Noble pirates

      В столовой стоит необычайная тишина, и Кихён даже вначале думает, что все ещё спит. Обычно из кубрика раздаётся громогласный гогот, звон бокалов, чертыхание и прочие звуки. Но сегодня все сидят молча, не перешептываются — просто спокойно завтракают.       — Что это с ними? — подсев к Джонхану и Джихуну спрашивает Кихён. Но никто ему не отвечает. — Джонхан?       Парень дотрагивается до плеча Юна, и только тогда пират замечает его присутствие рядом. Вытаскивает… Беруши?       — Ах, доброе утро, Кихён. Ты что-то хотел?       — Спрашиваю, почему сегодня такая тишина в столовой?       — А тебе не говорили? — Джонхан удивлённо вскидывает брови, но затем вспоминает, что Ю новенький и многого ещё не знает: — Сходи после завтрака в медкабинет, там Уджи выдаст тебе беруши. Мы не должны снимать их в течение сегодняшнего дня. Поэтому и разговаривать нет возможности.       — А для чего это нужно? — недоумевает парень.       — Сегодня мы будем проплывать русалочий грот. Вообще, раньше там действительно обитали безобидные русалки. Но после того, как их всех истребили люди два века назад, в этой местности поселились сирены. Они то себя в обиду не дают! Название менять не стали, но все знают, что обитают там опасные существа.       — Сирены?       У Кихёна даже дыхание перехватывает. Он читал об этих существах только лишь в книжках. Ему всегда было интересно: какая она на слух, эта песнь сирен, как она действует на человеческое сознание и что же эти морские создания делают с людьми. Парень всегда был достаточно любопытным, любознательным, поэтому упустить возможность посмотреть на «волшебных» существ он просто не мог.       — А… Так вот, зачем нужны эти беруши… Гипноз?       — Верно. А теперь ешь и иди драить палубу: Хёну уже недобро смотрит на тебя.       Кихен не притрагивается к похлёбке из водорослей, лишь залпом выпивает кисель, выделенный раздобрившимся Хоши, и идёт выполнять свою работу.       Юноша не сводит взгляда с океана: так хочется увидеть хотя бы одну сирену, хотя бы мелькнувший из-под воды хвост…       И это не укрывается от глаз мистера я-вечно-всем-недоволен.       — И долго ты собираешься сверлить взглядом воду? — худощавый парнишка смотрит сверху вниз безумно недовольно. Это угнетает. — Знаешь, корабль сам себя не выдраит!       — Вот раскомандовался… — бурчит себе под нос Ю, вновь принимаясь водить шваброй в одном и том же месте.       — Совсем тебя капитан разбаловал, — кривит губы в неком отвращении, на что сверху (с юта*) ему прилетает:       — Я разве поощряю отлынивание от работы? — стальной взгляд проходится по обоим парням. — Хёнвон, займись делом, перестань приставать ко всем подряд! А ты, Кихён, будь добр драить палубу. Че прав, корабль сам по себе чистым не станет.       Ю цокает языком и идёт «мучить» тряпку в другом месте.       Он специально делает всё, чтобы закончить раньше: так у него остаётся еще около трёх часов на то, чтобы насладиться прохождением грота.       Он действительно боялся, что не успеет, но нет — всё получилось.       Корабль плывёт прямо в центре русалочьего грота — в самом «жерле», где вода кишит сиренами. Кихён видит их прямо сейчас совсем недалеко от корабля. Он успевает разглядеть лишь длинные волосы, голую спину с плавником, переходящим от середины позвоночного столба в хвост, до того, как сирена полностью погружается обратно в воду. Лиц их не видно. Возможно, они уродливы? Кихён правда не знает: в книгах об этом не было написано, рассказы слуг тоже умалчивали о внешности этих морских существ.       Принц оборачивается: все пираты заняты своими делами, никто даже не думает смотреть в его сторону. Ю возвращает свой взгляд к морю: на одной из скал, выступающих из глубины океанских вод, сидит сирена. Она так прекрасна, хрупка и невинна, что Кихён задумывается, правда ли всё то, что он слышал об этих созданиях. Алые пухлые губы морского существа приоткрываются и начинают изменять форму рта, будто она что-то говорит.       