Попытка любить

            Тяжёлые черные облака опустились совсем низко. Варягин давно ждал такой ночи, чтобы ни отсвет луны, ни случайная звёздочка не вторглись в его планы. Беспрепятственно выйдя, он поправил капюшон и осторожно огляделся. В тренажерке кто-то занимался, нужно будет пригнуться проходя мимо окна. Собаки в вольере нетерпеливо лаяли, ожидая свободы, но их выпустят не раньше, чем приедет начальник охраны, поэтому нужно торопиться. Прижимаясь к стене Тимур прошёл мимо домика обслуги. Следом начинался добротный капитальный сарай, проникнуть в который было необходимо, но повода никак не находилось, также, как и на скотный двор. По звукам было понятно, что в хозяйстве имеется корова, свиньи и куры. Дальше была теплица, и невидимая тропинка вела к часовенке. Остановившись возле коровника, он достал сигареты. Это нарушение было его алиби, он рисковал, возможно, даже увольнением, так как курить запрещалось, но другого повода выйти и обследовать территорию не было. Он уже приблизительно знал расположение дома. На втором этаже комнаты Светы, Оксаны, девушки, чье присутствие в доме ничем не объяснялось, и Любы. Она ночевала там, когда Минаева не было дома. Внизу две нефункциональные комнаты, кабинет и спальня Минаева. Вламываясь в первый день в спальню, он надеялся, что попасть в кабинет, ещё представится возможность, но пока, безрезультатно. Не закуривая, пригнувшись он подошёл к окну и заглянул в кабинет. По индикаторам определил место расположения оргтехники и сейфа. По опыту зная, что закрытая информация храниться в секретных сейфах, прикинул, где он может быть. Стены и перегородки между комнатами деревянные, остаётся пол. Вероятнее всего тайник находиться под сейфом, но это только предположение. Примерный план кабинета он понял, будет хоть что рассказать Рогачёву. В щель между дверью и полом пробивался слабый свет, значит в гостиной кто-то есть. Понимая, что неоправданно рискует, подчиняясь неведомому импульсу, он свернул за угол, и заглянул в окно. Не было сомнения, чьи тела переплетаясь двигались в древнем, как мир, любовном танце желания, где мужчина страстно добивался женского тела. Крепкие руки сжимали и гладили стройные бедра, бесстыдно оголённые. Губы то поднимались к изгибу тонкой шеи, то спускались по гладкой коже к обнаженной груди. Точно вкопанный Варягин стоял, не в силах сдвинуться или отвести взгляд. При всей отвратительности сцена завораживала. Тонкими руками Люба держалась за мужские плечи, её тело казалось прозрачным из-за отблеска огней камина. В любовной игре двух начал женское неторопливо и ловко подчиняло себе мужское. Со стороны это читалось совершенно отчётливо. Откинув голову, она поощрила Минаева лёгким поглаживанием, и глаза случайно скользнули по темному окну, и она увидела Варягина. Какое-то время они неотрывно смотрели друг на друга. Стальные искры её взгляда прожигали стекло, жаром сбивало с ног. Варягин смахнул капельки пота со лба, и стиснув зубы расцепил их схватку. След в след он вернулся в комнату, и не включая свет, камнем упал на кровать. Но освобождения не было. Пелена перед глазами не укрывала от дьявольского наваждение, острый взгляд доставал его повсюду, рассыпая по телу больно жалящие раскалённые иглы. Второй раз судьба жёстко испытывает его, пробуждая низменные инстинкты, заставляя чувствовать досаду, боль, обрекая на разочарование. Уже приехал нач. охраны, собаки с визгом резвились на воле, Викторыч сладко похрапывал, изводя Варягина завистью. Пытаясь уснуть, он ворочался с боку на бок. - Тимка, какого чёрта тебе не спиться? Случилось что? Викторыч был намного старше и послать его куда подальше Тимур не рискнул. - А где Толик? - Спросил первое что