Sub rosa

      Намджун выходит из душного помещения, что пахнет старостью и пылью. Что пахнет историей. Глубоко вдыхает прохладный ночной воздух, что пахнет свежестью, звездами и чуточку меланхолией. Пахнет настоящим, что уже через секунду постигнет забвение. Луна заливает весь мир жидким серебром, и Намджун кажется себе лишь древним изваянием богини ночи Никты. Таким же холодным и безжизненным, но бесконечно красивым и способным прожить века. Эта мысль уколом поразила сердце, и боль вернула жизнь в его тело. Он тряхнул головой, прогоняя остатки навязчивых видений, и принялся запирать на ключ дверь антикварной лавки, что носит громкое название "Хронос", владельцем которой он и является. Он любит находиться в окружении вещей, что несут на себе отпечаток времени. Вещей, что видели сотни событий, видели десятки жизней и десятки смертей. Он и сам своего рода антиквариат. Самый старый экземпляр во всей коллекции, самый ценный экземпляр. Он чувствовал себя куда лучше в окружении вещей, что казались ему одухотворенными. Зачастую Намджун оставался на ночь в своей маленькой и уютной лавке, освещаемой в такие моменты светом свечи, что держал в своих объятиях причудливый серебряный канделябр 19-ого века, и слушал пластинку с записью the cure, размышляя о прожитых годах и о годах, что увы, ему еще предстоит прожить.       Намджун проверяет, хорошо ли заперта дверь и, бросив последний взгляд на лавку, отправляется домой. Он устал от ежедневной рутины, устал от Тэхена и Хосока, которые не дают ему и минуты тишины, устал от этих улиц, унылых лиц, плывущих мимо. И от себя устал не меньше. Решение уже принято, он на неделю уезжает в Японию. Остров Хонсю всегда принимает его в моменты, когда он чувствует себя совершенно опустошенным, и он не может дождаться встречи с этим прекрасным местом. В особенности с заповедником, именуемым Аокигахара. Лес самоубийц.       Запах травки, смешанный с запахом перегара, бьет Намджуну в нос, как только он открывает дверь в дом. Голос Боба Марли доносится с кухни, а вместе с ним и чуть хриплый голос Хосока, что вторит песне чуть заторможено. Тяжело вздохнув и успокаивая себя тем, что через пару дней он в гордом одиночестве будет бродить по тропинкам леса, Намджун отправляется в свою обитель, но спокойно этому совершиться было не суждено. - Джун-и, друг, опять ты с кислой миной. Дела в лавке идут плохо? Хочешь ду-у-унуть? - лучезарно улыбаясь, Хосок вырос прямо перед Намджуном, протягивая тому дымящуюся самокрутку. - Пардон, вынужден воздержаться, - Намджун отрицательно качает головой. - Все в порядке, просто много мороки перед отпуском. Устал и хочу удалиться в свои покои и отдохнуть. Будь так любезен, сделай музыку потише. До скорой встречи, - Джун проговорил все это с напускным пафосом и, не дождавшись ответа, оставил Хосока одного в коридоре, услышав лишь тихое "гребаный зануда", брошенное ему вслед.       В комнате Намджуна всегда приятная и успокаивающая полутьма, которую создают плотные черные шторы, украшенные золотой вышивкой. На его потолке расположилось звездное небо, которое светящейся краской нарисовал Тэхен. Плюхнувшись на шелковые простыни, Намджун закуривает сигарету, рассматривая чуть заметные созвездия. В голове вакуум, в душе тоже. В нем будто бы не существует больше ничего. Он — пустая оболочка, обертка, внутри которой когда-то было содержание. Лишь воспоминание, призрак из прошлого. Он тушит сигарету в пепельнице из слоновой кости, решает, что ему нужно подкрепиться, и идет на уже опустевшую кухню. Выуживает из холодильника металлическую бутылку, стакан из настенного ящика и садится за стол, в надежде поужинать в одиночестве. Он наливает вязкую бордовую жидкость из бутылки и минуту отсутствующим взглядом смотрит на стакан. Из