Story of her pain

      Девушка с осторожностью шагнула. Всё ещё не хватало хоть малейшего лучика или проблеска света. Артур «держал» свою руку на её плече, вызывая прохладную дрожь. Слух Амиции был максимально навострён, по крайне мере, насколько позволяли ей это пределы собственного тела, и сейчас она не слышала ничего, кроме голосов маленьких вечно голодных чудовищ. Тревога проскальзывала наружу, сердце непроизвольно сжималось, а желудок завязывался в тугой узел от предстоящей встречи с тем, кто загубил ей всю жизнь.       Амиция ступала тихо, выставляя руки перед собой, чтобы ненароком не наткнуться ни на что в темноте и не вызвать шума, который мог привлечь внимание. Будет весьма досадно, если она попадётся какому-нибудь уборщику прямо перед тем, как вот-вот достигнет цели.       За пару месяцев она достаточно наслушалась всякого о Верховном инквизиторе. И верующие, и пренебрежительные к Господу жители часто шептались о том, что многие, встречавшиеся с ним, пропадали. А те, кто возвращались (коих почти не было), были уже не теми, что раньше. Де Рун знала — если войдёт в Собор и встретится с ним, уже вряд ли сможет вернуться к Гюго или месту погребения Артура… Но даже, если так, она решилась пойти на поводу у крошечного шанса отомстить. Она много думала на тему мести и прекрасно знала, что никого из ушедших это не вернёт, а её саму не сделает снова «нормальной», но она хотела свершить самосуд.       Кстати, были и те, кто говорил о священнике хорошее. Но для Амиции его образ впечатался в мозг, как само воплощение зла: хитрый, коварный, лживый и брезгливый манипулятор, легко подчиняющий других своим нуждам, самовлюблённый человек и садист, получающий удовольствие от страдания и смерти других. Никак иначе девушка себе представить его не могла. И с этим злом ей предстояло в самом скором времени сойтись лицом к лицу. Амиция уже давно знала о желании Инквизитора завладеть силой Prima Macula, ещё с самой первой минуты их неприятного знакомства. Поэтому это будет встреча, в исходе которой решиться: кто будет жить, кто покинет бренную землю и кто получит силу, способную склонить весь мир к ногам обладателя. Prima Macula — её сила, её проклятие, что дремало и мирно сопело на протяжении пятнадцати лет, теперь стало главным преимуществом, несмотря на то, что Амиция очень боялась возможных последствий в случае потери контроля. После «побега» она, сквозь страх, испытывала себя и свои возможности. Крысы беспрекословно слушались её, вернее даже будет сказать, считывали мысли и выполняли почти любые трюки. Они всё ещё боялись света… И ещё вызывало беспокойство то, что Амиция за всё это время не до конца очерствела. Она не была уверена в том, что сможет завершить начатое. В такие моменты перед глазами всплывали события в замке-убежище, и злоба, а затем и отчаяние захлёстывали её разум. Она представляла себе, как же будет хорошо, когда закончатся вечные преследования, как она будет свободна и от инквизиции, и от злобы и ненависти. Сможет вновь найти Гюго, они вместе с Мели и Родериком вернуться в Шато д’Омбраж, ведь больше не будет нужды отбиваться от крыс — они же «союзники». И даже, если ни сын кузнеца, ни рыжая мородёрка не захотят остаться с ними по каким-либо причинам, она наконец сможет стать хорошей сестрой и воспитать своего младшего брата.       Мечты эти были непостижимо-далёкими и одновременно Амиция могла вот-вот дотянуться до них рукой. Надо лишь не оплошать.       Крысы, пища и беспокойно двигаясь, образовывали вокруг юной де Рунн круг. Они продолжали скрести коготками своих маленьких лапок, их голые хвосты иногда били по полу, и единственное, что оставалось спокойным и хладно-статичным — красные маленькие, но яркие глазки. Они её направляли сквозь темноту.       Вне подсобного помещения находились коридоры. Казалось, их было бесконечное множество. Повезло ещё, что охраны особо не попадалось, а те, кто натыкались на Амицию после первого взгляда падали без чувств, поглощаемые чёрными грызунами. Они не успевали кричать, настолько быстро крысы вытягивали из них жизнь.       И вот, настал этот момент. Помещение собора было просторным, то таким же тёмным, как и подсобка. Странная непонятная субстанция покрывала стены и пол, прикрывала витражи и окна, через которые всё ещё пытался пробиться свет. Чувство отвращения поглощало с ног до головы.       Эхом разнёсся старческий противный голос:       — Я ждал тебя, Амиция де Рунн.       — Виталий! — крикнула девушка, не понимая где он находится.       А вот он, вышел из-за колоны уверенной размеренной походкой, гордо задрав голову. Остановился и смотрит, жутко ухмыляется, ещё больше искривляя своё морщинистое лицо, покрытое бубонами. В нём не было ни страха, ни вопросов.       Амиция непроизвольно сжала кулаки, а крысы забегали быстрее и запищали громче. Его высокомерие раздражало. Де Рунн двинулась на него, продолжая держать себя в руках, но угрозы вырывались сами собой.       — Клянусь перед Богом, и Он мне в том свидетель! Я убью тебя и не стану просить за это ни прощения, ни спасения!       — За тобой стелется кровавый след, — хрипло рассмеялся священник, — Твой путь усеян трупами, дорогая Амиция.       — Все они, в отличии от тебя, не заслуживали этого! А ты так ослеплён своими амбициями, что предал Господа во всех грехах человеческих! Уничтожил мою семью, обрёк на страдания тысячи ни в чём неповинных людей, твоё рвение к обладанию проклятьем породила эпидемию! — она выпаливала поток мыслей, повышая тон. Её не волновало то, что кто-то может прийти и помочь Верховному инквизитору, она бы справилась. — Ты предал Бога в его же доме, и Он не придёт к тебе на помощь.       Виталий, хрипя, смеялся, а потом проговорил:       — Это к тебе Он не придёт, грешница. А на моей стороны Ангелы.       С этими словами Амиция почувствовала, как надвигается нечто большое и неподвластное ей. Под ногами пробежалась мощная вибрация, и девушка ощутила необходимость отпрыгнуть в сторону, и вовремя. Прямо там, где раньше она стояла, с огромной силой вырвались крысы. Белые. Они не слушали и, казалось, даже не слышали юную де Рунн. Амиция ужаснулась. Весь это рой белоснежных «ангелов» кинулся на неё.