— М?.. Можешь повторить? — запыхаясь спросил Алек, разогнувшись. Он успешно завязал шнурки. Отправив вчера вечером Джейса домой, поговорив по телефону с матерью и Катариной, Алек остался один на один со своими переживаниями. Не сказать, что они его как-то особо сильно гложили. После долгих задушевных бесед с братом, совместного просмотра футбола и обжорства пиццей, брюнет понял, что самую сильную поддержку ему всегда оказывала семья, даже элементарно тем, что уважала его личное пространство и замкнутость. Однако Алек решил для себя, что с ними пора заканчивать. Он ведь не параноик, да и галоперидол пил только два раза, выходит и не зависимый, следовательно, стоило возвращаться к обычному течению жизни. Уже завтра он решил отправиться на работу, ну, а сегодня, после двухдневного поедания вредной еды следовало бы немного привести себя в форму. Нет ничего лучше пробежки в утро понедельника.
— Ты уверен, что всё будет хорошо? — обеспокоенно уточнил Саймон, Алек понял что он нервничает и жуёт что-то, чтобы вернуть себе умиротворение.
— Я бы осмелился сказать, что всё будет чудесно, Сай.
Лайтвуд ещё раз осмотрелся, прогоняя в голове, всё ли он выключил, чтобы спокойно покинуть квартиру. Он хотел было посмотреть в зеркало, но наткнулся на голую стену с обоями, вспомнив, что это самое зеркало он разбил, увидев в нём своё замученное отражение. Мотнув головой, Алек взялся за дверную ручку.
— Не разделяю я твоего позитива, чувак. Ну, в любом случае, я всегда жду звонка. И вообще, надо бы в зал сходить, ты так не считаешь? — Саймон стал греметь посудой, видимо, принялся готовить завтрак.
— Обязательно. Хорошего дня.
Алек сбросил вызов, обрывая прощание друга и спрятал телефон в карман. Ещё раз оглядевшись и ударив по выключателю, он покинул квартиру, запирая дверь. Настроение наладилось, желание жить возросло в разы, и это очень радовало. Погода все выходные была ужасной, но сегодня, с началом новой рабочей недели, она улучшилась.
В подъезде как всегда пахло сыростью. Деревянные, крашеные в луб стены давно уже требовали новой покраски. Когда полтора года назад Алек въезжал сюда, он не думал, что проживёт здесь так долго. Проходя по лестничному пролёту четвёртого этажа, Алек замер, смотря как хрупкая женщина с чёрными волосами копается в почтовом ящике.
— Доброе утро, Доротея.
Дама, что была соседкой Алека снизу, дёрнулась, а потом тихо рассмеялась, поворачиваясь. Рука лежала на сердце, другая держала пару писем. Она покачала головой, отвечая:
— Доброе, Алек. Ну и напугал же ты меня.
— Я не хотел. Как ваши дела? Как кошка? — брюнет присел на перила, крепко держась, чтобы не скатиться.
— Да что мои дела, всё в порядке. Клиентов в последнее время особо нет. Имоджен старая профурсетка опять убежала, но ничего, скоро вернётся. — Женщина лет тридцати-сорока улыбнулась, в уголках её глаз и губ проступили морщинки, она поправила красивый платок на плечах, зазвенев бахромой из монеток. — Твои как дела? В последнее время из твоей квартиры всё лишь ругань да слёзы. Может, тебя сглазили?
— Вряд ли, — чуть напрягся молодой человек, поведя плечом. — Всё очень сложно.
— Понимаю, милый, — она улыбнулась в ответ, зная, что никто не обязан с ней откровенничать. — Я чувствовала ночью, как ты задыхался. Опять панические атаки?
И всё-таки она была странной. Доротея, за то время пока они с Алеком знакомы, рассказала, что её мать была ведьмой, и она, нахватавшись у неё всех этих штучек, пошла по её стопам. Но вот только она не была ведьмой, скорее провидицей. Она гадала на картах Таро, варила мыла и отвары, дома у неё был хрустальный шар, в который Алек любил смотреть, попивая чай. Было в ней что-то такое мистическое, что-то, что должно было пугать, но сама женщина выглядела, как милая дама, которая могла бы с улыбкой раздавать детям пирожные в пекарне.
— Есть такое, но спасибо нашей медицине и транквилизаторам. Ладно, вы извините, но я пойду, хотел пробежаться, — сказал брюнет, спрыгивая с перил, начав спускаться по ступенькам.
— От этой химии один вред, юноша! — пожурила Доротея. — Загляни ко мне вечером, и я дам тебе очень хороший успокаивающий нервы отвар, а ещё мазь для спины. Она ведь у тебя болит, не так ли? — загадочно улыбнувшись, дама направилась в сторону своей квартиры, и прежде чем окончательно скрыться, произнесла: — Жду тебя!
Нахмурившись, Алек кивнул в пустоту и поспешил покинуть подъезд, чтобы начать свою расслабляющую пробежку. Она была очень права, сказав про спину. Шрам горел огнём, особенно по ночам, спать было просто невозможно. Вздохнув, он вышел на свежий воздух, втягивая его носом как можно больше, чтобы заполнить лёгкие до отвала, а потом медленно выдохнуть его. Молодой человек достал из кармана спортивной кофты наушники, начав распутывать их. Каждый согласится, что под музыку всё делать приятнее, особенно бегать. По крайней мере, он был такого мнения.
Алек, распутав наконец провода, поднял голову, натыкаясь на знакомые карие глаза в обрамлении густых, накрашенных тушью ресниц. Губы с ярко-алой помадой задрожали, их уголки отпустились с вниз. Алек испуганно выронил наушники, подходя к девушке, сжав её плечи руками.
— Эй, Иззи, прекрати, мы же на улице, — Лайтвуд растерянно смотрел на сестру, которая сжимая кулаки, жмурилась, видимо, пытаясь сдержать слёзы.