пришло на ум. - Из-за него что ли страдаешь? - Викторыч довольно крякнул. - Так зря, у него сегодня свидание. - А что, так можно было? - Ну вообще-то, мы как бы на службе, но не в концлагере ведь. Разве на собеседовании не спрашивали о семейном положении? - Так-то семейное! - Варягин постарался смягчить тему. Мысли интенсивно заработали, как использовать новую информацию, на пользу делу. - А если я только присматриваюсь. - Узнай имя, фамилию, год рождения, и адрес, сообщи Платону, и он присмотрится за тебя. Ты же не думаешь, что тебе позволят встречаться с любой? Или с любым? - Или с любыми. - Подчеркнул Варягин. - Да и черт с тобой, только спи. Марк Владимирович требует бодрости и ясности ума. Но ты-то, хозяйку возишь, к тебе и требования другие. Что вы там обсуждаете? Шубы на зиму? - Ничего. Молча едем и всё. - Тоже хорошо. Спокойной ночи. На короткий миг он расслабился, бурчание Викторыча успокаивало, и вот надо же было ему вспомнить хозяйку. Накинув на плечо полотенце, как можно тише, прошёл в душ, надеясь, что контрастный душ освободит тело от раздражающего напряжения. Пасмурное утро было сродни его настроению. Монотонно моросил мелкий нудный дождь. Как легко было в армии. Тут свои, там чужие. На службе тоже было проще. Каким-то внутренним чутьем Варягин определял виновность человека ещё на задержании. Минаев же был учтив, даже благороден, но в глубине его глаз таилась затаённая подлость, опасность. А его жена была совсем непостижима. Люба вышла на крыльцо. Настроение было испорчено ещё утром, когда сквозь сон она услышала, как стучит за окном ненавистный дождь. Тимур запретил себе думать о ней, как о женщине, которую дважды видел обнаженной, но её образ преследовал и терзал. Расслабленная, красивая, и недосягаемая, противоречивая и опасная... Варягин заставил себя заглушить опасные мысли, поспешил к ней с огромным зонтом, с таким же Толик спешил к Свете. Поцеловав её, Люба попрощалась, и сделала вид, что только сейчас заметила ожидающего водителя. Оба умело притворились, что ничего не произошло, Тимур тем более не мог признаться, что боялся их встречи, не представляя, к чему ему готовиться. Стараясь не прикасаться к нему, Люба дошла с ним до машины. Пожалуй, это был первый раз, когда Варягин распахнул дверцу перед хозяйкой. Позади них раздались торопливые шаги. - Варягин! - резко крикнул Минаев, и сердце ухнуло в пятки. Неужели рассказала? За долю секунды мысленно он оказался в кабинете генерала, на заправке с Рогачёвым, почему-то вспомнилось ранение, и как апофеоз его бездарного провала, кресло у камина с обнимающейся парочкой. - Поможешь Любовь Юрьевне сегодня с покупками, их будет больше обычного. Тимур кивнул, боясь, что голос выдаст его радость и облегчение. - Я постараюсь пораньше освободиться, и ты не задерживайся, - совсем другим, заискивающим тоном обратился он к Любе. Рогачёв был прав, когда предположил, что она единственная имеет влияние на Минаева. Тихо сидящая сзади женщина, ничем не напоминала вчерашнюю томную соблазнительницу. Не поднимая глаз она карандашом отмечала что-то в серой брошюре, лежащей у неё на коленях. Пользуясь её сосредоточенностью, Варягин беспрепятственно рассматривал её. Густые ресницы отбрасывали тени на чуть подрумяненные щеки. На полных губах неброская помада. От неё приятно пахло духами, с отдаленными легкими цветочными нотками. В ушах золотые сережки, скромные, по меркам занимаемого Минаевым положения. Задумавшись, она прикусила кончик карандаша. Мысли её витали где-то далеко, невидящий взгляд синих глаз, застыл на лобовом стекле. Тимуру была чужда идея соблазнить её, но каким-то образом нужно привлекать её на свою сторону. Загнать подальше неприязнь и раз уж