Зеленоглазый слизеринец

***

      Не сказать чтобы Драко был удивлен подобным поступком Гарри, однако привычный первобытный страх уже зародился где-то в желудке. А пугало его много чего: начиная от однополого влечения до, упаси Мерлин, огласки.       - Нет, - почти твердо говорит Драко и стыдливо отводит глаза.       Чемпиону удалось поцеловать неприступного принца, но это произошло слишком быстро, к сожалению. У Гарри не было столько страхов и предубеждений. Для него все было просто: любви все гендеры покорны. Стоило бы поменять свое отношение, все же не Средневековье на дворе… хотя и в те времена своих Содома и Гоморры хватало.       - Почему? – шепчет Поттер, упираясь коленом между ног своего пленника.       - Отпусти меня, - чувство страха усиливается, и Драко резко дёргает руками, побуждая того расцепить хватку.       Довольствуясь свободой, аристократ поспешно отползает назад, пока не упирается спиной в холодную кафельную стену. Дышит поверхностно и быстро, как если бы пережил облегченную версию панической атаки. Комната давит тишиной, хочется поскорее скрыться отсюда – и Малфой бы так и сделал, если бы Гарри не оказался в полуметре напротив.       - Хочешь убежать?       - Я не могу, - выдавливает из себя Драко, - не могу это продолжать.       Гарри тихо вздыхает и поднимается на ноги, отряхивая грязные штаны, хотя им помогли бы только Очищающие чары. Все происходит довольно спокойно: Поттер покорно отходит, раздевается и заходит в уже набранную ванну, погружаясь с головой под воду. Можно было бы уже успокоиться, но Драко не может унять свое сердцебиение. Он и сам не думал, что окажется таким трусом.       Когда парень с зелеными глазами возвращается на поверхность – Малфоя уже нет.       Неделю они не разговаривают. Вокруг Драко то и дело вьется Пэнси; вернувшиеся к нему прихвостни Крэбб и Гойл неустанно следуют по пятам: принц чувствует себя вновь на коне. И, не кривя душой, он этому рад и искренне считает, что заслуживает такого отношения: все же Малфои – это не какие-нибудь рыжеволосые смешные Уизли. К слову, отец семейства Артур работает в Министерстве магии вместе с Люциусом; последний не раз с откровенно выраженным презрением говорил о добродушном волшебнике. Казалось бы, Уизли – чистокровная семья, отчего же пренебрежение?       Какое-то, стоит сказать, непродолжительное время Драко был полностью поглощен новым статусом и кругом общения. Он давно хотел возобновить неплохие отношения с Блейзом Забини, и это ему удалось. Школа возродилась буквально через несколько дней после финала Турнира (до этого многие пребывали в трауре, в основном, факультет Седрика, а остальные оказывали поддержку) – школа, но не Гарри. Его последнее время магическим образом никто не замечал. Все потому, что настроение его – в край паршивое: мало трагической гибели Диггори, так и чувства его отвергли; вот и превратился в серую унылую тучу – и не признать чемпиона. Но недолго Поттер пробыл в унынии. Оправился еще быстрее остальных. И разозлился.       Долгие годы Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, подавлял часть Волан-де-морта, живущую внутри со времен младенчества, а точнее, старался направить энергию во благо: стать могущественным волшебником, возможно, преподавать в Хогвартсе… но планы часто идут прахом, особенно в тех случаях, когда тебе делают больно, и даже не один раз. Другой бы постарался смириться и жить дальше, но не Гарри. И если Седрика вернуть невозможно, покуда не добыть Воскрешающий камень, то Драко – вполне. Правда, методы у зеленоглазого не слишком и гуманные…       Обмануть Малфоя оказывается проще, чем можно было представить. Стоит наколдовать записку от Пэнси с максимально возможным пошлым содержанием и указать точное место совершения безумного полового акта – и Драко спустя 10 минут уже находится в Выручай-комнате. Дверь сзади него исчезает, явно намекая на хитроумную ловушку, но возбужденный мозг юноши до последнего сопротивляется, пока из-за колонны не выходит Поттер.       - Ты долго, - вздыхает Гарри.       - Какого Мерлина? Снова твои уловки? – Малфой разочарованно вздыхает, всем своим видом показывая невероятного масштаба раздражение, даже руки на груди скрестил.       - Знаешь, Драко, я здесь поразмыслил и понял…, - Гарри размеренным шагом ступает все ближе к Драко, пока не останавливается в полуметре, - что мне совершенно плевать на твое мнение. И я повел себя в корне неверно тогда, в Ванной старост.       Малфоя пугает такой холодный, жесткий тон – и он тут же достает палочку. Поттер улыбается и заклинанием заставляет ее сломаться пополам прямо в ладони Драко. Шок, наступивший моментально, лишает последнего дара речи и побуждает медленно пятиться назад. Тело пробирает дрожь: Гарри только что сломал его палочку? Его единственную защиту от этого невменяемого?       - Ты совсем с ума сошел, - шепчет Драко, не упуская собеседника из виду.       - Возможно, но я возьму свое. И если ты не хотел этого по собственной воле, значит, придется тебя заставить.       