Дженсен по прозвищу "Крокодил"

Дженсен гнал джип изо всех его новых лошадиных сил, ибо внутри царапалось и свербела интуиция. Что-то тревожное поселилось ещё несколько дней назад и грызло его, требуя к себе внимания. Рейд затянулся из-за Дональда, который угодил в силки. Горе-браконьеров, прознавших, что гроза здешних мест умотала в Америку, Дженсен выследил и выловил. К слову никто особо сильно не пострадал, ибо дураков не оказалось. Три парня мирно сдались, чем заслужили небольшое снисхождение — рейнджер не стал их связывать и тащить волоком, а просто вызвал по рации подмогу. Только вот про силки идиоты не сказали, и Дональд попался не очень удачно, да и случилось это в стороне от предыдущих событий. Оказав первую помощь, Эклз решил, что доставит парня в больницу сам. Поэтому пришлось выезжать за пределы заповедника, а потом возвращаться одному. Тут-то его накрыло окончательно. С постоянным трёпом Дональда прислушиваться к себе было неудобно, поэтому он отгонял все мысли и пытался делать свою работу как обычно. Но в одиночестве всё поднялось из глубин подсознания и отчаянно давило на гашетку. Он и сам не понимал природу своего состояния, но стоило увидеть родные места, как стало легче. К дому он подъехал на нормальной скорости, видя, что тот не горит, не развалился и вообще стоит себе распрекрасно. Вот только один весьма примечательный элемент выбил из рейнджера дух, тревогу и все мысли. На веранде в спальном мешке мирно спал Миша. Рядом стояли сумки и чемоданы, на столике термос и остатки пищи в ланч-боксе. Дженсен вылез из джипа и, не закрыв дверцу, подошёл ближе. По телу пробежала какая-то дрожь, а потом сердце напомнило о себе радостно вздрогнув. Он смотрел на умиротворенное лицо любимого человека и понимал, что успел соскучиться за этот месяц, тем более, что последние три недели у них не было связи. Миша, видимо, тоже заскучал, раз приехал в Австралию и спит у него на веранде. Тихо подойдя к спальному мешку, Дженсен присел около него, а затем и прилёг. Вокруг просыпалась природа, шумели и кричали птицы за домом, где-то скреблась мышь, о которой придётся позаботиться совсем негуманным способом, а солнышко начинало ощутимо припекать. Миша сладко причмокнул губами и растянул их в улыбке, слегка приоткрыв перед этим глаза. — Это самое крутое, что я видел за всю жизнь… — Что именно? — подыграл ему Дженсен и повернул голову. — Ты. — Потрясающий комплимент, душа моя. — Есть только одно, что омрачает это прекрасное утро, любимый, — в тон ему ответил Коллинз и скривил лицо. — От тебя несёт за версту. Дженсен рассмеялся и вопреки логике придвинулся поближе, чтобы обнять гостя за предполагаемую талию, которую наглухо скрывал спальник. — Я три дня не мылся. Дональд угодил в силки и повредил ногу, пришлось везти его в больницу, а потом что-то позвало меня домой. — У тебя нюх, как у ищейки, — всё ещё сонно пробормотал Миша. — Странно, что ты сам себя не чуешь. — Я привык, неженка, — Дженсен хотел было отстраниться, но чужие губы ловко припали к его в мягком поцелуе. — Мечтал об этом с того самого момента, как посадил тебя в самолёт. — Поэтому прилетел? — И поэтому тоже, но давай сначала в душ, потом завтрак, а потом разговоры. — Ты ничего не упустил? — Ах, да. Секс. Сколько угодно, только после душа. — Чистюля, — вздохнул Дженсен, но начал вставать с пола. — Ты давно тут, кстати? — Второй день, — вылез наполовину из спальника Миша и потянулся. — А если бы я не вернулся сегодня? — Ждал бы дальше, — пожал Коллинз плечами, не видя проблемы. — Ты отчаянный эксцентрик, тебе не кажется? — Возможно, — Миша сел и посмотрел на возлюбленного. — Тебе ведь это нравится? — Больше, чем ты можешь себе представить, — Эклз наконец-то достал из карман джинсов ключи от дома и открыл дверь. Миша неспешно вылез из удобного, но всё равно непригодного для длительных ночёвок спальника и слегка размялся. В конце концов ему уже не двадцать пять, чтобы спать на свежем воздухе две ночи подряд и не чувствовать себя разбитым. Гимнастика заставила кровь двигаться побыстрее, а звуки из дома вселяли надежду, что мыться он будет в горячей воде. Дженсен отдраил своё тело как смог, даже выбрил все стратегически важные места и вышел из душевой в одном полотенце. Миша оценил его жадным взглядом, но обошёл по дуге, чтобы не завалить прямо на пол. Хозяин дома в свою очередь оценил усердия и