a story never told

Сердце отчаянно билось в груди, точно попавшая в ловушку паучьих хитросплетений бабочка, по-прежнему сохранявшая надежду вырваться на волю из филигранных оков смерти. Виски из-за неравномерного поступления кислорода точно бы сжало стальным обручем, и Джерард, через силу поднявшись с затертого матраса, жадно задышал ртом в попытке насытить воздухом альвеолы опустевших легких. Порой, пробуждаясь ото сна, какое-то мгновение по-прежнему находишься в его власти, точно душа, отправившаяся блуждать среди транспарентных сновидений, еще не успела возвратиться в порожнюю оболочку тела, увлеченная тончайшей сладостностью наполняющих их иллюзий. Все же, сон неизменно растворяется, в спешке следуя за вороньими крыльями ночной тьмы, а на его место встает осознание фиктивности и хрупкости удаляющегося прочь видения. Так, звезды испокон веков сжигали своим ослепляющим пламенем липкий ужас кошмаров, изо всех сил цеплявшихся острыми клыками в разбухшие вены сознания. Но светила с нещадным постоянством вырывали им челюсти и посыпали огненным пеплом вздыбленные шкуры до тех пор, пока порожденные страхом твари не обращались в бегство. Однако все усердия осколков света, рассыпавшихся каждую ночь по полотну чернеющего неба, оказывались тщетными, стоило лишь осознать, что увиденный кошмар тождественен реальности. Тогда, отступая в поражении, косматый зверь глядит на тебя пылающим взглядом, щеря зубы в кровожадном предвкушении: наступит время, и, вырвавшись из клетки обратившегося прахом сна, он настигнет тебя наяву, лишив возможности сопротивления. Ты ощутишь его присутствие посредством леденящего шею дыхания, а исход этой роковой встречи окажется предопределен. Джерард осознавал: то, что ему привиделось, и было явью, но только не нынешней, а иной — той, что лишь ожидает за следующим поворотом судьбы. И когда она, злоехидная хозяйка чудовищных обитателей преисподней, с дьявольской усмешкой спустит своих любимцев с поводка, шанса на спасение уже не останется, а потому необходимо любое действие, способное хоть сколь-нибудь отвратить подступающее бедствие. Юноша понимал, что дело приняло нешуточный оборот: жизнь, прежде протекающая неторопливой рекой, резко изменила направление течения и загрохотала неистовыми потоками воды, падающей с отвесных скал. Действовать необходимо, но как? И существует ли по-прежнему такая будущность, в которой завтрашний день еще может проснуться в рассветных лучах солнца? Эти вопросы заполоняли разум Джерарда, пока юноша в отрешенном бесстрастии смотрел на запыленные доски пола сквозь пальцы своих рук, все еще трясущихся от пережитого кошмара. Бельмо животного ужаса затуманило его глаза, не видящие перед собой ничего, кроме окровавленных клыков неизбежного рока. Сердце с глухим стуком ударило в груди, и юноша, встряхнув головой, шатко поднялся на ноги. Не только по следу Джерарда брели косматые звери: парню с фотографии также грозила серьезная опасность, и было необходимо предупредить его об этом, тем самым, возможно, сохранив только начавшую расцветать жизнь. Джерард ощутил острый укол вины и раскаяния: он, пускай и невольно, втянул молодого человека в эту борьбу за существование, и теперь меньшее, что юноша мог сделать — это отыскать парня среди потоков городского омута и сообщить ему о своем видении, предоставив хоть малейший шанс на выживание. Любое промедление могло привести к точке невозврата, и механизм бомбы замедленного действия начал бы свой отсчет, с холодной точностью отмечая минуты до последнего вздоха и слабого удара засыпающего навеки сердца. Джерард попытался унять дрожь в коленях, оперевшись раскрытой ладонью о стену и прогоняя через легкие потоки пыльного воздуха. Библиотека открывалась в самые ранние часы для удобства студентов и аспирантов, а значит, если поторопиться, можно успеть в компьютерный зал одним из первых и попытаться отыскать парня в списках учащихся близлежащих колледжей. Окинув комнату чуть прояснившимся взглядом, юноша заметил раскрытый на полу фолиант. Его крест, его неотвратимая обязанность, ставшая столь привычной, теперь представляла собой потенциальную угрозу. Оставлять книгу без присмотра было бы крайне опрометчиво, и потому Джерард поднял ее, машинально обратив взор на экслибрис с остроконечной звездой и замысловатым вензелем. Сердце обволокла вязкая печаль, и в нем тут же вспыхнул еле живой огонек, осветив воспоминания, что так давно не пробуждались ото сна. Никто не расскажет вам о произошедшем лучше, чем звезды. Именно их сияние возрождает в памяти события, давно затянутые в бездонную пучину времени. Точно заплутавшим в тонком безлунии кораблям-призракам, светила сообщают им курс и мелкими фонариками прокладывают пути в притихшие заводи, чьи спокойные воды никогда не знавали штормов и взъяренных бурь. И вот, ты можешь различить на горизонте сознания медленно приближающееся судно, обращенное размытой точкой, пока наконец оно не окажется близко настолько, что призраки обретут плоть, загремят костями и наполнят уши разгоряченным шепотом, вспоминая очертанья давно покинутых мест. Джерард не помнил взора своего отца. Он не помнил теплоты его рук, не помнил его улыбки или слез, но юношу никогда не покидал чуть приглушенный, наполненный дрожащими нотами голос; и даже в отвлечении и серостных потоках будничных дней до слуха Джерарда доносилась эта нежно-горестная мелодия. «Однажды, когда моя душа отправится к далеким звездам, ты откроешь эту книгу и оставишь на ее страницах свои первые строки. С того момента, мой мальчик, тебе даруется колоссальная сила, которой нет равных в этом мире: посредством чернильных букв ты сможешь освещать людские сердца, наполняя их трепетной надеждой». И пока эти слова запыленными мотивами наполняли сознание Джерарда, сердце неизменно откликалось на их зов. Вырвав из мгновений прошлого последнее, слабо дышащее воспоминание о своем отце, юноша бережно, точно хрустальную вазу, хранил его, не позволяя тяжести десятилетий нарушить ее целостность. Он стал единственным, кто по-прежнему мог говорить со звездами по ночам; чьи пальцы, плотно сжав источенный карандаш или капиллярную ручку, все так же, как и чьи-то чужие многие века назад, выводили на пожелтевших страницах строку за строкой, плетя новые нити людских судеб. Оставшись в одиночестве, последний представитель вида быстро погибает, будучи неспособным существовать вне общества себе подобных. И то, что принадлежало ему, — душевно или физически, — так же, точно острые углы камений, источаются самым дотошным из всех огранщиков — непревзойденным мастером времени. Джерард не мог позволить связи, издавна соединяющей его предков и горящие бесконечным огнем звезды, оказаться утерянной навеки. Пока твари преисподней не вонзят острые, сочащиеся смертельным ядом клыки в его горло, пока свет жизни, обитавший на радужках глаз, не угаснет, он в остром отчаянии хранил свое наследие в трепещущих руках. Срочно отыскать парня с фотографии — вот следующий акт борьбы, необходимый к совершению. Юноша не мог знать, поверит ли подросток в то, о чем он собирался ему поведать, но леденящее дыхание проносящихся мимо часов не давало времени на раздумья. Он совершил ошибку, вывел преследователей на свой след, а значит, охота началась. Джерард спешно положил фолиант в рюкзак и метнулся к двери. Мысли так же метались в его голове и по пути в городскую библиотеку лишь сильнее спутывались в бесформенные комья. Налитые кровью глаза адских гончих неотрывно следили за ним из вязкой тьмы подворотен.

