Before the dawn

Чёрное озеро отливало золотом в свете огней Хогвартса и множества волшебных хлопушек и фейерверков. Даже гигантский кальмар показывался пару раз над водной гладью, чтобы насладиться редким зрелищем. Необъятное шотландское небо, усыпанное мириадами звёзд, сейчас отливало всеми цветами радуги, а над головами студентов летали огненные драконы и фениксы, что рассыпались на множество маленьких огоньков, будто золотой дождь. Бывшие ученики Хогвартса праздновали свой последний день в стенах школы. Пока кто-то оставался в нарядно украшенном Большом зале, где и проходил выпускной вечер, некоторые студенты сбежали из помещения к берегу Чёрного озера. Прохладная летняя ночь была наполнена смехом, разговорами, звуками музыки, что доносилась из Большого зала, и тихим прощальным плачем. Сириус оттянул ворот праздничной мантии, ища глазами друзей. Ремус и Питер в окружении других гриффиндорцев стояли, запрокинув головы к небу и о чем-то весело переговаривались. — На этот раз вы превзошли сами себя, — одобрительно хмыкнула Алиса, стоило Сириусу приблизиться к их компании. — Ещё не запатентовали идею? — Как обычно, гении остаются незамеченными, — отшутился Сириус и вновь обвел взглядом присутствующих. — Сохатый свалил к Эванс? — Не-а, — Алиса кивнула в сторону замка, возле которого стояло несколько девушек. Они обнимались и одновременно плакали, однако в свете фейерверков Сириус увидел, как на их лице время от времени мелькали счастливые улыбки. Среди них была и Эванс, держащая за руку Марлин. МакКиннон шмыгала носом и пыталась утереть непрерывно текущие слезы, пока Мэри и Доркас говорили ей что-то утешающее. — А ты почему не с ними, Вуд? — Сириус широко улыбнулся, заметив, как дрогнули плечи Алисы. — Боишься тоже разреветься? — Иди ты, — буркнула Алиса, отворачиваясь. Она не любила открыто показывать свои чувства, а особенно слезы, но Блэк видел, как покраснели глаза девушки. — Теперь ведь все изменится. — Думаю, Джим на квиддичном поле, — неуверенно проговорил Ремус, спрятав замерзшие руки в карманы мантии: на улице явно похолодало. — По крайней мере, я видел, как он идёт в ту сторону. Полностью пустые трибуны квиддичного поля в свете луны навевали странное чувство тоски и одиночества. Сириус не был активным фанатом квиддича, но и у него с этим местом было связано много приятных воспоминаний. Джеймс и впрямь оказался на самом дальнем ряду трибуны, он сидел, закину ноги на спинку переднего сиденья и с мрачным видом разглядывая поле, бликующие кольца и макушки Запретного леса, уходящие к горизонту. — Не могу поверить, что это конец, — глухо проговорил Поттер, заметив товарища. Было странно видеть его, Джеймса Поттера, отъявленного шутника и раздолбая, в таком подавленном состоянии. — Иногда мне казалось, будто учёба здесь будет длиться вечность. Мне... Сложно представить себя вне Хогвартса. Какими мы станем, чем займёмся? — Для начала вступим в Орден, — наигранно-беззаботно отозвался Блэк. Его и самого мучили похожие мысли, но Сириус просто не мог не поддержать друга. — Победим Волдеморта, заработаем пару шрамов или даже потеряем ногу, как Грозный Глаз. Потом ты женишься на Лили, нарожаете кучу детишек, а лет через тридцать-сорок мы будем сидеть с тобой на диване в гостиной, потолстевшие и полысевшие, обсуждать квиддич и ругаться на внуков. Джеймс хмыкнул, привычным жестом зарывшись пятерней в растрепанные волосы. — Я буду скучать по этому месту, — просто ответил Поттер, грустно улыбнувшись. — Мерлиновы панталоны, Сохатый, если ты хочешь поплакаться, то иди к Эванс! — возмутился Сириус и после еле слышно проговорил: — я тоже. Джеймс посидел ещё пару секунд, опустив голову вниз, а