пошёл застилать свежую постель. В конце концов они оба уже не мальчики, чтобы сношаться в узкой душевой, или прямо на дощатом полу после долгой разлуки. Ковров, кроме как в спальне, Дженсен не заводил, чтобы не заморачиваться с уборкой и прочим. А вот постель была добротная, испытанная им с Мишей ещё в прошлый его приезд. Мама судя по всему заезжала к нему, ибо появился новый комплект белья, да и вполне себе чистенько было в его берлоге. О том, что у Миши до хренища багажа Дженсен задумался после того, как занёс его в дом. Три чемодана, четыре сумки и огромный кофр, в котором как предположил Дженсен было студийное оборудование. Интересно, что задумал его парень со всем этим делать? Снова будет снимать какой-то фильм? Но зачем было тащить всё с собой, если можно взять в аренду на месте? Нужно не забыть спросить. Но он забыл сразу же, как влажное тело прижалось к нему сзади, а сильные руки обвили торс. Миша поцеловал его в слегка выпирающий позвонок на шее, а потом спустился по плечу ниже. Миг и все вопросы испарились, как и полотенце, чудом державшееся на слабом узле. — Я думал, что сойду с ума от разлуки. Это оказалось намного хуже, чем мы думали, Дженс. — Тс, — он повернулся, чтобы заглянуть в глаза и улыбнуться. — Всё потом, сейчас ты здесь. — Здесь, — Миша потянулся за поцелуем и получил его. Горячий, со вкусом зубной пасты и жадностью, которая просыпается в человеке, когда он не целует любимого так отчаянно долго. У любви есть один огромный недостаток — она искажает время. Когда вы вместе, то часы и дни утекают сквозь пальцы так быстро, что не замечаешь смены дня и ночи. А в разлуке минуты тянутся так долго, что кажется, что все часы сломались и обманывают, показывая несуразное время. Добраться друг до друга было как глоток свежей воды. Они оба упивались возможностью трогать, дышать, млеть от прикосновения любимых рук. И эти самые руки обнимали с нежностью, потом со страстью, а затем началось что-то совершенно развратное и откровенное. Дженсен отчаянно пытался не упасть в грязь лицом, но кончил позорно быстро, всего лишь после нескольких минут жадного минета. Миша довольно утёр рот тыльной стороной руки и встал с колен. — Сразу чувствуется, что ты соблюдал целибат. — Прости, просто очень рад тебя видеть, — Дженсен утянул любовника для второго раунда на постель и тот не сопротивлялся. — Дашь мне ещё один шанс? — Сколько угодно, Дженс. И не торопись. Я не исчезну в ближайшем будущем. — Вот как? — Эклз немного отодвинулся, чтобы лучше видеть лицо Миши. — Что-то хочешь мне рассказать? Коллинз устроился рядом и приподнялся на одном локте. Его вид стал крайне серьёзным и сосредоточенным. Обстановка не очень-то располагала к судьбоносным разговорам, но смысла откладывать он не видел. Дженсен, словно бы понимая специфику изменившегося состояния, накинул на них лёгкое покрывало с кровати, дабы не искушать самого себя. — В чём дело, Миш? — Наверное, стоило поговорить ещё там на улице, но от тебя реально несло, как от бомжа. — Я знаю, давай, Коллинз, колись. — Я, — Миша тяжело вздохнул. — Я уволился. — В смысле? — В прямом. Написал заявление, отработал положенное по контракту, и сдал все дела, собрал всё необходимое для переезда и прилетел к тебе. Вначале я собирался обсудить всё это с тобой, но за две недели понял, что свихнусь быстрее. — Миш, — рейнджер уткнулся возлюбленному в висок лбом. — Миш, ты ко мне навсегда что ли приехал? — Да, если… Если тебе это, конечно, нужно. Он и сам не знал, как не переломал репортёру все рёбра, но хруст стоял однозначно. — Ты серьёзно? Серьёзно? — переспрашивал он и целовал смеющегося Коллинза куда придётся. — Я даже мечтать не смел. Не смел надеяться, даже мысли не допускал. Но, чёрт, это нужно отметить. Он хотел было вскочить с постели и бежать к джипу, чтобы рвануть за алкоголем и, что там ещё нужно для торжества, но Миша его притормозил. — Дженс, ты как ребёнок. — Чего это? — Видишь всё в радужном свете, — Миша сел на постели и взъерошил и так непослушные волосы. — Думаешь, что я не сошёл с ума? — Конечно, нет. Честно. Я так рад, родной мой, — Дженсен привлёк мужчину себе на грудь и обнял его со спины, целуя плечо. — Я бы не смог бросить свою жизнь здесь и переехать к тебе в Америку. Да, там тоже есть заповедники, но… — Я бы и не попросил тебя о таком никогда. Знаешь, я всю жизнь словно бы искал что-то. Я побывал