* * *

Здание походило на огромную картонную коробку с небольшими выемками в стенках: фасад изрядно поизносился и покрылся пятнами тошнотно-зеленой цвели и паутиной тонких трещин, сплетенной арахнидами минувших дней. В окнах свет всегда горел чуть приглушенно, а шумы города точно бы затихали, несмело подступая к этому месту. Поток посетителей почти всегда был редок и, по большей части, являл собой точечные скопления учеников, в послешкольное время собиравшихся кучками в аванзале для обсуждения домашнего задания. Однако в столь ранние часы он пустовал, и, ворвавшись в здание и предъявив на кафедре регистрации читательский билет, Джерард спешно пронесся сквозь него в информационно-технический сектор и, отыскав уже включенный компьютер, тут же торопливо сел на стоящий рядом стул и ввел в строку поиска запрос о списках близлежащих колледжах. На чуть мерцающем мониторе тут же показался список сайтов, принадлежащих различным учебным заведениям. Высшеобразовательных учреждений, находившихся в относительной близости, было не так уж и много, однако, информация о них, способная принести Джерарду некую пользу, терялась среди несметного количества бесполезных ресурсов и случайных доменов и порталов. Юноша шумно вздохнул и, не глядя вытащив из рюкзака смятую тетрадь и горсть ручек, оставил принадлежности на столе, а сам поднялся со стула и направился в сторону небольшого кафетерия, что располагался в самом дальнем секторе библиотеки, попутно доставая из карманов монеты, номиналы которых суммарно составляли приблизительную стоимость одной кружки черного кофе. Ночной кошмар лишил Джерарда сил, а в голову точно залили расплавленный чугун, настойчиво давящий на стенки черепа изнутри, точно бы тем самым пытаясь раскроить его пополам; временами зрачки глаз непроизвольно закатывались, и юноше приходилось трясти головой в попытке борьбы с пленительными объятиями сна. Поиски обещали затянуться, и Джерарду было необходимо хоть как-то привести в чувства свое измученное сознание.

