«Я на свой лад сентиментален и скорее сделаю крюк в десять кварталов, только бы не пройти под балконами дома, где я был счастлив» ©Хулио Картасар, «Выигрыши»
***
Яркие лучи июльского солнца ударили в окно так неожиданно, что Виктория сразу же проснулась. Растянувшись на помятых чёрных простынях, она довольно зажмурилась, выгибая спину. Повернув голову на бок, шатенка нехотя приоткрыла один глаз, скользя взглядом по всё ещё хранящей тепло мужского тела части кровати. Полежав так ещё пару минут, Вика, наконец, свесила ноги вниз, касаясь голыми ступнями холодного ламината. Игнорируя привычное утреннее головокружение, девушка откинула в сторону одеяло и направилась в сторону кухни. — Вот ведь… — возмутилась она, бросая взгляд на настежь распахнутое окно, пускающее в просторное помещение прохладный ветер, уже успевший сдуть со стола какие-то бумаги. Включив электрический чайник, Александрова подошла к широкому белоснежному подоконнику и, облокотившись на него, с интересом посмотрела куда-то вниз. Несмотря на достаточно ранний час, машин во дворе практически не было. Глубоко вздохнув, наполнив лёгкие необычно свежим для Москвы воздухом, Виктория покачнулась, почувствовав новый приступ головокружения. Широко распахнув закрытые до этого глаза, она сильнее вцепилась в белый пластик, слегка царапая его ногтями. «Мне определённо следует больше спать», — пронеслось в голове шатенки, в мыслях воскресли события последней ночи.***
На ходу расстёгивая светлую блузу, Вика направилась прямиком в ванную, дабы расслабиться после ещё одного сложного дня, переполненного событиями и их послевкусием, засевшим где-то внутри в виде ярких эмоций. — Я, конечно, не против, чтобы ты ходила в таком виде, но, боюсь, что могу просто не сдержаться. Я ж всё-таки не железный, — вздрогнув от неожиданности, девушка уронила вещи на синий кафель. — Лёшка, блин! Напугал меня, — развернувшись на сто восемьдесят градусов, Александрова уткнулась лицом в широкую обнажённую грудь футболиста. Несколько растерявшись, она быстро пришла в себя и уже было потянулась к серому банному халату, так удачно висевшему на крючке совсем рядом. — Прости, — лицо Миранчука теперь украшала хитрая ухмылка, превращавшая его из миловидного безобидного с виду парня в настоящего маньяка. — О Боже! Я знаю этот взгляд, — прошептала Виктория, вжимаясь в стену. — Ты же хотела душ принять? — горячий шёпот обжёг шею, а затем переместился к самым губам. Слегка приоткрыв рот, шатенка еле заметно кивнула, не найдя нужных слов. Схватив её за руки, Лёша дёрнул их наверх, сильно сжимая тонкие запястья и заставляя Вику болезненно поморщиться. — А вот теперь мы с тобой поговорим, — немного отстранившись, произнёс футболист. Игривая интонация, заставляющая нервы завязываться в один большой комок, концентрирующийся внизу живота, превратилась в самую что ни на есть серьёзную и даже несколько пугающую. Вопросительно нахмурив брови, девушка приподняла голову, сразу же погружаясь в бездонные чёрные омуты глаз парня. — Я не хочу закатывать сцен, но всё же мне важно знать кое-что. — Ты о чём? — Да ладно тебе, Вик. Ты же знаешь, что я хочу от тебя услышать. Скажи мне это и мы продолжим. — А если не скажу, то ты отправишь меня собирать вещи и съезжать, — каверзный вопрос на мгновение вывел Миранчука из равновесия, заставляя растерянно отшатнуться назад. Воспользовавшись секундным его замешательством, Александрова высвободила руки из крепкой мужской хватки и, потирая ноющие запястья, опустила их ему на плечи. — Ну, нет. Просто… Я просто понять не могу, почему тебе так сложно это сказать? Или, может, ты меня не любишь? — Лёшенька, ну что за глупости ты говоришь? — лицо Виктории украсила лёгкая улыбка. — Тогда скажи мне это. Пожалуйста, — невинная просьба на