на всех континентах, наснимал километры плёнки и терабайты информации. У меня огромный опыт за плечами, но ничто и никогда не заставляло меня остановиться. Какая-то жажда всё равно толкала идти дальше, искать, пробовать. И вот мне сорок три, я довольно-таки публичная личность, а в жизни полный кавардак. Ни жены, ни детей, ни любовника. И тут судьба заносит меня в Австралию, и я встречаю тебя. Ты выбиваешься из общепринятых шаблонов. Ты груб, но не глуп и это подкупает. А ещё ты дико сексуален и у меня стоит на тебя постоянно. Знаешь, я сидел и слушал очередной бред обиженной женщины и понимал, что не хочу жить так дальше. Возможно, это кризис среднего возраста, но что-то подсказывает мне, что я просто не могу больше быть одиночкой, как и ты. Мы встретились и полюбили друг друга не случайно. Как ты считаешь? — Абсолютно согласен. — Будет не легко, я знаю. Ты привык жить один, и я могу снять где-нибудь квартиру или дом в близлежащем городке, чтобы не мешаться под ногами. — Чушь, Миш, — Дженсен сжал его сильнее и засопел обиженно. — Ты никогда мне не помешаешь. Тем более здесь. Дом стоит пустой почти десять месяцев в году. Я уезжаю в рейды и появляюсь здесь на день-два. Скорее уж ты сбежишь отсюда от скуки. — Не сбегу, если позволишь провести сюда нормальный интернет и сделать небольшой ремонт. — Мы обсуждаем наш совместный быт? — Вроде того, — Миша повернулся так, чтобы видеть глаза возлюбленного. — Как думаешь, у нас получится? — Обязательно, даже не сомневайся. Я в обиходе неприхотлив и самобытен. Сделаем здесь всё максимально удобно для тебя, не волнуйся. — Хорошо, спасибо. Кстати, работать я всё равно буду. Ушёл во фриланс и мне предложили уже несколько статей про Австралию. И про тебя, конечно же. — М? О чём речь? — О твоей работе, личной жизни и прочей ерунде. Я выбрал только работу, так что могу мотаться с тобой в рейды. — Оу, у меня будет личный внештатный корреспондент? — Дженсен задвигал бровями и не только, за что получил счастливую улыбку и смех. — И грелка во весь рост. — Дональд не переживёт. — Эй, что за намёки? — он отвесил лёгкий удар локтём и Дженсен же завалил его на спину, чтобы впиться в губы. — Никаких намёков, просто он так рвался ко мне в напарники. — Обломится. Слушай, а может и мне в рейнджеры податься? Уверен, что мне пойдет шляпа и крутые сапоги. Я и мачете себе куплю ради такого дела. А зубы у тебя ещё остались? Дженсен целовал возлюбленного и смеялся до колик в животе. Ну и какой тут секс может быть? Фееричный! *** Жить вместе оказалось действительно непросто. Во-первых, у Дженсена просто не было шкафов, чтобы разместить всё Мишино барахло, пардон, вещи. Пришлось вылезать из постели и ехать в город за досками и прочими стройматериалами. Шкафы Дженсен делал сам, без вариантов. Как и стол, стулья и прочую мебель в своём доме. Миша был в восторге и тут же набросал эскиз. А потом пришлось ехать в администрацию, чтобы написать отчёт по браконьерам и ранению напарника, а потом снова брать небольшой отпуск. Падалеки был обескуражен и это мягко сказано. Его жена тоже. Они забросали Дженсена вопросами, что случилось на этот раз, но не получили ни одного нормального ответа. Эклз злился, пытался как-то выкрутиться и всеми силами умолчать о Коллинзе. Светить смену ориентации ему не хотелось больше всего на свете. Миша не обижался, когда они обсудили это за разгрузкой джипа. Всему своё время, а Дженсену и так пришлось очень многое пересмотреть в своей жизни. Каминг-аут ему сейчас точно не нужен. А потом был кайф. Чистый, незамутнённый и абсолютный. Дышать разогретым деревом, трогать мягкие опилки и смотреть, как твой мужчина, обнажённый по пояс, в шляпе и босиком, обрабатывает будущие детали шкафа и млеть от всего этого великолепия. В особенности от того, что можно в любой момент подойти и полапать своё сокровище. Миша так и делал. Писал письма на ноутбуке, затем делал небольшой перерыв и лез к Дженсену целоваться, а потом принимал его член в себя и стонал, как заправская портовая блудница в рыбный день. Задница потом немного побаливала, но оно стоило того. Довольный Дженсен поглядывал на него время от времени и демонстрировал свой идеальный пресс и грудные мышцы. Капельки пота на спине заводили Мишу не меньше, чем босые ноги. Скоро он предложит Эклзу небольшой эксперимент и надеется на успех всего предприятия. Неискушённый в сексе