Голос моей весны

      Так прошло пару дней, у парней была череда выходных, но почти все время приходилось проводить дома, так как на улице шли непрекращающиеся дожди, и холодный ветер продувал все еще. Чимин все-таки решил выбраться из их маленького убежища, ведь хёна, да и себя, нужно было чем-то кормить, а за это время их запасы провизии себя иссякли.       Добежать до магазина для младшего было неимоверным достижением. Он был крайне удивлен, ведь его могло запросто сдуть ветром, как тростник. И он было уже побежал домой, как остановился и посмотрел в переулок, уловив сквозь барабанивший по крышам домов дождь, тихие звуки. Мимо это этого он пройти не смог.       Почти все выходные старший же то спал, то смотрел фильмы вместе с младшим. Заняться ему больше нечем, вот и вел себя очень лениво. Ходил днями напролет в пижаме, а зачем одеваться в что-то другое, если они только дома сидели. За окном почти все время лил дождь, Юн сидел на подоконнике и смотрел в окно, ожидая младшего из магазина. Было очень красиво, но так долго эту погоду он терпеть не мог.       Чимин еле дотащился до дома с тяжелыми пакетами, он явно не рассчитал с продуктами и собственными силами. Парень пытался отдышаться, стоя у порога весь промокший до нитки и одной рукой прижимал что-то у себя в толстовке. — Юнги-я, разбери пакеты, пожалуйста… а сначала подогрей молока! — прикрикнул младший и побежал прямиком в ванную.       Юноша услышал звук открывшейся двери и слез с подоконника, идя в прихожую. Юн кивнул на слова младшего и взял пакеты, отнеся их на кухню. — А зачем молоко греть? — тот поставил кружку с молоком в микроволновку и подошел к двери ванной, немного приоткрыв её и заглянув внутрь.       Пак настроил теплую воду в ванной и посадил в неё маленького, чумазого котёнка, что дрожал от холода и тихо пищал. Аккуратно моет маленькое создание и насухо обтирает в махровом полотенце. Чимин просто не смог пройти мимо этого маленького комочка, что так жалобно мяукал на улице. Пак не смог отвести взгляд, а бросить котёнка совесть не позволяла.       Юноша стоял в проёме и смотрел на это все. Мин знал, что тот любит котиков и пройти мимо них на улице он никогда не мог, а тут маленького котенка могла настигнуть холодная и голодная смерть. Он его понимал. — Теперь у нас дома будет жить два милых котенка? — парень улыбнулся, подходя ближе и рассматривая маленькое пищащее создание. Тихонько погладив котенка, улыбнулся. — Молоко уже согрелось.       Пак не ожидал, что парень подкрадется, так подкрадется. От чего младший вздрагивает, а после смахивает холодные капли с волос. — Хён, прости, но я не смог его бросить… Обещаю, он тебя не потревожит, я буду за ним ухаживать и следить. Но ещё слишком мал, и выжить один на улице не сможет.       После мытья показывает, что на самом деле, под слоем пыли и грязи, была белая шерстка, а лапках были чёрные. — Какой ты милый~. Как же ты оказался на улице в такую бурю совсем один? — Пак с умилением смотрит на пушистый комочек, от чего щемит в груди. Так и хочется подарить ему заботу и ласку, который тот лишен. Чимин полностью забыл про себя и первым же делом понес котёнка на кухню. Налил из кружки в блюдце немного молока и стал наблюдать, как тот чуть с опаской, торопливо начинает лакать молоко. — Как же это ужасно, что животные оказываются на улице совсем одни. Хён, чтобы с ним стало, если бы я прошёл мимо…? — младший шмыгнул носом, кончик, которого был красным от холода, а самого парня пробирал легкий озноб. — Да ладно, я сам люблю кошек. Я знаю, какая ты у меня добрая душа.       Юнги улыбается и умиляется. Ему, правда, было приятно видеть такую милую картину, прям душу грело. Парень ушел в комнату младшего, взял теплую пижамку, которую Мин подарил на день рождения, теплые носочки, боксеры и полотенце. Ему вовсе не хотелось, чтобы Чимин заболел, юноша очень любил заботиться о донсене, как будто о своем родном братике.       