глазах превращалась в самую настоящую мольбу. Прижавшись горячим лбом к виску шатенки, Лёша прикрыл уставшие за этот долгий день глаза, предвкушая узнать её ответ и вместе с этим боясь услышать его. — Знаешь, просто люди так часто говорят друг другу, что любят, а потом делают больно, изменяют, бросают, уходят. Эти слова стали даваться нам слишком легко, ты так не думаешь? Поэтому я не хотела торопиться с этими громкими признаниями. И от тебя я их тоже не требовала и не требую… — Я люблю тебя, Вик. Я до безумия тебя люблю. И я понятия не имею, что мне сделать, чтобы ты любила меня так же сильно, как я тебя, — судорожный шёпот зазвучал над самым ухом Вики. Обхватив футболиста за шею, она ближе притянула его к себе. — Мой романтичный мальчик, — шептала она в ответ, приподнимаясь на носки. — Я люблю тебя, мой хороший. Люблю, — словно не веря своим ушам, парень выпрямился в полный рост, заглядывая в широко распахнутые глаза девушки, будто бы пытаясь найти в них какое-то подтверждение её собственным словам. Как и всегда, они были наполнены какой-то немыслимой смесью чувств и эмоций, заставляющей приятное тепло волнами проходить через всё тело. Подхватив Александрову под ягодицы, Лёша усадил её на стиральную машинку, располагаясь между разведённых ног. Чёрное кружево вместе с белым махровым полотенцем быстро улетели к двери, приземлившись в бесформенную кучу одежды. Подавшись вперёд и тем самым сорвав с уст Виктории громкий вздох-всхлип, футболист заполнил её до предела, заставляя тяжело дышать и дрожать её хрупкое женственное тело в его сильных натренированных руках. Цепляясь за мужские плечи, словно за спасательный круг, шатенка судорожно кусала губы, скрывая за тяжёлым дыханием громкие стоны, застрявшие где-то в глотке и так и норовящие вырваться наружу. Она смотрела ровно в его глаза, не имея ни сил, ни желания отвести взгляд в сторону или же зажмуриться. Он нуждается в ней. Он хочет её по-настоящему, не только как девушку, но и как человека. Он действительно без ума от неё. Не в этом ли состоит предел женских мечтаний? Последнее движение и мир вокруг распался на мельчайшие частицы. В ушах раздался громкий звон, заглушающий все остальные звуки вокруг, а картинка перед глазами на несколько секунд стала смазанной. — Я люблю тебя, — голос парня неожиданно сорвался. Опустив отяжелевшую голову на её всё ещё подрагивающие плечи, Миранчук прижал Вику к себе так крепко, будто она могла вот-вот куда-то исчезнуть.***
— Вот ты где, красавица. А я тебя потерял, — подойдя к девушке со спины, Лёша нежно поцеловал её в макушку, приобняв за обнажённые плечи. — Зачем ты опять открыл окно? — возмущённо произнесла она, продолжая наблюдать за тем, что происходит внизу. — Прости, зай. Мне было жарко. — Ходишь тут после душа под сквозняком, а потом горло болеть будет. Ну что же ты как маленький, Лёш? — Переживаешь за меня? — футболист улыбнулся, развернув Александрову к себе лицом. — Дурачок ты, Лёшка, — усмехнулась Виктория, а затем оттолкнула в сторону парня, и, обойдя его, села за стол. — У меня для тебя кое-что есть, — будто бы вспомнив о собственном сюрпризе совершенно внезапно, Миранчук быстро подбежал к одному из шкафчиков кухонного гарнитура и ловко вытащил из многочисленных бумажек, копившихся там долгое время, два билета. — Ты в последнее время такая напряжённая. У тебя, наверное, работы много. Так что вот, это тебе. — Ты серьёзно? — слегка прищурив глаза, шатенка сжала губы в тонкую полоску. — То есть ты реально думаешь, что из всех возможных способов отдыха я выберу поход на футбол? — А почему нет? — совершенно не поняв подобной реакции со стороны девушки, спросил Лёша. — Лёш, ты, конечно, не обижайся, но я не очень люблю футбол, — стараясь развеять повисшую в воздухе неловкость шуточной интонацией, произнесла Вика. — Значит, настало время полюбить, — размеренный серьёзный тон заставил Александрову застыть без движения и слегка приоткрыть рот от удивления. Никогда прежде он не говорил с ней так. — Мне пора бежать, а то Палыч убьёт меня, если я ещё раз опоздаю, — смазано поцеловав Викторию в щёку, оставив на оливковой гладкой коже влажный след, футболист покинул кухню, а через десять минут и квартиру. — Просто супер! — опустив глаза на так мастерски вложенные в её руку билеты, саркастически произнесла шатенка.***