рейнджер привлекал своей реакцией на любое даже самое скромное извращение, а знающий в этом толк Миша не мог устоять перед своим личным Аполлоном. *** — Гитара! — с трубным зовом победителя Миша извлёк из каморки с запасами раритет Дженсена. — Ты обещал мне сыграть, между прочим. — Уверен? — Эклз хитро улыбнулся, откладывая в сторону инструменты, которые собирался убрать в ящик. День приблизился к закату, и они успели сделать очень многое, включая секс в опилках и поездку по магазинам. Весьма продуктивный день, после которого можно было расслабиться именно так — романтично и приятно. Он забрал инструмент, присел около комода и немного настроил струны. — Давно я не играл. — Не оправдывайся, даже если это будет ужасно, я переживу, — Миша уселся прямо на пол, вытянул свои босые ноги и пошевелил пальцами. — Давай представим, что у нас небольшой акустический междусобойчик. Включи лампу, пожалуйста. Разноцветное нечто Миша купил в антикварном магазине, который нашёл в городке. Откуда в провинциальном захолустье было такое чудо, Дженсен не знал. Зато Коллинз вцепился в лампу чуть ли не зубами и практически умолял купить её. Взглядом. Потом губами. Потом прошёлся по губам языком и пришлось уступить. Вообще, практичный репортёр привёз с собой кучу всякой мелочёвки, которая постепенно занимала свои места в доме рейнджера. Так что почему бы и не лампа? Хуже не будет. Дженсен перебрал пальцами струны, извлекая ровное звучание и с улыбкой изобразил небольшой проигрыш из Queen. Миша замер. Он любил музыку. Часто выбирался на концерты знаменитых и не очень групп. В молодости даже мотался за «Aerosmith» в один из гастрольных туров. И вот теперь любимый человек играл только для него. Играл что-то смутно знакомое и важное, что-то на кончике языка… А потом Дженсен запел. Низко, бархатисто, прикрыв глаза и обнажив душу. Миша тут же понял и узнал балладу «Nothing Else Matters»*. И Дженсен нереально близко передавал хриплый баритон Хэтфилда. «Мы близко друг к другу независимо от расстояния. Эти слова не могли бы быть более искренними. Наше доверие друг другу вечно, А остальное не важно. Я никогда не открывал себя с этой стороны. Жизнь принадлежит нам, и каждый живёт её по-своему. Все эти слова я не просто говорю, А остальное не важно. В тебе я ищу и нахожу доверие. Каждый день приносит нам что-то новое. Наш разум открыт для нового взгляда, А остальное не важно. Мне всё равно, что делают другие, Мне не интересно, что они знают, Но я знаю Мы близко друг к другу независимо от расстояния. Эти слова не могли бы быть более искренними. Наше доверие друг другу вечно, А остальное неважно. Мне всё равно, что делают другие, Мне не интересно, что они знают, Но я знаю Я никогда не открывал себя с этой стороны. Жизнь принадлежит нам, и каждый живёт её по-своему. Все эти слова я не просто говорю, А остальное не важно. В тебе я ищу и нахожу доверие. Каждый день приносит нам что-то новое. Наш разум открыт для нового взгляда, А остальное не важно. Мне всё равно, что говорят другие, Мне не интересны игры, в которые они играют, Мне всё равно, что они делают, Мне не интересно, что они знают, И я знаю Мы близко друг к другу независимо от расстояния. Эти слова не могли бы быть более искренними. Наше доверие друг другу вечно, А остальное не важно.» Внутри трепетало всё. Миша сорвался с пола, чтобы впиться в пересохшие губы Дженсена. Так ему никто и никогда не пел. Так для него никто и никогда не открывал свою душу. Пусть и чужими словами, чужой музыкой, он знал — ему доверили всё! *** — Это что? — Нож, — невозмутимо ответил рейнджер. — Очень нужная и полезная в обиходе штука. — Я вижу, что нож, но почему он такой маленький? — Миша рассматривал подарок, который неожиданно возник в руке Дженсена. — Это намёк? — Какой ещё намёк? — Что у тебя нож больше, а у меня намноооого меньше, — уставился с претензией Коллинз. — Я так понимаю, что это какая-то метафора? — невозмутимо смотрел на него Эклз. — Ты нереально прозорлив, друг мой. Борьба взглядами длилась недолго, Дженсен просто отобрал нож обратно и завалил глупого идиота на стол, чтобы доказать ему простую истину — не в размере дело. Миша смеялся, когда затраханный и счастливый лежал на полу, куда они сползли в ходе увещеваний. — Ты умеешь убеждать, Дженс. Интересно откуда такие способы? — От тебя, — парировал рейнджер и поднял руку, чтобы