после резко вскочил, растянув губы в задорной ухмылке. Он выглядел удивительно помпезно, возвышаясь на краю трибун, когда позади него горел огнями окон старинный шотландский замок. — Ты кое о чем забыл, Бродяга. Сириус вскинул брови в недоумении, а затем понял, что и впрямь что-то забыл. Будто ушёл из дома ранним утром и оставил там нечто важное, просто жизненно необходимое, вроде волшебной палочки или мантии-невидимки. Но все никак не мог вспомнить, что именно. — И тебе следует думать быстрее, пока не стало слишком поздно. Сириус моргнул, и улыбающийся Джеймс на фоне ночного Хогвартса испарился, оставляя после себя мутные очертания гостиной. Блэк глухо простонал, чувствуя, как раскалывается от боли голова, а во рту сильно пересохло. Сколько он вчера выпил? Скосив припухшие и покрасневшие глаза, Сириус заметил множество бутылок из под огневиски, стоявших у дивана. Он попытался встать, но быстро понял, что помимо головы болело все тело: не стоило засыпать на диване в неудобной позе. Спустя несколько минут мучений и попыток придти в себя, Сириус все же смог сесть и осмотреть комнату получше. Всюду лежало битое стекло, упавшие с полок книги, статуэтки, вредноскопы, фоторамки и прочая мелочь, необходимая в основном для красоты. Внутри поселились неприятное чувство, навеянное еще его сном-воспоминанием. Словно случилось что-то очень плохое, ужасное и непоправимое. — Что за?... — Хозяин проснулся, — ворчливо отозвался кто-то, и Сириус наконец заметил Хучера, с горестным видом убирающего комнату, которая выглядела так, будто на них напали Пожиратели. «Меган расстроится», — проскользнуло вдруг в голове Сириуса, и он замер, осознавая, что здесь произошло. Хучер тем временем тихо причитал, нагоняя и без того тяжёлую атмосферу: — Моя бедная госпожа, за что же это... Позабыв о головной боли и тошноте, Сириус подскочил с дивана, в два счета преодолел лестницу и буквально влетел в спальню. Пустую и холодную. Тоскливо скрипнула дверца шкафа, и Блэк резко распахнул её, заметив, что одежды явно поубавилось. — Хучер! — хрипло крикнул Сириус, чувствуя, как паника постепенно накрывает его вместе со все новыми воспоминаниями о прошлой ночи. Что же он наделал? Домовик с хлопком появился прямо перед ним, склонив голову и поглядывая на Сириус со скрытой злостью и обидой. — Меган... Она возвращалась сегодня? — Хозяйка приказала Хучеру принести её вещи, — покорно отозвался домовик с грустью в голосе. — Хозяйка не пожелала возвращаться в этот дом. — Она что-то говорила? Просила передать? — не успокаивался Сириус. Страх плотно осел под рёбрами, заставляя сердце стучать быстрее. Но домовик лишь покачал головой. — Хозяйка только приказала Хучеру не говорить хозяину, где она. Сириус отшатнулся, словно его ударили, и с дикими глазами окинул взглядом комнату. Он не должен был ей говорить такое, не должен был напиваться, желая утопить свое горе в огневиски, не должен был выходить из себя. Стоило поговорить ещё давным-давно, все обсудить спокойно и дать Меган возможность объясниться. Мерлин, он ведь просто назвал её предателем и убийцей, выставив из дома. Сириус сам лично сказал, что жалеет об их помолвке. Вдруг очередной эпизод вчерашней ссоры всплыл в его голове, и Сириус замер, широко раскрыв глаза. Нет. Нет, нет, нет. Только не это. Он быстрым шагом, почти бегом, добрался до гостиной, замерев у небольшого столика с фотографиями. Там же, переливаясь в солнечном свете, лежало золотое кольцо с тонким ободком и россыпью мелких сияющих алмазов. То самое помолвочное кольцо, которое он когда-то вручил Меган, и которое Уайт оставила ему, покинув их дом. И Сириус с ужасом понял, что, возможно, покинув его навсегда.