Кихён всегда был немного легкомысленным, слишком доверчивым… Вот и сейчас юноша ведёт себя слишком по-детски. Принц снимает беруши: так сильно хочется услышать пение сирены, её голос, тембр. И как только до ушей парня доходит мягкий, нежный звук, Ю словно обмякает. Тело совсем не слушается: сводит мышцы, выгибаются руки и ноги, а затем, словно его телом кто-то управляет, Кихён встаёт на борт корабля и прыгает в воду. Позади слышится крик, а затем холодная вода окутывает тело, забирая в свои манящие объятия. Ю чувствует, как его руки и ноги что-то связывает, как кто-то целует его в губы, и что-то острое впивается в тонкую кожу его шеи. А затем темнота окутывает сознание парня, и он проваливается в беспамятство.       — Кто-нибудь видел Кихёна?       Хёну обходит весь корабль, когда замечает, что новичка нет на месте, а тряпка практически полностью высохла от горячих солнечных лучей.       — Нет, хён. Я думал, ты его заставил пыль в библиотеке протирать, — вытирая пот со лба, отвечает Вонхо.       — Чёртов малец… — шипит квартирмейстер и идёт в каюту капитана.       Чангюн с самого марта не читал книгу великого путешественника и известного автора Ким Сокмина. Сейчас, наконец, когда команда не отлынивает от дел за пустыми разговорами, у него появилась возможность прочитать пару глав. Капитан усаживается в мягкое кресло, откидывается на обитую тканью спинку, открывает книгу в мягком переплёте и… Стук в дверь нарушает спокойную атмосферу каюты.       — Кракен вас всех разорви… — рычит тихо и трёт переносицу: — Входи!       — Капитан, принц пропал. Я обыскал весь корабль, но его совсем нигде нет.       Ярость тут же испаряется, будто и не было её вовсе, а какое-то липкое, неприятное беспокойство занимает место в груди.       — Я же поручил Хёнвону следить за ним! — нет, это вовсе не рык. Это сорвавшийся голос, это хрип.       — Кажется, кто-то из наёмных видел, как одна из сирен утащила что-то в воду. В северо-восточной стороне, недалеко от нашего корабля. Я не знаю, мог ли…       — Твою мать… Быстро спускай лодки на воду! — Чангюн отбрасывает книгу книгу куда-то в сторону и подрывается с кресла. Почему от этого мелкого столько проблем?       Хёну бежит к спусковому механизму, на котором висят две лодки и нажимает на рычаг.       — Застряли…       Чангюн не думает — Чангюн ныряет в воду с борта корабля и поспешно оглядывает пространство вокруг. Взгляд натыкается лишь на нежно-голубую гладь напротив и темно-синюю бесконечность под ногами.       Хёну садится в одну лодку, а в другую запрыгивают Вонхо и Уджи. Их спускают на воду, и парни гребут к тому месту, в котором видели сирену, утаскивающую что-то под воду. Море странно спокойно, лишь мелкие волны расходятся от лодки благодаря соприкосновению с вёслами.       — Вонхо, прыгаем вместе! Уджи, подготовь медикаменты! — командует квартирмейстер, стягивает с себя ещё чистую майку, тяжёлые сапоги и прыгает в океан.       Чангюн выныривает, выплёвывает солёную воду и вновь ныряет. Он совсем забывает о том, что под ним, всего в нескольких десятках метров находится самое что ни на есть настоящее царство сирен, готовых полакомиться человечиной в любой момент. Он забывает обо всём: о своей команде, репутации, о том, что ему уже нечем дышать. В голове лишь одна мысль кричит, воет и бьёт: «Нужно найти Кихёна».       Кислород уже заканчивается в лёгких, но он всё опускается в бесконечную синеву холодного океана, надеется спасти, успеть. Перед глазами возникает сперва тёмный силуэт, а затем и появляются черты лица. Рыжие пряди волос путаются в пальцах, когда Чангюн хватает принца за воротник рубашки, но капитану все равно, будет ли после болеть кожа кихёновой головы, выпадут ли волосы… Всё равно. Спасти его — вот, что важно.       