она так бессовестно пользуется своими женскими чарами, что мешает ему включить своё обаяние, переступить через брезгливость, если по-другому дело с места не сдвигается, выбора у него нет. С трудом веря в её отстраненность, скорее уж она тщательно контролирует свои эмоции, он всё-таки рискнул, и обернувшись, предложил включить музыку. Попытка провалилась. Он явственно видел, как её лицо осветила вспышка гнева, от мощности его качнуло к рулю, вцепившись в него, он выругался одними губами. Вот уж поистине, не будите спящую собаку. Вопреки здравому смыслу, и своей сдержанности она просто задохнулась от гнева: - Я надеялась, вы извиниться хотите. - Хочу. Извините, вышло случайно. - Ваше счастье, что я не капризная безмозглая дура, и не хочу отвлекать Марка Владимировича по пустякам. Сказала и задумалась. Холодную войну между ними, тихие ненавистные взгляды, она только что назвала пустяком. Но пройти, и перешагнуть через это, у неё не получалось. Её душа вспыхивала, тревожилась, волновалась, и оживала. Бурные эмоции заставляли сердце сжиматься, она чувствовала его биение, каждой клеточкой, ощущала прилив жизненных сил. Она стала находить своеобразное удовольствие в их непримиримой борьбе, она уводила её от действительности, в которой приближалась годовщина смерти, и воспоминания с новой силой терзали её. Автоматические двери Торгового центра плавно раздвинулись, впуская новых покупателей. Возле развесистой, почти в натуральную величину, пальмы скромно стоял Рогачёв, изучая план гипермаркета. Они встречались недавно, видимо появилась новая информация. Не обращая внимание на изыски современного дизайна, Варягин свернул направо и направился в продовольственную секцию. Раз в неделю, они с Любой, плотно отоваривались, набивая под завязку тележку супермаркета. - Минуточку, - Люба резко свернула, Варягин непонимающе обернулся к Рогачёву, но поспешил за ней на эскалатор. Это первое её слово, после небольшой утренней перепалки, сюда они ехали молча. Пройдя мимо галереи бутиков, свернули в сверкающий зеркалами отдел парфюмерии. Тягостно вздохнув Тимур приготовился потерять здесь не меньше часа, а внизу его ждёт Александр. - Подойдите, - позвала его Люба и протянула для дегустации три палочки с ароматами. - Да я в этом ничего не понимаю, - признался Варягин. - Я это чувствую, - отрезала она, и взмахнула перед его носом соломинкой. - Как вам этот? - Приятный, - признался Тимур, не представляя, что ещё добавить, и вообще, что от него требуется. - Свежий. - Вот и прекрасно, мне тоже он нравится. - Главное, чтобы он нравился тому, кому вы его хотите подарить. - Вам. Он стушевался под немигающим, ничего не выражающим, взглядом. В нём боролись желание послать её куда подальше, с намёками и подарками, и необходимостью поблагодарить за внимание. - Меня тошнит от вашего одеколона, - пояснила она коротко, и показала глазами, забрать из рук продавца покупку. Было неприятно, принимать подарок, от которого он не может отказаться: - Любовь Юрьевна, вы могли мне сказать. Я бы что-нибудь придумал. - Так проще. Тем более я с вами посоветовалась. Это точно, и не придерёшься. Тимур взглянул на чек и обалдел. - Деньги я верну с зарплаты. - А я не для вас покупала. Скажем так, для своего комфорта. Теперь они шли по первому этажу, и Варягин чувствовал себя по-идиотски, неся в руках голубой бумажный пакетик. - Сегодня сделаем так, - оторвав от списка нижнюю часть, Люба вручила её ему, - там в основном хозяйственные мелочи, если возникнут затруднения, найдёте меня. Толкнув турникет, он направился в хозяйственный отдел, Люба пошла в противоположную сторону. Неторопливо шагая вдоль полок, она радовалась, что может спокойно отдышаться. Обычно