— Ты в порядке, — прошептала брюнетка, всхлипнув. Сердце парня сжалось от боли, она не спрашивала, она просто сказала это для себя, чтобы и вправду поверить, что с ним всё хорошо, что он жив и здоров. — Прости меня… я не хотела, чтобы всё так вышло. Я… я просто…
Не удержав всё-таки слёз, Изабель всхлипнула, грудь девушки затряслась, а солёные капли проступили на ресницах. Молодой человек подался вперёд, сжимая сестру в объятьях. Он почувствовал, как та сжала его кофту руками, утыкаясь в грудь лицом. Подул ветер, разметав её чёрные пряди. Алек отстранился, поправляя её волосы, взяв её личико в ладони, чтобы оставить на лбу поцелуй. Изабель вновь подалась вперёд, обвивая руками брата.
— Я думала, что ты и Магнус… вы могли бы… но я не узнала, нужно ли тебе это… Лучше бы я убила Моргенштерна, — с горечью прошептала девушка.
— Изабель, — позвал Алек, гладя девушку по спине, — не говори так. Я давно тебя простил.
— Потому что дурак. Я бы себя ненавидела. Я и так себя ненавижу.
— Потому что люблю. А вот ты и вправду дурочка. Не нужно себя ненавидеть, всё в порядке. И его… не нужно его убивать.
Лайтвуд ошарашенно отстранилась, удивлённо смотря на брата красными от слёз глазами. Её косметика даже и не думала растечься, наверное, подумал Алек, это очень удобно, когда ты можешь плакать, а тушь у тебя не размажется.
— Только не говори мне, что ты простил его, — девушка выжидающе смотрела на парня, который отрицательно покачал головой, а потом облегчённо вздохнула. Она протянула ему руку, пристыжено опустив глаза. — Это твоё. Прости за то, что врала. Она всё это время стояла у нас возле дома.
— Что ж, — усмехнулся Алек, забирая у сестры ключи от машины. Обведя улицу взглядом, он заметил свою малышку чуть выше по улице. — Ты хотя бы не разбивала моей машины.
— Говорю же, дурак, — устало хохотнула Иззи, начав поправлять воротник спортивной кофты брата. — Куда ты собрался?
— Просто побегать, — ответил Алек, смотря как брюнетка обходит его, поднимая наушники, и убирает их в карман его штанов, застегнув замок. — Изабель, я прошу, перестань корить себя. Можешь считать, что вы с Рафаэлем помогли нам, — чуть тише добавил молодой человек, потерев шею рукой.
— В каком смысле? — оживилась кареглазая, кутаясь в пальто. Она с прищуром смотрела на брата, пытаясь понять смысл его слов. Брюнет щёлкнул её пальцем по носу, загадочно улыбнувшись.
— Иди домой, Иззи. Я всё равно ничего не скажу тебе.
— Подлый человек, — прошипела Изабель, улыбнувшись. — Я люблю тебя, Алек. Очень-очень сильно. Помни, что я сделаю всё для тебя.
— Я тоже люблю тебя, Из, — брюнет протянул руку, вытянув мизинчик, девушка, охнув, протянула свой, переплетая их пальцы. Сразу вспомнилось, как они делали так в детстве, когда что-нибудь случалось, когда им требовалась сила и поддержка друг друга. — Люблю всех вас. Передай маме, что со мной всё хорошо. Завтра я пойду на работу.
— Насчёт этого, Алек, — Иззи потянула брата на себя, сжимая его палец сильнее. — Я не буду скрывать от тебя ничего. Лоренцо звонил мне в тот же день, когда всё это произошло, но я не смогла взять трубку. Однако потом мы созвонились и он сказал, что Себастьян приходил к вам, пытался найти тебя. Не знаю, зачем говорю тебе это сейчас. Просто береги себя, пожалуйста. И помни, что мы рядом.
Все мы.
— Конечно, — вздохнул Алек, чувствуя неприятное чувство в груди, но сестре улыбнулся. — Хорошего дня, Из.
Попрощавшись с сестрой, Алек побежал вниз по улице, махнув ей рукой, как и она. Он краем глаза видел, как девушка побрела вверх, начав кому-то звонить. Брюнет был рад, что сестра рассказала ему об этом, теперь понятно странное поведение как Лоренцо, так и Лидии. Он помнит с каким искренним раскаянием говорил с ним Лоренцо, принимая обратно на работу. Алек никогда не забудет, как разрушено чувствовал себя, охваченный непониманием, когда ему предъявляли то, что он предал свою работу, коллег, что он уволен и вряд теперь устроится вообще хоть куда-нибудь. Лайтвуд тряхнул головой, надев наушники. Ему нужно думать только о хорошем, ну, или хотя бы не вспоминать произошедшее тогда. Лучше, в принципе, не думать о прошлом. Выбрав в телефоне мелодию повеселее, Алек вздохнул, сворачивая в сторону парка.
***
Для Алека навсегда окажется загадкой то, как его мысли сходятся к Магнусу. Скорее всего, теперь всю оставшуюся жизнь он будет думать лишь о нём, однако Алек не жаловался на это. Было приятно бегать и вспоминать какие-то моменты, произошедшие между ними. Например, с какой нежностью Магнус рассказывал о матери, делясь воспоминаниями о ней, как принимал сожаления, потому что Алек не представляет, чтобы с ним стало, если бы Мариз умерла. Он вспомнил, как однажды ночью Магнусу вздумалось поговорить по телефону и он разбудил Алека, начав жаловаться на свою учительницу по химии в школе и остальных учителей. Или, например, как они возвращались домой со свидания, а Алек споткнулся, но Магнус поймал его, смеясь, и поцеловал, говоря, что Алек не такой тяжёлый, как он думал. Всё это создавало определённую картину о человеке, и Магнус для него был прекраснее всех. За эти два часа, проведённые с воспоминаниями о Бейне, он забыл о всех своих тревогах.
