Попытка любить

            Северова села в машину, коротко поздоровалась и отвернулась к окну. Утром Варягин отвозил её на работу, вечером домой. Пару раз она ненадолго задерживалась, и пару раз он довозил её в студию танцев, к Светлане, после чего, она уезжала в её машине. Вот как приступать к выполнению задания, когда она даже на него не смотрит, а если смотрит, обжигает презрением так, что кровь в жилах останавливается. - Печку включите, пожалуйста. Первый раз за две недели она обратилась к нему с просьбой, а не с замечанием, правда, её "пожалуйста", больше было похоже на приказ, но Варягин моментально откликнулся. "Замёрзла, значит живая, уже хорошо, может согреется, подобреет." За окном мелькнула заправка. - Остановитесь. - в своей манере потребовала Северова. Видя, что она собирается открыть дверь, он не торопился её разблокировать. - По инструкции, если вы собираетесь покинуть машину раньше места назначения, я обязан вас сопровождать. Постарался быть мягким, открытого конфликта нужно избегать, не смотря на явные старания Северовой. - Серьезно? И в туалет? - Куда угодно. - Забудьте свои солдафонские приказы, на меня они не распространяются. Откройте дверь. Вчера на этой заправке у него была встреча с Рогачёвым, но докладывать Варягину было нечего. Доставив Северову домой, он оставлял машину у ворот, и шёл прямиком в дом охраны. Там ужинал в общей столовой, и уходил в комнату, где жили водители. В трёх других, располагались охранники. Три водителя, девять охранников, вот и всё, что ему удалось узнать. Естественно, что вся территория, и постройки были под круглосуточным видеонаблюдением, но где находится центр, куда передается информация с камер, было непонятно. Прогулки не приветствовались. Отработал, отдыхай. Минаева он видел только по утрам, и то, если тот ночевал дома, а не в городе. Единственное, благодаря своей наглости, он точно знал где расположены его кабинет и спальня, а также о его отношениях с Северовой. - Нам тоже, похвастаться нечем, - Рогачёв показывал фото, и документы, то немногое, что удалось найти, - кроме того, что в делах о пропаже людей, ещё двое заёмщиков банка Минаева, но тел нет. Также, удалось выяснить, что накануне операции у Северова и Минаева, был конфликт. Антон категорически отказался делать операцию Светлане Минаевой. Скандал был в кабинете заведующей, где накануне состоялось их знакомство. Всё было нормально, что могло между ними произойти, она не понимала. С её слов, первый раз видела Северова таким взбешённым. Была ли Любовь Юрьевна знакома с Минаевым ранее, она не в курсе. Семья у Северовых была крепкой, но держалась на жене, Антон был гений, и ему многое прощалось. Надежда Петровна поговорила с Северовым, убедила, что лучше него операцию никто не сделает. Тот согласиться, и операцию была проведена блестяще. Общались ли Минаев и Северов после выписки Светланы, она не знает, но отец навещал дочь каждый день, наверняка они сталкивались, но никаких конфликтов больше не было. Когда Надежда Петровна узнала, что Люба переехала к Минаеву, она на неё обиделась, но не только из-за Антона, но и за то, что ушла из профессии. О конфликте мужа и Минаева, ничего ей не рассказала, потому, что, это хоть и не рядовое событие, но смерть Антона всё перекрыла. Но ведь вполне возможно, что Северов сам рассказал жене, и тогда, сопоставив аварию и ссору она могла решиться на месть, если так, то она отъявленная стерва, умная и расчётливая. Наверное, со стороны, могло показаться, что Северова забыла свою семью, повелась на деньги, на мужика богатого, Варягину самому было бы проще так думать, но был в её взгляде какой-то надлом, затаённая боль, за которую она держалась, которая была её смыслом. В словах Рогачёва про месть, был свой резон, это бы хоть как-то объясняло её мотивы. В любом случае свои эмоции и неприязнь, Варягину придется сдерживать, никаких грубостей, только покорность и подобострастие. Сколько раз ему предлагали работу в охране за хорошие деньги, но зная свою независимую натуру, он