Чангюн выныривает, наконец, жадно хватает ртом такой желанный кислород, тут же больно обжигающий горло. Уджи видит, как капитан вытягивает что-то из-под воды. И пошевелиться нет сил. — Какого кракена ты расселся? — орёт и пытается удержать выскальзывающее безвольное тело.       — Ах, да… Давайте его сюда! — лекарь вытягивает Кихёна за руки, а Чангюн помогает закинуть его ноги в лодку.       — Чёрт, вроде выглядит хрупким, а какой тяжёлый… — шипит и крутит рукой в надежде уменьшить боль в области лопатки.       — Это не он тяжёлый, это вы устали, — усмехается подплывший Вонхо, на что получает агрессивный взгляд капитана.       Хосок решает не испытывать судьбу и садится в лодку с раненным принцем и несколько нервным лекарем. Капитан садится к квартирмейстеру, потому что грести нет никаких сил.       Команда ждёт их, собравшись у подвижного механизма. И, когда тросы прикрепляются к краям лодок, их поднимают.       — С ним всё будет в порядке? — спрашивает Хоши, стараясь не влезать в личное пространство Джихуна, чтобы не мешать его работе.       — Думаю, да. Нужно отнести его в лазарет.       Уджи хмурится, оглядывая тело Кихёна, и кусает внутреннюю сторону щеки. Хоши, обычно назойливый и весёлый, в такие моменты и сам проникается эмоциями. Ему нравится Джихун всегда: когда он ворчит, когда закатывает глаза, когда называет его идиотом и когда прячет своё смущение. А особенно в те моменты, когда Уджи работает. Хоши восхищается знаниями и умениями Джихуна. Быть лекарем большая ответственность, особенно на корабле, где лазарет настолько маленький, что вмещает в себя лишь кушетку, стол шкаф с лекарствами.       Хоши очень хочет крепко сжать обеспокоенного Уджи в объятьях, успокоить, поддержать, придать сил. Но он знает, что хоть внутри Джихун это оценит, внешне он будет всячески отталкивать его. Сунёну остаётся лишь сжать кулаки и оставаться на расстоянии: поддерживать мысленно.       — Да, я отнесу его, — Чангюн подходит к пострадавшему и собирается взять его на руки, но его останавливают.       — Вы устали, капитан, отдохните.       Хёну успокаивающе хлопает Има по плечу и берет на руки Кихёна. Как только они скрываются за дверью лазарета, Чангюн обессиленно оседает на пол.       — Капитан! — Вонхо и Сынчоль тут же подбегают к капитану. Они подхватывают его под руки и отводят в его каюту.       — Я приготовлю лёгкую похлёбку для восстановления, — тихо произносит Хоши. Эта ситуация сильно потрясла его. Их капитан никогда не был столь слаб или обессилен. Что же случилось в этот раз?       Кихён просыпается через семнадцать часов с жуткой головной болью и жжением в лёгких. Он хватает воздух ртом и заходится в кашле.       — Очнулся?       Голос доносится откуда-то сбоку. Ю поворачивает голову влево, и это движение разносится болью по всему телу. Шипит, но все же любопытно оглядывается вокруг. Белая стерильная комната, Уджи в белом халате и резиновых перчатках — и дураку понятно, что он находится в лазарете.       — Что произошло?       — То, что произошло, уже позади. Тебе стоит беспокоиться о том, что будет после. Цитирую слова капитана: «Когда эта тупая кракенова бошка очнётся, я собственноручно выбью из него всё дерьмо». Продолжать?       — Н-нет, — отвечает, заикаясь и кусая губы. — Он спас меня?       — Да. И чуть не отдал собственную жизнь.       — Вот как…       Уджи записывает что-то в блокноте, говорит, что Кихёну стоит переночевать в стерильной комнате, и выходит из лазарета. Кихён направляет взгляд в окно. Яркие звёзды горят в ночном небе, вводя в состояние задумчивости.       