимающе уставился на него, чувствуя неприятное напряжение в теле.
— Что у вас происходит? — Рагнор, садясь на своё место, бегал глазами между молодыми людьми.
— Да вот этот заявляет, что я трус и слабак, — раздражённо сказал Магнус, ища поддержки у того, кто был почти отеческой фигурой и приходил всегда на выручку.
— А, ну это и так понятно. Я думал, у вас что-то серьёзное случилось, — с ощутимым облегчением Фелл улыбнулся и сделал глоток пива.
— В смысле «это и так понятно»? — Магнус подался вперёд в своём кресле. Выпитый алкоголь подогревал негодование. — Вы чего, сговорились?
— Да кому ты сдался? Иди хоть перетрахай весь Нью-Йорк. Но от этого тебе легче не станет. Ты и сам это знаешь, Магнус. Случайные отношения с незнакомцами, которые не затягиваются даже на три дня, не сделают ей больно, — твердо заявил Рафаэль. Магнус убедился лишний раз, что слова иногда бьют больнее кулаков. — Ты знаешь, что она следит за твоей жизнью. Мы все в одних кругах крутимся.
— Но вот если бы ты завёл себе постоянного партнёра, возможно, начал бы отношения…
Магнус наставил на Рагнора палец, заставив тем самым заткнуться.
— Я так и знал, что это не из-за Рафаэля встреча, а чтобы мне мозги вправить. Не выйдет. Пока!
Бейн покинул стол, чтобы не наговорить чего лишнего друзьям. Где-то в глубине души таилось напоминание о том, что они просто переживают, да, выражают своё беспокойство столько нетривиальным образом. Но терпеть это Магнус тоже не собирался, по крайней мере, не сейчас, когда злость накатывала далеко не метровыми волнами, выплёскиваясь за края. В голове звучали насмешливыми отголосками напоминания о том, какой он жалкий. Она всегда так считала.
Магнус почти дошёл до лестницы, чтобы начать спускать вниз и свалить из этого чёртового клуба, когда услышал голос Рафаэля:
— А давай с тобой поспорим?..
Сейчас, сидя в этой треклятой машине, проклинал себя за то, что повёлся на настолько очевидную и жалкую манипуляцию чувствами. Магнус никак не мог понять взаимосвязь тогдашнего разговора и спора: если он не сможет целый день проработать таксистом, будет должен друзьям желание. Ну ведь правда что-то не сходится. Полное отсутствие причинно-следственных связей и логики в целом. Неужели Рафаэль, назвав его слабым, имел в виду его нервную систему? Решил проверить её на прочность, подкинув ему работу таксиста?
«Мутно всё это», — думал Магнус, медленно двигаясь в потоке машин по Проспект Хайтс.