Выбежав из-за поворота на свою улицу, Алек встал как вкопанный, смотря на машину у своего подъезда. Она очень отличалась от остальных автомобилей своим насыщенным жёлтым цветом. На капоте сидел Магнус, читая книгу. Лайтвуд медленно пошёл к дому, чувствуя себя немного виноватым. Они так и не виделись с Магнусом, не созванивались и не переписывались с ним с того самого вечера. Он не знал, что нужно говорить. Стоит ли извиниться, или может, просто развернуться назад, убежав к Саймону. Магнус всё равно его до сих пор не заметил. Хотя между ними было метров десять. Пока азиат не смотрел на него, Алек позволил себе рассмотреть внешний вид Магнуса. На парне была тёмная водолазка, сверху серая кожаная куртка с шипами. Из-за того, что он склонил голову над книгой, брюнет увидел лишь тёмную укладку в виде ирокеза. Подойдя на расстояние трёх шагов, молодой человек прокашлялся.
— Привет, Магнус, — несмело поздоровался Алек.
Бейн захлопнул книгу, и Лайтвуд вздрогнул. Магнус поднял на него глаза, подведённые чёрным, которые смотрели явно с желанием ударить его как следует. Он соскользнул с капота машины, подходя к Алеку, чтобы закинуть книгу в открытое окно автомобиля. Он смотрел прямо в его глаза, но так не сказал и ни слова.
— Прости меня, — решил попытать свою удачу молодой человек, смотря как непроницаемое лицо Магнуса остаётся точно таким же. — У меня просто кое-что случилось… и я… у меня правда не было возможности связаться с тобой.
Магнус вздохнул, легонько толкнув его в плечо.
— Ненавижу тебя. Если бы не Катарина, я бы стал обзванивать морги.
Алек почувствовал, как его сердце ушло в пятки. Он, пытаясь не паниковать раньше времени, спросил:
— А что тебе сказала Катарина?
— Что у тебя кое-какие проблемы, и ты сам свяжешься со мной. Но я не мог сидеть спокойно дома, зная, что у тебя что-то случилось, — пожал плечами Магнус, а Алек попытался сдержать облегчённый вздох.
— Прости меня, — попросил Алек, взяв руку Магнуса в свою, чувствуя какие у него холодные пальцы. Он сжал их, чтобы согреть.
— Да ты что? Всё не так просто, как ты думаешь, — хмыкнул Бейн, качая головой.
Алек огляделся, смущённо улыбаясь, и приблизился к Магнусу, который удивлённо распахнул глаза. Молодой человек, желая быстро чмокнуть азиата в губы, чуть промазал, попав в уголок губ, поэтому сделал ещё одну попытку коротко поцеловать парня, но Магнус поймал его губы своими, немного грубо сминая их, не давая Алеку отстраниться, положив руку ему на шею. Лайтвуд ответил на поцелуй, позволив прижать себя к машине. Уже через секунду Магнус сбавил обороты, оперевшись на Алека, расположив руки у него на талии, чувственно посасывая его губы, то одну, то другую. Брюнет расположил одну руку на пояснице парня, а другой по спине повёл к волосам, чтобы зарыться в них. Молодой человек замычал в поцелуй, отодвигаясь от Алека.
— В этот раз я не позволю тебе испортить мою укладку, понятно? — Магнус тыкнул в сильную грудь пальцем. Алек закивал, облизывая губы. Бейн закатил глаза. — Ты прощён. — Бейн подался вперёд целуя парня. — Но ты всё равно должен со мной прогуляться. Свободен сейчас? Я хотел бы кое-что рассказать тебе, — теребя рукав молодой человека, сказал Магнус.
— Мы не можем сделать это дома?
— Нет, не можем, — покачал головой азиат.
— Тогда мне нужно переодеться, я только после пробежки, — Алек оторвался от машины, идя в сторону подъезда. Магнус ойкнул, вцепившись в его плечи, чтобы не упасть, пока он идёт задом на перёд. Алек улыбнулся, крепче прижав его к себе за поясницу.
— Я так понимаю, я иду с тобой? — приподнял брови Магнус.
— Именно.
— Хочешь устроить мне высококачественное представление? Я уже могу называть тебя стриптизёр Лайтвуд? — Магнус поиграл бровями, смотря, как брюнет смущается. Они чуть не упали, запнувшись, но Алек так и не отпустил молодого человека, не сдержав обречённого стона. — Что? Ты не можешь меня осуждать за мои сексуальные фантазии о тебе.
— Магнус!
Азиат захохотал, вырываясь из объятий пунцового парня, забежав в подъезд, и прокричал: «Догоняй!» Алек закатил глаза, заходя внутрь дома, понимая, что он не побежит следом, однако он обманул себя и уже на третьем этаже настигнул Магнуса, прижимая к стене.
***
— …Моя машина всё это время стояла возле её дома, — закончил Алек, вздыхая. Брюнет продолжил легонько раскачивать их с Магнусом переплетённые руки, смело вышагивая по улице.
Он рассказал парню о том, что приходила Изабель, извинилась и отдала ему ключи от машины. Магнус, вновь проявляя самые светлые из черт своего характера, признался, что не обижался на друзей из-за этого дурацкого плана, скорее он делал это из-за нежелания их знакомить Магнуса с Алеком, за то, что они думали о нём, как не о человеке, а бесчувственной машине, живущей за счёт удовлетворения своих биологических потребностей и потребления рекордного количества алкоголя. Самому было неприятно скрывать от Магнуса причину того, почему он не звонил ему, но рассказать всё он был не готов. Нет, отдалённо молодой человек понимал, что боится он далеко не реакции азиата, даже не его жалости, он боится говорить об этом, потому что придётся вспоминать, придётся испытывать всё это снова.
— Я смею заметить, что это гениально, — улыбнулся Бейн, потянув Алека в сторону набережной. Там было гораздо ветренее, чем где-либо раньше. Серая вода реки билась о берег, что было отчётливо слышно, хоть основные звуки и утопали в бытовом городском шуме.