отказывался, и как оказалось, правильно делал. Не умеет он прогибаться, и терпит эту бодягу только по долгу службы, но надолго его вряд ли хватит. Люба вернулась через пять минут, со стаканом кофе. - Это же обычная забегаловка, - усмехнулся в своей обычной манере водитель. - Я кажется вас уже просила, воздержаться от замечаний в мой адрес. Любых. Варягин был настроен резко против неё, и её это сбивало с толка. Снисходительная улыбка, пренебрежение, так явно читались в его поведении, и было не понятно, чем и когда она перед ним провинилась, почему его взгляд тяжелеет при её появлении? Презентабельная внешность, костюм, белоснежная рубашка, галстук, гладкие, выбритые щеки, идеальная укладка, должны были внушать уверенность и доверие, а она чувствовала опасность, исходящую от него, и объяснить этого не могла. Его безупречные манеры, и вежливость, вызывали безотчетный протест. Всё в нем казалось фальшивым: улыбки - отвратительно-сладостными, голос манерным. Искренними были только язвительные ухмылки и пронзительные, осуждающие взгляды, под которыми она чувствовала себя виновной, её самоуверенность растекалась лужицей. Избегая смотреть ему в глаза, она вся подтягивалась, внутренне сжималась, прежде чем сесть в машину. Взглянув на панель, Тимур покачал головой. Двадцать шесть градусов для салона, это много. Шумно выдохнул, намеренно обращая на себя внимание, оглянулся назад, в правый угол: - У вас что-то произошло? Буквально заставил свой голос звучать участливо. - Ничего такого, чтобы вас касалось. Она даже не повернулась в его сторону, и лицо было по-прежнему бледным и напряженным. - Извините. Как с ней налаживать контакт? Наверняка бесится, что Минаев вторую ночь дома не ночует, неужели ревнует? И снова гробовое молчание. На этом его смелость иссякла, нужно было опять придумывать, как к ней подступиться. А делать это было необходимо, ибо, по словам Рогачёва: Северова - объект, находящийся в опасной близости и связи с подозреваемым в преступлении. Просмотрев в деле видео и фото с приемов, Варягин отметил не только усталость и равнодушие Любы к окружающей мишуре, но и то, что она красивая женщина, а это опасная тенденция, и формулировка "объект", именно то, что надо, чтобы сосредоточиться на работе. У неё зазвонил телефон. Несколько секунд она растерянно слушала. - Как такое могло произойти? Как ты себя чувствуешь! Я даже не знаю где мы едем. Успокойся, всё будет хорошо. Она успокаивала Светлану, а сама разнервничалась не на шутку. Тимур это понял, по тому, как она встревоженно оборачивалась по сторонам. - Сколько нам ещё ехать? Он был готов к её вопросу, но нарочно запросил навигатор. - До места назначения - 28 минут. - Ты слышала? - Спросила в трубку. - Как приеду, отправлю к тебе водителя. Главное, не волнуйся. - Поторопитесь, пожалуйста! Обратилась к Варягину, нервно постукивая телефоном по губам. - Мы и так на предельной скорости. - Значит добавьте. Речь идёт о жизни и смерти. - Подъезжаем к городу, а если я кого-нибудь собью. - Были прецеденты? - Слава богу, в мирной жизни нет. - Ах, ну да, вы же бывший военный, горячие точки, и всё такое. Вы Москву хорошо знаете? - Нормально. - Остановите машину, я сяду за руль. - Ээээ, нет. Такого договора не было. - Остановите, немедленно. Я не шучу. Варягин был вынужден подчиниться, такая решимость была в её голосе. Сев за руль, она в первую очередь попросила: - Заткните эту штуку. Варягин отключил навигатор, с удивлением наблюдая, как Люба резко разворачивает машину в обратную сторону. Взгляд её был прикован к дороге, руки крепко сжимали руль. - Осторожно. - Предостерёг он. - Пристегните ремень, и не мешайте! Замелькали незнакомые улицы, и выехав из какого-то переулка, они неожиданно оказались напротив здания института. Обычно Варягин делал крюк, объезжая его за два квартала, и подъезжал к крыльцу, но сейчас они остановились на другой стороне. - Сэкономили десять минут, - констатировал он. Не обращая внимания на его иронию, Люба стремительно вышла, и видимо решив сегодня нарушить