Мин выходит из комнаты и подходит к младшему сзади, вытирает полотенцем мокрые волосы и начинает стягивать с него толстовку — Снимай мокрую одежду и надевай сухую и теплую. А я пока чайник поставлю. Пак тихо смеется, когда старший начинает вытирать его волосы. Но как только тот начинает стаскивать с него толстовку, задирая ткань и касаясь теплыми, по ощущениям горячими ладонями к его холодному торсу, парень тихо ахает, хочет отстраниться, чтобы не ставить того в неловкое положение. — С-спасибо… — Чим хватает стопку вещей и бежит в ванную.       Тем временем старший ставит чайник на плиту, на стол ставит вкусняшки, которые купил Пак и садится на колени рядом с котёнком, гладя его осторожно по шёрстке. Уж очень ему такой малыш понравился. Мин взял его на руки пищащего, парень его осторожно гладил, чесал за ушком, что котенок начал успокаиваться и засыпать в тёплых руках Юна.       Пак пытался согреться под теплыми струями воды. Но кое-что все также не проходило. Чимин касается того места, где всего пару минут назад оставили свои касания руки Юнги. Кожу будто жгло. Парень тяжело вздыхает, как бы он не пытался, ничего не может с собой поделать. Любое слово, любое касание, и младший уже ощущает томное чувство. Так хочется большего, хотя бы на каплю.       Приводя себя в порядок, парень семенит на кухню и застает столь милое зрелище. — Какие вы милые, — тихо срывается с его губ.— Бедный малыш столько пережил, — садится рядом и наблюдает. Так хочется выплеснуть из себя все чувства, но раз тот пока что не может их принять, парень будет дарить этот поток заботы и ласки маленькому комочку. Юнги все это время гладил котенка, который мирно спал с теплых объятиях парня. Ему самому на душе тепло было. — Но сейчас он будет в безопасности, в тепле, не будет больше голодать, — он передает этот маленький теплый комочек младшему, а сам встаёт, наливая две кружки чая. — Чимин-а, садись за стол, — парень сел за стол, медленно попивая горячий чай. Пак оторвать взгляда от не может от котёнка. Так хочется подарить, отдать все, что есть. — Юнги-я, почему люди так жестоки? — тихо спрашивает он, поднимая взгляд, — как бы то ни было они тоже живые, им тоже больно.       Пак также принимается согревать себя горячим напитком. Почему-то в их людском обществе, парень ощущает себя таким же беззащитным котенком, которого могут изничтожить здесь и сейчас. Но нашёлся человек, что стал его защитой и опорой, человек, что всегда подбодрит и позаботится о нем. — Скорее всего это глупо, но… Я хочу стать для него таким человеком, каким являешься для меня ты…       Тот пьет горячий, греющий душу и тело, напиток, смотрит в окно на мокрые улицы, прислушиваясь к Чимину: — Не знаю. Наверно, потому что люди эгоисты, думают только о себе, — старший чувствовал себя Конфуцием, преподавая свою «мудрость» младшему. — Это вовсе не глупо, я не делаю ничего такого, я просто забочусь о тебе, потому что ты единственный, кто остался со мной здесь. У меня нет никого, кроме тебя, поэтому я оберегаю мою булочку, и ты можешь быть таким же для него, — он говорил тепло и нежно, наполняя каждое сказанное слово заботой и любовью.       Чимин буквально таял, словно снежинка прикосновении с теплом. Мин просто пленял его своими словами, своими побуждениями. Сердце вновь учащенно забилось. Парень пристально смотрел на старшего. Смотрел с такой любовью. Он бы отдал многое, чтобы остановить время и любоваться любимым человеком. От одного взгляда голова идет кругом, сердце трепещет, не собираясь успокаиваться.       