Noble pirates

      Чангюна мучает лихорадка. Вонхо вытирает влажной тряпкой испарину с его лба и подаёт бокал воды.       — Всё… В порядке, — говорить капитану тяжело, и это его неимоверно бесит. Так же сильно, как и забота Вонхо. Бесит быть беспомощным. — Можешь вернуться к работе.       — Уже глубокая ночь, капитан.       — Тогда иди спать. Я… Справлюсь сам.       — Чёрт, — хмурится Хёнвон, — зачем вы вообще бросились спасать его… Неужели… Он так важен?       Капитан молчит, и команда ссылается на его боль в горле. Вонхо вновь ставит градусник, а затем открывает книгу, которую Чангюн так и не дочитал.       — Капитан… Вы не думаете, что стоило… Как бы… Бросить его?       Чангюн сжимает кулаки. Желваки перекатываются под острыми скулами, и капитан отводит взгляд. В нём пляшут черти. Вонхо видит это и показывает Хёнвону, что пора бы заткнуться. Но Че впивается взглядом в бледные губы, подрагивающие пальцы и в общем больной вид капитана и уже не может остановиться.       — Да! Вы должны были бросить его на произвол судьбы! Если уж ему и суждено было выжить, не пропал бы. Вы подумали о нас? Куда мы подались, если бы с вами что-то случилось?       — Достаточно! — Вонхо рычит, хватает за тонкое запястье и выводит за дверь каюты капитана.       Он видит, как переживает за Кихёна Чангюн, он видит, как Им боится подвести команду, он видит, как тяжёл груз ответственности за обе стороны.       — Ты хоть когда-нибудь думаешь о чувствах других людей? — впервые в жизни срывается на самого близкого своего человека. — Только и делаешь, что цепляешься к Кихёну, учишь капитана, как поступить правильно, а сам то ты что сделал в тот момент? Лишь стоял и смотрел на всё со стороны. Что ты чувствовал в тот момент, Хёнвон?       — Хосок… — молодой пират и слова произнести не может — впервые видит такую сторону Вонхо.       — Где тот мальчишка, в которого я влюбился восемь лет назад? Где та игривость, где простодушие? С тех пор, как ты влился в нашу кампанию, ты стал совершенно другим человеком — холодным, отстранённым, вечно недовольным. Ты слишком вжился в роль настоящего пирата? Но посмотри, все мы здесь — не скрываем своих настоящих чувств. Мы всё те же мальчишки с причала Хёнвон. Ничего не изменилось.       — Хосок, я… — слёзы наворачиваются мощными волнами. Хёнвон не успевает смахнуть их, как они наступают с новой и новой силой. — Прости, я не думал, что всё так…       Че хватается за рубашку Вонхо, сминает её в своих руках. Но тот лишь дёргает плечом, высвобождаясь от чужой цепкой хватки и, отдавая холодом, возвращается в каюту капитана. Хёнвон же остаётся среди пустого судна один на один с солёным ветром и своими мыслями.       — Так это… Из-за меня что ли? — широко раскрывает глаза в удивлении принц. Он так увлёкся красочным рассказом Хёнвона, что даже не заметил, как столовая опустела. Они остались совсем одни.       — Не льсти себе, — откидывает чёлку чуть в сторону, — ты просто стал последней каплей в этом наполненном бассейне.       — Что ж, ты извинился передо мной, не выкинул из-за своего стола, рассказал о ссоре, — загибая пальцы, произносит принц. — Вполне неплохо!       — Даже не думай, что мы подружимся! — кривит губы Хёнвон и спешит отнести свою посуду в мойку. — Ты меня всё ещё раздражаешь!       — В любом случае, прогресс уже виден, — усмехается Ю и выходит из столовой. — До встречи на ужине!       Хёнвон быстрым шагом ретируется подальше от надоедливого новенького, молясь, чтобы никто не видел и не слышал их вместе.       