День тянулся до бесконечности долго, будто и вовсе не собираясь заканчиваться. Горячее июльское солнце, впитываясь в фасады высотных зданий, заставляло пыльный задымлённый город изнывать от жары. Даже пришедший в конечном итоге на смену удушающему дню вечер не принёс ожидаемого облегчения. Дороги заполонили гудящие автомобили, а на широкие московские улицы высыпали толпы людей. Дышать стало ещё сложнее. Вика физически ощущала это давление, сменяющееся ноющей болью в грудине и разносящееся тяжестью по всему телу. Идти на матч совершенно не хотелось. К данному приглашению девушка относилась, скорее, как к очередной не слишком приятной обязанности перед другими людьми, нежели как к реальному шансу получить долгожданное расслабление и покой. Двигаясь по направлению к стадиону, где уже добрых полчаса её ждала Рита, великодушно согласившаяся скрасить безрадостный вечер подруги, Александрова поправила солнцезащитные очки, неприятно прилегавшие к влажной коже носа. Замерев в паре метров от небольшой площадки перед стадионом, со всех сторон ограниченной полосами тёмно-зелёных деревьев, Виктория согнула колено и, прислонив к нему небольшую чёрного цвета сумочку на золотой цепочке, принялась выискивать подаренные утром билеты. Несмотря на все тайные надежды о том, что подарок остался дома, тем самым избавив его теперешнюю хозяйку от необходимости куда-то идти, билеты всё-таки нашлись. Даже не посмотрев на надписи, шатенка сжала плотную бумагу в руке, немного сминая её. — Александрова, твою мать! Я жду тебя долбанных тридцать минут! — по-орлиному зоркие глаза Маргариты быстро выцепили подругу среди толпы, и теперь Громова уверенным шагом направлялась в её сторону. — Прости, Ритусь. Я решала вопросы по поводу съёмок, — негромкие слова, произнесённые Викой будто бы на последнем издыхании, совершенно не походили на извинения, более того, они демонстрировали абсолютное безразличие девушки ко всему происходящему: она не чувствовала никакой вины, она не чувствовала вообще ничего, кроме всепоглощающей усталости, затуманившей мозг. — Почему этим ты вообще занимаешься? Почему не твой начальник? — возмутилась блондинка, смахивая с лица выпавшую из высокого хвоста прядь. — Потому что я так захотела. Я же не всю жизнь буду полуголой перед камерой позировать, — разъяснила Александрова всё таким же спокойным безразличным голосом. — Викуся решила заделаться в начальники? — усмехнулась Рита, похлопывая подругу по обнажённому плечу. — Ты всё-таки решила взять в модели Головина? — прокручивая в голове недавний разговор, в котором Виктория красочно описывала то, как она видит эту фотосессию, поинтересовалась девушка. — Ага, — выудив из сумочки небольшое зеркальце и светло-розовый блеск для губ, шатенка, не обращая внимания на заинтересованных её необычным для такого места поведением окружающих, принялась подкрашивать слегка покусанные губы. — А Лёхе ты об этом сказала? — Нет, — протянула Вика. — Хочешь, чтобы он узнал об этом из журналов? — Ну, я же не только с Головиным буду работать. Просто решила начать с него, как с самого… сложного, — замявшись на секунду, закончила Александрова, протягивая подруге два билета. — Он нужен мне. Саша Головин — один из самых желанных