***

Меган всегда любила Хогсмид. Он ассоциировался у неё с выходными, запахом горячей еды в «Трех Метлах», хвои и сливочным пивом за разговором с друзьями. И потому ей было странно разглядывать из-за толстого оконного стекла дома из потемневшего от времени старого камня и поросшую мхом черепицу на крышах, при этом чувствуя сильнейшую тоску. Она не знала, куда можно пойти посреди ночи, ведь друзей беспокоить не хотелось, да и Меган не желала видеть их сочувствующие лица. Поэтому Уайт сняла комнату в «Трех Метлах», решив, что это самый благоприятный вариант. Возвращение в дом родителей означало следующим же утром столкнуться с Сириусом. А в том, что он решит её найти, Меган не сомневалась. В этом был весь Блэк, импульсивный и оттого временами грубый. Уайт могла в деталях представить, как проснувшись утром и осознав все то, что он ей наговорил вчера, Сириус будет пытаться разузнать, где она, чтобы поговорить. И Меган вовсе не желала его видеть. Не в ближайшее время точно. Пусть Сириус и говорил все это под действием эмоций, горя из-за смерти товарища и алкоголя, но Меган почти не сомневалась, что он на самом деле был готов поверить в ее предательство. Сама мысль об этом причиняла такую боль, что Уайт не могла нормально дышать, а на глазах выступали слезы. К тому же, в возникшей ситуации Меган также оказалась виноватой. Не стоило ей идти на поводу Дамблдора, надо было поговорить с Сириусом ещё давно. Нет, не только директор стал поводом молчания Уайт, она и сама хотела сохранить все в тайне, решить проблему самостоятельно, никого по возможности не вмешивая. Меган в очередной раз посчитала себя самой умной, самой ответственной и не нуждающейся ни в чьей помощи. Вот к чему привели её скрытность и гордыня. А быть может их с Сириусом ссора лишь очередное доказательство того, что Меган лишняя в этом мире? Она часто думала над этим, гадала, насколько уместно её существование в уже готовой истории. Может, каждое действие Меган лишь приближало неизбежный финал? Или, чего она боялась больше всего, создавало историю ещё более печальную и кровавую. А если этот мир начнёт однажды отвергать её, как инородный элемент? Неужели ей придётся так же, как и её бабушке когда-то, начинать жизнь с самого начала, да и закончились ли на этом перерождения Аделаиды, Меган не знала. Она не знала почти ничего, если задуматься. В ту ночь Меган так и не смогла заснуть. Мадам Розмерта, что по счастливому стечению обстоятельств именно в этот день решила закрыться попозже, настояла на том, чтобы продрогшая девушка выпила горячего травяного чая у печки, стоявшей в комнате. Меган поблагодарила хозяйку и не стала отказываться от предложения: её била крупная дрожь не то от холода, не то от сильных переживаний. А ранним утром, когда мысли наконец пришли в порядок, Меган позвала Хучера. Бедный домовик тут же бросился плакать и умолять хозяйку вернуться, однако Уайт лишь попросила его принести вещи из дома и не говорить Сириусу ни в коем случае, где она находится. Меган была зла, обижена, но в основном хотела наконец разобраться в себе и своих целях. До этого перед девушкой стояла одна задача: не дать дорогим людям умереть или попасть в беду. Но теперь Уайт решила обдумать свою будущую жизнь тщательнее и пришла к выводу, что она полна опасной неизвестности. А вдруг Меган одним утром проснётся вновь в теле Кэрол? И сможет ли она завести нормальную семью, если этот дар передаётся по наследству: подвергать своих детей такому риску Уайт не станет. Дамблдор уж точно справится пока без неё, а Сириус... С Сириусом при первой же возможности они все обсудят, если он сам, конечно, захочет, но пока Меган будет оттягивать эту встречу. Задумавшись, Уайт по привычке потерла то место, где до вчерашней ночи вот уже несколько лет носила помолвочное кольцо. Конечно, то, что Меган оставила его Сириусу, было не более чем знаком того, что она вовсе не планирует его прощать. Чтобы разорвать помолвку по-настоящему этого недостаточно, однако Меган все равно ощущала странную пустоту в душе, глядя на белесую полоску кожи на пальце. Словно она и впрямь оставила все их отношения позади... У Уайт