А сам Кихён тем временем возвращается к своей обычной работе.       — Я, кажется, просил тебя зайти ко мне, — словно из ниоткуда появляется раздражённый Уджи и тянет Кихёна в лазарет.       Его буквально кидают на постель и садятся рядом на деревянный стул. Уджи размашисто записывает что-то в таблицу своего блокнота, а затем надевает резиновые перчатки.       — Таблетки пил? — по кихёнову виноватому взгляду и так всё ясно. — Ну конечно…       Вздыхает с тяжестью и подаёт стакан воды. Как только Кихён глотает злополучные цветные пилюли, Уджи открывает свой чемоданчик с различными медицинскими инструментами, ватой и бинтами. Из стеклянного шкафчика над столом он достаёт антисептик и принимается снимать не туго завязанную повязку с шеи Кихёна.       — М-да, неплохо так тобой полакомились… — морщится, когда убирает окровавленную и напитанную гноем сложенную вчетверо марлевую ткань.       — Мною? Что сделали? — ошалело глядит сверху вниз и пытается дотронуться до того места, которое так сверлит взглядом Джихун.       — В твою шею вгрызлась сирена. У них достаточно острые зубы. Все, не только клыки. Я удивлён, как тебе повезло, что она не коснулась сонной артерии. Кажется, она хотела съесть тебя. Но, видимо, что-то пошло не так.       Уджи усмехается, обрабатывает смоченной в спирте ваткой место укуса, а Кихён буквально начинает терять сознание.       — Кажется, пока ты не знал подробностей, всё было в порядке, — досадно бубнит лекарь. — Но… Зато будешь вовремя принимать лекарства. И без моего напоминания, хочу заметить! Правда ведь?       Кихён собирает силы лишь на то, чтобы кивнуть в знак согласия. Шею вновь пронзает боль и он шипит.       — Так, погоди, нужно ещё раз хорошенько обработать и перевязать. Дня через три будешь как новенький! — улыбается уже по-доброму, а затем немного заминается: — Ну… Или почти как новенький. Думаю, маленькие шрамы всё же останутся.       Из лазарета Кихён выходит слегка ошалелый, что не укрывается от взгляда Хоши, чистящего картофель на обед.       — Что, узнал о произошедшем? — понимающе усмехается парень.       — Да. А об этом все знают? — с небольшой опаской задаёт вопрос Ю.       — Конечно! За тобой сам капитан прыгнул, думаешь, всё обойдётся узким кругом людей?       — Ох, чёрт…       — Правильно думаешь, малыш, — хитро щурит глаза и расплывается в едкой усмешке. — Придётся извиниться. Он свою репутацию из-за тебя подорвал.       — Но… Все должны уважать его за спасение «своего»?       — Прости, что разочаровываю тебя, солнце. Но, знаешь, никто из пиратов не считает тебя «своим» на этом корабле. Мы много лет бороздим океан, а ты появился в нашей кампании около месяца назад. Капитан делает тебе постоянные поблажки и даже бросился спасать… Команда может сговориться и пойти против него, понимаешь. Им нужен лидер, а не слабак.       Кихён не много в этом понимает, но логику прослеживает.       — Хорошо, я… Я извинюсь перед ним. Сейчас он уже в порядке?       — Ну, если ты подскочил на ноги, то он тем более, — вновь усмехается Хоши и возвращается к своему делу.       Кихён достаточно быстро находит каюту капитана благодаря квартирмейстеру. Шону провожает принца подозревающим прищуром, но возвращается к своим делам, убеждая себя, что им с капитаном придётся выяснить отношения, если он собирается и дальше оставаться среди пиратов.       Кихён несмело стучит в дверь и, когда с той стороны отзываются, входит внутрь каюты.       — О, ты проснулся… — без энтузиазма произносит Чангюн, утыкаясь взглядом в ранее читаемую книгу. — Как твоя рана?       — Всё… Хорошо, — стыдливо улыбается и чешет затылок. — С вами всё в порядке?       — Ну, не считая того, что во мне усомнилась моя команда, меня чуть не убила лихорадка и мои товарищи поссорились между собой… Да, всё отлично, — плещет сарказмом, всё ещё не отрываясь от страниц книги, но вовсе не скользя по ним взглядом.       — Простите… Вы… — Кихён не может подобрать слова, поэтому одалживает из из рассказа Хёнвона. — Вы могли бы оставить меня там. Если это судьба… Я бы спасся в любом случае! А если нет, ну… Значит так и должно было быть…       — Чего? — рычит Чангюн. Он взрывается буквально за секунду. Обычно он не достигает такого состояния — обдумывает свои поступки и слова наперёд. Но в этот раз, кажется… Что-то явно пошло не так. — Да ты хоть представляешь, как я испугался за тебя?       — В-вы… Что? — на самом деле, данному заявлению не верит не только Кихён, но и сам капитан. — То есть… Хоши сказал, что всем тут всё равно на меня. Что я здесь чужой.       — Да. Но не для меня, — шёпотом говорит Чангюн, забываясь.       В каюте виснет молчание на несколько секунд, а затем капитан рычит, срываясь:       — Вышел!       Кихён не понимает, почему Им так переменчив сейчас. То он говорит чертовски сентиментальные вещи, то рычит и плещет сарказмом, то вновь смущает принца, а затем и вовсе выгоняет.       А Чангюн и сам себя, на самом деле, не понимает. Ему кажется, будто что-то говорит за него. Возможно, глупые заморочки, а возможно, побочный эффект лихорадки.       Кихён чувствует слабость в теле, но продолжает намывать палубу. Морской ветер ласкает кожу лица, но сушит её неимоверно. Стоит облизнуть пересохшие, потрескавшиеся губы — чувствуешь маленькие кристаллики соли на влажном языке. Вспоминаются наставления Хоши о таблетках, которые нужно принять, но пойти и выпить их Кихён не успевает. Мимо пролетает ураган непонятного шипения и крика.       — Я всё сказал! — Вонхо разрезает воздух ладонью, активно жестикулируя, и сдвигает брови к переносице. — Как ты не понимаешь!       — Я высказал то, что думаю. Моё мнение… Ты никогда с ним не считался… — высокий юноша незаметно сминает низ своей рубашки и поджимает губы. Только бы не расплакаться.       — Твоё мнение абсурдно, — буквально выплёвывает в лицо некогда любимого человека с самым жгучим ядом, обжигающим хёнвоново сердце.       — Ха… — ошеломлённо выдыхает Че. Глаза его бегают из стороны в сторону, а вытянувшиеся уголки губ выражают крайнюю степень бессилия. Прямо сейчас его сломили — поломали даже не пополам, а на мелкие частички. Никакие слова не ранят так сильно, как слова любимого человека.       Вонхо разворачивается спиной к Хёнвону, и Кихён видит, как тот прикрывает глаза и закусывает нижнюю губу. Ему и самому больно от всего происходящего в их отношениях. Но у каждого своя точка зрения, свои границы. Вонхо просто не может быть с человеком, для которого чужая жизнь — игрушка в руках судьбы. Потому что сам Хосок считает, что вне зависимости от твоего предначертанного, ты сам можешь выбрать дорогу, по которой тебе идти, а также, это могут сделать окружающие тебя люди.       Вонхо обессиленно разжимает кулаки и уходит, скрываясь за многочисленными коробками и бочками вина, пива и рома.       Кихён хотел бы подойти, поддержать расклеенного Хёнвона, но… Как Че отреагирует на такую помощь? Пошлёт к дьяволу, впадёт в истерику… Самым разумным сейчас будет вариант «оставь его в покое, он хочет побыть в одиночестве и подумать».       Да, с Хёнвоном тут ничего не решишь. Поэтому нужно идти к Вонхо.