Охотница и Одя

Утро. Опять. Как каждый день. Проснувшись, Хельсинг устало протёрла глаза и резко села на край кровати. Она не любила утро, хотя, смотря на неё, появлялось ощущение, что она ничего не любила. Она встала с кровати и кинула полный злобы взгляд за окно. Там угрожающе возвышались тёмные сосны. Хельсинг сощурила глаза и оскалилась, понаблюдав несколько секунд за пейзажем в окне. Да, день скорее всего будет пасмурным, хоть в это время сложно что-то точно сказать насчёт погоды. Хельсинг вышла из комнаты и направилась на кухню. Она налила себе кофе и снова уставилась в окно. Солнце уже приподнялось над горизонтом, но из-за окружающих её дом деревьев ещё было темно. Хельсинг фыркнула и перевела взгляд на часы. Те давно сломались и их стрелка всё время показывала на три сорок девять, но привычка каждое утро смотреть на них осталась. Хельсинг допила свой кофе и, отложив чашку в сторону, вышла из комнаты. Этот унылый день обещал быть таким же, как и остальные. Хельсинг только переоделась из пижамы в тёмно-фиолетовый свитер и чёрные брюки, как в её дверь сильно и часто застучали. Хельс тут же сорвалась с места, крикнув на ходу: «Кто?». За дверью стоял заплаканный мальчик лет десяти и тяжело всхлипывал то ли от быстрого бега, то ли от слёз. Хельсинг выглянула из-за двери и огляделась, но, не найдя больше никого, спросила: «Где твои родители?». Мальчик лишь помотал головой, продолжая всхлипывать. Хельсинг была в недоумении: как ребёнок смог дойти до её дома в одиночку? Хельс заподозрила неладное и, пройдя немного в дом, нащупала на тумбочке серебряный клинок. Конечно, он защитит далеко не от всех тварей, но, если повезёт, сможет замедлить на несколько секунд, дав Хельсинг шанс достать подходящее оружие. Мальчик уже успокоился достаточно, чтобы говорить, хоть и продолжал изредка всхлипывать: «И-извините, мисс, мне н-н-нужна помощ-щь» — На этом моменте самообладание парня закончилось и он вновь взвыл. Хельс подошла к нему, не выпуская клинок из рук, но и не показывая его мальчику. Он продолжил: «Мой б-брат. О-он б-болен». Хельсинг чуть расслабилась. Всё встало на свои места. Вероятно, это братья-сироты. С одним из них что-то случилось, а второй брат, зная, что среди детей ходят истории про добрую ведьму, что живёт в лесу, помогает людям и борется с нечистью (хотя взрослые думают, что это просто какой-то душевнобольной, поэтому и не могли не то, что отправить ребёнка, а даже сами прийти, поэтому можно точно сказать, что эти дети — сироты), пошёл на её поиски и нашёл ту, о которой ходили эти слухи. Хельсинг попыталась дружелюбно улыбнуться и показала жест свободной рукой, чтобы парнишка не продолжал: «Просто дай мне минутку, ладно?». Хельс зашла в дом, прикрыв за собой дверь. Вполне возможно, что парнишке просто нужен лекарь, но лучше будет проверить лично. Она быстро подхватила чёрный плащ, висевший на стуле рядом с кроватью и, надев его, накинула на голову такого же цвета шляпу. Она снова оскалилась, проверяя, заряжен ли револьвер, что лежал на столе, а потом сунула его за пояс. Оглядев себя со стороны, Хельс вышла к пареньку, что ждал её за дверью, переминаясь с ноги на ногу. Он уже не плакал, хотя по выражению его лица можно было сказать, что это даётся ему с большим трудом. «Веди» — просто бросила охотница за нечистью, наклонив шляпу так, чтобы глаз не было видно.