водитель катил тележку, а она закидывала в неё продукты, но сегодня она не могла даже стоять рядом с ним. Как бы она себя не подготавливала, не уговаривала, ей было просто неловко. Утром Марк посмеялся над её терзаниями: - Мои водители носят костюмы, мною купленные, и каждый день надевают чистые, постиранные и отглаженные рубашки, потому, что такие мои требования. Ты с водителем проводишь два-три часа в день, я и того больше, в машине должно быть комфортно, поэтому, меняй освежитель, меняй одеколон водителя, это, нормально. Возможно, он прав, и ей ещё ко многому нужно привыкать, тем более физиономия Варягина особого оскорбления не выражала. Подойдя к мясному прилавку, она обернулась. Варягина она не увидела, зато возле другого прилавка заметила терапевта её бывшего отделения, Аллу Фомину. Получив увесистый пакет, сложив его в тележку, Люба постаралась незаметно отойти и затеряться в толпе покупателей. Услышав свое имя, понимая неизбежность встречи, глубоко вздохнула и обернулась. Алла со всех ног бежала к ней, расталкивая зазевавшихся покупателей. - Любочка, привет! Её глаза забегали, оценивая внешний вид Любы. - Такая неожиданная встреча. - Алла наклонилась к её щеке, невесомо целуя. Люба была равнодушна ко всякого рода сплетням и сенсациям, периодически взрывающих докторский коллектив, и почти всегда, за ними стояла Алла. В этом крылась причина её неприязни к ней, и нежелание возвращаться в свое отделение, зная о неизбежном возникновении слухов и домыслов. К счастью, Марк решил эту проблему, и у Маслова она чувствовала себя спокойно. Самое главное, не было никаких расспросов. - Неожиданная. - Подтвердила Люба. - Как ты? Люба пожала плечами: - Нормально. - Вот как жизнь распорядилась. Вы же с Антоном такой парой были... Ко всему прочему, Алла была их с Антоном однокурсницей, поэтому знала о их жизни многое, и щедро делилась этими знаниями. Поток её красноречия было не остановить, от соболезнований и воспоминаний, она обратилась к настоящей жизни отделения. Люба не вникала в эти перипетии, рассеянно искала глазами Варягина. - А мы тебя ждали в сентябре, а ты не вышла. Конечно, ничего странного, ты ведь теперь банкирша, нам не ровня. Зазналась. Действительно, с каждым словом Люба острее и больнее чувствовала разделяющую их пропасть. Её не могли заполнить ни соболезнования, ни пустые улыбки, ни жалость. Пропасть между всем остальным миром, и ею, человеком, потерявшим всё. - Поделишься, где ты познакомилась со своим олигархом? Всегда такая тихоня была, всегда при муже, при семье. Никто не ожидал от тебя такой прыти. Бестактность Аллы зашкаливала, она всё-таки сумела вывести Любу из равновесия, не помогли стиснутые зубы и кулаки. Должна ли она оправдываться, что никогда не хотела быть сильной и свободный. Независимость не её тема. Она привыкла быть зависимой, от дочери, от мужа, от их самочувствия, успехов и неудач. Ей не нужна была свобода. Она привыкла отдавать душу, сердце близким людям. Света и Марк стали теми, кто нуждался в её заботе, доброте, и преданности. Люба никогда не боялась трудностей, но даже не предполагала, как тяжело остаться одной, без опоры. Разве захотят, такие как Алла понять это, нет, не станут они анализировать и вникать в её попытки восстановить душевное равновесие. Осудят, или позавидуют, что в сущности, одно и тоже. - Люба, говорят у него ещё дочь больная, инвалид. Как ты справляешься, у тебя, наверное, куча прислуги. Люба разозлилась на себя, что позволила Алле безнаказанно судить не только о своей жизни, что не решилась остановить её сразу, и сейчас вынуждена была терпеть, не грубить же. Не придумав ничего лучше, нацепила на лицо маску стервозности, и появившийся некстати