все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, побежала через дорогу, лавируя между машинами. Варягин обогнул здание, и подъехал на привычное место. Любы ещё не было. Что могло случиться со Светой он не совсем понимал, и главное, не знал, можно ли об этом спрашивать. Северова подбежала к машине. - Поезжайте срочно к Свете в университет, и передайте ей это. Взяв из рук бумажный пакет, он невзначай дотронулся до её холодных пальцев, и удивился, ведь она только что из салона, в котором была неимоверная жара. - Любовь Юрьевна, не переживайте всё будет хорошо. - Поторопитесь. - Что это? - Света забыла дома лекарство, а приём строго по часам. Следующий в одиннадцать. - Сейчас же только девять. - Вы не понимаете, какой это стресс для человека, чья жизнь зависит от лекарств. Они необходимы ей каждые три часа. Вы не представляете, что она сейчас чувствует. - Зато я вижу, как переживаете вы. Первый раз за всё время оба были искренни, она в своей тревоге, он - заботе о ней. - Я бы сама поехала, но у меня через час операция. - Я отвезу, и позвоню вам. - У вас есть мой номер? - Конечно. - Пусть мне Света позвонит. Варягин уехал, а Люба облокотилась на колонну, и глубоко вздохнула. Разве может понять этот водитель, что произойдет с ней, если со Светой что-то случится? Минаев дал ей спокойствие и покровительство, а она - стала самой жизнью. Свою дочь она бы отругала за безответственность, за пустоголовость, но почему-то Свету не могла. Ей стало казаться, что к Веронике она была излишне строга, требовательна. Слишком рано начала приучать её к самостоятельности, лишив тем самым беспечного детства. Осознание прежних ошибок отзывалось болью, ведь перед глазами был пример Светы. Минаев нещадно баловал дочь, но она была скромна, вежлива, трудолюбива, насколько позволял диагноз, а ведь никто не одергивал её постоянно, не зудел о необходимости учёбы, соблюдения режима. Ранние осенние сумерки опустились на город. Выехав с парковки Тимур остановил машину в том месте, где всегда ждал Любу. Сзади ему посигналили, он обернулся и увидел водителя Минаева, и его самого, поднимающегося по ступеням, навстречу Любе. Цветы, протянутые ей, она отвергла, и продолжила путь. Минаев не сдавался, перегородил ей дорогу, расставив руки. Варягин не слышал их разговор, но судя по всему, он был очень эмоциональным и взволнованным. Цветов явно было мало, чтобы задобрить строптивую жёнушку. Впереди остановилось жёлтое такси, и к удивлению, Варягина, Люба направилась к нему. Минаев чуть не на руках оттащил её, заставляя выслушать себя. Теперь она молча предоставила ему возможность оправдываться. С тихим злорадством Тимур наблюдал, как изощряется Минаев, как размахивая руками, перекидывает букет то в правую, то, в левую, скользит гневным взглядом по веренице машин. Наконец, разговор стал стихать, эмоции улеглись, взяв букет Северова прошла в машину Минаева, предоставив ему разбираться с таксистом. Должно быть её страстный, глубокий взгляд действовал на Минаева безотказно. Варягин ехала за их машиной, и не догадывался, что разговор касался непосредственно его. Он отвёз лекарство, и ему в голову не пришло, что в это время Минаев позвонил любимой, и озабоченно спросил, что случилось? Почему водитель срочно поехал к Светлане? Люба в ответ поинтересовалась, откуда он это знает? - Ты за мной следишь? Не доверяешь? Вечером я заберу свою машину. - Никаких своих машин, ты будешь ездить на моей. - Тогда, извини, я возвращаюсь к себе, - и отключила телефон. Минаев приехал чтобы успокоить Любу, объяснить, что больше за ней никакой слежки не будет, если что-то случится, Варягин будет докладывать, куда и зачем он поехал. - Люба, ты должна понять, это необходимость, по-другому, нельзя. Она с трудом контролировала себя, ещё до конца, не оправившись от отвратительного осмысления слежки, недоверия. - Расслабься, то, что ты называешь слежкой всего лишь забота о твоей безопасности. Незачем так остро реагировать. Спроси у Светы, она и не замечает, что с ней постоянно находиться