игроков сборной. Его появление в журнале вызовет такой ажиотаж. Успех кампании — хорошая сумма в кошельке. — Если тебе не хватает денег, то ты можешь попросить у своего парня. — Ты же знаешь, я никогда не прошу ничего у других. Тем более я не стану просить денег у своего парня. Я заработаю сама. — И когда ты стала такой жадной? — фраза, сказанная в лёгкой форме, с улыбкой на лице, совершенно не звучала, как упрёк. Однако это был именно он. И Виктория прекрасно знала это, но виду всё же не подала. — В жизни бывают ситуации, в которых приходится крутиться как только можно. Мы не опаздываем? Кстати, кто вообще с кем играет? — Вик, ты адекватная? Ты серьёзно даже не посмотрела, кто и с кем сегодня играет? — Маргарита вновь усмехнулась, вопросительно уставившись на подругу. — Мне как-то было не до этого. Я бы и сейчас не спросила, но нужно же знать, куда на поле смотреть. Ну так ты скажешь, кто играет или нет? — Громова нахмурилась, нервно закусывая нижнюю губу. — Локомотив против ЦСКА, — глубоко вздохнув, ответила она, опуская глаза в землю и тут же возвращая их обратно, с испугом смотря на шатенку. Замерев на месте, Вика разжала руки, от чего небольшое серое зеркальце упало на асфальт, раскалываясь на несколько частей. Ноги, обтянутые плотной тканью тёмно-синих джинсов, мелко задрожали, девушка вновь почувствовала неприятное головокружение и тошноту. — Хэй, Вик. Всё нормально будет, — Александрова ужасно хотелось верить в эти слова, в эту лёгкую приободряющую улыбку на лице подруги, в то, что действительно ничего плохого не случится… На протяжении всего матча, окружённая громкими криками и свистом, Виктория старалась заставить себя сделать это. За девяносто минут увлекательной для большинства присутствующих игры она ни разу не посмотрела на поле, приковав взгляд к впереди стоящей трибуне. Когда матч закончился, унося вслед за собой разочарованный вой фанатов Локомотива, так раздосадованных обидным поражением, шатенка поднялась со своего места и, схватив Риту за короткий рукав белой футболки, потянула к выходу. На сердце заметно отлегло и, кажется, даже появились силы на улыбку. — Ты такая радостная. Команда твоего парня вообще-то проиграла, — съязвила блондинка, освобождаясь от Викиной хватки у самой двери. — Я рада, что этот ад наконец-то закончился. Ни на секунду не пожалела, что никогда в жизни не была на футболе, и очень надеюсь, что больше никогда на нём не окажусь. Вообще не понимаю, в чём прикол этой игры? Двадцать мужиков, как бараны, носятся по полю за одним мячом. Никакой эстетики, ничего вообще… — Ты главное парню своему так не скажи, — не менее задорно заметила Маргарита. — К слову о парнях, — вытащив из сумочки вибрирующий телефон, произнесла Вика. — Да, Лёш… Это где? Ну хорошо. Тогда там встретимся. — Что-то случилось? — нахмурившись, спросила Громова. — Нет, ничего не случилось. Просто Лёшка попросил к другой двери подойти. — Ну тогда я вас на улице жду. Звони если что, — махнув рукой, блондинка направилась в сторону выхода. Сама Александрова же, быстро сбежав вниз по лестнице, находящейся в противоположной стороне, оказалась в длинном уже знакомом коридоре, в конце которого она сразу заметила знакомую фигуру. Прислонившись к белой стене, парень опустил голову вниз. Светлые кудрявые волосы падали на лицо, заставляя футболиста постоянно смахивать их. — Ты как? — обняв Миранчука, спросила девушка. — Да как-то… — обхватив её одной рукой и притянув ближе к себе, Лёша положил подбородок на её макушку. — Не расстраивайся. Это же не последняя игра. Победите ещё, — совершенно общие фразы, не выражавшие абсолютно никакой заинтересованности со стороны Виктории, всё же сумели заставить парня немного прийти в себя. — Лёх, ты где застрял? — из-за поворота показался