На несколько секунд повисает пауза: Малфой все это время ждал и надеялся, что Гарри вдруг рассмеется или как-то покажет, что это шутка, глупый розыгрыш, наподобие тех, которые устраивают старшие братья Уизли. Но ничего такого не происходит.       - Ты же не серьезно? Что ты хочешь сделать?       - Хочу закончить начатое, - мгновение – и Драко прижат к стене заклинанием. Паника вновь набирает обороты, становится трудно дышать; он бы все отдал, лишь бы Гарри передумал.       - Послушай, давай поговорим… Ты же не будешь это делать силой? Ты же не настолько с ума сошел, Поттер?!       - Как я уже упоминал ранее: мне плевать на то, что ты думаешь. Я устал от этих качелей. Ты даже не представляешь, как долго я подстраивался под тебя. Я хотел, чтобы все шло своим чередом, без всякой спешки. Но ты… - он погрозил пальцем, - ты меня выводишь из себя. И знаешь, даже мое терпение не вечное. Я хотел быть хорошим, понимаешь? Я знал, что ты мне не доверяешь, но я не отступал, я делал все, чтобы убедить тебя в обратном традиционными методами, и к чему я пришел? Ты просто отвергнул меня. Но тебе понравился тот поцелуй, Драко…       - Нет! – вскрикивает платиновый блондин, перебивая его.       - Лжешь! Ты лжец! Ты обвинял в этом меня! Посмотри же на себя, Драко! – рычит Поттер, приставляя кончик своей палочки к подбородку оппонента. – Ты трус, но я бы это простил. Я не прощаю тебе такого обращения со мной: ты меня не держишь, но и не отпускаешь! Качели! Бесконечные качели!       Он говорит на повышенных тонах, не сводя взгляда с виноватых серых глаз. Зеленые же пылают яростью и гневом: Гарри взбешен не на шутку. Только Драко одним своим видом мог довести до белого каления – поразительная сверхспособность.       - Я не…       - Заткнись! Закрой рот! – сильнее надавливает кончиком на область между подбородком и шеей – и Малфой с трудом вздыхает, но умолкает. – Я не буду повторять в третий раз, как я отношусь ко всему, что ты говоришь.       Бледные губы дрожат в страхе. Никогда бы не подумал, что все так обернется. Неужели его друг действительно собирается сделать то, что сказал?       Гарри шумно выдыхает, запуская пятерню в непослушные каштановые пряди. Понизив температуру своего тела на несколько градусов, он подвергается сомнениям; смотрит на Драко и думает, правильно ли поступает. И именно та гадкая часть Волан-де-морта получает право шипеть громче всех других: «Дерзай, Гарри, только так ты получишь то, чего так давно желаешь… смелее».       - Гарри, - тихо подает голос Малфой, и тут же горячие губы заставляют его замолчать.       Поцелуй длится куда дольше первой попытки: Гарри изучает его рот, сплетает языки, не встречая никакого сопротивления. Кажется, Драко наконец понял, что выгоднее будет позволить Поттеру удовлетворить свое желание близости, и надеялся, что поцелуем это ограничится, если не протестовать. Вдруг смилостивится?       Никогда еще он так жестоко не ошибался. Когда слышится треск ткани – Малфой с ужасом обнаруживает, что грудь оголена, а Гарри неспешно блуждает пальцами по нежной коже. И все бы ничего, но прикосновение ощущается, словно раскалённой добела кочергой, а не кончиками пальцев. Страх усиливает наслаждение? Дыхание становится рваным, пресс то и дело напрягается, стоит коснуться в любом месте. Если бы удалось побороть панику – возможно, стало бы легче, но у Драко ничего не получается. Ладонь Поттера скользит от ключиц вниз, обводит соски и останавливается аккурат у линии брюк.       - Я умоляю, - едва слышно бормочет Драко, ощущая дрожь во всем теле – и совершенно не от возбуждения.       - Расслабься. Я знаю, что ты этого хочешь, но страх тебя останавливает, - уже спокойным голосом мурлыкал Гарри, поглаживая судорожно сжимающиеся мышцы пресса.       - Я не хочу.       - И снова лжёшь: температура твоего тела повышается, - усмехается зеленоглазый и поднимает взгляд на лицо объекта своих желаний. - Я не причиню тебе вреда, если тебе хватит мудрости и смелости признать, что ты просто-напросто боишься. Можешь мне этого не говорить, скажи сам себе.       Гарри наклоняется к бледной шее и касается кожи губами; в том месте внутри образуется лава, не иначе, и раскалённым потоком заполняет систему кровообращения организма. Пэнси никогда не целовала его в шею, и почему? Это же явная эрогенная зона, тем более у чувствительного Драко. Поттер не пропускает и миллиметра бархатной кожи, ласкает, не торопится. Теперь же, опытным путём обнаружив секретные точки воздействия, Гарри едва сдерживается, чтобы не наброситься; светлая его сторона победила хотя бы в том, чтобы оставить это приятным моментом для Драко, а не так, как он задумывал изначально: грубо и беспринципно взять свое.       Несколько минут нежных ласк – и юноша расслабляется, плавится под не настойчивым в данный момент напором. Но стоит Гарри завести два пальца за ремень на брюках, как Малфой тут же напрягается и просыпается от гипноза. Снова нервничает, снова страх, снова паника. Но Поттер терпелив.       - Не бойся, - свободная ладонь накрывает щеку Драко, привлекая внимание.       - Я… никогда…       - Я знаю, - ласково целует у края бледных губ, - я буду очень аккуратен.       И Малфой почему-то верит; паника медленно с ним прощается.