нащупать на столе нож. — Это подарок, Миш. Без подтекста. — Я понимаю, просто твой… — Не начинай, не сможешь потом на задницу сесть, — поиграл бровями Дженсен. — Ну, ты всегда можешь выручить меня в этом плане, — ответил ему репортёр и сжал упругую ягодицу. — Тебе ведь нравится, когда я тебя трахаю? — Ми-и-иш, — застонал смущённый Эклз и полез целоваться, чтобы скрыть румянец на щеках. *** Утро было как обычно добрым. После обоюдного минета и душа, Миша вышел на веранду и счастливо потянулся. Завтрак в постель был у них вчера, а сегодня можно позавтракать и на свежем воздухе. Звук затвора привёл его сначала в недоумение, а затем в бешенство. В кустах напротив сидел какой-то хмырь. — Не заблудились, уважаемый? — зычно гаркнул он и мужика как ветром сдуло. — Блядь. — Ты чего кричишь? — вышел к нему Дженсен с двумя кружками с кофе. — У нас, кажется, проблемы. — Какие? — тут же нахмурился рейнджер и боковым зрением уловил бегущего через небольшой луг к дороге мужика. — Папарацци. Меня только что сфотографировали. — Можем вызвать полицию, — передал ему кружку Эклз. — Что думаешь? — Не знаю. Посмотрим. Такого раньше не случалось? — Я не замечал, — пожал он плечами и отхлебнул чёрный эликсир. — В любом случае, ты более-менее прилично одет, а я накатаю жалобу в участке. — При твоей растущей популярности это, конечно, не из ряда вон выходящее событие, но сам понимаешь, что могут надумать люди, о двух мужиках под одной крышей. — Блядь, я как-то не подумал. Миша полез в задний карман джинсов, которые собственно были единственной на нём одеждой, и достал телефон. Разблокировав его, он тут же пробежался по новостным лентам и прикрыл глаза, чтобы не сорваться. В Инстаграме у него был завален весь директ с вопросами о Дженсене. И куча ссылок на фотографии. На Фейсбуке и Твиттере было то же самое, если не хуже. — Сука, — он тяжело опустился на стул и начал лихорадочно выискивать компромат. — Эта тварь или какая-то другая, не важно. Нас снимали, Дженсен. Не первый раз. И я руку готов дать на заклание, что знаю откуда могло такое вылезти. Джейна. Рейнджер присел рядом и жестом попросил телефон, Миша передал девайс и уставился на возлюбленного. Всего две фотографии, но не понять их было нельзя. Несколько дней назад они целовались на заднем дворе и именно это запечатлел кто-то издалека. Фото немного смазанное, но фирменный прикид Эклза в шляпе, как и Мишу, нельзя было не узнать. — Всё зло от женщин, — философски заметил Эклз и уставился на комментарии. — Дерьмо. — Не читай, — Миша отобрал телефон. — Прости, я не знал, что так получится. — Ты не виноват. — Я мог бы догадаться, что она будет играть не по правилам. — Любовь - сильная эмоция, Миш. А деньги и власть развращают. Тут не нужно быть академиком, чтобы понимать о том, что ей захотелось бы отомстить тебе. Я видел её взгляды, слышал, как она с тобой разговаривает. Она только что из платья не выпрыгивала. — Мы расстались не лучшими друзьями, тут ты прав, но шпионить за мной. Дикость. — Она знала, что ты летишь сюда? — Нет. Никто не знал, только Роше. Телефон в руке внезапно ожил и это был тот, чьё имя только что прозвучало. — Привет, Себ. — Ага, здарова. Миш, тут такой пиздец… — Я уже видел. — Мне жаль. Я как обычно закрутился по работе и немного выпал из жизни. Мне жена показала пару часов назад. — Это Джейна? — Подозреваю, что да. Она рвала и метала всю неделю. Приходила к нам, искала тебя, после того как не нашла на квартире. Я сказал, что ты и велел. Что ничего не знаю, ты решил отдохнуть и свалил куда-то, адреса не оставил, телефон тоже сменил. Короче обрубил все концы. Она позлилась, но вроде бы успокоилась немного. И тут это. В офисе бедлам. — Я догадываюсь, у меня завалена почта во всех соцсетях. Пиздец. — Мне жаль. — Мне тоже, сам дурак, что с ней связался. Ладно, Себ, спасибо, что позвонил. — Будут новости, позвоню ещё. Самое главное носы не вешайте. Ты знаешь, как такие дела устраняются. — Знаю. Хорошо. Дженсен слышал весь разговор и сидел мрачнее тучи. Шестеренки в голове крутились неохотно и со скрипом, но даже так он понимал, что спокойной жизни пришёл окончательный швах. То, что он надеялся отложить на пару лет, а может и того дальше, накрыло с головой и грозило голову эту прихлопнуть. Его отец гомофоб, и он как-то не горел желанием рассказывать ему о Мише, как о своём парне. Мама, быть может, и не