Юнги смотрел на Пака, и что-то трепетало у него в душе, сердце чаще билось, какое-то тепло его грело, когда он понимал, что вот Чимин рядом с ним за одним столом, никуда не уйдет. Возможно чувства уже точно перерастали во влюбленность, ведь он ни с кем ещё не чувствовал того, что чувствует сейчас, но ещё были сомнения насчёт этого, поэтому парень не стал афишировать это раньше времени. Юноша допил свой чай и подвинулся ближе к донсену, ложась тому на колени, а котенка кладя на себя, и сам Мин представлял себя маленьким пушистым котёнком, тихо мурча и ничего вслух не говоря. — Кого погладить? Кому почесать за ушком? — Пак тихо хихикнул, не имея сил сдержать улыбки. Младший наклонился ближе, слегка поглаживая того по голове. Он несколько побоялся, но после вновь начал поглаживания, уже более уверенно. И тут младший замечает на себе пристальный взгляд. Глаза в глаза. Так близко, так трепетно. — Меня, меняяяяя.       Юнги ластился к младшему, словно настоящий кот, вел себя очень мило, и податливо мурча. Смотрит прямо в глаза Чимина, очень близко находясь к его лицу. После он прикрыл глаза прикоснувшись в мягким и теплым губам своими, не собираясь быстро отстраняться. Пак распахивает ресницы, но после пытается успокоиться и прикрывает глаза. Казалось бы, всего пару секунд назад они по детски игрались друг с другом, а теперь… Младший податливо приоткрывает губы, давая старшему больше свободы действий.       Старший чуть привстает, держит младшего за подбородок и целует более активно, немного грубее, чем раньше. Парню снова захотелось почувствовать эти губы, просто хотелось, ведь они были такие мягкие, сладкие и в какой-то степени желаемые.       Младший не может ни дернуться, ни отстраниться. Он не смеет сделать что-то против. Эта некая резкость, смазанность в поцелуе только придавали остроты ощущениям. Пак пытается хоть как-то ответить, поддаться навстречу, сплетая их языки. Так горячо и приятно. Такими темпами Чимин в скором времени познает все прелести поцелуев. Юнги вскоре отстраняется, облизывая припухшие от поцелуя губы, и смотрит на Пака, улыбаясь. Он точно знал, что младшему понравилось, что он хочет ещё. Юноша молча встаёт и берет Пака за руку, ведя в гостиную, толкает его на диван, нависая сверху.       Младшего послушно следует за ним и даже не успевает понять, как оказывается под Мином. Чимин несколько настораживается, предвкушая и внимательно следя за парнем, чья улыбка была такая позитивной и довольной, словно кошачья, и в тоже время в глазах мерцали огоньки, из-за которых Пак не мог отвести взгляда.       Парень вновь горячо целует донсена в губы, тут же проталкиваясь языком и проходясь по ровному ряду зубов. Одновременно с этим парень медленно пробирается под пижаму Чимина, оглаживая торс и грудь. Он сейчас не думает, он просто делает, потому что хочется. Хочется попробовать новое, попробовать младшего, обрести новые чувства. Тот по инерции прогибается навстречу. По телу бегут мурашки от столь непривычных, но желанных ощущений. Свои ладони он кладет тому на плечи, чуть сжимая. Он все еще робок и нерешителен в своих действиях. Но напор хёна заставляет полностью забыться и податливо отвечать на страстный поцелуй. До сих пор младший не может осознать реальность происходящего. Но прикосновения так приятны, а поцелуи так сладки, что ты всецело начинает отдаваться этому, не смея сопротивляться.       Тот буквально растворяется в этих ощущениях, ему хорошо, ему приятно, он хочет большего. Парень чувствует себя как будто пьяным. От того что Пак робкий и скромный, Юн пользуется этим, манипулирует им, как марионеткой, в хорошем смысле. У нет такой затеи сделать больно розоволосому, или пойти против его воли, он лишь делает то, чему младший свободно поддается без всяких проблем. Если младший скажет остановиться — он не будет лезть дальше. Юноша медленно поднимает вверх кофту донсена, проходясь вдоль тела тонкими и длинными пальцами, не отстраняясь от губ.       Пак внимательно следит за его действиями, а внутри все трепещет, сердце делает кульбиты от волнения:  — Юнги-я, ты п-правда хочешь этого? — тихо спрашивает он и отводит взгляд. До селе он чувствовал неуверенность в действиях Мина, не было какой-то устойчивой опоры, но сейчас все иначе. На поглаживания парень прикрывает глаза от удовольствия, чуть ерзает по поверхности дивана, ощущая себя куклой, подчиняющейся любой махинации со стороны старшего. И ему это нравится.       