Дженсен по прозвищу "Крокодил"

Затрещала рация и мужчина в одежде характерной для австралийского рейнджера хмуро прослушал сообщение, сидя в видавшей виды машине, и дал отбой. Лицо, и так не отличавшееся добродушием стало ещё более суровым и хмурым. На завтра назначили общий сбор около администрации, а значит придётся возвращаться из рейда и снова видеться с людьми. Людей Дженсен Эклз не любил. И не потому, что они сделали ему много зла и чем-то мешали. Он просто не понимал их, не мог принять современный мир со всеми этими гаджетами, Инстаграмом, Твитером и загрязнением окружающей среды. Как можно пытаться разрушить мир, полный удивительных красот и существ? Как можно променять какое-то там телевидение и интернет, на возможность прикоснуться к живому, чистому и честному в своей первозданной красоте миру? Именно поэтому сейчас он один из всех рейнджеров не водил экскурсии, а выполнял роль лесничего в самом большом заповеднике континента. Дженсен родился в Австралии и прожил здесь неполных сорок лет, двадцать два из которых посвятил себя работе рейнджера. Это был полностью его выбор, и он созрел до него после того, как из их пруда для скота выловили огромного крокодила. В тот момент ему показалась весьма несправедливым, что зверушку убили просто потому, что она расплодилась и помешала людям. В конце концов это она была у себя дома, а вот люди расселились на её территории весьма активно и нагло. Они строили дома, осушали болота и озёра, искали всё больше мест для жизни, забывая, что эта самая жизнь даётся не только им. Природа отступала под натиском людей, но были и такие места, в которых она жила и дышала полной грудью. За это мужчина и любил свою профессию. Дженсен не сразу стал рейнджером с привилегиями. Сначала была учёба, потом его прикрепили к старику Биверу и тот учил его всем премудростям, которые знал сам. Дженсену всё было интересно. Он запоминал, как правильно ловить крокодилов и отправлять их назад в заповедники без вреда для животного. Как различать голоса птиц и следы животных, как ступать по вязкому болоту и не провалиться в трясину. Как выстоять, если на тебя несётся обезумевшее стадо буйволов или укусила змея. Потом уже он познакомился с коренными жителями, теми, кто чтил традиции и пытался их сохранить. От них Дженсен узнал столько интересного и полезного, что окончательно влюбился в этот мир. Ему нравилось быть в гармонии с природой. Наверное, именно поэтому его брак дал трещину три года назад. С Шарлотт они вместе учились, вместе пошли работать в один заповедник, только Шарлотт была ветеринаром с амбициями. Она отстаивала права животных, участвовала в каких-то пикетах время от времени, но в целом у них было всё спокойно и мирно. Он уходил в рейды на месяцы, она ждала и писала петиции. Только вот в один прекрасный момент Шарлотт заявила, что хочет детей. Дженсен не видел в этом особой потребности. Он понятия не имел, как вести себя с вечно орущими младенцами, да и какой из него отец, если он месяцами может не появляться дома. Но Шарлотт поставила ультиматум и начался Ад на Земле. Эклз за всю свою жизнь не сдавал столько анализов и не дрочил. Ему ставили различные диагнозы, пытались лечить от бесплодия и даже предлагали пересадку чужих яиц. Он не выдержал и сбежал в очередной рейд, Шарлотт же в свою очередь этого не оценила и подала на развод. Он не винил её, но стал ещё более замкнутым и нелюдимым. Он перевёлся в другой заповедник и в сущности продолжил ту же жизнь, с одним только отличием. Дрочить приходилось регулярно. *** Джип немного шалил, пока Дженсен гнал его до точки сбора и уговаривал не подводить. Вообще он стал часто разговаривать с машиной, как и с деревьями, с травами, да и с животными тоже. Ему не было одиноко, по крайней мере он не ощущал потребности в общении с людьми, а вот с молчаливыми соседями периодически трепался. Тому же дереву можно доверить все свои секреты и быть уверенным, что оно не растреплет направо и налево. И на душе становилось легче. Так на кой-чёрт ему люди, готовые рыться в его грехах, когда