был всего один шанс узнать правду, хоть призрачный и очень рискованный, но в её случае выбирать не приходится. Именно поэтому, отправляясь тем пасмурным утром в Министерство Магии, Меган оставила на всякий случай записку в своей комнате и ещё одну передала Хучеру. И если Сол Крокер решит обмануть или втянуть Уайт во что-то опасное, друзья узнают, где её искать. В зелёное пламя камина Меган шагнула с мрачной решимостью узнать о себе все, что возможно. Впервые она спускалась на министерском лифте в самый низ, к подвальным помещениям. Когда золотая решетка на восьмом уровне захлопнулась, оставив в лифте Меган и дежурного, девушка ухватилась за поручень покрепче. Уайт всегда думала, что от этих лифтов слишком много шума, однако сейчас ей казалось, будто стук ее сердце заглушает все вокруг. Лифтер посматривал на нее скучающе, время от времени поправляя форменную фуражку. Он стоял у самого выхода, держа руки вдоль тела: видимо, его нисколько не беспокоила тряска в лифте. Всего на миг, когда решетки распахнулись, а прохладный женский голос провозгласил: «Девятый уровень. Отдел Тайн», — Меган позволила себе такую слабость, как сомнения. Но тут же одернула себя: она сделала все возможное, чтобы встреча прошла в безопасности. Да и что ей терять? Как оказалось, даже близкие люди были готовы поверить в ее виновность, родители… У них были Оливия и Уильям, их настоящие дети, а не подделка вроде нее. Теперь Меган окончательно осознала, что у нее есть только она сама, в этом мире или ином другом. И сколько бы Уайт не заботилась о друзьях, ей не стоило забывать о своих проблемах. Странно, усвоив этот простой урок в прошлой жизни, почему-то она вновь позволила себе наступить на те же грабли. У самого лифта стоял один из сотрудников «Отдела тайн», сразу же преградивший девушке проход. Совсем еще молодой парень, немного старше самой Меган, высокий и худощавый, с пугающе безразличным выражением лица и темными, но словно мертвыми, глазами. — У меня назначена встреча, — не дав парню договорить, выпалила Уайт. — С Солом Крокером, — тут же пояснила она. — Ваше имя? — кивнув, безразлично уточнил волшебник. — Меган Уайт. Парень еще раз кивнул и Меган подумала, что он сейчас наколдует самолетик, при помощи которых обычно общались сотрудники министерства. Однако «Отдел тайн», видимо, в самом деле существовал практически независимо от остальных отделов, потому что вместо зачарованного самолетика, парень приставил палочку себе к горлу, что-то тихо пробормотав. Уже через несколько минут чёрная дверь, — единственная во всем помещении, — отворилась, и из тьмы за ней вынырнул мистер Крокер, нацепив на лицо приветливую улыбку, которая, впрочем, вновь не коснулась его глаз. — Мисс Уайт, как я рад, — протянул невыразимец, по пути кивая парню, стоявшему у лифта. — Крипке, это моя гостья. Не обязательно вносить её в список посетителей. И вообще, я бы предпочёл, чтобы это осталось между нами. Крипке ненадолго замер, и впервые на его лице помимо безразличия и скуки появилась какая-то эмоция. Он явно сомневался, стоило ли поступать так, как сказал Сол Крокер. Однако заминка продлилась недолго: стоило Крокеру повторить свои слова ещё раз, но уже твёрже, как Крипке неуверенно согласился, промямлив: — Как скажете, сэр. Мужчина удовлетворённо кивнул и опять повернулся к Меган, приглашая её пойти за ним. Они вдвоём направились к двери, откуда недавно появился мистер Крокер, и очутились в просторной круглой комнате. Всё здесь было черным, даже пол и потолок; вокруг всей комнаты через равные интервалы были расположены одинаковые черные двери без ручек и табличек, а между ними горели синим пламенем свечи в канделябрах. Их холодный мерцающий свет, отражаясь на гладком мраморном полу, делал его похожим на тёмную воду под ногами. Уайт ощутила что-то противоестественное в этом месте. Будто само пространство тут не имело никакого значения. Заметив волнение Меган, Сол Крокер едва заметно усмехнулся и поучительным тоном проговорил: — Это место зачаровано, — его голос казался чужеродным и странным в этом жутко месте. — Если ты не сотрудник «Отдела Тайн», будешь блуждать здесь