Пять раз, когда Кроули было не по себе и один, когда даже понравилось

      Ужин в Ритц вышел восхитительным. Каждый их ужин был таким, но сейчас Кроули уверен, что им обоим кружила голову удачная проделка, облегчение от не состоявшегося Армагеддона и просто радость, незамутненная и всеобъемлющая.       Соловей пел им свою песню, его действительно было слышно из самого парка, несмотря на то, что они уже приехали к магазину Азирафеля.       Кроули действительно хотел поговорить с ним о случившемся в магазине ангела, но сначала их украли, потом чуть не казнили. Страх, куда меньший, чем тот, что охватил его, когда их с Азирафелем разъединили почти забылся. Кроули решил отложить разговор до лучших времен.       Потому что ангел улыбался, солнечно и ясно, щедро делясь своим восторгом и нежностью со всем миром и Кроули. О, особенно с Кроули. Его улыбка пьянила Кроули чуть более, чем полностью.       У двери магазина они оба замялись. Им требовался отдых, обоим, но разойтись казалось ошибкой. Кроули верил в это и, глядя в лицо Азирафеля, он понимал, что тот ощущал примерно то же.       — Полагаю… чаю? — мягко предложил Азирафель и потянулся к двери.       — Кофе, ангел, — фыркнул Кроули, шагая под козырек, — а потом тот ром. Про который ты обмолвился в ресторане.       Азирафель просиял, положил руку на дверную ручку. И вляпался в созвездие крошечных зрачков, просочившихся из магазина и рассеявшихся по всей двери. Его лицо неконтролируемо вытянулось, потемнело и, ради Сатаны, теперь он выглядел по-настоящему разозленным.       — Кроули.       Кроули внезапно стало не по себе. Он осторожно заглянул Азирафелю через плечо и увидел, как глаза дрожат на руке ангела, искрами сияя на его коже, куда они просочились с двери.       — Ох, черт. Азирафель…       — Господи, Кроули! И ты ничего не сказал! Ты поэтому полвечера тер горло? Что еще? Где?       — Не так громко, ангел, — зашипел Кроули и потеснил Азирафеля к двери, — пойдем внутрь.       — Тебе не будет страшно? — Лицо Азирафеля честное и расстроенное, открытое до безобразия.       Кроули не выдержал и закатил глаза, сдергивая с лица очки:       — Внутрь, ладно? Я все расскажу.       Азирафель закивал и резко щелкнул пальцами, не утруждая себя ключом. Они стремительно прошли книжные полки и мимо рабочего стола ангела. Глаза с его рук бросились врассыпную на стены, шкафы, затаившись в тенях.       В кабинете царил все тот же бардак, что оставил после себя Кроули. Он досадливо поморщился и хотел щелчком вернуть все в первозданный вид, но Азирафель его остановил, перехватывая руку. Сжал длинные худые пальцы и быстро отпустил. Ангел внимательно огляделся, прикрыл дверцу сейфа и поднял свою уцелевшую кружку.       Вопросов он не задавал. Похоже, что глаза и так ему все пересказали. Это, если задуматься, было любопытным. Кроули не знал всего механизма, но глаза, будучи частью ангела, практически всегда действовали самостоятельно.       Потолок над ними знакомо исказился. Огромное око с легионом зрачков воззрилось сверху вниз. Зрачки крутились во все стороны бестолковым роем, словно не знали, на чем остановиться или же им было невыносимо стыдно.       Ангел неласково зыркнул на потолок, и глаз, подернувшись рябью, впитался обратно. Кроули поежился, ища куда бы пристроиться подальше от разозленного ангела. Его взгляд упал на диван, но слишком поздно.       — Да будет свет, — молвил Азирафель, зажигая над собой и Кроули яркий ангельский шарик и без перехода цапнул мягкой ладонью Кроули за подбородок, задирая ему голову.       — Эй!       — Покажи, Кроули, пожалуйста. Мне так стыдно, вдруг я могу залатать тебя?       Кроули, не делая попыток выбраться из цепкой руки ангела, нахмурился. Горло и правда саднило, ангельский укус на сущности так и не думал проходить.       — Просто посмотри, там ничего серьезного, — наконец разрешил Кроули, расслабляясь и откидывая голову. Он мягко высвободил крылья, чтобы ничего не задеть, и размыл контуры физического тела.       