вокруг столько молчаливых и понятливых слушателей? Около здания администрации было слишком шумно и многолюдно, как Дженсен и предполагал. Он даже заметил людей с камерами и это поселило в его душе самые прескверные предчувствия. В заповеднике нередко снимали всякого рода передачи и даже фильмы, но за два года, что он тут работает, ему лично такое сомнительное счастье не приваливало. Его выхватил из толпы вечно улыбающийся Джаред Падалеки, который вместе с женой разруливал ежедневные проблемы и вопросы страждущих, и затрещал с воодушевлением о какой-то передаче, снимаемой американцами по такому крупному гранту, что все соседние заповедники готовы жевать свои шляпы. Ну, как и подозревал Дженсен. Куча праздношатающегося сброда с телевидения, будут орать, сорить, пугать коал и кенгуру. Он даже захотел сплюнуть в сердцах, но передумал. — Тише, тише, парень. Ставь паузы в предложениях, если хочешь, чтобы я понял тебя и не попытался пристрелить. — Ты как всегда сама доброта, Дженс. — Я знаю. Что от меня требуется? — Всё очень просто. Съёмки уже идут, материал собран огромный, но тут один конкурирующий телеканал решил вынюхать кое-что секретное, поэтому прислали своего репортёра. Тебе нужно всего навсего не пускать его туда, где идут съемки передачи. Потаскай его по северной части заповедника, пусть оценит красоту и масштаб. — Ты ведь понимаешь, что неподготовленному человеку из Америки будет непросто в северной части? — Догадываюсь, — подмигнул ему Падалеки и помахал кому-то рукой. Ему ответили из толпы с камерами и Дженсен изучающе рассматривал нелепого парня, спешащего к ним с сумкой наперевес и с телефоном около уха. Дитя прогресса, мать его. И хотя на висках у мужчины слегка поблёскивала седина, он был каким-то слишком живым для человека старше или одного возраста с Дженсеном. Поэтому тот решил, что парень просто рано начал седеть. — Ваш проводник, мистер Коллинз. — О, рад познакомиться, — практически теряя сумку, недоразумение протянуло Дженсену руку и тот, превозмогая себя, пожал её. — Миша Коллинз. — Дженсен Эклз. — Всё, Мисси, я не могу больше это обмусоливать. У меня тут такой экземпляр, что ты бы подавилась слюнями, если бы увидела. Пока-пока, — и тот, кто представился ещё более нелепым именем, чем его вид, дал отбой на телефоне и уставился на Дженсена. Мужчина не любил прямых взглядов посторонних идиотов, да и вообще других людей, поэтому угрюмо смотрел в ответ, надеясь, что до репортёра дойдёт его посыл. Не дошёл. — Шикарный типаж, мистер Падалеки. Спасибо огромное, — чему-то восторгался репортёр и улыбался от уха до уха. — Обращайтесь, — улыбнулся в ответ верзила и они пожали друг другу руки, после чего Джаред ушёл, а точнее убежал решать другие проблемы. — Итак, — улыбнулся репортёр и повернулся к Дженсену. — Не знаю, как вам, а мне уже второй раз за день везёт. — Рад за тебя, парень, — Дженсен всё-таки сплюнул. Ему определенно не нравилась вся сложившаяся ситуация, а возиться с городским — не нравилось больше всего. Вечно ноющие типы из тех, кто запомнился ему по юности и редким выездам в город, бесили его настолько, что он еле сдерживался, чтобы не сбежать из врачебного кабинета или автобуса. Но работа есть работа. И чтобы это чучело не попало на завтрак к крокодилам, придётся за ним следить. Он тяжело вздохнул и развернулся, чтобы идти в сторону джипа. — А ты куда? — удивился тип из города. — К машине, куда ещё-то? — в тон ему ответил Эклз. — Ты пешком собрался шастать? — Нет, просто у меня своя машина. — Ну круто, — рейнджер повернулся и сложил руки на груди. У дурачка отчего-то зажглись глаза и растянулась улыбка. Только Дженсен поздно понял отчего такая перемена, и этот уродец достал откуда-то камеру и сфотографировал это. — Это ещё что? — Это Кенон Марк три, — счастливо сообщил ему самоубийца. — Мне насрать на его титул. Зачем меня фотографировать? — У тебя шикарный типаж. Я за таким уже несколько лет охочусь. — В смысле? Миша вздохнул. Тип попался тяжёлый, это было видно сразу. Но какой колорит. Борода с рыжим отливом, кожаная куртка