вечно. Или пока не сможешь найти того, кто тебя выведет, — со смешком добавил Крокер, но Меган догадалась, что он имел в виду: никто из работников «Отдела Тайн» не станет помогать вторженцу. — Очень... Удобно, — пробормотала она, уже успев пожалеть о своём решении. Слишком уж это место было хорошей ловушкой, да и сам Сол Крокер напоминал сумасшедшего фанатика своего дела, который просто так не упустит шанса приблизиться к поставленной цели. Мужчина кивнул и направился к одной из дверей, явно зная наверняка, какая из них необходима. — Прошу, — мистер Крокер заклинанием отпер дверь и пригласил её пройти в комнату: — Это мой кабинет, мисс Уайт, так что добро пожаловать. Когда глаза Меган привыкли к блеску, она увидела, что со всех сторон на неё смотрят циферблаты часов — большие и маленькие, стоячие и настенные, они висели между книжных полок и покоились на столах, расставленных вдоль всей комнаты, так что их деловое неумолимое тиканье наполняло ее, точно звуки шагов крохотной марширующей армии. Танцующий, переливчатый свет исходил от высокого стеклянного сосуда куполообразной формы, стоявшего в дальнем конце комнаты. Там, в искристом потоке, мерцало крошечное яйцо, сверкающее, как драгоценный камень. Постепенно всплывая, оно раскололось, и из него появился колибри, который вознесся на самый верх; но потом воздушные течения понесли птичку вниз, и ее перышки снова обвисли и стали мокрыми, а у самого дна сосуда она вновь исчезла в яйце. Не дожидаясь ошарашенной увиденным Меган, Сол Крокер занял один из многочисленных столов, и сдержанно покашлял, привлекая к себе внимание Уайт. — Как вы могли заметить, — бросил он присевшей напротив Меган, — это — Зал Времени. Здесь мы изучаем время и пространство, пытаемся подчинить их себе. К слову, на данный момент именно я возглавляю это место. Мне удалось в своих исследованиях подобраться к разгадке существования разных миров и путешествия между ними. Множество волшебников до меня внесли ценный вклад для достижения этой цели, остался последний шаг... — И вы думаете с помощью меня закончить их дело? — догадалась Уайт, сложив руки в замок перед собой. Ей нечего бояться, это взаимовыгодное сотрудничество. По крайней мере она хотела себя в этом убедить. Сол одобрительно улыбнулся, и его глаза загорелись в нетерпении. — Тогда я требую заключить Непреложный обет. — Но нас здесь только двое, — снисходительно проговорил мистер Крокер, и уголок его рта неприязненно дёрнулся. — Я бы не хотел вмешивать посторонних. — Я хочу быть уверена в своей безопасности и личной выгоде, — твёрдо ответила Уайт, не отводя прямого взгляда. — Либо так, либо никакой информации от меня вы не получите. Сол сжал челюсти, но ничего не ответил, на секунду задумчиво нахмурившись. Он явно обдумывал условие девушки и не горел желанием с ним соглашаться. — Пусть так, — наконец бросил Крокер и поднёс палочку к горлу, как это недавно делал Крипке. Он произнёс чье-то имя, и практически сразу же чёрная дверь, откуда пришли они, вновь распахнулась. В помещение зашёл высокий и крепко сложенный мужчина с чёрными, коротко стриженными волосами. Тот, заметив Меган и Сола, приблизился к ним и вежливо кивнул Крокеру, бросив короткий заинтересованный взгляд на Уайт. — Мой помощник, — представил его Крокер немного торопливо: ему явно не терпелось перейти к главному — Август Руквуд. — Приятно с вами познакомиться, мисс, — Руквуд протянул Меган руку, и на его рябом лице промелькнула тень улыбки. Несмотря на то, что красивым Августа назвать было нельзя, Меган чувствовала в мужчине определённую харизму. Она пожала его ладонь, намеренно умолчав свое имя: Сол Крокер явно не просто так отказался вносить Меган в список посетителей отдела ещё в холле. Должно быть, её присутствие необходимо сохранить в тайне от других. Руквуд незаметно прищурился, всего на миг, а после отпустил ладонь Уайт и повернулся к Солу. — Август большой эксперт в Тёмной магии и, полагаю, в Непреложных обетах. Не так ли, Август? — Думаю, я могу быть полезен, — ответил Руквуд, и в его глубоком, приятном голосе чувствовалась заинтересованность. — Вы хотите принести Непреложный обет? — О