Сказ о Нане, жрице чужих богов

Глава 44. Искупление Ивар застал Хвитцерка сидящим у ворот свинарни. Брат сидел ссутулившись, взгляд его был направлен в пустоту. Пробегающие мимо дети, дразнясь, швырнули в него комок жидкой грязи, но он даже не пошевелился, когда тот шлепнулся об штанину. Ему было всё равно. - Что-то ты угрюмее обычного, - осторожно начал разговор Ивар, тяжело осев на грязный сундук с другой стороны от ворот. Хвитцерк не ответил. - Полагаю, случилось что-то плохое? – участливо поинтересовался Ивар. - Случилось. Голос брата был сухим и надтреснутым. Ивар подумал, что сейчас не самое время для демонстрации превосходства, и решился озвучить своё решение сразу: - С сегодняшнего дня ты свободен, Хвиц. Теперь снова можешь сражаться с нами, жить в тереме, и всё остальное. - Угу. Только мне плевать. Если бы я захотел, я бы сам ушел отсюда. - Но ты этого не сделал. Я вижу, что ты уважаешь и принимаешь мои решения. И я безгранично благодарен тебе за это… - Да какой теперь смысл. Ничто не имеет значения. - Да какая муха тебя укусила? Ты всё ещё обижаешься на меня? - Нет, ты тут не при чем. Наоборот, ты помог мне. Но вышло всё так, как вышло. - Что-то с твоей подружкой цыганкой? – догадался Ивар. - Она ушла, - Хвитцерк поднял лицо и прищурился на солнце, - как только ты её освободил. - Это же цыгане, Хвиц. Не секрет, что им свобода дороже всего, - начал было Ивар, но брат перебил его: - За что боги так со мной? М? Чем я так провинился перед ними? Когда успел так насолить? - Ты ни в чем не виноват, не наговаривай на себя, - остановил его Ивар. - Почему она ушла? Почему они все уходят? - Я не знаю, - честно признался Ивар и стыдливо опустил взгляд. Да, это точно. Все уходят. Двоих у него забрал лично Ивар. О чем теперь, спустя время, бесконечно сожалел. Каким же идиотом он был… Идиотом и трусом. Из-за страха за свою задницу отобрал у брата двух близких людей, одного за другим. Безумная рабыня Маргарет. Заколота клинками по приказу «бога Бескостного» после «пророческого» сна. Инакомыслящая Тора. Сожжена на костре, как потенциально опасная, снова по приказу «бога». Почему понадобилось больше двух лет, чтобы осознать бредовость тех поступков? Почему понимание всегда приходит слишком поздно? Слеза скатилась по щеке, и Ивар поспешил вытереть её рукавом. - Я не знаю, что мне теперь делать, - сказал Хвитцерк, - мне кажется, я близко к тому, чтобы снова запить. - Оставь это дерьмо, Хвиц, - шмыгнул носом Ивар, - оно не для тебя. - А что по-твоему для меня? – равнодушно поинтересовался брат. - Вот это, - Ивар снял с плеча широкий меч в ножнах и с тихим звоном положил его на сундук рядом с собой, - Послушай, всех извинений в мире не хватит на то, чтобы выпросить у тебя прощение. Я страшно виноват перед тобой… Хвитцерк неопределенно махнул рукой. - …И я хочу то исправить. Но для этого ты нужен мне. Ты нужен мне прямо сейчас. Ты, а не Вышата или эта падаль Ратомир. Ты, брат. Хвитцерк повернулся к нему. Их взгляды, наконец, встретились. - Хочешь, чтобы я сражался за тебя? - Несомненно, - кивнул Бескостный, - но не только это. Брат тяжело вздохнул. - Ты пойдёшь со мной, если я позову? – задал вопрос напрямую Ивар. Он старался выглядеть уверенно, но подбородок предательски дрожал. Хвитцерк помолчал немного, но потом глянул на него и кивнул. - Братишка! – не сдержался Ивар, и плюхнувшись наземь, пополз к тому прямо по грязи. Доползя, он поднялся на колени и крепко обнял обескураженного Хвитцерка. Они молча прижимались друг к другу с минуту, а потом Ивар отстранился и взглянул в глаза брату. - У меня есть особенное дело для тебя. По сложности и ответственности оно не сравнится ни с чем, с чем пришлось тебе сталкиваться прежде. Никому больше я не могу доверить такое. - Если я ничего не буду делать, то сопьюсь, - мрачно пошутил Хвиц, - Так что давай, выкладывай. - Но для этого тебе придётся принять крещение, - сказал Ивар. Хвитцерк замер в изумлении, уставившись на брата, будто бы тот ляпнул такую несусветную чушь, что и представить трудно. Он смотрел не понимающе. - Ты же сам всегда говорил, что боги превыше всего… - Так и есть, - кивнул Ивар, - но иногда ситуация требует сыграть по чужим правилам. Твоё крещение не будет значить то, что ты отрекся от богов. Они всегда будут с тобой. Здесь, - он положил ладонь на грудь брата. - Зачем?.. – озадаченно спросил тот. - Хвитцерк, - окончательно посерьёзнев, произнес Ивар, - я собираюсь короновать тебя князем Муромара.