отвернётся, но вот сестра с братом стопроцентно отрекутся. Дерьмо. — Прекрати, пожалуйста, — Миша положил руку на его и слегка сжал. — Что именно? — Скрипеть зубами. Мне реально жаль, Дженс. Я думаю, что стоит съехать куда-нибудь, чтобы страсти утихли. — Нет, — рейнджер перехватил руку и сжал чуть сильнее, чем хотел. — Нет, Миш. Ты бросил всё ради меня, но я не брошу тебя ради чего бы там ни было. Да, всё это мне на хрен не нужно, но будь что будет. Сегодня же поедем к родителям и всё им скажем. Не хочу, чтобы они читали это дерьмо под фотографиями. — Боюсь, что уже поздно. — Ладно, но поехать мы должны. Иначе они приедут сюда. Мне бы не хотелось, чтобы отец разнёс наш дом в щепки, а свой он трогать не станет. — Как меркантильно, душа моя, — улыбнулся Миша и его немного отпустило. — Тогда не стоит мешкать, собираемся. — Да, ты прав. Родители жили на небольшой ферме, немного в стороне от крупного городка часах в трех пути. Дженсен подъехал к запертым воротам и вздохнул. Судя по закрытому гаражу и тишине, родителей вполне могло не быть дома, но он всё равно вылез и подошёл к воротам, чтобы проехать дальше. Маму он заметил, когда уже справился с замком и замер. Миссис Эклз была растрёпана и махала ему рукой на бегу. — Уезжай, сынок, прошу тебя, — тяжело дыша, она добежала до него и сжала за руку. — Отец в гневе, Джош еле успокоил его, но не стоит сейчас вам видеться. — Я бы хотел объяснить, мам. — Мы и так всё поняли, сын. Но ты знаешь отца, в таких случаях он сначала стреляет, а уж потом спрашивает. Просто уезжай, я не хочу трагедии. — Хорошо, прости меня. Женщина посмотрела на него с болью в глазах, но улыбнулась через силу и потрусила обратно в дом. Дженсен понятия не имел, как выбраться из всего этого. Как жить и знать, что скорее всего больше не увидишь родных, не приедешь к ним погостить или на день рождения. Пусть он и был нелюдим, но семью всё равно любил. Они ехали назад в тишине, и мужчина мысленно просил прощения у своей матери, которой теперь придётся справляться с гневом отца. А тот не успокоится, если не выпустит пар по-своему. За Мишу он тоже переживал и думал, как бы тот не попал под горячую руку родителя. — Мы со всем справимся, Дженс, — прохладная ладонь накрыла его руку, когда они остановились около хижины. — Выход есть всегда. — Надеюсь. *** Проблемы начались в городке при закупке продуктов. Мало того, что какие-то придурки пытались их сфотографировать пару раз и оба раза пострадали камеры, которые Дженсен просто давил сапогами, так и в магазине им отказали в обслуживании. Дженсен хмуро смотрел на старика Паттерсона и понимал, что тот издевается над ним. Было желание припугнуть старого ханжу ножиком, но он просто сплюнул и пошёл в другой магазин. Пусть подавится старый идиот. А дальше Мишу атаковали по всем фронтам в соцсетях. Тут, конечно, мнения разделились на два лагеря, были и те, кто восхищался Дженсеном, не побоявшимся открыто заявить о своих чувствах (можно подумать он этого страстно желал!), но были те, кто поливал грязью и откровенно хамил. Телефон рейнджера пришлось отключить, ибо на него сыпались постоянные звонки и сообщения, и выбирать из них положительные не было ни сил, ни желания. — Мне нужно наведаться к Падалеки. Не удивлюсь, если меня попрут с работы, — хмуро сообщил он возлюбленному, когда они добрались до дома, закупив всё-таки продукты и вещи первой необходимости. По дороге пришлось тщательно проверить кусты на наличие нежелательных визитёров и запереть ворота, которые раньше Дженсен и не трогал. В полицию они оба решили не ходить, ибо не знали какова будет реакция там. Миша написал пост и разместил его на своих страницах, заблокировав всех, кто лез к нему с негативом. В сущности, его репутации это никак не повредит, а вот у Дженсена реально могут быть проблемы с работой. — Всё будет хорошо, я уверен. По закону никто не имеет права отказать тебе в работе из-за личных убеждений. Мы всё-таки не в России и не в Саудовской Аравии живем. — Знаю, но я никогда прежде не сталкивался с травлей. Я могу уйти в лес и жить там, но теперь я не один. — Это напоминает мне какой-то диснеевский мультфильм, не могу вспомнить какой именно. Наверное, все скопом. И знаешь, там в конце практически всегда побеждает добро и любовь. Давай верить в это. — Давай, только цветы мне в бороду не вплетай, — и Эклз улыбнулся, наверное, впервые