Парень отстраняется от младшего и смотрит тому в глаза: — Если ты этого хочешь, то я могу продолжить дальше, если нет — ограничусь одним поцелуем, — парень хотел этого, очень хотел, но не знал, встаёт ли у него на Чимина или нет, для этого ему нужно было потрогать везде, ощутить, но Пак может остановить все, пока не слишком поздно.       Тот громко вздыхает. Берет ладонь парня и подносит к своей щеке. — Х-хочу… — младший пристально смотрит, боясь даже дышать. Смотрит трепетно, чуть с опаской, ведь для него все это тоже ново. Ему немного боязно, он испытывает смущение, но тело отзывается даже на касания. Чимин хочет. Очень. — Хорошо, прости, если вдруг я буду груб с тобой, просто крышу может сносит от чувств.       Юнги хитро улыбается, шепча на ушко Чимина. После спускается дорожкой мелких поцелуев к шее, опаляя её горячим дыханием, накрывает её горячими губами, оставляя алые засосы. В это же время он тянет рубашку вверх, избавляясь от нее вовсе, при этом открывая себе ещё большой простор для действий. У него правда крышу сносит, столько новых чувств прихлынуло, у Пака нет тех привычных вещей, которые есть у девушек, например, пышной груди, округлых бедер, ну и конечно же, девушек нет того, что есть у парня ниже пояса, но его почему-то это ещё больше возбуждало и не мешало.       Пак просто трепещет от этих слов. Страх неизвестности отходит на задний план. Становится щекотно, когда Мин касается губами чувствительной шеи, слегка ворочается, а после громко ахает, от того как становится горячо. Оставшись по пояс без одежды, младший ощущает на себе хитрый, полный желания взгляд. Непривычно, ранее парень и подумать о таком не мог. Но слова хёна так греют душу, ради этого можно немного потерпеть, переступить через себя. Позволить то, что не позволил бы никому и никогда.       Тот спускается все ниже и ниже поцелуями, а как только доходит до ткани пижамных штанов — отстраняется, хитро улыбаясь, мучает младшего специально. Парень стягивает с себя домашнюю футболку и дает к своему обнаженному телу прикоснуться. Тело парня горячее, сердце бьётся бешено, а возбуждение так и хлещет из него. Он правда возбужден, раньше сомневался на этот счёт, но все вышло.       Глаза у Пака загорелись от такого вида, он не смел дышать. Он часто видел того без одежды, и должен был уже привыкнуть, но каждый раз, как первый. Чимин чуть настороженно касается горячей кожи и ведет пальчиками по торсу к груди, чувствуя, как под ладошкой бьётся полное чувств сердце. Он так долго мечтал прикоснуться к этому совершенству, и вот настало время исполнения самых заветных желаний. Младший обращает внимание на пах старшего, видит весьма внушительные размеры возбуждения, от чего облизывается и прикусывает и без того пухлые губы. Пак тихо постанывает, когда тот тянет время, слегка ерзает под ним, призывая к продолжению.       Юноша вновь прильнул к чужим губам, слегка прикусывая мягкие и горячие губы. Юн зацепился пальцами за пижамные штаны Пака и потянул их вниз, оставляя его в одном нижнем белье. Сам он тоже не отставал, после сняв с себя тоже шорты, из-за которых было жутко неудобно. Отстранился от желанных губ и позволил Чимину тоже что-нибудь сделать со своим телом, будь то поцелуи или что-то более, при этом потираясь своим пахом о чужой.       Парень льнет пылающему телу ближе, а после целует ключицы, что так и сводят его с ума, и слегка прикусывает. Он так давно хотел это сделать. А тем временем зарывается пальчиками в его красные волосы, слегка оттягивая их. — Ю-юнги-я, мне так горячо… — почти бесшумно шевелит губами, а после не сдерживает стона, когда буквально чувствует жар от его тела.       