***

- Не могу поверить, - сказал Хвитцерк, глядя на то, как привезенный из села священник раскладывает на узорчатой ткани свои принадлежности. Последней на небольшой деревянный столико он поставил увесистую медную корону. Стоящий на почтительном расстоянии Ивар одобрительно кивнул. Тэкео глядел с недоверием. Нана, облаченная в чёрное, плотно сжала зубы. В паре метров от столика начиналась река – широкая и медленная, она величаво несла свои бурые воды за поворот, чтобы потом влиться в Итиль. Хвитцерк стоял по пояс в воде и жмурился, прикрывая глаза от брызг, которыми окроплял его священник. Затем он послушно повиновался, под тяжестью руки на макушке опустившись в воду целиком. Под водой было глухо и жутко. Слепая от мутных вод рыба, едва ли не врезалась Хвитцерку в лицо, но вовремя успела увернуться. Он тоже дернулся, и испуганный священник подхватил его подмышки и поспешил вытащить на поверхность. Хвитцерк закашлялся. - Что-то не так? – поинтересовался Бескостный. - Чуть леща не получил, - откашлявшись, сказал Хвитцерк и засмеялся. Под хохот варягов и остальных любопытных, смущенный священник двумя перстами перекрестил новоявленного христианина. А затем аккуратно надел на него серебряный крест на длинной цепочке. Хвитцерк с безразличным видом повертел новый амулет в пальцах. - Властью, данной мне Святой Церковью и Господом Богом, нарекаю тебя новым именем, - торжественно произнес священник, - отныне, во Христе ты будешь зваться Всеволод. Хвитцерк скорчил гримасу. - А можно своё имя оставить? - Можно, - буркнул священник, недовольный тем, что его полную пафоса речь прервали. Тэкео усмехнулся. Ивар же смотрел сосредоточенно, пребывая в одних только ему известных думах. - Кроме того, по единогласному решению всех здесь собравшихся… - важно заладил было священник, но Бескостный перебил его: - Да-да, мы всё это знаем. Давай к делу. Оскорблённый нарушением таинства священник, пыхтя и бормоча ругательства, потянулся за короной. Взял её, вернулся и поднял над головой Хвитцерка. - Провозглашаю тебя, Витзерк, князь варяжский, правителем земли Муромской. Да здравствует великий князь! - ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ХВИТЦЕРК! – рявкнул Ивар, стукнув себя кулаком в грудь. - Да здравствует великий князь Хвитцерк! – вторили варяги, подняв кулаки. - Вот это другое дело! Наконец наш князь одной с нами веры! Да здравствует великий князь Хвитцерк! – закричала русская женщина, и мужчина справа от неё, поддержал, - Да здравствует великий князь Хвитцерк! Собравшийся на берегу народ без устали скандировал эти слова. Варяг вторил русскому, а русский вторил варягу. Кто-то притащил щит, и за неимением колокола, начал колотить по нему топором. А новый князь стоял по пояс в холодной реке, и не мог поверить в происходящее. С волос и носа его капала вода. На груди висел символ христианской веры. Жалел ли Хвитцерк о том, что довелось ему пережить в своей жизни? Он не мог сказать. Жалел ли о том, что спрыгнул в тот день с корабля, оставшись с Иваром? Нет. Жалел ли о том, что принял чужую веру? Снова нет. И уж точно он не жалел о том, что согласился на просьбу брата. Подумать только, он – конунг Гардарики. К чему ещё, если не к этому, вела его жизнь? Лишь одна мысль терзало его душу - Донка. Он держал обиду на женщину, не дававшую ему никаких обещаний. Обиду за то, что он её полюбил. За то, что она такая, какая есть. Но как бы то ни было, теперь важно только одно: он - великий князь. Человек, у которого теперь есть всё, кроме того, что по словам очаровательной цыганки, доступно лишь беднякам - свободы и искренней, настоящей любви. Да здравствует великий князь Хвитцерк.