за эти два хмурых для души дня. *** В кабинете его встретили немного настороженно. Джаред тёр шею от смущения, его жена смотрела слишком пристально и Дженсен хотел было послать их к чёрту, но тут женщина заговорила, перебив мямлящего мужа. — Никакой дискриминации, Дженсен. Джаред хочет сказать, что мы полностью поддерживаем наших сотрудников не зависимо от их сексуальной ориентации. Мы, конечно, немного удивлены, что твой статус изменился столь кардинально, но ты для нас всё тот же прекрасный человек и ценный кадр. Оба мужчины посмотрели на Женевьев с лёгким недоумением, но потом с облегчением. — Если у тебя возникнут какие-то проблемы с окружающими, то вот, — тут она протянула ему визитку. — Это телефон горячей линии для попавших в беду участников ЛГБТ-движения. Мы с мужем состоим там много лет и можем посоветовать, как хорошего психолога, так и адвоката. Ты не одинок, Дженсен, и должен знать это. Всё, что пишут в интернете — мусор. Главное твоя жизнь и твои решения. Рейнджер, мягко говоря, пребывал в шоке, а вот Падалеки привлёк миниатюрную жену к себе и поцеловал в макушку. — Она у меня тот ещё борец за права обездоленных. — Эм, спасибо, — он взял визитку. — Так я могу работать дальше? — Конечно! Где мы ещё найдём такого преданного делу человека? И парня своего приводи, я тут почитала про него повнимательнее, он же просто находка для нас. — В каком это смысле? — насторожился рейнджер. — В смысле пиара и распространения информации. С его опытом работы он поможет выйти нам на международный уровень и привлечь не только австралийских благотворителей, но и зарубежных. — Я спрошу у него. Он вообще хотел тоже в рейнджеры пойти… — Супер, тогда точно приводи. Домой Дженсен попал ближе к вечеру, так как заезжал к Дональду в больницу и с порога обрадовал Коллинза, что нашёл ему работу. — И кем же? — Рейнджером, корреспондентом, организатором чего-то там. Да кем хочешь. Падалеки оба готовы на тебя молиться и не знают, как заманить к себе. Но если что — я ревнивый. Миша облегченно рассмеялся. За день ему пришлось провести несколько часов на телефоне. Он нанимал адвокатов, надиктовывал тексты помощнику, что остался в Америке, но откликнулся на просьбу о помощи и отвечал на звонки друзей и родных. Поддержка была мощнейшая и он с удивлением осознал насколько популярен. Как-то раньше он об этом не задумывался. За годы работы он встречал кучу людей и было приятно, что его помнят, уважают и готовы поддержать в такой трудный и переломный момент. Негативные и оскорбляющие честь и достоинство публикации исчезали со страниц новостных сайтов. Он успел подать в суд на парочку желтых газет. Письма от Джейны он игнорировал, а потом и вовсе добавил её в чёрный список. К чёрту такие связи и объясняться с ней он не хотел. Он не знал на сто процентов, что во всём виновата именно она, но слишком очевидны были факты. А значит не стоит кормить её демонов дальше. *** После первой, схлынувшей реакции в обществе Дженсен успокоился. На душе скребли кошки из-за семьи, но он дал им право переварить это всё и прийти к собственному решению. Первой не выдержала Маккензи и приехала через неделю, чтобы с порога заявить, что даёт своё благословление на брак с Мишей. Коллинз чуть пирогом не поперхнулся, пришлось спасать. Потом приехал Джош, он был весьма хмур, много ходил из угла в угол, но в итоге сообщил, что он не из каменного века и не осуждает. Он же рассказал про отца и Дженсен приуныл снова. Мистер Эклз был весьма суров по отношению к тем, кто выбивался из традиционных укладов общества. И его семье приходилось мириться с этим. — Мама передала тебе, что не сердится. Но отца ты знаешь, он кремень. — Знаю, — кивнул согласно Дженсен. — Как они там? — Нормально, первый приступ ярости прошёл, пострадал всего лишь овин. Не бери в голову, но ворота запирай. — Хорошо. А потом началось что-то невообразимое. Интернет запестрел лозунгами и Дженсен с удивлением осознал, что их авторы — это те парни из клуба, где он напился с Мишей. Точнее Миша-то был трезв как раз, но это детали. К ним стали ломиться корреспонденты с призывами дать нормальное интервью. Даже Падалеки пару раз звонил, уговаривал приехать в офис. Активизировались и ребята из Общества по охране. Жизнь кипела и бурлила так, что рейнджер не выдержал. Он просто засунул любовника в джип, оставил дома все телефоны, планшеты и ноутбуки, и