Юноша кладет руки на задницу младшего, сжимая её в своих ладонях, ему только грубая ткань боксеров мешает почувствовать полностью такую сочную и упругую пятую точку Пака. — Я знаю, детка, мне так же горячо, — тот полностью отдался младшему, он уже не мог оставить этот процесс и так же хотел большего, как и Чимин. Пак впивается в столь манящие губы, с которых слетают слова, что так и будоражат сознание, переворачивая все с ног на голову. Младший был сам поражен своему порыву, но рядом с хёном иначе было никак. Чим слегка прикусывает его нижнюю, а после отстраняется, обрывая тонкую ниточку слюны с их губ. Смотрит пристально, сердце испускает медленный стук. Все исчезает вокруг, есть только они и ничего больше. Старший терпеть больше не может, одним касанием дотрагивается до возбуждения младшего. После этого он стягивает последний мешающий элемент одежды с себя и с Чимина, осматривая нагое тело донсена полностью. — Не смущайся, Чимин-а, я хочу сделать тебе приятно, — он хитро улыбается, проходится вдоль тела длинными пальцами, целуя грудь и торс.       Как бы то ни было, парень все-таки чувствует смущение и какую-то толику стыда. Младший пытается свести ноги, ладонями прячет уже раскрасневшееся лицо и только сквозь щелочки пальцев наблюдает на действиями старшего. — Х-хён, я… ты так прекрасен… — тихо шепчет Пак, сглатывая. В полумраке тело старшего выглядело таким сильным, идеальным, словно перед ним аполлон.       Юнги берет младшего за запястья, заводит их наверх и заглядывает прямо в глаза. Он видит в них что-то прекрасное, ту невинность, скромность, которая ему всегда нравилась в Чимине, чувствует его тело полностью, и сейчас он хочет довести процесс до конца. Юноша отпускает руки Пака, подводит свои пальцы к губам младшего, немного нажимая, чтобы он взял их в рот.       Младший в таком растерянном положении все-же понимает, что тот от него хочет. Розоволосый приоткрывает губы и обхватывает ими длинные пальцы, начиная посасывать, обильно смачивая их слюной, и слегка причмокивает. Все это время он отводил взгляд от старшего, но после встречается с ним и уже не может спрятаться. Смотрит пристально и сгорает от стыда, понимая, насколько пошло это выглядит со стороны.       Парень улыбается, смотрит, Чимин по-настоящему выглядит пошло, и Юнги нравится это, он никогда не видел его в таком развратном виде. Как только пальцы были достаточно смочены он вытащил изо рта Пака и поцеловал того в губы, одновременно поудобнее устраиваясь у ног младшего, входя в него одним пальцем. Через пару минут добавил второй, раздвигая ими на манер ножниц.       Парень почувствовал дискомфорт и тягучую боль, терпимо, но не приятно, от чего младший меняется в лице, сводя брови домиком. Болезненно шипит в губы хёна, сжимаясь. Хочется соскочить и отстраниться, но терпит, ведь не хочет расстраивать старшего. Хочется и самому, поэтому пытается отвлечься от неприятных ощущений, надеясь, что им на смену придет что-то более приятное. — Детка, нужно потерпеть совсем немного, и будет хорошо.       Отстраняется от губ и шепчет на ухо старший. Поначалу он ничего не мог поделать с этим, ведь на сухую он не может начать — ещё больнее будет. На растяжку он потратил минут десять, дабы Пак все же смог привыкнуть к этому чувству, при этом лаская по разному его тело. Достаточно растянув парня, Юн убрал пальцы и около минуты не совершал каких-либо манипуляций. После этого он приставил пах к промежности и медленно начал входить, держа юношу за бедра.       Только-только парень привыкнул к пальцам хёна и к этому чувству заполненности, как неожиданно ощущает пустоту, от которой уже не так приятно. Пак невольно начинает ерзать, как бы прося продолжения, как почувствовал горячую плоть у колечка мышц. Чимин старался, но сдержать вскрика не смог, было больно, все-таки это куда больше, чем пальцы. Младший сжимает внутри себя горячий орган, что раздвигает его нежные стенки. — Юнги-я, — Пак впивается в его плечи короткими ноготками. Хотелось соскочить, но тот держал его бедра крепко, не позволяя отстраниться.       