* * *

Предположение более чем оправдалось: уже битый час поиски не приносили никаких результатов; отсутствовала даже малейшая зацепка или наводка, и лица, изображенные на фотографиях, без остановки сменяли друг друга, точно бы в бешеном кружении электронной карусели. Джерард пристально вглядывался в десятки снимков, возникающих на стробящем экране компьютера, но ему никак не удавалось отыскать тот, с которого смотрели бы кофейные глаза, наполненные терпкими нотами юношеского протеста и максимализма. «Гуманитарный колледж Рамапо. Общество и культура. Архив», — сообщила фраза, показавшаяся на экране. Джерард вновь шумно вздохнул и навел курсор на изображение файловой папки, расположенное чуть ниже. На дисплее тут же возникло множество снимков: молодые ребята с явно выраженным нежеланием смотрели в объективы камер, натянув на лица широкие улыбки. С помощью колесика прокрутки мыши Джерард принялся сменять ряды фотографий, по-прежнему храня блеклую надежду на успех. Знакомые глаза вспыхнули на экране слепящей вспышкой молнии, заставив сердце на мгновенье замереть, а после забиться в учащенном и сбивчивом ритме. Тот самый снимок, что юноша видел в своем ночном кошмаре, теперь предстал перед ним на мониторе, и россыпь букв под ним образовывала все то же имя. «Фрэнк Энтони Томас Айеро», — произнес Джерард одними губами, задумчиво глядя перед собой в попытке вспомнить, действительно ли он мог слышать это имя раньше. Юноша встряхнул головой: по сути, это было абсолютно неважно; единственное, что имело значение — приближающаяся встреча, во время которой Джерарду предстояло открыть ныне почти незнакомому человеку то, что он старательно скрывал от людей на протяжении многих лет. Подобное действие было большим риском, пускай и обоснованным, но юноша ни на мгновение не забывал о глазах, горящих кровавым огнем нетерпения из черных пастей подворотен. Время обратилось доверенным клевретом неприятеля, способным в один миг разорвать свою жертву в клочья, как только ему наскучит наблюдать за ее жалкими потугами достичь спасения, предстающим перед затуманенным пустой надеждой взором размытыми миражами фата-морганы. И потому, даже если парень оклеймит его безумцем, даже если не поверит ни в единое произнесенное слово, другого выхода не было, и связав себя с опасностью, Джерард отныне неизменно влачил ее груз на своих плечах. Наскоро переписав на обложку тетради адрес учебного заведения, юноша закрыл все ссылки и очистил историю браузера, а затем резко вскочил со стула и, закинув на плечо одну из лямок рюкзака, направился к входной двери, временами оглядываясь по сторонам со сковавшим зрачки навязчивым страхом.