охранник. Учитывая, что так было заведено до неё, возражать и доказывать обратное, было бесполезно. - Я и так пошел на уступки, и тебя возит только водитель. - Твой шпион. - Бред. У него водительская зарплата, больше мы не о чём не договаривались. Можно было поверить и в это, и извинениям Марка, и заверениям, что такого больше не повториться, если бы не преследующее её подспудное чувство несвободы, и связывала она его именно с Варягиным. Ей не хотелось выставлять себя перед Марком взбалмошной идиоткой, которую обижают взгляды водителя, но она должна хотя бы попытаться: - Почему я не могу ездить сама! Машина великолепная, я справлюсь. - Мы уже разговаривали на эту тему, ты забыла. Или Варягин тебя обижает, есть жалобы? Она выругалась про себя, представив, как взахлеб рассказывает о своих обидах, и выдохнула: - Нет мы не разговариваем... и мне не нравится его одеколон. - Люба, так в чём дело? Выбери какой тебе нравится и купи ему. - Это будет оскорбление. - Это нормально. Словно оценивая реакцию на её такое действие, она посмотрела на спущенное стекло и встретила прожигающий взгляд Варягина. Недоумение вызванное чужим, пристальным вниманием сменилось внезапной злостью. Сердце отчаянно забилось о ребра, она едва сдерживала желание подойти, и приказать ему отвернуться. Она ненавидела откровенное презрение и брезгливость его взгляда, и свою незащищенность постаралась скрыть в объятиях Марка. Её переполняли гнев и отчаяние, ну почему она не может открыто ответить ему таким же презрением или равнодушием? Где, годами выработанное умение подходить к проблемам с холодным рассудком? Почему она бездарно проигрывает это противостояние, почему бессильно опустила руки? Неужели она так слаба, что позволит растоптать себя, или побежит жаловаться Марку? Нет, такого удовольствия она Варягину не доставит. Уже не раз она задумывалась о природе его неприязни к ней. Всё упиралось в первую встречу, впечатления и воспоминания о которой ничем не смыть и не забыть. Варягин вел машину по освещённым неоновым светом улицам. Понятно, что пара направлялась к студии Светланы. Но ведь его могли и предупредить. Северова даже не взглянула в его сторону, и Минаев прошел мимо, не сделав ни одного жеста, и ни одного кивка. Странные люди, как будто из другого теста сделанные. Ну ладно, Минаев, он владелец банка двадцать лет, но Люба-то, как быстро почувствовала вкус денег и вседозволенности. Сомнительно, чтобы, работая врачом, она позволяла себе такое открытое пренебрежение к людям, видимо все для них лишь обслуга. Выйдя из машины, Минаев по-хозяйски облокотился на кузов, и притянул Любу к себе. Они о чём-то спокойно разговаривали, как будто полчаса назад старикашка не уговаривал её сесть в машину, не размахивал перед ней букетом. Рогачёв предположил месть в Любином мотиве, и Варягин сам придерживался этой версии, но сейчас на его глазах она разбивалась вдребезги. Какая уж тут месть, когда Минаев, не обращая внимания ни на кого, бесстыдно обнимает свою женщину, которая позволяет ему это, лишь иногда корректируя его страсть, слегка хлопая по шаловливым рукам. Тимур ерзал на кожаном сиденье, обычно его приятный скрип успокаивал, но не сегодня. Занятия у Светы заканчиваются в семь, сейчас уже двадцать минут восьмого, но ещё ни один человек из её группы не вышел. Варягин крутил головой, изучая вывески на зданиях, разглядывая прохожих, спешащих по своим делам, равнодушно не обращающих ни на кого внимания, и злясь на себя за то, что его взгляд, как магнитом притягивали рыжие локоны Любы, раздуваемые холодным ветром. Она застегнула две верхние пуговицы плаща, обмотала вокруг шеи шарфик, но сесть в машину Минаев ей не дал, только крепче обнял. Наконец, Варягин облегчённо вздохнул, двери широко распахнулись, студийцы шумно покидали здание. Увидев отца, Света замешкалась. Он скептически оценил молодого человека, который никак не хотел отпускать руку дочери. но и это не послужило для него поводом ослабить хватку, он только позволил Любе развернуться и обнять