Разделите на четверых, пожалуйста

— Lo siento por ti bebé. Porque te amo.* — парень всё так же следил за ней. Каждый раз он смотрел, как её всё больше и больше поглощает безумие. Страшно терять человека и понимать, что ничего не изменишь… Вся советская семья сидела на кухне и молча пила чай. Над ними нависла напряжённая атмосфера. Все думают об одном: «Как там она?». Но всё как всегда. Галлюцинации постоянно преследовали молодую девушку. Её поглотило уныние. Россия ничего не могла сделать со своей беспомощностью. Тонга тратила все свои силы на русскую, но всё без толку. Каждый раз, когда её охватывает резкая паника, говорить с ней бесполезно, ведь она видит свои галлюцинации. А когда она в здравом уме, она просит, нет, умоляет её спасти. От чего? И как? Тонге этого никогда не понять. Ей жаль видеть, как она каждый раз плачет, каждый раз просит её спасти. Как цепкие цепи безумия охватывают её и тянут в свои пучины. За что? Что эта обычная, немного холодная страна сделала не так? И вот опять тьма. Снотворное подействовало сразу, как его вкололи при сильной панике и галлюцинациях. — *Опять эта тьма… Что станет со мной вновь? Боль, унижения и неминуемая смерть. Как весело. И весь этот набор заслужила я. За что? А х*р его знает. Просто потому что это я. Вот и всё* Моргая, она вновь попадает в свой сон. Но он не тот. Красивое дневное поле радовало своими яркими красками. — Внучка моя. — позвал до боли знакомый голос. Россия схватилась за сердце. В голове предстали картинки её убийств. Это лицо и улыбка. Она резко повернулась. РИ стояла и улыбалась. В глазах жалость. — Не подходи ко мне. Подойдёшь хоть на шаг, убью! — эти слова словно стрелы, пронзали сердце. — Прости. — она упала на колени. — Я… Я не хотела. Умоляю, прости. Я причинила тебе столько боли. Я люблю, слышишь, люблю! — Любишь убивать, я знаю. — она подошла к бабушке. Сев на корточки, она схватилась за её платье и грубо протянула к себе — Но ко мне больше не подходи. Империя смотрела в глаза внучки. В них нет ни доли сожаления или любви. Лишь ненависть. Это мерзкое чувство. Россия кинула её в траву. Та с писком упала на спину. Девушка села ей на живот и начала душить. — Прошу… Нет… — РИ изо всех сил пыталась убрать её руки с шеи. — Сколько раз я просила тебя меня не убивать?! Сколько раз я умоляла тебя, я ведь хотела жить! Ты испортила её и изорвала в клочья! Солёные капли падали на побледневшие щёки. — Россия… Я… Люблю тебя. — последние слова и, руки расслабились, ноги перестали двигаться в конвульсии, зрачки побелели, а золотые глаза смотрели в пустоту. Последние слёзы вытекали из глаз, забирая за собой слёзы внучки. Но они наоборот полились ещё сильнее. Дрожащие руки убрались с тонкой шеи. Ватные ноги встали с бездыханного тела. — Я убила её. Я убила её. Что я наделала. Что я наделала?! — она схватилась за голову и повалилась на колени — Нет… НЕТ! — её голос раздался по всей больничной палате. Капли падали на постель, а дыхание участилось. — Россия! Что стряслось? — Тонга сразу пребежала на крик и начала успокаивать девушку. — Я убила её. Я УБИЛА ЕЁ! — она кричала. Кричала настолько громко, что по всей больнице раздался её голос эхом. — Nervous breakdown.* — закусив губу, произнесла врач — Росси, прошу, успокойся. — она гладила её по спине. Девушка начала успокаиватся — Всё хорошо, я рядом, я помогу. — Федерация обняла её, сильно, очень сильно. — Н-не бросай меня, прошу. Я-я хочу, я хочу умереть. Хочу… — почти шёпотом произнесла девушка. — I will follow you. Wherever you decide to go, I will be there. But I love you.* — таким же убаюкивающим голосом говорила Тонга. Россия ничего не поняла, но словно по волшебству начала засыпать. Эти объятья, полны любви. Как нежные объятья матери, готовые защитить тебя от всех невзгод и забрать их на себя. Как их ей не хватало. Мама. Это самый дорогой тебе человек. Он не бросит тебя и будет любить до самой смерти. А ты, не бросай её. Кем бы не стал и куда бы не уехал, всегда вспоминай о ней.

//Продолжение следует…//