в потёртостях, шляпа, узконосые сапоги. Он бы облизался, если бы был уверен, что мужик точно не гомофоб. А лицо? Божечки, какое это было лицо. Веснушки, правильные, приятные взгляду черты и, кажется, зеленые глаза. Губы же просто заставляли его сердце биться в припадке. Кому этот мужик душу продал, чтобы так выглядеть? — В самом прямом смысле, — вернулся Миша к их разговору, вынырнув из мечтаний. — Мне разные люди встречаются, а так как я фотокорреспондент, то сам Бог велел устраивать интересные съемки. Не волнуйся оплата достойная. — Я на это не подписывался. Ни за деньги, ни ради щенячьего восторга, — отрезал Дженсен и нахмурился. — Это всё твоё барахло? — Нет, мои вещи в машине, — нахмурился в ответ Миша. — А в чём проблема? — В том, что тебя уже слишком много в моей жизни, — ответил Дженс и снова повернул к джипу. Он сел за руль, громко хлопнув дверцей, и привлекая к себе внимание общественности. Но подойти к нему никто не рискнул, все уже знали о его неуживчивом характере и старались держаться в стороне. Только вот городским американцам этого не понять. Коллинз тащил какой-то баул необъятных размеров и уверенно погрузил его Дженсену в багажник. Сам же залез на пассажирское сидение и повернулся к водителю лицом, излучая позитив и решимость. — Слушай, я не хотел тебя как-то обидеть. Обойдёмся без фотосессий, если ты так их не любишь, но мне нужно сделать репортаж, и ты мой проводник. — Вот и не забывай об этом, — немного поворчал Эклз, остывая и заводя машину. Это будет весьма долгие два дня. *** Миша обмахивался шляпой, пока его трясло по кочкам и ямам. Вообще складывалось впечатление, что Эклз специально выбирает на дороге самые ухабистые места, чтобы довести своего подопечного, но он просто не в курсе, что Миша Коллинз собаку съел на выездных репортажах и его разбитой дорогой не испугать. Плавали — знаем. Он не пытался разговорить угрюмого рейнджера, но поглядывал за ним и подмечал мелочи профессиональным взглядом. Дженсену около сорока, он в отличной форме и скорее всего одинок. Он хмурится и, судя по всему, ведёт внутренний монолог, потому что ему явно не по душе городской парень. Но работа есть работа, и волей случая она свела их вместе. Пара дней, пара сотен снимков и назад в Сидней, а оттуда в Нью-Йорк. Они разойдутся, как и тысячи людей по всему миру. Миша за свою карьеру повидал кучу разных людей и всегда умел располагать их к себе. То ли дело в природном обаянии, то ли в веселом характере, но факт оставался фактом. Его любили. Некоторые слишком рьяно, впрочем. Эта поездка не была венцом его карьеры. Заслать разнюхивать секреты у конкурентов мог, и кто-нибудь пошиба помельче, но Джейна всегда была мстительной стервой и пережить разрыв без гадостей не могла. Будучи владелицей телеканала, она мстила, хотя и не сильно крупно, скорее гадила по мелкому, не понимая, что этим нельзя ни вернуть человека, ни отомстить. Просто блажь. — Ты так и будешь на меня пялиться или, быть может, начнёшь работать? — внезапно спросил у него Дженсен и хмуро глянул из-под шляпы. От его взгляда словно бы током прошибло. По позвоночнику и ниже до копчика, откуда перешло в пах. — Работать? — глупо переспросил Миша. — Именно. Или твой с титулом фотоаппарат предназначен только для избранных? Мы уже толпу кенгуру проехали, не говоря о другой живности. — Мне не нужны кенгуру, — пожал плечами Миша. — Мне нужны красивые виды, птицы и водопад. Кенгуру люди и на лужайках своих иногда видят. Не говоря уже о крокодилах. Нет, если ты настаиваешь, то давай вернёмся. Прости, я как-то упустил из виду, что вы гордитесь кенгуру. Мой промах. А крокодилов мы скоро будем проезжать? Тут он посмотрел на Дженсена, но тот сделал вид, что не услышал в его интонациях отсылки. А меж тем Коллинз был заинтригован, почему ему пообещали проводника с прозвищем «Крокодил». Но сам Эклз судя по всему сообщать откуда у него такой позывной не собирался. — Водопад, значит водопад, — и Дженсен резко свернул влево, хотя собирался ехать вправо. Однако, мистер Коллинз не уточнил какой именно водопад