— Ну, может быть, — согласился Алек. — Ты хотел мне что-то рассказать. Ещё не время?
Магнус потупил взгляд, погрузившись в задумчивое молчание. Было сложно пойти на этот шаг, но он так хотел открыться Алеку. Они знакомы почти месяц, и за это время кареглазый смог понять, насколько ему важен этот молодой человек. Он давно понял, что не просто влюблён в Алека, тот забрался к нему под кожу, поселяясь в сердце, душе, голове. Магнус бросил на парня короткий взгляд, вздохнув. Он не знал, что говорить, как правильно начать, решая просто отдаться течению. Слишком много думать вредно.
— Я просто оттягивал это как можно дольше, сомневаясь в правильности своего решения, — Магнус придвинулся ближе к Алеку, смещая руку, он подхватил молодого человека под руку, прижавшись к его боку. — Как-то Саймон сказал мне: « …Когда-нибудь в твоей жизни появится тот, кто сметёт эти стены, которыми ты окружил своё сердце, сломает всё то множество масок, что ты сделал для своего прекрасного лица. И когда ты почувствуешь такую любовь, ты должен сделать всё возможное, чтобы бороться за неё, но сначала, ты должен отпустить всё старое»… Не думал, что Льюис такой мудрый. За эти выходные я много думал о тебе, и в голове вдруг всплыли его слова. Сейчас я понимаю, что этим человеком, о котором говорил Саймон, стал ты, Александр. И я сделаю всё, чтобы бороться за твою любовь. Я понимаю, что для этого нужно отпустить всё старое, и я готов прямо сейчас. Готов ли ты выслушать меня?
Наверное, любой человек был счастлив, если бы человек, которого ты любишь собрался рассказать тебе о своём прошлом то, что никогда не рассказывал, чтобы отпустить это, и жить настоящим, в котором есть ты, но не Алек. Лайтвуд даже дышал на автомате, что там говорить о ходьбе, было страшно, что Магнус потребует что-то взамен, чем Алек поделиться
боится пока не готов.
— Алек, — позвал обеспокоенно Магнус, повернув голову, разглядывая профиль молодого человека. Его напряжённое лицо было бледно, и Бейн не понимал, что с ним происходит. Изначально всё это было задумано, чтобы просто поделиться с Алеком всем, чтобы между ними больше не оставалось лжи, но теперь он боролся с непреодолимым желанием закатить скандал о том, что брюнет не доверяет ему и что-то скрывает. Здравый смысл остановил его от этого, он уверен, ужасного решения, однако это не изменяет того факта, что с Алеком что-то произошло. Что-то гораздо более серьёзное, чем просто какие-то дела. — Эй, с тобой всё в порядке?
— Д-да, конечно, — натянуто улыбнулся молодой человек, оглядываясь. Он и не понял, как они с Магнусом прошли почти четверть Манхэттена, подходя к мосту Джорджа Вашингтона.
Мост… Алек сглотнул, усмиряя участившееся сердцебиение. — Я тебя слушаю.
— Ла-а-адно, — протянул азиат, сощурив глаза. — Я хочу рассказать о том, как пришёл к такому. О людях, которые так или иначе повлияли на то, кем я стал сейчас, как выгляжу и живу. Первым человеком, который значительно разбил мне сердце стал Аксель, француз с чудесными голубыми глазами и чёрными волосами. Он был импульсивный, я быстро влюбился в него, поддавшись очарованию, но ему не нужны были отношения, потому что он был достаточно эфемерен, хотел жить только для себя. Однако честности у него хватило, чтобы сказать мне всё как есть, а не просто послать, — Магнус прикусил губу, хмурясь.
— Ты любил его? — вкрадчиво поинтересовался Алек.
— Нет, но влюблён был достаточно сильно. — Бейн поднял глаза, смотря на серое небо над собой. — Потом была Этта. Её я тоже не любил. Точнее, я думал, что любил. Это было тяжёлое расставание только потому, что она закатила сцену. Я часто вспоминал её раньше, но со временем многое проходит и забывается.
— Кем она была? — опять спросил Алек, поняв, что видимо к этому Магнус и ведёт. Он хотел, чтобы Алек сам спрашивал о них.
— Певицей. Но она карьеру забросила быстро, потому что… о, это как раз таки и стало причиной расставания, она захотела семью. То есть, это было не просто: «Через несколько лет мы с тобой поженимся и у нас будут дети»… а, как бы сказать, прямо какая-то озабоченность. Тогда я был слишком юным для создания семьи, и поэтому мне пришлось указать ей на дверь.
Магнус ещё раз посмотрел на Алека, смотря, как тот задумчиво хмурится, кивая сам себе, а потом продолжил:
— Потом был Имасу. Вот его я любил. — Азиат сжал руку Лайтвуда, положив голову на его плечо. — Имасу тоже был музыкантом. Он мечтал о славе, деньгах. У него тоже были чёрные волосы и голубые глаза. Тесса со временем начала шутить, что у меня есть свой типаж: голубые глаза и чёрные волосы, но потом все мы поняли, что это не так. Имасу был просто ветреным сердцеедом, у которого очень хорошо получалось играть в любовь. Однажды он просто пропал. Я думал, что сойду с ума, потом я встретил его в одном клубе и он вполне прямолинейно послал меня очень далеко.
— Он тоже врал тебе, — прошептал Алек, разрывая затянувшуюся паузу, привлекая внимание Магнуса, который ушёл в мысли, разглядывая водную гладь Гудзона.
— Есть такое, — хмыкнул Магнус. — Но это всё уже в прошлом, мои чувства к нему угасли. Увидев его теперь, я бы наверное рассмеялся, не понимая, как мог полюбить такого человека. — Магнус вновь посмотрел вдаль, но теперь на мост, по которому плавно двигались автомобили. Мосты Нью-Йорка можно было бы считать произведением искусства, по крайней мере Магнусу они очень нравились. Даже просто смотреть на них было приятно. — Ну, и вишенкой на торте стала Камилла.