светловолосый взъерошенный лопоухий парень. — Оу, пардон, конечно, что прерываю вашу идиллию, — протянул он, почёсывая шею. -Палыч рвёт и мечет. Дуй давай в раздевалку. Одного тебя ждём, — перейдя практически на шёпот, произнёс футболист, будто бы пытаясь сделать так, чтобы шатенка его слов не услышала. — Викусь, подожди меня здесь, хорошо? — поцеловав девушку в висок, Лёша схватил с интересом изучающего её одноклубника за предплечье и утянул за собой. Оставшись в одиночестве, под негромкое жужжание ламп Вика принялась изучать многочисленные фотографии, украшавшие стену на всём её протяжении. По снимкам можно было проследить историю местного клуба: чёрно-белые изображения тридцатых — сороковых годов, перетекали в более поздние, в итоге доходя до цветных фотографий высокого качества. Рассматривая людей на снимках, Александрова и сама не заметила, как дошла практически до конца коридора. Впереди оставалась буквально пара рамок, однако приблизиться к ним она не успела, ибо жужжание телефона в недрах дамской сумочки, пройдясь через всё тело неприятной вибрацией, вырвало Викторию из раздумий. С трудом найдя гаджет, шатенка схватилась за самый край, вытаскивая его. Однако стоило ей это сделать, как звонок тут же прекратился, а сам гаджет вылетел из рук, падая экраном вниз на белый кафельный пол. — Простите, — послышалось сзади. Только сейчас Вика осознала, что данному происшествию поспособствовала не только её хроническая криворукость, но и лёгкий случайный толчок в плечо, произведённый кем-то непонятным. — Да я сама виновата, — быстро подняв телефон с пола и осмотрев его на предмет повреждений, девушка неожиданно вздрогнула. Вытянувшись во весь рост, она широко распахнула глаза, смотря куда-то вдаль. Громкий стук сердца отдавался глухими ударами где-то в голове. Воздух застрял внутри, тяжёлым болезненным комом перекрывая горло. Александровой вдруг показалось, что она задыхается, однако этот эффект быстро прошёл. — И-Игорь? — с опаской повернув голову, Виктория прикрыла глаза, надеясь на то, что когда она вновь их откроет, там никого не окажется. — Ты?! — глубоко вздохнув, шатенка собрала все свои силы, дабы приподнять голову и взглянуть на мужчину: широкие плечи, лёгкая небритость на лице, прищуренные золотисто-карие глаза… Он по-прежнему был слишком идеальным. Воспоминания острой стрелой пронзили мозг девушки: их первая встреча, их прогулки по парку, их совместные вечера, их ссоры и следующие за ними долгие ночи, переполненные чувственной любовью двух совсем ещё юных людей… — Что ты здесь забыла? — твёрдый холодный вопрос моментально выветрил из головы все мысли. Вика молчала, не зная, что ей нужно сказать сейчас. Она прекрасно понимала, что между ними вряд ли может завязаться дружеский разговор, набитый под завязку банальными вопросами типа «Как дела?», «Чем занималась всё это время?» и «Что нового?». Приехав сюда, она продолжала таить в самой глубине души малюсенькую надежду на то, что он всё ещё являлся частью сборной, как в тот год, когда она ушла. Она так желала с ним встретиться, столкнуться однажды где-нибудь на улице или в магазине. И вот он стоит перед ней, прожигая её презрительным грозным взглядом, под которым она начинает плавиться, распадаться на мельчайшие частицы. Есть такие желания, которым лучше никогда не становиться реальностью. Даже спустя столько лет футболист продолжал носить внутри острую обиду, застрявшую где-то в груди и долгое время продолжавшую царапать сердце. Слишком гордый по своей природе спортсмен так и не смог простить юной глупенькой девчонке того, что она сделала. При одном взгляде на неё, в груди снова кольнуло. В один момент давнишнее разочарование мутировало, превратившись в жгучую ненависть. — Мне повторить вопрос? Что ты здесь