да, и как можно скорее, — Крокер поднялся со своего места и крепко ухватился за руку вставшей напротив него Уайт. — Моя гостья хочет быть уверена в том, что я дам ей всю информацию по интересующему её вопросу, а также гарантирую не причинять никакого вреда. Я же хочу, чтобы она рассказала мне всё, что знает, о том же вопросе. Можете начинать, Август. Руквуд кивнул и, задумавшись ненадолго, начал перечислять условия для обеих сторон. Меган оставалось лишь внимательно вслушиваться в низкий голос Августа и тщательно разбирать каждое его слово, после чего соглашаться. Когда обет был дан, Крокер практически выгнал своего помощника и поспешил вновь опуститься за стол. Меган потерла запястье, где на секунду проявился сияющий символ данной клятвы, и вопросительно посмотрела на Сола. — И кто начнёт? — Я расскажу то, что знаю, а вы постарайтесь меня дополнить, — снисходительно ответил он, откинувшись на спинку стула. — Не буду утомлять перечислением всех существующих теорий и исследований, начну с того, как однажды, будучи совсем молодым и едва приступив к работе здесь, нашёл записи своего предшественника. Он интересовался различными необычными способностями древних магических родов. Чистокровные семьи всегда считали себя выше других, талантливее и важнее. Но им хотелось доказать это ещё и всему остальному миру, поэтому многие из них занимались экспериментами со своей кровью. Кто-то умирал, кто-то обрекал своих потомков на разные проклятия, вроде бездетности или безумия. Меган невольно вспомнила все истории о сумасшествии Блэков. Возможно, это были вовсе не страшные сказки. — Но некоторые, — тут голос Крокер наполнился таким искренним, фанатичным восхищением, что Уайт передернуло. — Только единицы достигали чего-то большего, чем громадный магический потенциал и предрасположенность к боевым заклинаниям. Они смогли заполучить способности, выходящие за рамки самых смелых фантазий. Разумеется, в таких случаях семьи, если они были хоть немного умны, вовсе не спешили делиться открытиями с другими. Все знания хранились в старых исследованиях и дневниках, что порой не доходили до потомков. Подумайте только, сколько же по свету ходит магов, не подозревающих о своих истинных способностях! — Думаю, достаточно, — сухо ответила Меган, про себя решив, что эти маги вполне возможно те ещё везунчики. — Можно ближе к делу? — Мой коллега исследовал старые записи и искал любые упоминания возможностей, которые выходят за рамки обычного владения магией. Так он и наткнулся на полоумную Аделаиду Селвин, которая утверждала, будто побывала в другом мире. Родня давно оставила все надежды на выздоровления бедняжки, и та могла свободно искать информацию в древнейшей семейной библиотеке. Девочка была не глупа, это точно, ведь она нашла, причём нашла то, о чем вся её семья уже давным-давно позабыла. К сожалению, встреча с сотрудниками «Отдела тайн» и крайне неумелый обливиэйт окончательно повредили её мозг. Аделаида лишилась части воспоминаний и всех найденных дневников и записей. Кроме дневника самой Аделаиды, — Крокер сделал небольшую паузу и, в порыве чувств, вскочил со своего места. Все остатки спокойствия тут же покинули его, и Сол зашагал по помещению, продолжая рассказ. — И вот, спустя года, его исследования оказались у меня. Там было много, о, насколько много всего там было. Сколько чистокровных семей и понятия не имеют, кто они на самом деле. Эти знания изменили бы мир! Но меня всегда интересовало только время и пространство. Подчинить их значит стать властителем всего сущего, проникнуть во все тайны мироздания... Меган прокашлялась, привлекая внимание Крокера. Тот вновь слишком увлёкся, а Уайт пришла только за одним в это место. И знать подноготную чистокровных семей ей вовсе не обязательно. — Да-да, я помню. Так вот, столетия назад Дариус Селвин достиг того, о чем мечтал. Он проводил эксперименты, и эксперименты абсолютно бесчеловечные. Дариус мечтал о могуществе, и ради этой мечты сделал собственного сына своим подопытным. Однажды мальчик не выдержал и оказался на грани смерти, — Сол замолчал, замерев напротив Меган. Его светлые глаза горели восторгом, когда