Алек замер, понимая, что уже слышал это имя. Магнус обернулся к молодому человеку, возвращаясь назад. Тот смотрел на него, с подозрением прищурив глаза, приподняв руку. Совсем ничего не понимающий парень жестом спросил у брюнета, в чём дело.
— Камилла… Камилла Белькур? — всё же спросил Алек. Бейн в удивлении распахнул глаза, кивая. Он открыл было рот, чтобы спросить, откуда Алек её знает, как парень продолжил: — Мы нечаянно столкнулись у Конде-Наст. Она сказала, чтобы я… был очень осторожен с тобой, потому что люди для тебя лишь игрушки.
— Это не так… — ошарашенно прошептал Магнус. Теперь всё для него стало на свои места. Камилла пыталась сделать так, чтобы они с Алеком не были вместе.
— Я знаю, Магнус, — Алек поддался вперёд, успокаивающим жестом проводя по предплечью азиата.
— Что ещё она тебе сказала?
— Какая разница, я всё равно ей не поверил, — взгляд оливковых глаз мягко скользнул по лицу Магнуса. Тот выжидающе приподнял брови, требуя ответа. — Она говорила что-то о том, что ты плохой человек, изменил ей и бросил. Точно не помню.
Магнус почувствовал, как внутри всё неприятно сжалось. Он отвернулся от Алека и медленно побрёл вперёд, игнорируя его негодование. Это оказалось ударом ниже пояса. Он мог простить и забыть всё, но то, что она взяла и перевернула историю, притворившись жертвой, ударило достаточно больно, чтобы Магнус почувствовал себя нехорошо. Это было нехорошо из раздела «всё очень ужасно, меня как будто сейчас вывернет, почему она поступает так?» Шаг за шагом он понимал, что совсем не знает и не знал, какова была Камилла на самом деле. Неужели ей не хватило того, что она растоптала его чувства, может, она хотела растоптать и самого Магнуса? Обида, жгучая обида затопила весь разум молодого человека. А если бы Алек поверил ей, если бы им просто не повезло, и они бы никогда в жизни больше не увиделись? А всё просто потому, что она не может оставить в покое. Весь окружающий шум затих, хотя Магнус понимал, что на самом деле всё осталось по прежнему, просто мысли опять полностью завладели им. Так ко всему этому ещё и Алек, который, по видимому, отталкивает Магнуса от правды…
— …Магнус! — Бейн подавился вздохом от неожиданности, растерянно хлопая глазами. Алек выглядел напуганным и растерянным, пока крепко сжимал его руку, прекратив движение. Да, наверное, не стоило вот так вот уходить от него. «Нужно скорее во всём разобраться», — твёрдо согласился Магнус с мыслью, быстро промелькнувшей в голове, и обратил всё своё внимание на брюнета. — Что случилось?
— Она перевернула всю историю. Я не хочу прибедняться, твоё сожаление и осуждение нужны сейчас мне меньше всего, но я настолько сильно любил её, что ослеп и не видел её настоящую — расчётливую, хитрую, бесчувственную манипуляторшу. Думаю, пора закончить с этим. В любом случае, все они для меня больше ничего не значат, — вздохнул Магнус, продолжая идти дальше, по направлению к огромному искусному мосту. До пешеходной дорожки на нём оставалось меньше пятнадцати метров.
— Постой, куда ты? — Алек с нарастающим ужасом в груди смотрел, как Магнус приближается к мосту, с каждым шагом всё дальше уходя от него. Столько лет прошло, он даже не появлялся в этой стороне, ему не то, чтобы противно смотреть на этот мост, всё в груди похолодело при мысли о том, что нужно будет пойти по нему.
— Туда же куда и ты. На мост. Хочу попасть на другой берег, — повернувшись, пожал плечами Магнус, улыбнувшись уголком губ. Он медленно шёл задом, чтобы не упасть, сверля изучающим взглядом Алека. — Пойдём?
— Нет, — качая головой, выдохнул Алек, чувствуя, как голову внутри сжимает тисками, а дыхание учащается. Он медленно набрал воздух через нос, выдыхая через рот. Виски пульсировали, предвещая скорую паническую атаку, если он не перестанет думать о мосте, смотреть на него, видеть его, чувствуя, как он теряет Магнуса, потому что с каждым шагом тот становится всё дальше.
— Почему? — громко спросил азиат, и Лайтвуд был благодарен, что сейчас по близости никого не оказалось.
— Я не могу… Я… я боюсь высоты, — выпалил первое пришедшее в голову молодой человек.
Магнус остановился, скептически изогнув бровь, и сказал:
— Ты рассказывал мне, как прыгал с парашютом. И, если я хорошо помню, тебе очень понравилось.
— Эм-м-м… я… — Алек зажмурился, понимая, что подводит себя к краю. На несколько секунд картинка перед глазами поплыла, смазываясь, но уже через мгновение всё пришло в норму. Он не знал, что ещё придумать, как выкрутиться, чтобы отвлечь Магнуса от этого.
Рано или поздно тебе придётся рассказать ему. Я понимаю, что это сложно, но если между вами с Магнусом всё, как ты рассказываешь, то он поймёт тебя. Тебе не обязательно выкладывать всё сразу, можно выдавать это маленькими порциями. Но лучше рассказать всё. Просто сделай это, избавься от этих терзаний. Или ты не доверяешь ему? Может, ты думаешь, что он такой же?
Я доверяю Магнусу. И он не такой, совсем…
Он отчётливо слышал в своей голове голос Джейса, который со знанием дела утверждал, что Алеку просто нужно всё кому-то рассказать. Всего один раз, целиком и полностью. Он говорил, что сделав это, Алек почувствует невероятное облегчение, почувствует, как эта тяжёлая ноша спадает с его плеч. Эрондейл настаивал рассказать это всё именно Магнусу. Алек открыл рот, но закрыл его, понимая, что ему попросту страшно.