***

Деревня, в которой случилась эта история, была не очень большой. Чуть больше двух сотен жителей, не считая приезжих. Её окружал довольно густой лес. Детям, в большинстве своём, запрещалось в нём играть. И раз молодёжи нельзя было там находиться, это место окутала пелена таинственности и опасности. Дети часто шептались, пересказывая друг другу старые байки о «Человеке Без Ноги» и «Страшном Джоу», а самой известной байкой была байка про суровую, но добрую ведьму, что жила в лесу и боролась с нечистью. Эта байка появилась относительно недавно и не без причины. Иногда в деревне можно увидеть девушку в чёрном, что появляется из ниоткуда и уходит в лес. Никто из детей не знал, как её зовут и не был до конца уверен в том, что она и правда добрая, но говорили, что если кому-то действительно нужна помощь, она поможет. Мальчик вместе с охотницей вошли в деревню и, на удивление Хельсинг, направились не просто в заброшенный дом, а в обгоревшие, заросшие развалины, что и домом-то было трудно назвать. На немой вопрос мальчик буркнул что-то вроде: «Родительский дом». Хельсинг понимающе качнула головой. Ей, как и мальчику, говорить абсолютно не хотелось. Когда они подошли к самому дому, стало слышно рыки и бубнёж на неизвестном языке. Хельс нахмурилась и незаметным движением руки нащупала в одном из внутренних карманов плаща святую воду. Похоже, она пришла по адресу. Мальчик был одержим. «Он же просто болен, да?» — Мальчик поднял полные надежды глаза на Хельсинг. Она отвела взгляд. Даже будучи такой чёрствой, как она, было трудно признаться этому парнишке, что эта «болезнь» практически неизлечима, да и новые слухи не хотелось распускать, а то, мало ли, вся деревня соберётся и, взяв вилы, пойдёт обыскивать лес, дабы доказать, что никакой ведьмы нет. Поэтому она просто посмотрела в глаза мальчишке, что шёл рядом, и попыталась улыбнуться: «Просто болен. Но ему придётся пожить у меня». «Долго?» «Посмотрим» — Хельсинг неопределённо пожала плечами. Возможно, демона всё-таки удастся изгнать. Ну, а если нет, то останется только надеяться, что взрослые не поверят рассказу «Моего брата утащила в лес ведьма из историй». Насчёт самого мальчика беспокоиться не стоит: вряд ли он сможет найти её дом во второй раз. Она глубоко вздохнула. Теперь настало время разобраться с самим Одержимым. Хельсинг уверенно шагнула на порог и, одним резким движением, открыла дверь ногой, но та, не устояв на петлях, с грохотом упала. Все звуки, что доносились из дому до этого в одночасье затихли. Хельс обвела взглядом пустое и тёмное помещение. Надо было поймать этого Одержимого, пока он не наделал глупостей. Она прошлась вглубь комнаты. При каждом шаге половица под её ногами, казалось, оглушающе скрипела, но Хельс даже не поморщилась. Все её чувства и инстинкты были обострены до предела, а рука, что придерживала бутылку со святой водой, начала медленно откручивать крышку. Хельсинг оглядывала каждый тёмный уголок этого места, пока из шкафа на неё не набросился парнишка в одной ночной рубашке. У него были змеиные, слегка светящиеся глаза и, повалив Хельсинг, он открыл пасть, пытаясь её укусить. В этот момент она смогла заметить множество неестественно заострённых зубов и раздвоенный язык. Что ж, теперь можно совершенно точно сказать, что это Одержимый. При падении приоткрытая бутылка святой воды расплескалась и несколько капель попало на Одержимого. Тот закричал и моментально отпрыгнул от охотницы в другой угол комнаты. Хельсинг тут же вскочила. Достав всю бутылку святой воды, она начала медленно подходить к Одержимому, приговаривая: «Я не хочу тебе зла. Главное — успокойся, и всё будет хорошо». На Одержимого её уговоры не работали, как, впрочем, не работали ни на кого. Одержимый забрался на стену, почти под самый потолок, и злобно шипел оттуда. Хельсинг ничего не оставалось, и она резким движением брызнула в него водой из бутылки. Одержимый с криком упал со стены, а Хельсинг, не теряя ни секунды, обмотала его освящённой верёвкой.

***

Мальчик лет десяти стоял у своего дома. Он уже начал жалеть, что вместо того, чтобы позвать взрослых, пошёл на поиски «Доброй Ведьмы, Что Живёт В Лесу», но его детская душа продолжала упрямо пересказывать то, что говорят о ней среди детей. Ну не могла добрая ведьма навредить его брату, она же добрая! В первый раз от размышлений его оторвал крик брата, но взглянув в дверной проём, он увидел, что его брат сидит на стене. Мальчик тут же вернулся на улицу, стараясь не думать о том, что сейчас происходит с его братом в этом доме. Через несколько минут из дома вышла Хельсинг с перекинутым через плечо связанным парнем в одной ночнушке и, не говоря ни слова, направилась в лес. В этой деревне появилась ещё одна легенда про «Добрую Ведьму, Что Живёт В Лесу».