он смотрел на Уайт. Она уже догадывалась, что будет дальше, и ей вдруг стало страшно. По-настоящему страшно. Хотелось убежать куда подальше от этого человека, от ослепительного света комнаты, от ужасных историй об экспериментах. Но Крокер продолжал: — Тот был при смерти несколько часов, а после неожиданно очнулся, рассказывая отцу удивительные истории о далёкой войне, о тёмном волшебнике, что попытается захватить мир. Дариус был в восторге, он погружал своего сына в состояние, близкое к смерти, несколько раз, и мальчишка возвращался вновь и вновь, рассказывая ему не только о разных временах, но и разных мирах, о годах или целых жизнях, которые прожил там. Его сын возвращался через разные промежутки времени, и с каждым разом становился всё безумнее. Страшные картины возникли перед глазами Меган, и она почувствовала подступающую тошноту. Хорошо, что Уайт догадалась настоять на Непреложном обете, потому что оказаться на месте сына Дариуса Селвина ей уж точно не хотелось. — И что в итоге? — Он убил Дариуса, и больше информации о нём нет. Время от времени появлялись Селвины, рассказывающие о путешествиях во времени и мирах, но их никто не слушал, разумеется. Пару раз всплывали истории о воскресших магах из древнего рода и быстро заминались. Всё это было в записях моего предшественника, но ни он, ни я, не сталкивались с обладателями Дара. Скорее всего Селвины утратили его, ведь прямых потомков, обладающих кровью Дариуса Селвина, уже нет. Так откуда же вы, мисс Уайт, узнали об Аделаиде и этой способности? И как вы связаны с даром Селвинов? Меган внутренне скривилась от слов Крокера, почувствовав себе лягушкой на лабораторном столе. Сол не знал, что она тоже обладала даром, однако Обет имел и обратную сторону: теперь Уайт должна рассказать о том, кто она на самом деле — Аделаида и впрямь переместилась в другое время и в другой мир, — неуверенно начала Меган, стараясь подбирать слова тщательнее. Пристальный взгляд собеседника уверенности не прибавлял. — Более того, она вышла замуж и родила ребёнка, после чего неожиданно умерла, вернувшись в свое тело. Её дочь прожила обычную жизнь в другом мире, завела семью — ей было странно рассказывать историю Марии, которая внезапно заиграла другими красками. А на самом ли деле мама прожила обычную жизнь? Что с ней стало? Раз за разом Меган вспоминала историю, которую Мария ей рассказывала на ночь. Особенно её слова о проклятии, которое будет преследовать потомков Аделаиды. А если Мария что-то знала? — Она тоже родила дочь, вот только девочка умерла, когда ей было немного больше двадцати. Наверное, умерла, — глухо добавила Уайт. — Потому что я очнулась в теле ребёнка и с тех пор живу в этом мире. Я внучка Аделаиды Селвин, которая родилась и выросла в ином времени и месте, где магии не существует. Сол Крокер побледнел, потом покраснел, а после и вовсе позеленел, не переставая разглядывать Меган широко раскрытыми от шока глазами. — Я надеялся, — почти шепотом пробормотал он. — Я надеялся узнать что-то новое, но это... Мужчина вновь резко вскочил, подошел к Меган и крепко сжал её плечи, отчего она тихо ойкнула, перепугавшись. — Это всё меняет! Значит, где-то в мире существуют и другие потомки Селвинов, унаследовавшие Дар. Но как?... — «Не в крови, но в душе», — выдохнула Меган, глядя в полубезумные глаза напротив неё. — Аделаида написала это в своём дневнике. Способность привязана не к телу её обладателя, а к его душе. — Поразительно, — так же резко Сол отошёл от неё, замерев у светящегося сосуда с колибри, спиной к Меган. — Столько вопросов... У неё было вопросов не меньше. Получается, она может в любой момент вернуться в свое тело, просто оказавшись на грани смерти? Или же её душа считает это мир родным, а потому Меган будет возвращаться сюда? Есть ли способ избавиться от этого дара? Голова гудела, и Уайт потеряла переносицу, устало вздохнув. Она пришла сюда расставить все точки над «и», а теперь оказалась едва ли не в большем замешательстве. — Расскажите мне все в подробностях, — попросил Крокер, не поворачиваясь. — От самого начала и до этого самого момента. Думаю, я наконец что-то понял.