Свету. Было очевидно, что дочь пресекла интерес отца к кавалеру, а с Любой ей не терпелось поделиться. Оглянувшись и не увидев своей машины, девушка вытянула Любу из отцовских рук, и повела к машине Варягина. Оставив обескураженного Минаева, они обнявшись сели, и о чем-то зашептались. Если не знать предыстории, можно было подумать, что это дочь и мать, и между ними очень близкие, доверительные отношения. Наверное, так и было, но Варягин не желал верить в искренность, простодушие и преданность Северовой. Отказывая ей в этих добродетелях, проще было помнить, что она всего лишь объект. Годы службы, психологическая подготовка помогали владеть собой, мыслить здраво, хотя на внедрение он работал впервые, а здесь держать дистанцию гораздо труднее. Двигатель работал бесшумно, Тимуру даже не пришлось напрягаться, чтобы расслышать тихий разговор. - Света, как ты могла забыть лекарство? О чем ты думала? - Не о чём, а о ком. Ты же видела, что я сегодня вышла с занятий не одна. - Конечно, и не только сегодня, я уже давно обратила внимание на этого парня. - Это Миша. И если бы ты была без папы, я бы вас познакомила. Просто от него никогда не знаешь, что ожидать. - Мне кажется твой отец адекватный и предсказуемый. - Ты просто с ним не сталкивалась. Он страшный собственник. - Это нормально, если это касается тебя. - Люба, а я смогу родить? Вопрос поставил Любу в тупик, Тимур поднял глаза и увидел в зеркале её настороженность. - Антон говорил, что это возможно, - не почувствовав напряга, продолжила девушка. - Всё так серьезно? - Нежность в её голосе Варягин предпочел назвать снисходительностью. - Это будет зависеть не только от тебя, но и от того, кто будет с тобой рядом. Скрывая усмешку Тимур ещё раз покосился в зеркало, и был раздавлен враждебностью Любиного взгляда. Дробные удары застучали в висках, во рту пересохло. Варягин сосредоточился на дороге. Пожелав Светлане спокойной ночи Люба спустилась в гостиную. Ей стоило неимоверных усилий заглушить распирающую её досаду от сегодняшних событий. Не хотелось ни о чём думать, только посидеть пять минут перед камином, понаблюдать за дикой пляской огня, оставить ему все тревоги дня, и пойти спать. Увидев в кресле Марка, удивилась: - Отдыхаешь? Даже странно. - Ты забыла сколько мне лет? - Не кокетничай. Но я рада, что ты отдыхаешь. - Присядь, - он потянул её за руку и усадил к себе на колени. - Что за парень сегодня отирался возле дочери? Люба нервно сглотнула: - Какой парень? Они толпой выходили, кого ты там разглядел? - Может мне показалось. Но ты же понимаешь, сейчас ни о каких романах не может быть и речи. - Почему? Любовь — это всегда прекрасно, а Света романтичная молодая девушка, самое время влюбляться. Тебе нужно привыкнуть, что она взрослая. - Наверное, ты права. Я ведь тоже не думал, что любовь придет ко мне так поздно. Почувствовав призывное волнение, Марк прижался губами к шее, и взяв за плечи склонил Любу на мягкий валик кресла. Не дать ей опомниться, поцелуями заглушить тихий протест, подчинить её своему твердому намерению, заставить стонать, это всегда был самый важный момент в их прелюдии, но все его старания пошли прахом. В черном стекле Люба увидела серо-зелёные глаза, они пронзали, испепеляли жгучим огнем. Она вздрогнула. Под этим взглядом язык Марка обвёл ареол соска, откинув подол халата, ладони пробрались под тонкие трусики, но для Любы всего этого уже не существовало. Был только чужой, насмешливый интерес. Следовало проучить любопытство, и она была полна решимости сделать это. Марк подтолкнул ее на себя: - Любушка моя, - он был возбужден ее мягкостью, податливость сводила с ума, он растворился в своих ощущениях, молодое тело отвечало взаимностью. Звонок за спиной раздался так не вовремя, его настойчивость била по нервам, но у Марка они железные, и он бы смог пересилить себя, не ответить. Только женское тело вмиг стало холодным и деревянным, руки, оплетающие его шею, разжались, и уже не было тепла, трепетной ласки. Люба оттолкнула его, и выругавшись, он ответил на звонок.