незатяжной прострации его выводит нечто, с грохотом отодвинувшее стул напротив. Этим нечто оказался Тэхен, вернувшийся, судя по чуть помятому, но неизменно изящному виду, с очередной гулянки. Намджун переводит взгляд со стакана на него и тяжело вздыхает, потирая переносицу. - Ах, Намджун-хен, я тоже очень рад тебя видеть. Вижу ты снова не в добром расположении духа? - Тэхен садится напротив Намджуна и внимательно смотрит на того. - А, Тэхен-а, это ты. Не думал, что ты сегодня вернешься домой. Все в порядке, просто задумался, - безразлично отвечает Намджун и отпивает из стакана, щурясь от так осточертевшего вкуса. - Ты уезжаешь завтра? Чем планируешь заниматься в Японии? Вновь бродить по лесу и пытаться прикончить себя? - Тэхен выстукивал костяшками пальцев причудливую мелодию и все также не отрывал взгляд от Намджуна. - Собираюсь оторваться, подцепить пару пышногрудых барышень и уйти в алкотур. - Хотелось бы верить, но верится с трудом. Не знаю, что должно произойти, чтоб ты вернулся к такой жизни. Вероятнее всего ты вновь попытаешься повеситься в месте, которое покажется тебе наиболее романтичным, повисишь там минут 15, психанешь и перережешь веревку. А после пойдешь запивать свое горе в виде бессмертия вином. Классика, - в конце своей речи Тэхен развел руками, будто бы констатируя факт. - Эй, ты будешь вспоминать эту дурацкую историю до самой смерти? - Намджун закатил глаза и хмыкнул. - Да, всю нашу бесконечную и наполненную прекрасными вещами жизнь, хен. Чтоб ты понимал, насколько бездарно ты тратишь время, находясь в своей вечной меланхолии и желании умереть. Тебе дан бесценный дар, от которого ты хочешь избавиться, и я не в силах понять этого. - Айщ, Тэхен, мы уже не раз говорили об этом, не находишь? То, что ты называешь «бесценным даром», я считаю проклятием. Мы с тобой слишком разные, чтобы понимать друг друга и прийти к какому-то обоюдному выводу в этом вопросе. За всю свою жизнь я сделал столько страшных вещей, что больше не имею права топтать эту землю, но почему-то я жив. Я пытаюсь найти этому хоть какое-то оправдание: смысл жизни, цель, предназначение – называй как хочешь. Но это что-то неизбежно от меня ускользает. Так что давай просто закроем эту тему, - Намджун чуть повысил голос на последних словах, но вид его оставался все так же спокоен. - Я делал не меньше страшных вещей, чем ты, уж поверь. Но знаешь, в чем наше отличие? Я ищу поводы любить эту жизнь, в то время как ты ищешь поводы ее ненавидеть. Ты сам загнал себя в клетку из ошибок своего прошлого, но упорно не видишь ключ, который тебе протягивает настоящее. Ты мнишь себя всезнающим и мудрым, но на деле ты напоминаешь муху, которая бьется в закрытое окно, когда в паре сантиметров находится открытое. Подумай об этом, не будь идиотом, - Тэхен не дожидается ответа от друга, ибо знает, что переубедить того задача не из простых. Он просто встает и уходит, оставляя того в одиночестве, как он и хотел. Пусть воспринимает эти слова, как хочет.       Намджун наблюдает за удаляющимся из кухни Тэхеном, который напоследок сухо желает спокойной ночи, и залпом допивает стакан. Этот разговор окончательно выбил его из колеи, и желание уехать из дома возрастает стократно. Попытки друзей вернуть его к жизни лишь отравляют эту самую жизнь. Он возвращается в комнату и пытается найти убежище от самого себя во сне, но сон не идет к нему. В голове навязчиво крутится По со своим "Вороном", которого Намджун тихо начинает цитировать вслух:

И сидит, сидит зловещий Ворон черный, Ворон вещий, С бюста бледного Паллады не умчится никуда. Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный, Свет струится, тень ложится, — на полу дрожит всегда. И душа моя из тени, что волнуется всегда. Не восстанет — никогда! *

Никогда...