делаешь?! — На м-матч пришла, — голос снова дрогнул. Склонив голову вниз, Александрова исподлобья продолжала виновато смотреть на каменное лицо Игоря. — И давно тебя стал интересовать футбол? Давно тебя вообще стало интересовать хоть что-то, кроме тебя самой? — он — взрослый состоявшийся мужчина — никак не мог понять этого, желания уколоть, сделать как можно больнее, заставить чувствовать всё то, что чувствовал когда-то он. — Меня парень пригласил. Я не могла отказать. — Ну да. Я забыл. Ты ведь у нас вообще безотказная, — злая усмешка заставила бешено колотящееся сердце упасть куда-то вниз. — Не говори так… — Что за парень? — продолжал он. — Лёша. Лёша Миранчук, — ей стоило бы уже давно развернуться и уйти, но по какой-то неясной причине она продолжала стоять здесь, словно приколоченная к полу гвоздями, и отвечать на его вопросы. Она по-прежнему трепетала перед ним, по-прежнему боялась его, у него по-прежнему была какая-то немыслимая власть над ней, к которой стремились, но так и не получили многие мужчины. — И почему ему так не повезло? За что же ему было послано наказание в виде такой суки, как ты? — слёзы брызнули из глаз. Больно стало настолько, что Виктория едва удерживалась на ногах. — Прошу, не надо… — шептала она, умоляя его перестать издеваться, перестать пытать её своим убийственным взглядом и холодными словами, тысячами раскалённых шпаг врезавшимися во все части тела. — Я искренне надеюсь, что в скором времени вы расстанетесь. Ты оставишь бедного парня в покое, перестанешь морочить ему голову и свалишь в свои Штаты. Навсегда.***
— …Что случилось, Вик? Ты всю дорогу молчала, — произнесла Громова, проходя вглубь чужой квартиры. — Да, Викусь. Ты какая-то у меня грустная, — поглаживая шатенку по плечам, добавил Миранчук. — Ты так из-за нашего проигрыша расстроилась что ли? — Нет, всё хорошо, — с трудом изобразив на лице что-то наподобие улыбки, тихо ответила Вика. — Просто голова что-то разболелась. На трибунах шумно было очень, — каждое слово давалось ей с неимоверной тяжестью. У неё совершенно не осталось сил, будто бы кто-то выкачал из неё всю энергию. Она прекрасно знала, кто именно. — Покажи Рите, где у нас что находится, а я пока салат нарежу. Оказавшись на кухне, девушка принялась за приготовление ужина. Находясь в какой-то прострации, она не слышала ни голосов, ни каких-либо других посторонних звуков. Даже собственные мысли, постоянно звучавшие в голове, сейчас затихли, оставляя после себя только раздражающий мерзкий звон в ушах. Заточенное лезвие ножа завораживающе блестело под яркой лампой, висящей над самым столом. Покрутив в руках кухонный предмет, Александрова провела по стали накрашенным ногтем. Положив левую руку на стол, ладонью вверх, она ни с того ни сего скользнула острым предметом по запястью. — Ты что творишь?! — вскрикнул Лёша, вбегая на кухню. Громкий возглас моментально вывел Викторию из состояния транса. Бросив полный ужаса взгляд на запястье, покрывшееся широкими дорожками вишнёвой крови, шатенка разжала вторую руку, выпуская нож. Всё её тело неистово затряслось, так, словно она целый день провела на морозе. Испуганные глаза затуманила пелена горячих слёз. Обхватив порезанную руку здоровой, Виктория сползла на пол, прижимая её к себе, пачкая подбородок и шею в собственной крови. — Рита! — закричал парень, падая на колени рядом с девушкой. — Что ты так кричишь? Твою ж мать… — закрыв рот рукой, блондинка отступила назад. — У тебя бинт есть? — В-в спальне, в-в тумбочке, — заикаясь, ответил Миранчук. — Бегом неси сюда, а потом скорую вызывай, — бросившись к подруге, произнесла Громова. — А может, наоборот? — Пока ты скорую вызываешь, она кровью истечёт вся! Бегом за бинтом, я сказала! — прокричала Маргарита. — Идиотка, Вика! Что же ты творишь?!