lawashette

‹...› Лафайет шагал по коридору университета, полностью погруженный в свои мысли. Прошло около месяца, как француз прошел тест "на прочность" от Вашингтона, и теперь огромная, как казалось Лафайету, пропасть между ними исчезла. Они сблизились, его обожаемый преподаватель смотрел на нового студента без холодного отчуждения. Те бессонные ночи стоили этого. Так Лафайет тихо радовался своей маленькой победе день за днем. Но также день за днем становилось тяжелее. В груди стало теснее, птице хотелось выпорхнуть, увидеть свет. Юноша не обращал на это особого внимания, списывал все на еще не утихнувшее впечатление о новой стране, новом университете, новых друзьях, на что угодно кроме Джорджа Вашингтона. – Ты видел себя со стороны на лекциях Вашингтона? – с многозначительно ухмылкой сказал однажды Гамильтон. – Нет, а что такое? – искренне недоумевал Лафайет. – Ты, когда смотришь на него так нежно улыбаешься и вздыхаешь так, что вся аудитория слышит, – Александр вогнал беднягу в краску. Жильбер конечно сознавал, что чувствует что-то большее, чем просто уважение и симпатию к своему преподавателю, решил спрятать свои чувства, куда подальше, в укромный уголок души, чтобы ничего не мешало ему учиться. А ночами, теперь уже бессоными не по причине завала по учебе, прикладывал тыльную сторону ладони к губам и лелеял свою маленькую надежду. Возможно они бы могли быть вместе. – Лафайет, ты в порядке? – Да, – печально улыбался француз. Он был не совсем в порядке. Пока мог сдерживать птицу, но чувствовал, что скоро не уже сможет. Из собственных мыслей Лафайета вывели крики и шум, доносящиеся из актового зала университета. Он решил заглянуть туда, может кому-то нужно помощь. – О, Лафайет! – радостно заметил Томас и схватил юношу под руку, утаскивая ближе к сцене, вглубь зала. – Нам как раз нужен кто-то вроде тебя. – Вроде меня? – нахмурил брови Жильбер. – Да! Стройный и грациозный, – ответил парень и затолкал в гардероб француза. – Надевай сорочку, а мы сейчас поможем тебе с юбками. – Ты хочешь переодеть меня в женщину, не спросив моего согласия? – Именно! Лафайет выдохнул и понял, что отвертеться от этого ему не удастся, и поэтому покорно надел белую сорочку, а после вышел из гардероба. Его уже ждали Томас и Джеймс с его новой одеждой. Множество юбок были успешно надеты и пришла очередь корсета. – Руки прочь от Лафайета! – крикнул Александр. – Облапаешь не дай бог. Я тебя знаю, Джефферсон. Томас лишь поднял руки вверх, показывая, что сейчас спорить с Гамильтоном он не намерен, хотя и не упускал малейшей возможности. – Вот так вот! – воскликнул Алекс, затягивая корсет до предела. – Ты монстр, Гамильтон, – едва вдохнул француз. – Ты выглядишь замечательно! – вдохновенно заметил Лоуренс, надев на голову юноши шляпку. Лафайет смутился и подошел к зеркалу, которое висело в гардеробе. Кажется у него в тот момент немного отвисла челюсть. Из зеркала на него смотрела точно дама восемнадцатого века (Жильбер хорошо разбирался в моде прошлых лет), никак не юноша студент, который, к слову, испытывал такие чувства к своему преподавателю, которые совсем не должен испытывать и мучался от этого. – Нужно что-то придумать с твоими волосами, Лафайет, – приложив палец к губам, задумался Томас. – На прическу тех времен моих волос не хватит, - сказал юноша рассматривая платье. – Поэтому, – Томас, подойдя к французу, взял две пряди рыжих локонов и накрутил их на пальцы, прикидывая, что получится. – Мы просто завьем тебе несколько прядей, а остальные будут спрятаны под шляпой. – Позволь поинтересоваться, зачем все это? – Небольшая инсценировка для проекта. Наглядный пример, моды прошлых веков. Тут в зал буквально влетели сестры Скайлер. – Где это вы нашли такую миленькую девочку? – Сложив руки у груди, с восторгом спросила Пегги. – Главное, что нашли, – с улыбкой сказала Анжелика. – Погоди, мне кажется, я тебя знаю. – Лафайет! – воскликнула старшая сестра, всплеснув руками. – Тебя не узнать! – А чтобы еще больше было не узнать, нужен легкий макияж, – сказала Элайза. – И украшения! – подхватила Пегги Девушки затащили, стоящего все это время в смущении француза, в небольшую гремерную и стали колдовать над макияжем и прической, про которую предварительно сказал Томас. "Какие тонкие пальцы, какие пышные ресницы для юноши, боже." – Жильбер... – начал было восхищенно Александр. – Нет-нет, зови меня Мари, – подняв, указательный палец, прервал его француз. После такого заявления в глаза у всех присутствующих читался немой вопрос. Почему, собственно, Мари? – Одно из моих имен, – пояснил юноша. «Дитя родилось под знаком Девы и я хочу назвать его Мари». Дверь актового зала открылась в очередной раз и показался он. Птица сразу же дала о себе знать и становилось еще невыносимее, в туго затянутом корсете. Джордж Вашингтон прошел прямо к новоиспеченной леди. Жильбер не растерялся и протянул ручку. Когда Джордж коснулся губами сливочной кожи француза тот чуть не потерял чувства. "Какая тоненькая ручка" – подумал про себя Вашингтон. – Мари, – коротко представилась леди. – Джордж Вашингтон. "Неужели не узнал" – думал Лафайет, теребя кусочек шелка платья. – Ребята, вы видели Лафайета? – спросил мужчина. "Сейчас все раскроется." – У него появились срочные дела и он сразу пошел домой, – бросая мимолетный взгляд на Мари, ответил Алекс. Джордж понимающе кивнул. "Не раскроется. Точно не узнал." – Начнем репетицию? – спросил Вашингтон, глядя на всех остальных. Заиграла музыка. Кажется это был вальс. – Мне никто не говорил, что нужно будет танцевать, – раздраженно шепнул Жильбер Томасу. – А танцевать я не умею, чтобы ты ни говорил про грациозность. – Научишься, –шепнул в ответ парень. Джордж аккуратно, как бы боясь спугнуть, положил руку на талию Лафайета и взял его его руку в свою другую. Француз молился всем известным ему богам, чтобы не умереть прямо на месте, но положил свою ладонь на плечо мужчины. – Извините заранее, я совсем танцевать не умею, – отведя взгляд в сторону, сказала Мари. – Я тоже не танцор, но мы все учимся, – улыбнувшись уголками губ ответил Вашингтон. Они двигались сначала медленно, потом наращивали темп, и в конце уже невероятно быстро кружились в вальсе. Лафайет по окончании еще долго не мог унять птицу и дыхание, которое сбилось, еще когда Гамильтон затягивал ему корсет. Юноше понравилось танцевать. Танцевать с Джорджем. Но казалось еще минут двадцать в треклятом корсете и он испустит последний дух. Мари быстро поклонилась в реверансе, взглянула с улыбкой на мужчину и удалилась в гардероб. – Никогда раньше я так не любил дышать как сейчас, – наконец глубоко вдохнув, сказал Жильбер. – Александр, ты больше не будешь завязывать мне корсет, ты убить меня хотел!