— Хватит мне врать, Алек. — Магнус упёр руки в бока, тяжело вздыхая. «Только не это…», — тревожно пронеслось в голове у Алека, он не смог скрыть страдальческого выражения лица. — Что с тобой происходит? И не смей отвечать «ничего», потому что… да посмотри на себя! Тебе, может быть, плохо? — молодой человек начал медленно возвращаться обратно, продолжая допытываться до молчащего парня. — Где ты был на выходных? Что тогда случилось? — с каждым аккуратным шагом он становился всё ближе, а Алеку становилось ещё хуже, чем когда он уходил. Магнус требовал ответы на вопросы, которые так или иначе вскроют раны брюнета. — Почему ты не терпишь лжи? Откуда шрам на твоей спине? Почему ты не хочешь всё рассказать мне? — терпеливо продолжал Бейн подойдя совсем близко. Губы Алека начали дрожать и он с силой сжал их в напряжённую полоску. — Молчишь… Знаешь, Алек, мне всё равно не нужны твои заикания, мне не нужна ложь. Либо ты сейчас же отвечаешь мне хоть на один из вопросов, либо я ухожу. Я считаю до трёх. Один… — Алек чувствовал, как внутрь поступает всё меньше кислорода. — Два… — Ощущение несправедливости захлестнуло его с головой, потому что Магнус поступал нечестно, заставляя всё рассказывать. — Три… — Видимо, это конец. — Лучше мне уйти отсюда.
Та горечь, с которой Магнус сказал последнюю фразу, заставила Алека дёрнуться за ним следом. Он почувствовал, как слёзы обожгли глаза, но не выпустил их дальше. Резкий укол боли в голове чуть не сбил Алека с ног, что говорить о том, что он уже с минуту не дышал, слушая Магнуса, как ему казалось, в последний раз, запоминая каждую черту, искажённую смятением, требовавшую правды, которую Алек выдать не мог, потому что он трус. Чуть подняв взгляд он увидел, как молодой человек, кутаясь в кожанку, начал идти по мосту. Он даже не обернулся…
Брюнет потянулся рукой к карману пальто, чтобы достать оттуда лекарство. Голоса в голове начали путаться. Он слышал обрывки фраз и не понимал, говорят это ему на самом деле, или это всего лишь голоса в голове, воспоминания, переплетающиеся из-за панического приступа.
…Я хочу подарить тебе что-нибудь, Котик. Может, сегодня ты побудешь сверху? Вся власть у тебя, я в твоих руках…
…Не делай этого, я умоляю тебя… Алек, просто послушай меня… Я люблю тебя, мы все… Люк уже едет… Просто дай мне руку…
…Это ненормально! Ты н е н о р м, а л ь н ы й! Все мои дети в порядке, никто из них никого из себя не строит. Прекрати всё это… Ты не сможешь управлять компанией, ты опозоришь нашу семью… Это отвратительно, больше ты мне не сын, в этом доме тебе никогда не будут рады!..
…Думаешь, что у тебя получится? Это дело очень сложное, чувак. От него буквально зависит твоя карьера, так ведь сказал Лоренцо?.. Я помогу достать тебе любую информацию, друг, ты победишь!..
…Ты не веришь мне, что красивый, Ангел?.. Ладно, давай-ка подойдём к зеркалу, пока ты не застегнул рубашку… Я могу много говорить о твоей душевной красоте, но сейчас мы ведь о внешней, правильно? Так посмотри в зеркало! Вот почему я не могу порой оторвать от тебя взгляд… ты бесподобен… твои глаза, руки, тело… Александр Лайтвуд, вы официально сводите меня с ума!..
Лайтвуд поднял взгляд, сквозь пелену слёз смотря, как знакомый силуэт медленно шагает в сторону Форт Ли, удаляясь всё дальше, унося с собой значительный кусочек души, без которого Алек сейчас умирал. Видимо, всё будет, как и говорил Джейс. Он просто задохнётся на улице, и никто не сможет помочь ему, только если бы он сам смог найти силы преодолеть себя…
***
Магнус не плакал, просто ему что-то попало в глаза, из-за чего слёзы катились по щекам. Он даже не чувствовал, как щиплет глаза, как мокрые капли стекают по бархатной коже, не слышал шума, просто шёл, ощущая полную опустошённость. Каково было открыться человеку, а потом узнать, что тебе он открываться не собирается от слова совсем. Даже поставленный перед выбором, Алек Лайтвуд молчал, гордо и холодно, втыкая нож в спину любимому человеку.
Магнус вздрогнул, почувствовав, что в кармане завибрировал телефон. Измученно прикрыв глаза, вытирая дорожки слёз руками, он достал мобильник. Это было самое обычное сообщение от Рафаэля, который просил сегодня встретиться в «Охотничьей луне». Даже с баром, где они собирались с друзьями, связаны воспоминания об Алеке. Что он будет делать? Куда ему пойти, чтобы сбежать от собственных мыслей?
Порой за мгновение может случиться так много. Казалось бы, ты просто взмахнул ресницами, моргая, а где-то за это время умер или родился человек, извергся вулкан или огромная волна накрыла целое побережье… или вас просто больно хватают за плечи, разворачивая против того направления, куда вы шли, и до хруста костей сжимают в объятьях.
Магнус растеряно хлопал глазами, до сих пор не понимая, что произошло. Какого чёрта Алек здесь? Зачем так вцепился в него? Почему его грудь не вздымается от дыхания, а уходит куда-то, болезненно сокращаясь? Звуки медленно возвращались, достигая его слуха. И первым, что он отчётливо услышал, стал жуткий хрип, который, видимо, издал Алек. Допустим, если он и плакал, то люди не хрипят так, когда рыдают. Вес его тела ощущался особенно отчетливо, видимо, потому, что сначала просто стоящий парень стал оседать, повторяя этот ужасный звук. Магнус был уверен, что с такими же звуками люди задыхаются…
Чуть не упав, Магнус схватился за ограждение моста, чувствуя, как в груди разгорается пламя всепоглощающего страха. Еле отцепив от себя хоть на какую-то дистанцию брюнета, азиат скользнул взглядом по его лицу: плотно сомкнутые ресницы влажные от слёз, лицо бледное и серое, несмотря на то, что он явно бежал, а рот приоткрыт, искажённый видимо, болью, Алек пытался вдохнуть. Он задыхался!