* * *

Джерард добрался до нужного места как раз вовремя: видимо, очередное занятие только что подошло к концу, и из раскрытых дверей колледжа хлынул стремительный поток студентов, тут же разделившийся тонкими ручейками; большинство учащихся осталось на переднем дворе, собравшись в небольшие группы или же завалившись на скамейки и ступени, но какая-то часть все же покинула территорию учебного заведения и направилась в сторону автобусной остановки. Джерард изо всех сил вглядывался в проходящих мимо людей, но никак не мог отыскать среди них брюнета с непослушным завитком волос, прилипшим к правой стороне лба, и железным колечком в нижней губе. Он окинул взором петляющую дорожку, ведущую к воротам, и вдруг заметил юношу в бесформенных джинсах и той самой черной толстовке, что была надета на нем во время второй встречи. На голове парня располагались крупные наушники, а из кармана штанов торчал допотопный проигрыватель, по всей видимости, сохранившийся еще с прошлого столетия. Джерарда влекло сорваться на бег, но он все же наказал себе идти быстрым шагом, дабы не привлекать излишнее внимание, и последовал за парнем. Сердце участило свое биение, отчего-то вдруг стало трудно дышать, и юноше приходилось изо всех сил вбирать в легкие воздух в попытке выровнять сбившееся дыхание. Ему наконец удалось нагнать брюнета, когда тот неспешно свернул в сторону остановки для общественного транспорта. Чуть смутившись, юноша встряхнул головой и легко дотронулся до плеча подростка. Парень тут же подскочил на месте и порывисто обернулся, скинув резким движением с головы наушники и оставив их висеть на шее. Мгновенье он в непонимании смотрел на Джерарда, а потом, точно застращанный пред сияющим ликом багрового огня зверь, отступил назад, напрягшись каждой мышцей тела. — Как ты меня нашел, черт побери?! — в тревожном смятении воскликнул брюнет, впившись в молодого человека острыми шипами настороженного взгляда. Джерард открыл рот, чтобы постараться успокоить своего собеседника, но тот выбросил вперед руку в останавливающем жесте и вновь заговорил: — Мне правда жаль, что тогда все так вышло, просто сильно разволновался, вот нервы и сдали, но я же уже принес свои извинения, что, бога ради, тебе еще от меня нужно? Джерард чуть замялся и вопросительно склонил голову набок, а потом, качнув ей из стороны в сторону, примиряюще произнес: — Я не затем пришел. Теперь настала очередь подростка окинуть юношу смятенным взглядом и замереть с немым вопросом на губах. — Нам надо кое о чем поговорить, — словно прочитав мысли брюнета, торопливо проговорил Джерард и, от подступившей неловкости засунув руки в карманы штанов, беспокойно добавил: «Это важно». Подросток, по-прежнему колко оглядывая своего собеседника, на миг сжал губы, прикусив железное колечко, а затем решительно встряхнул головой и сложил руки на груди в ребяческом протесте: — Никуда я с тобой не пойду и ни о чем говорить не стану. Джерард озадаченно изогнул бровь, пораженный столь резкими изменениями в поведении парня. Тот, различив замешательство юноши, стремительно повернулся и, вновь располагая наушники на голове, размеренным, но чуть торопливым шагом направился прочь. Какой-то частью своего подсознания Джерард предвидел подобные эскапады, но некоторое время все же стоял, не двинувшись с места и отстраненно наблюдая за удаляющейся фигурой, а затем бросился за парнем вдогонку, и, нагнав его, схватил за запястье в попытке остановить. Юноша взглянул в сумрачные глаза, тут же насквозь пронзившие его запальчиво немой отповедью и искренним негодованием. — Пожалуйста, давайте поговорим, — взмолился Джерард, разжав пальцы и освободив руку подростка. На его лице отобразилась светлая тревога, и он в напряжении замер на месте, — Это действительно важно. Брюнет свел губы тонкой полоской; в подрагивающих зрачках различалась явственная борьба между мальчишеской своенравностью и короткими вспышками стремления к согласию, вызванного неподдельным любопытством. Наконец парень шумно вздохнул и, расположив руки в карманах толстовки, точно бы нехотя процедил: — Только если недолго: у меня и без того дел по горло. Завтра крайний день сдачи курсовой, а меня только восстановили после отчисления, так что придется за двоих работать, если не хочу вновь потерять место, а я не хочу. Джерард пропустил заключительную часть этого возмущенного монолога мимо ушей и с примешавшимися к волнению на радужках глаз искрами благодарности вновь взглянул на парня. Лед недоверия дал трещину, теперь было необходимо сообщить о самом важном, но от одной лишь мысли об этом у Джерарда мучительно засосало под ложечкой.