Юнги видит, что младшему в какой-то степени страшно, непривычно и даже неприятно. Его мальчик уже большой молодец, что нашел в себе силы лечь под него. Юноша выдыхает и приближается к уху: — Малыыыыш, сладенький мой, расслабься.       Тот останавливается, войдя даже меньше, чем наполовину. Он начинает успокаивать младшего, убеждая расслабиться. — Нужно расслабиться, и станет приятно, я не хочу делать тебе больно, Чимин-а. Пак тяжело дышит, пытаясь умерить боль. Но все же слушается парня и постепенно начинает затихать, расслабляясь. Эти слова и трепетная забота чудодейственным способом успокаивают. Через некоторое время Пак кивает, тем самым давая Мину разрешение действовать дальше.       Наконец получив одобрение на продолжение своих действий, старший начал входить медленно ещё больше, пока ещё Пак расслаблен. Он рад, что донсен доверился ему, ведь он по-настоящему не хочет делать больно, а лишь приятно. Довольно быстро Мин вошёл во всю длину, совершая маленькие толчки.       Боль начала отступать на второй план, тем временем парень начал ощущать нечто странное, что не мог пока что объяснить слова. Так с его губ стали слетать тихие стоны в такт толчкам, что становились все громче и протяжнее. Глаза начала застилать пелена. — Х-хён мне хах… приятно, — младший обвивает его плечи, вновь зарываясь пальчиками в красные пряди.       Удовольствие было немеренное. Все было не так, как с девушками, а почему-то даже в разы приятнее. Юноша наслаждался сладкими стонами Пака, сам иногда гортанно постанывая. Юн начал ускоряться в темпе, толчки делать более четкие и резкие, иногда касаясь простаты. — Мне тоже приятно, Чимин~ааа.       Чимин не понимал, что с ним происходит. Он не может себя сдерживать, контролировать. Стоны не прекращаемо текли рекой, заполняя ими всю комнату. А когда Мин задевает особо чувствительностью точку, Чимин с хрустом выгибается в спине, ярко вскрикивая и вновь царапая плечи старшего. Его тело пробивает дрожь, из глаз летят искры. — П-поцелуй меня… — сквозь красноречивые стоны просит Пак.       Юнги так приятно было слушать эту прекрасную «мелодию», он никогда ранее такого не слышал от Чимина. Юноша поцеловал Пака в губы вновь, прикрыл глаза, полностью отдаваясь своим чувствам. Старший не следил за временем, проведенным вот так с младшим, но в голове он думал, что прошло не менее полутора часов. Парень уже достиг крайней точки и, совершенно ничего не боясь, кончил внутрь младшего, гортанно простонав. Столько было чувств захлестывающих, что без сил падает рядом с младшим, стараясь отдышаться.       Юноша кончает следом, напоследок ярко простонав имя любимого хёна. Тело сводит сладкой судорогой, в глазах на пару мгновений наступает темнота. Он так устал, не может и пошевелиться, будто пробежал марафон. Сердце также бешено колотится, парень пытается восстановить дыхание. — Юнги, — тихо шепчет Чим, поворачиваясь. В глазах все еще мутно, не получается в точности разглядеть черты лица Мина.       Парень очень устал, но доволен всем. Дыхание он восстановил, но сердце до сих пор бешено бьётся рядом с Чимином. Он прикрывает глаза и потягивается. — Да, Чимин? — открывает один глаз, немного, приобнимая Пака за талию. — Я люблю тебя, — тихо выдавливает из себя парень, льнясь к тому ближе. Такого он никогда знал и не мог даже мечтать о подобном. Он и Юнги… они были так близки. Пак все же боится, что это просто сладкий сон, а когда он проснется, все исчезнет.       Но положив старшему голову на грудь, он слышит учащенное сердцебиение. Это не сон, а реальность. Пак счастлив. Младший испытал столько новых ощущений, которые нельзя объяснить словами, а сейчас он чувствует, как из ануса вытекает сперма. Но все заботы потом. Розоволосый уже почти проваливается в сон, наслаждаясь теплом рядом. — Ты мне нравишься.       Юнги только это мог сказать младшему, ибо любви он ещё не чувствует, но что-то ему подсказывает, что совсем скоро это случится, и они будут счастливы по-настоящему. Юноша обнимает поистине его комочек счастья, который так дорог сердцу.