Азирафель сосредоточенно притянул рукой ангельский шарик поближе к шее Кроули и замер. Проступающие на горле змеиные черные чешуйки тянулись неровным рисунком, задевая часть подбородка и спускаясь за ворот пижонского пиджака. Часть из них тянулась и назад, к затылку Кроули и лопаткам — Азирафель этого не видел, но догадывался.       Несколько же чешуек отсутствовали на своем месте, словно их вырвали. Сквозь небольшие раны красновато-желто и тускло горело адское пламя, из которого последние 6000 лет состоял Кроули.       Азирафель глубоко вздохнул и положил обе ладони Кроули на щеки, очерчивая пальцами его подбородок. Кроули вздрогнул. Когда большие пальцы ангела скользнули на горло, Кроули дернулся, отшатываясь.       Неясная ласка — она ли — растревожила беспокойное демонское нутро, как динамитная шашка осиный улей. Шея, как в физическом плане, так и не, горела еще сильнее. Кроули потер горло, стирая мягкое касание, обжегся на ранках между чешуек, но сдержал шипение.       Сделав еще шаг назад, он упал на диван. С шорохом уложил крылья за спиной и закинул ногу на ногу, категорично скрестил руки на груди. Азирафель нахмурился. Кроули криво ему ухмыльнулся.       — Ничего страшного, верно, ангел? Небольшой укус, совсем пройдет к ночи.       — Я бы так не сказал, дорогой мой.       Тьма, испещренная разнокалиберными глазами, жадно вытянулась над крыльями Кроули, постепенно затягивая в себя кончики черных перьев.       — Нельзя! — отрезал ангел и шагнул к Кроули. Тьма отпрянула, глаза бросились на потолок, чтобы оттуда щуриться и блестеть, как ненормальные. Кроули ощутимо напрягся, явно отклоняясь от Азирафеля, пока тот снова не потянул к нему свои руки.       — Давай же, Кроули, — серьезным тоном заговорил Азирафель, перехватывая Кроули за полу пиджака. Кроули действительно собирался дать деру. Ангел предельно аккуратно присел на диван в некотором отдалении от ощетинившегося Кроули.       — А можно как-то без наложения рук?       — А что с ними не так? Ты же знаешь, что я никогда не причинил бы тебе боль?       Кроули скептически поморщился, задрал голову и переглянулся с парочкой глаз на потолке. Лицо Азирафеля приобрело скорбное выражение. Он тяжело вздохнул и откинулся на спинку дивана. И угодил прямо в гущу черных перьев с крыла, вытянувшегося по спинке. Ангел задумчиво развернулся, посмотрел на Кроули, потом на его крыло и неожиданно зарылся в перья лицом, длинно выдыхая.       И засветился. На кистях, шее раскрылось несколько горящих глаз, не сводящих с Кроули внимательного и пристального взгляда. Кроули пронзила ощутимая дрожь и бесконечная, солнечная, омывающая все его существо благодать. Он ждал боли и жжения, но его только захлестывало волнами тепла и умиротворения.       — Что-то новенькое, — через силу оскалился Кроули, спешно раздумывая о том, что вообще, черт возьми, происходит.       — Если не руками, то можно так, — невнятно прогудел в задрожавшие перья Азирафель, даже не думая поворачиваться нормально.       Забытый всеми шарик ангельского света рассеялся без следа, а тьма, будто того и ждавшая, обступила их со всех сторон, медленно и торжественно покрываясь ровно такими же сияющими глазами, что и Азирафель.       — Ангел, да что ты творишь… — моральных сил не осталось. Кроули съехал вниз по спинке, буквально роняя на себя второе, свободное крыло. Вцепился ладонями в лицо и застонал сквозь зубы.       Лицо, горло, тело и крыло горели как объятые пламенем. Самым ласковым, любящим, изнемогающим от нежности пламенем. Если бы даже ангел прочитал целую поэму о том какой Кроули милый демон, так мучительно больно — до сжимающегося сердца — не было.       Но эта боль — Кроули силился подобрать ей название — не убивала. Выкручивала, заставляла надеяться на что-то, что вряд ли было реальным в этом мире.       Любовь ангела. Персональная, единственная в своем роде, а не рассеянная на всех и каждого.       