ему нужен, а значит поедут на дальний. Лишь бы машинка выдержала. *** Дженсен уже был не рад, что напомнил парню о работе. Тот начал просить притормозить по пять раз за минуту. И ладно бы, если ради чего-то по-настоящему стоящего, а то два раза он фотографировал обычных уток. В городе этого добра тоже завались, не обязательно было тащиться в заповедник и выдёргивать себе проводника. Прикрытие у репортёра было так себе. Даже дурак бы понял, что он пытается присмотреться к наличию народа и видя группы туристов, разочарованно садится назад в машину. Дженсен не был дураком, но усиленно делал вид, что ему ничего не известно. Так было проще. Через пару километров Коллинз снова попросил притормозить и джип жалобно застонал, но водитель остановился. — Мне просто отлить, извини, — вылез из машины Коллинз и даже не очень громко хлопнул дверцей. Дженс вздохнул и вылез вслед за ним. Отлить ему тоже требовалось, заодно проверить местность на наличие змей. Как он успел заметить пассажир был в подходящей обуви, но змеи любят падать на голову с деревьев, тут обувь не поможет. Коллинз не стал уходить далеко, просто встал за дерево, чтобы не светиться. Дженсен профессионально глянул вокруг, змей не обнаружил, как и пауков, и тоже расстегнул штаны. Лицо Миши уцелело от кулака только потому, что рейнджер прекрасно владел своим телом. Действуя на инстинктах, он всё равно не давал им взять вверх и ни разу в жизни не покалечил ни одного придурка. Сейчас же он прижал подкравшегося городского идиота к стволу дерева и, как был с раскрытой ширинкой, удерживал за шею. Коллинз облизал губы и опустил глаза. — Не слабо, рейнджер. — Ты совсем больной? — прорычал Дженсен, но руку от шеи убрал, как и член в штаны. — Я бы мог свернуть тебе башку, между прочим. — Не свернул же. Да и вообще, что за реакция. Служил? — Нет. Дженсен отошёл на дорогу, не заботясь более о пассажире. Это же нужно было додуматься — подкрадываться со спины к отливающему человеку. В голове не укладывалось, и он просто сел за руль, чтобы остыть. Миша забрался вслед за ним и задумчиво молчал минут десять, даже фотоаппарат в руки не брал. — А давно ты работаешь рейнджером? — внезапно спросил несостоявшийся покойник. — Давно, как восемнадцать исполнилось, ушёл из дома. — Почему? — Что почему? Из дома ушёл? Не хотел сидеть на шее у родителей, а идти учиться на бухгалтера или менеджера желания не было. — Получается почти полжизни в лесу? — Получается, что так. Тебе-то какое дело? — Просто поддерживаю разговор. — Не нужно, я не люблю разговаривать. — Почему? — Потому что нужно поддерживать беседу, а я не очень в этом хорош. — А в чём хорош? Дженсен посмотрел взглядом: «серьёзно, парень?» и нахмурился, но Коллинза не проняло. Он блаженно улыбался и словно бы не было того инцидента, который рейнджеру хотелось забыть раз и навсегда. Он почему-то был уверен, что за ним подглядывали. *** Джип накрылся прямо за десять метров до смотровой площадки. В это время года и из-за телевидения, сюда не возили толпы туристов, так что надеяться на помощь своих же было глупо. Они застряли и, как прикидывал в уме рейнджер, основательно. — Всё плохо? — заглянул ему через плечо репортёр. — Как видишь, — пожал плечами Дженсен и оттёр масло с рук. — Он давно просил к себе внимания, и я собирался им заняться, но тут ты свалился на голову. — Эй, мы могли бы поехать на моей тачке, это ты обиделся. — Я не обижался. — Ты можешь вызвать кого-нибудь по рации? — Могу, завтра утром. Мы всё равно сюда собирались, я никуда не тороплюсь. — Я тоже, — пожал плечами Миша и пошёл к багажнику, доставать свои вещи. — Палатку ставить будем? — Господи, у тебя там ещё и палатка? — Ага, я же знал куда еду. Дженсен смотрел, как репортёр пыхтит и ставит палатку, лёжа на циновке, на которой обычно спал в рейдах. Отдать должное Мише, он справлялся сам, пусть и при помощи такой-то матери. Вскоре это немного надоело, и рейнджер разжёг костер, а потом спустился вниз за водой. Когда он вернулся назад, то на костре уже грелись какие-то сосиски в решётке, а довольный