— Алек, что с тобой?!
Молодой человек не смог ответить, одна его рука скользнула вниз вдоль тела, промахиваясь мимо кармана. Его резко потянуло вниз, но Лайтвуд смог удержаться, вцепившись в плечо Магнуса сильнее. Поняв провальную попытку Алека попасть рукой в собственный карман, Бейн в испуге сам залез в него, нашаривая бутылёк. Оказавшись на своё удивления не до конца растерявшимся и глупым, Магнус быстро открутил крышечку, падая вместе с Алеком на асфальт. Мост довольно сильно качало под весом проезжающих машин. Молодой человек запрокинув голову брюнета, капая около десяти капель лекарства, надеясь, что это достаточно или что он не переборщил.
Алек с силой зажмурился, хрипло застонав, сжимая руку Магнуса, который от страха был уверен, что поседел. Азиат положил руку ему на шею, соединив их лбы.
— Слушай мой голос, ладно? Господи, только дыши, умоляю, дыши… Давай, вдох и выдох… Ну же, Алек, вдох и вы-выдох… Пожалуйста, — Магнус почувствовал, как слёзы вновь катятся по щекам, слёзы отчаяния и страха: Алек задыхался, а он даже не мог ничего сделать, позвонить кому-нибудь, потому что выронил этот чёртов телефон.
Не придумав напоследок ничего лучше, Магнус набрал больше воздуха, жмурясь, и впился в губы Лайтвуда, выдыхая воздух из своих лёгких. Он душераздирающим жестом вцепился в него, просто молясь, чтобы хоть какая-то часть попала в лёгкие Алека. Он чуть двинул губами, набирая полные лёгкие, и опять повторил тоже. Почти искусственное дыхание, но от поцелуя тут всё же было больше. Он почувствовал, как под его ладонью, крепко сжимающей свитер, двинулась грудная клетка, еле ощутимо вздымаясь. Магнус всхлипнул, отстраняясь, чувствуя на своих губах прерывистое дыхание, и прижался к парню, вжимаясь в его грудь головой.
Людей не было, велосипедистов тоже, всего два молодых человека, опирающихся на ограждение моста, сидели посреди моста в объятьях друг друга. Один с ужасом понимал, что мог потерять одно из самых дорогих людей, облегчённо отталкивая все жуткие мысли, он ведь всё же справился, а другой праздновал свою маленькую победу, неудобными маленькими порциями втягивая пыльный, грязный воздух, прижимая своего спасителя к себе, так сильно, что и при желании не смог бы отпустить.
— Что это было? — тихо спросил Магнус, не открывая глаз, даже не думая отстраниться или подняться.
— Паническая атака, — так же тихо выдохнул Алек, и азиат всхлипнул, прижимаясь ещё ближе, услышав слабый замученный, но такой родной для ушей голос.
— Тебе помогло то лекарство?
— Мне помог ты, — Магнус почувствовал тяжёлое дыхание макушкой, куда после прижались поцелуем обветренные полные губы.
— Ты мог умереть?
— Мог, — честно ответил Алек. — Но ты не дал мне этого сделать.
— Почему это случилось? — вкрадчиво начал Магнус, уткнувшись в грудь Алека лицом. Его голова вместе с ней мерно то поднималась, то опускалась, и ничего сейчас не могло быть лучше этого.
— Я расскажу тебе, — тяжело вздохнул молодой человек. — Только обещай, что не перебьёшь меня. — Магнус закивал, не издавая ни звука. — Это было три года назад… хотя, лучше начать с самого начала. Я был знаком с ним около шести лет. Мы очень медленно шли к отношениям, наверное, года четыре, как бы смешно это не звучало. То не мог он, то не мог я… то мы могли, но не хотели, но, судьба всё же свела нас вместе. Это была величайшая ошибка в моей жизни. Мы встречались с ним уже два года, когда это произошло…
— С кем?
— С Себастьяном. Себастьяном Моргенштерном, братом Клэри…
Магнус вздрогнул, услышав это имя, и медленно поднялся, смотря на Алека, прямо в его невероятные глаза, которые сейчас — слава всем богам — открыты и поблёскивают от слёз. Собравшись открыть рот, он встретил преграду в виде шершавой подушечки большого пальца, что легла на его губы, призывая к молчанию.
— Знал ты или нет, но он тоже юрист, точнее, был им когда-то. Он тоже работал в Конде-Наст. Мы были лучшими, благодаря нам начинающая компания Лоренцо поднялась на значительные высоты. — Алек тяжело сглотнул ком в горле, убирая с лица Магнуса выбившиеся из укладки пряди. — Зависть — это ужасное чувство, которое может погубить даже любовь, хотя, может, он и никогда не любил меня… В нашу фирму попал один очень влиятельный человек, дело которого отдали мне, как лучшему специалисту. Всё слишком сложно, чтобы рассказывать в мельчайших деталях, да я и сам не уверен точно, что, как и почему было, но благодаря кое-какой информации, что нарыл Саймон, взломав одну очень ценную базу данных, я смог его выполнить. В общем, Себастьян подставил меня, мол, я передавал информацию его отцу, у Валентина своя юридическая фирма, которая конкурировала с нашей, но мы с Саймоном взломали компьютер Моргенштерна, как раз таки воруя у него информацию. Это было хитрым планом Себастьяна. Естественно, Лоренцо уволил меня, узнав обо всём от этой крысы. Ничего не знал только я, — Алек прервался, подняв взгляд на Магнуса. Он испытал приятное удивление, не найдя на прекрасном лице сожаления, лишь интерес и нетерпение. — Я пришёл домой, рассказывая всё ему, — я даже не подумал, что он поступит так, никто не думал, — он жалел меня так искренне, говорил, что всех их убьёт. Он врал мне в лицо, а я верил…
Осенение наконец настигло азиата, когда он услышал эти слова. Наверное, он бы закрылся как Алек и перестал бы доверять людям после такого, теперь он всё понял. Параллельно рассказу парня в его голове стала вырисовываться полная картина происходящего. Их несчастья происходили почти одновременно. Видя, как тяжело даётся парню рассказ, Бейн взял его руку в свою, переплетая пальцы, показывая, что он рядом, что он никуда не уйдёт.