Невозможно, Кроули просто повредился рассудком, иначе и быть не может.       Тьма упала на них куполом, а Азирафель наконец высунулся из чужих перьев. Сияющий свет волнами раздирал его физическую оболочку, как помехи радиосигнал, давая скачущую картинку. Он медленно придвинулся к сжавшемуся Кроули и сбросил личину, выпустил три пары крыльев и весь свет, что немало лет копил в себе.       Купол из тьмы и глаз дрогнул, но выстоял, наоборот, подпитываясь непосредственно от прямого ангельского благословления и воли. Кроули, все еще будучи не в силах хоть как-то посмотреть на ангела, попробовал вернуть себе оба крыла и скрыться за ними, но не преуспел. Азирафель вклинился между дрожащих крыльев, сжал его ладони, отводя от красного вспотевшего лица.       — Пожалуйста, мой милый, посмотри на меня.       Желтые змеиные глаза медленно раскрылись, Кроули уставился на ангела огромными зрачками. Свет с рук Азирафеля неотвратимо перетекал на его собственные руки. Засияли кончики пальцев, кисти, свет спрятался под рукавами пиджака, как сокровенная тайна.       — Что ты…       — Я играю на нашей стороне, Кроули. Нет больше никаких сторон, кроме нашей. Позволь мне залечить тебя до конца и попросить прощения.       Кроули сглотнул.       — Ты не виноват. Я сам расслабился, иначе бы твои питомцы обломали об меня все зубы. И огонь, он навредит тебе. Я не для этого поднимался в ваш курятник, чтобы подпалить тебе крылья, когда все кончилось!       Слова давались Кроули все легче, он даже сел ровнее и сам вцепился в ладони ангела, разворачиваясь к нему лицом на диване. Чувство было потрясающее, Кроули просто не мог от него отказаться.       Азирафель прикрыл обычные глаза, потянулся всем телом и прислонился к горячему лбу Кроули своим прохладным лбом.       — Не навредит, я почти залечил твое горло, осталось всего лишь небольшое «наложение рук», иначе ты отравишься.       — Так они еще и ядовиты? — Кроули изумленно вскинул взгляд на роящиеся вокруг них глаза. Те брызнули от его взгляда в сторону, выстраиваясь за спиной ангела в очертаниях крыльев.       — Совсем немного, но было бы неприятно. Я приступаю.       Кроули не успел ничего сказать, как шесть белых крыльев скрыли его от всего в мире. Мягкие и разогревшиеся ладони снова скользнули ему на щеки, а оттуда на шею, запрокинули голову. Они сжимали некрепко, но на мгновение Кроули дыхания лишился — следом к ноющим отметинам прикоснулись губы.       — …наложение… рук?.. — губы на шее явно изогнулись в улыбке, а руки, будто в подтверждение, плавно переместились на его ключицы.       Дрожь, уже мало зависящая от благодати, которой омыло его ранее, прошила все тело Кроули.       — Азирафель, — зарычал он, резко вклиниваясь в кокон ангельских крыльев своими, переплетаясь ими с белыми крыльями, тонкими и гибкими.       Одна его рука легла на плечо ангела, а вторая зарылась в волосы, но он все равно не успел — руки ангела соскользнули с его ключиц, схватили за лацканы пиджака и подтащили ближе, чтобы накрыть губы Кроули своими.       Кроули укусил, не мог не укусить, хотя и собирался попросить прощения. Но слова умерли на языке, когда он поднял глаза на Азирафеля. Желтый свет сияния медленно уходил в голубой, глаза раскрывались и закрывались везде, где только можно было увидеть открытую кожу. И все они — абсолютно все, на ангеле и вне его — смотрели на Кроули. Голодно, алчно, с любовью такой силы, что кружилась голова.       Ангел лизнул свои губы, слизывая нереальную в голубом оттенке свечения вполне человеческую кровь.       — Кроули.       Глубокий голос — глаза самого Кроули потяжелели веками — прошелся бальзамом и убрал все волнения, очистил голову и избавил от сомнений.       — Один вопрос, ангел — какого черта только сейчас?       — Никогда не знаешь, что у демона на уме, мой дорогой.

***

      — Скажи-ка, а ты не оставил мне парочку глаз в квартире?       — …кто знает.