Варягин, попался под горячую руку: - Где ты ходишь? Всё взял? - Да, Любовь Юрьевна. - Теперь бери это, - она протянула ему свой список, грубо толкнула тележку, - и продолжай. - Любочка, кто это? - Мой водитель и помощник. Алла грациозно приблизилась, и провела рукой по лацкану пиджака Варягина. Люба почти физически ощущала на себе его непонимающий взгляд. Похоже Аллу забавляло происходящее. Ничуть не смущаясь, она во все глаза разглядывала мужчину. - Ну с таким помощником можно и с престарелым олигархом жить. А ты молодец, быстро вписалась в новую жизнь. Я сразу оценила твоё пальто. Только ты бледная. Давай я тебе дам визитку отличного СПА, - она достала из портмоне визитку, - уверяю, выйдешь оттуда другой женщиной. Там и для мужчин процедуры есть, так что твой помощник найдёт чем заняться. Устав сдерживать эмоции и кривляться Люба искала любой повод избавиться от назойливости Аллы. Тем временем, та, бесцеремонно выудив из тележки туалетную воду, принялась восхищаться ароматом новой мужской линии известного бренда, на что Варягин с откровенной издёвкой сообщил, что подарок предназначен ему, так как Любовь Юрьевне не нравиться его парфюм: - Любочка привыкла к стерильности операционной, а от вас очень приятно пахнет. Алла потянулась к шее Варягина, глубоко и чувственно вдохнула. Её откровенность и совершенно неуместный ответный блеск мужских глаз, отозвались в Любе глухим раздражением. - Варягин, мы что, будем торчать в этом магазине до ночи? Обычно она обращалась к нему нейтрально, и сейчас его фамилия прозвучала в её устах угрожающе. Деловито, но мягко отодвинув от себя Аллу, Тимур сделал несколько шагов, но тут же обернулся. - Любовь Юрьевна, здесь написано четыре по двести, можно заменить на два по четыреста. Она ухватилась за возможность показательно отделаться от Аллы: - Не смей ничего менять! Подойди к прилавку с другой стороны, разуй глаза. Почему я отсюда вижу, а ты нет? Следующие несколько минут Люба с жаром припоминала оплошности и ошибки Варягина. Гнев набирал обороты, она вошла в роль стервозной хозяйки, самодурки. Всё это время они двигались вдоль стеллажей. Варягин сверяясь со списком, закидывал продукты, повинно и терпеливо кивал, соглашаясь с ней. - Зачем ты поставил на творожки яйца, это рассадник сальмонеллы! И йогурты мы всегда берём натуральные, без консервантов и красителей. Ты взял сметану, срок проверил! Ты что, первый день работаешь? Кажется, показная порка пришлась Алле по вкусу. Она с тнтерен следовала за ними, и с восхищением смотрела и слушала Любу. Если бы Люба на секунду остановилась, она бы заметила белые костяшки пальцев Варягина, в бессильной ярости сжимающих ручку тележки. Так глупо и беспомощно он себя ещё никогда не чувствовал. Каждое её слово, несправедливое обвинение поражали точно цель, оставляя жгучую рану на его самолюбии. Накопившийся негатив, бурлящий в крови, грозился прорваться, разнести в щепки и погрести под собой то немногое, что позволяло ему видеть в Любе не продажную стерву, а запутавшуюся, несчастную женщину. Её всегда напряженное молчание в машине, и даже тихая ненависть к нему, давали хоть какую-то возможность думать о ней в лучшем свете, а сейчас она была перед ним во всей красе. Он еле сдерживал тугую пружину терпения, сжимающуюся в его теле до предела, для спуска достаточно было дуновения ветерка. И Люба выстрела. Из всех орудий. - Ваши взгляды на меня не действуют. Уясните себе - ваше место восьмой в пятом ряду. Учись угождать, теперь это твоя работа. В висках стремительно запульсировало. Разбуженная ею токсичная ярость, растворяясь в крови, хлынула внутрь, сметая установленные барьеры. - Пошла ты знаешь куда? Ледяная дрожь прокатилась от страха, как