— У Себастьяна был свой подход справляться с плохими днями — секс. Причём не только с плохими, мы занимались им довольно часто… и извращённо, потому что он так любил, а я любил его, я делал всё, чтобы только видеть его улыбку и слышать похвалу. Я был его котёнком, — говоря это Алек поморщился оттого, насколько ему стало противно от самого себя. Но Магнус всё ещё внимательно слушал, начав поглаживать его пальцы своими. Металл колец приятным контрастом с нежными прикосновениями ощущался на коже. Единственным, что радовало Алека был тот факт, что после транквилизатора паническая атака у него начаться не может, потому что он подошёл к сути, именно к тому, что убило его. — В тот день он привязал меня к кровати, завязав глаза… Когда я в неконтролируемом порыве сказал, что люблю его так сильно, как не полюблю никого никогда, в ответ раздался смех. Безумный и больной. Он всё рассказал мне тогда: как завидовал, как придумал план, как притворялся, что я что-то значу для него, он тыкал мне тем, что я не видел элементарной лжи, он спал в нашей квартире с другими людьми, а я не замечал этого, потому что
любил. Тогда он перестал мне врать и сказал, что ненавидит меня так сильно, как только может, и я слышал это в его голосе. Слышал в нём боль безумного человека. Я всегда был для него лишь конкурентом, которого он желал устранить… Он говорил, что я делал ему больно только своим существованием, и он решил показать… какова была эта боль… — Алек рвано вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок, пытаясь довести дело до конца. — Как я сказал, Себастьян любил заниматься этим пожестче. У нас были различные игрушки, например, трость из ротанга, очень прочная, наконечник которой был покрыт трёхмиллиметровыми иглами…
Магнус в ужасе понял, к чему ведёт Алек, крепко сжав его руку.
Шрам на спине… Теперь ясно, откуда он появился там, точнее, кто его сделал. Магнус был уверен, что такой лютой ненависти и отвращения не испытывал никогда в жизни. Если бы он встретил его сейчас, если бы только мог, он бы задушил его голыми руками, не моргнув и глазом. Он тут же вспомнил, как Клэри рассказывала, что он ненормальный, как в детстве он убивал зверюшек, но ей никто не верил, ведь Себастьян выглядел и вёл себя как ангел. Теперь Магнус понял, почему Алек не мог так просто рассказать об этом. Такое просто так не забывается, это ужасно.
— Удары тростью — как правило, самые болезненные, — продолжил Алек, закусив губу. — Он ударил меня двадцать раз по спине, бил специально в одни и те же места. Каждый удар сопровождал словами «ненавижу», «наивный дурак, верящий в ложь». Он оставил меня там и просто испарился. Потом я узнал, что он уехал из страны, в этом ему помог Валентин. Когда я смог освободиться, то рана уже относительно затянулась, однако сердце нет… — Алек, в отличие от Магнуса не плакал сейчас, он чувствовал, что прежний страх и вправду уходит, он чувствовал облегчение, а вместо него появляется ненависть, смешанная с отвращением. — Не знаю зачем, скорее всего, тогда я вообще не думал, я написал предсмертную записку, натягивая первую попавшуюся кофту, и пошёл прочь из того мерзкого места, чтобы закончить свою жизнь… — Лайтвуд тяжело вздохнул, сглатывая. Он смотрел на их с Магнусом руки, низко опустив голову. На руку Магнуса упала капля, скатываясь, чтобы прокатиться ещё и по пальцам Алека. Подняв голову, он увидел, что азиат пытается сдерживать слёзы, но одна непослушная капля всё же выкатилась из глаза. Алек начал сам чувствовать подступающие слёзы, продолжая: — Я пошёл прыгать с моста. С моста Джорджа Вашингтона. Этого моста, Магнус… Именно поэтому я не мог пойти сюда, именно поэтому мне стало
так плохо… Изи, Джейс и Клэри успели до того, как я прыгнул, но я уже перелез через ограждение. Я помню, что совсем не боялся тогда умереть, я помню, как рыдала Клэри, как она сминала в руках ту чёртову предсмертную записку, я помню ужас в глазах Изабель, как слёзы текли по щекам, и она шептала мне не делать этого, успокаиваемая подругой. Никогда я не смогу забыть, как дрожал голос Джейса, пока он уговаривал меня не прыгать, подходя всё ближе. На самом деле, я сорвался тогда, но Эрондейл успел, крепко схватив меня. Мы чуть не свалились оба, но нам помогли Люк и Аларик. Я никогда не смогу забыть ту ночь, как бы не хотел, не смогу забыть истошный крик Иззи, она тогда сорвала голос… — Алек выдохнул, часто заморгав, и шмыгнул носом. Пора было закончить это. — Последующую неделю я провёл в больнице, там была Катарина, она колола мне успокоительное ночами на пролёт. Потом я уехал на полтора года, исколесил всю Европу, но что-то заставило меня вернуться сюда полтора года назад. Лоренцо принял меня с распростёртыми объятьями, я познакомился с Лидией, раз или два в месяц встречался с кем-то из семьи или друзьями, а потом появился ты и перевернул весь мой мир с ног на голову. — Алек усмехнулся, ловя взгляд Магнуса, обливающегося слезами. — Я не думал, что когда-нибудь смогу кому-то довериться, что смогу вновь полюбить.
— Прости меня, Алек…