* * *

Фрэнк облокотился спиной о затертую кирпичную стену кампуса и привычным жестом закурил сигарету, стряхивая белеющий пепел с кончиков пальцев. Сделав глубокую затяжку, он выпустил изо рта тонкую струю дыма и поднял глаза на Джерарда. Тот перехватил взгляд парня, обвил пальцами стянутые лямки рюкзака и неловко прочистил горло. — В общем, дело крайне серьезное, — проговорил юноша и на мгновенье прервался, наблюдая за реакцией подростка на свои слова. Вобрав в легкие очередную порцию дыма, брюнет чуть театрально вскинул бровь, тем самым выказывая блеклое, затянутое матовой пленкой раздражение, перемежавшееся, однако, с нетерпеливым желанием слушать. — Та книга, которую я продал вам при первой встрече, действительно стала причиной, по которой кредит оказался погашен, а место в колледже восстановлено. Понимаете, — и прошу, отнеситесь к моим словам серьезно, — она не вполне обычная. В ту ночь, когда вы, прежде чем уснуть, бегло прочли несколько страниц, звезды, по моей просьбе, переплели нити вашей судьбы и свили иные, приведшие к ее изменениям. Джерард судорожно вздохнул и спешно продолжил, не давая парню что-либо сказать: — Мой род издавна перекраивал будущность посредством историй на страницах старинных книг, но вынужден был скрываться под личиной простых смертных ради сохранения вселенского порядка, однако, теперь вам грозит опасность, и мне необходимо о том сообщить. Юноша вновь осекся и с опаской взглянул на своего молчаливого собеседника: «Вы не считаете меня сумасшедшим?» Фрэнк притушил сигарету о стену и задумчиво пожал плечами: «Все это, конечно, странно и жутко пугающе, если вдуматься, но на помешанного ты явно не похож», — он достал из кармана джинсов смятый окурок и, бегло окинув его оценивающим взглядом, сжал фильтр зубами, подпаливая противоположный конец сигареты. Чуть закашлившись, брюнет вновь стряхнул кучку пепла на землю и раздумчиво произнес: — Допустим, твои слова правдивы, и ты действительно не опаздываешь на встречу со своим психиатором, но причем тут я, и кто, черт побери, может мне угрожать? Взгляд Джерарда приобрел то выражение, что возникает, когда разум неожиданно воспламеняют мысли о чем-то давно знакомом, но неизменно пугающем. о воспоминании или знании, плотно и навечно сросшимся с мозговой корой и давящим на черепные стенки изнутри, точно опухоль. — Химеры, — бросил он опустевшим голосом, — они захотят вас убить. На мгновенье воздух стянуло гнетущее молчание. — Знаешь, я все же начинаю думать, что… Джерард встряхнул головой, откидывая назад упавшие на лицо пряди волос: «Прошу, поверьте, я не лгу. У меня было видение: они пытались вас найти, и, возможно, им это удалось. Мне очень жаль, что так вышло, но теперь вам необходимо отправиться со мной: химеры попытаются напасть на след, и никто иной не сможет вам помочь». Фрэнк впал в абсолютное замешательство, пытаясь осознать все сказанное юношей, так что даже сигарета, сперва повисшая в ослабленных пальцах, выскользнула из его руки и упала на асфальт, испуская струйки тягучего дыма. Джерард с разгоряченной отчаянностью смотрел в глаза подростка, точно бы в немом крике умоляя довериться ему. Затем чуть трясущимися руками достал из рюкзака перьевую ручку и клочок бумаги. Поспешно обронив на него несколько строк, юноша протянул лист своему собеседнику и с блеклой надеждой в голосе произнес: — Я проживаю по этому адресу. Подумайте о моих словах, и если захотите — навестите меня в это воскресенье после полудня. Фрэнк, по-прежнему сохраняя молчание, лишь вскинул на Джерарда недоверчивый взгляд, однако перенял листок, мгновенно затолкав его в карман джинсов. — Мне надо идти, — пробормотал юноша, теряясь от раздирающего грудную клетку смущения и поселившегося рядом с ним страха. Он опасливого огляделся: «Остерегайтесь людей, что скрывают свои руки. Это единственное внешнее отличие химер от человека — их кисти покрыты слоем камня и цвели». Проговорив неясные слова прощания, Джерард сорвался с места и направился прочь, заставляя себя не оборачиваться назад. Фрэнк какое-то время вглядывался в постепенно растворявшуюся вдали фигуру, а после, цинично хмыкнув, вытащил из кармана смятый лист бумаги. Распрямив его пальцами, парень прочел указанный адрес. Под ним, в левом нижнем углу, располагалось потертое изображение остроконечной звезды и витиеватый вензель, сложенный четырьмя заглавными буквами «S».