рванул в джунгли. Достали его. До печёнок достали. Кому какое дело кого он любит и с кем спит? Кому какое дело сколько он поймал браконьеров и крокодилов? Он простой парень и жить хочет по-простому. А не это вот всё. Миша блаженно щёлкал камерой, сидя на обрыве и болтал ногами. Ему было хорошо, и он признавал, что Дженсен поступил мудро. Пусть спадёт вся эта суета и ажиотаж вокруг них, а они пока поездят по Австралии, поснимают красивые кадры, половят преступников, если найдутся какие-то отважные идиоты. Всё рано или поздно придёт в норму. И тогда они вернутся. — Ты есть будешь? — А что у нас сегодня? — То же, что и вчера. — Тушёнка? — Ты прозорлив, дорогой. Давай, отползай от этого обрыва. У меня душа не на месте. Миша воспользовался предложенной рукой и легко поднялся на ноги, придерживая камеру. Ему нравилось в этом бегстве всё, особенно спальное место в багажнике джипа, которое они устроили из спальников и палатки. Было на удивление удобно и уютно, а просыпаться в обнимку с любимым человеком посреди невероятной красоты — это ли не мечта? Помимо тушёнки, разогретой на костре, был хлеб, излюбленные бобы в томатном соусе, зелень и свежие овощи. Они не голодали и даже умудрялись находить съедобные клубни и фрукты. Миша восхищался умением Дженсена выживать. Ну и запасливостью тоже. Сумерки плавно переросли в ночь и яркий огонь между камней освещал их стоянку. Есть руками под открытым небом было самым вкусным, что доводилось делать репортёру. Еда казалась амброзией и исчезала как по волшебству. — У нас гости, — тихо обронил Дженсен, а затем улыбнулся и помахал кому-то рукой. Миша увидел обычного темнокожего парня, который появился словно бы из воздуха, но на самом деле из-за кустов. Одет он был более чем скромно, к тому же босой и с палкой в руках. Видимо последняя служила для отпугивания змей. — Привет, Нейвил. Какими судьбами? — Добрый вечер, рейнджер. На запах пришёл, — бесхитростно ответил гость и присел около огня. — Угощайся, — Дженсен передал ему банку с тушёнкой, из которой торчала вилка, и ломоть хлеба. — Там бобы и овощи, будь как дома. Они оба рассмеялись удачной и, судя по всему, не в первый раз произнесённой шутке. — Ты я вижу не один? Напарник? — Нет, партнёр, — просто ответил Эклз. — Неожиданно. Хотя, ты давно один, а любому человеку нужно тепло и забота, — здраво рассудил мужчина. Миша присмотрелся к неброско одетому человеку внимательнее. Скорее всего он старше их, хотя из-за худобы и странной походки, да ещё и в темноте, выглядит младше своих лет. — Вот и я так решил. Знакомься, Миша Коллинз, репортёр. А это Нейвил Белл, один из представителей местного населения. — Вымирающий вид, можно сказать, — улыбнулся темнокожий. — Вожу туристов по диким местам, пока сила в ногах есть. — Не прибедняйся, старик, — Дженсен с улыбкой подал гостю бутыль с водой. — Ты ещё меня переживёшь. — Всем своё время, рейнджер. Миша слушал разговор двух хорошо знакомых между собой людей и понимал насколько Дженсен умеет выбирать себе друзей. Нейвил пригласил их к себе в гости, рассказал о празднике, который устраивает его племя через пару недель. Да и так поболтал о том, о сём. При этом он не лез со своими правилами, убеждениями, и учениями. Он просто принял ситуацию, как нечто само собой разумеющееся. А потом пожелал доброй ночи и ушёл, просто растаял в темноте. — И что это было? — Просто друг. Мы встретились много лет назад, когда я только начинал работать рейнджером. Он научил меня паре трюков со змеями, да и так было о чём поговорить. Он действительно вымирающий вид аборигенов, тот, кто пытается чтить традиции, но сам понимаешь — от цивилизации тяжело убежать. — Но у нас получилось. — На несколько дней всего лишь. Нужно выходить на работу, сейчас будет много новорожденных детенышей, придётся вести перепись, да и других дел невпроворот. Ты, кстати, можешь помочь. — Я и собирался. Миша привалился к теплому боку и прикрыл глаза. — Знаешь, а мне всегда хотелось именно этого. — Чего? — Звездного неба над головой и любимого человека рядом. А всё остальное… Всё будет, Дженс. И работа, и статьи, и борьба за наш огромный дом. Я понял вашу шутку и мне она нравится. Дженсен обнял любимого за плечи и посмотрел в даль, где растилась первозданная природа, хранимая им для потомков. Будущее покажет прав он был или нет, а пока у него есть всё, что нужно для счастья.