Коллинз облизывался и смотрел на них с каким-то похотливым вожделением. Проводник же достал из багажа тушёнку, вскрыл её ножом и им же начал есть. Взгляд Коллинза мог войти в топ любимых из разряда охреневающих коал. Ему только листика во рту не хватало. — Эм, а ты порезать не боишься? — немного нервно сглотнул репортёр разглядывая мачете, с которого рейнджер спокойно снимал куски мяса губами. — Нет, — отрезал Дженсен и продолжил трапезу. — У тебя горит. Миша очнулся и быстро спас свой провиант, который успел подкоптиться только с одного боку. Он достал из огромного рюкзака тарелку с приборами и переложил туда сосиски. Всё это время из головы не шло удивительное сочетание сексуальных губ, острого лезвия и мяса. Жаль, что ему запретили фотографировать. Кадры были бы изумительные. — Будешь? — Нет. Я не ем такое. — Какое? — недоумение стало появляться у Коллинза всё чаще, что весьма забавляло его проводника. — Мёртвое. Нет, прости не так, синтетическое. — А тушенка твоя не мёртвая? — фыркнул Миша. — Нет, я сам изловил зверя, сам освежевал, приготовил и закатал его мясо в банку. Я знаю, что ем. А вот ты вряд ли. — И не жалко было белочку? — решил всё-таки отыграться репортёр. — Нет, и это был олень. — Ты убил маму Бэмби? — округлил глаза Миша, приоткрыв рот и прижав к нему ладонь. — Скорее папу, — зубами снял кусок ароматного мяса со своего мачете Дженс. — Это так… — Как? — Жестоко. — Пф, — фыркнул Эклз. — Жестоко убивать животных ради развлечения. Я же делаю это ради пропитания. — Тебя не кормят тут что ли? — Тут нет. Тут заповедник, придурок. А охочусь я в другом месте, с разрешения правительства. — Всё равно дичь какая-то. В магазинах полно доступной еды, зачем самому убивать бедное животное? — А зачем самому жрать набор из блевотины и улучшителей вкуса? Заметь добровольно. — Ну знаешь, — Миша обиделся всерьёз. Он забрал свои пожитки вместе с едой и переместился за джип. Дженсен только улыбнулся этому, закончил выделываться, и убрал за собой. Он не собирался становиться этому парню другом или доверенным лицом. Всё в пределах достигнутых договоренностей, а он тут вообще посредник. — Ты спать собираешься? — спросил он Мишу, когда тот вышел из-за своего укрытия полчаса спустя. — Собираюсь, после того, как отолью. — Далеко не отходи, тут полно змей. — Эм, — Коллинз тут же опустил глаза на землю, выискивая гадюк. — Может проводишь тогда? — Ты маленький что ли? Фонарик возьми. — Ну, эм, Дженсен. Я не могу и фонарик, и сам понимаешь. — Член тебе подержать? — осклабился Эклз. — Ну хотя бы подержать... — запустил пробную шпильку репортер. — Я педиков не люблю, если что. Это у вас в городе привыкли совать свои кочерыжки куда ни попадя, у нас за такое можно остаться без оной. — Быть может, тебе просто невкусные попадались? Дженсен агрессивно посмотрел на репортёра, но тот и не думал пугаться. Он давно определил для себя рамки сексуальности и не видел ничего плохо в том, что иногда спит с мужчинами. С красивыми и сексуальными, между прочим. — Не много ли на себя берёшь? — Лишь столько, сколько смогу унести, сладкий. Мишу уже откровенно бесил этот неразговорчивый тип, который даже не пытался быть чуточку полюбезнее. В конце концов работа у него такая, нехер было соглашаться, если не умеешь вести себя как человек. Это он и озвучил вслух, за что тут же получил отличный хук слева, но успел увернуться и выставить блок. Дженсен бил без прелюдий и поблажек. Никто не смеет указывать ему. Тем более какой-то смазливый выскочка из Америки. Он чуть было не разбил Мише губу и это немного притормозило его. Этим и воспользовался брюнет, внезапно схватив его за отворот куртки. А потом резко притянул к себе и жёстко впился в губы. Дженсен обалдел настолько, что даже не мог найти в себе силы оттолкнуть извращенца. А Миша, чувствуя безропотность, полез языком меж онемевших губ. Только это и отрезвило рейнджера. Он резко оттолкнул Коллинза, двинул ему наугад под рёбра и ретировался. — Трус! — выплюнул Миша, сгибаясь в три погибели и видя это бегство краем глаза. — Дебил, блядь.