близок он к тому, чтобы ударить. Схватив бутылку с водой, быстро открыв, поднес её к губам Любы: - Выпей воды. А ещё лучше - водки. Приземляет, знаешь ли. А то возомнила о себе черте что. Выбежав на улицу он с жадность глотал стылый сырой воздух. То, что он оставил Северову одну, с двумя тележками, ничуть его не волновало. Варягин считал себя уравновешенным человеком, которого трудно вывести из себя, но у неё это получилось блестяще. Он был зол и прав. И чем обернется эта правда завтра, совсем не думал, пока не получил увесистый удар под дых. От неожиданности дыхание сбилось. - Стоять, капитан Варягин! - Крепкие руки Рогачёва держали, не давая упасть, - Или ты не капитан, а тряпка? Ты бы её ещё ударил. Совсем с ума сошел? Стоит ей только заикнуться Минаеву, и твоей могилки мы можем и не найти. - Не знаю, что случилось. Затмение. Тимур тяжело дышал, выпуская в холодный воздух клубы пара. - Ну-ка возьми себя в руки, и вспомни, что ты на задании. Она может тоже ещё жива, потому что у Минаева на неё свои планы. И наша задача раскрыть их раньше, чем он приведет их в исполнение. Похоже, что противостояние с губернатором области Минаеву не по силам, и он спешно продает свои активы, пока не афишируя, надеясь на тихий отъезд, совсем не представляя, какой сюрприз ожидает его с Дальнего востока. И не только его, но и Свету, и Любу. Умоляй её, проси на коленях, чтобы она тебя простила. Догадываешься, что с тобой будет, если провалишь операцию?! Толкнув его в плечо, Рогачёв испарился так же незаметно, как и появился. Вдоль галереи стеклянных дверей шла Северова. Только бутылочка с водой напоминала о случившемся, в остальном, она ничем не выдала своего волнения, или потрясения. - Ключи, - потребовала, остановившись, напротив. То, что она подошла одна, и просила ключи, давало ему надежду, что со Минаевым она не созванивалась, иначе он или Платон были бы уже здесь. - Я сам поведу. - Уверен? От истеричной тетки, пять минут назад распекающей его, не осталось и следа. Варягин посмотрел вокруг, на толпы людей, и решил, что для своего позора нужно выбрать место потише. На стоянке. Или в салоне. У машины стояли две тележки, и за это Варягину стало стыдно, получалось, что он сбежал с поля боя. Закидывая покупки в багажник, обдумывал, с чего начать извинения, на сколько далеко он готов зайти в своих унижениях. - Ну же, - поторопила Люба. Тимур проследил за её взглядом. Вдоль стеклянных витражей прохаживалась Алла. Бушующие эмоции поглотили его внимание, он совсем упустил из виду заинтересованного зрителя, ради которого и был затеян спектакль. Не дожидаясь пока Варягин закинет последний пакет, Люба села на водительское место. Возможно, она переусердствовала, в желании произвести неприглядное впечатление, ударилась в крайность, но по-другому с Фоминой было нельзя. На Любино счастье, в тот момент, когда для обличительной тирады закончились слова, и эмоции, Аллу отвлёк телефонный звонок. - Муж, - просияла она, принимая вызов. Люба позволила себе откровенную усмешку, конечно муж, именно поэтому, вместо того, чтобы передать от него привет, Алла поспешно удалилась, в поисках тихого уголка в торговом зале. Это можно было считать антрактом, Люба выдохнула, словно скинув с плеч нелегкий груз. Без сил она посмотрела на Варягина. Предсказать его реакцию было невозможно, но и угрожающий наклон, и сжатая челюсть, и полный отвращения взгляд не испугали её, она чувствовала, что ударить он не посмеет. - Презираешь меня? - Спросила, когда выехали со стоянки. Ошалело он смотрел на неё, не веря, что это говорит недавняя возмутительница спокойствия. - Было весело. Особенно, когда вы ... - Особенно, когда ты... Давай не будем вспоминать эту историю.