Так капитан прыгнул в воду за ним? Своими же руками вытащил тяжёлое тело? Наверняка его убьют, как только увидят…       Мысли мечутся от одной темы к другой, но все сходится на том, что какое-то время капитана стоит избегать. Кихён закрывает глаза, желая набраться сил за ночь, а утром с новыми силами придумать, как поступить. И в эту же секунду дверь в лазарет с тихим скрипом отворяется.       Молодой юноша входит и, удостоверившись, что за ним никто не идёт, прикрывает за собой дверь. Кихён слышит тихие осторожные шаги. Толстый каблук пиратских сапогов громко цокает по деревянному полу, на что ночной гость шипит и поджимает губы.       Некто садится на жёсткий стул рядом с постелью больного и легко касается руки Кихёна. У принца внутри все замирает и даже дышать становится сложно. Сердце заходится в бешенном ритме, а ночной гость поглаживает большим пальцем руки кисть пострадавшего.       — Возможно, я был несколько резок с тобой… Извини, такой уж я по натуре, — слова даются тяжело, поэтому гость делает частые паузы — подбирает слова, ему не часто приходится такое говорить — не привык. — Я не смог бы сказать эти слова, будь ты в сознании. Мне просто нужно было очистить свою совесть. Поправляйся.       Гость в последний раз сжимает кихёнову кисть, как бы поддерживая, и также тихо, как вошёл, выходит из лазарета.       Кажется, Кихён теперь не уснёт. Он видел спину этого человека и… В него точно не вселился бес?       Наутро Кихён чувствует себя здоровым. Ну… Почти здоровым. Шея перевязана и почему-то очень болит. Но жить можно. Поэтому Ю с первыми же лучами солнца идёт за шваброй и ведром.       Когда вся команда просыпается и идёт на завтрак, тут же застывает — каждый в своих дверях.       — Ты ума лишился что ли? — ошалело смотрит Джихун и отбирает швабру.       — Я будто заново родился! — широко улыбается Кихён и широко расставляет руки. — Давай обнимемся?       — С удовольствием! — вырастает стеной между ними Хоши и с ядовитой улыбочкой льнёт к Кихёну.       Уджи на очередную выходку «назойливого идиота» закатывает глаза и идёт в лазарет за таблетками для принца.       — Как только поешь, выпей это и приходи ко мне на перевязку.       — Джихун-и, у меня какая-то слабость в теле, — сутулится Сунён. — Могу я тоже посетить врача?       — В аду разве что, — едко отвечает Уджи и идёт в столовую следом за остальными.       — Чё-ёрт, — тянет Квон, — вот всегда он так…       — Что? Обижает тебя?       — Нет, выглядит чертовски сексуально, — приглаживает волосы и с нахальной улыбочкой идёт выполнять свою работу кока.       Кихён еле сдерживает смех и следует за Уджи. В столовой, как обычно, очень громко. Все обсуждают выздоровление принца, перепалку между Хёнвоном и Вонхо и состояние Чангюна.       — «Чё-ёрт, Чангюн!» — принц мысленно завывает и пробивает ладонью свой лоб. — «Так, ладно, с ним разберёмся позже.»       Ю берёт поднос со своей едой и идёт к своему привычному месту, как вдруг замечает непривычно одинокого Хёнвона, с грустной миной поедающего свой кремовый суп.       — Почему сегодня ты один? — падает на соседнее место Кихён. — Почему Вонхо сидит сегодня отдельно?       — Какого дьявола… — кривит губы, но смотрит ошеломлённо.       — Слышал, вы с ним поссорились, — как ни в чём не бывало продолжает наследный принц и закидывает в рот ложку супа. — Из-за чего ссора?       — Кто тебе разрешал сидеть здесь? — вопросом на вопрос. Он всё ещё крайне удивлён такому раскладу.       — Кажется, сильно поссорились, раз даже не смотрите друг на друга, — они будто не слышат друг друга. Кихён продолжает с совершенно спокойным выражением лица завтракать.       — Почему я вообще должен тебе что-то рассказывать?! — буквально вспыхивает Хёнвон, кидая ложку в тарелку. Аппетит внезапно пропадает, а к горлу подступает ком.       — Вчера ночью…       Хёнвон перестаёт дышать.       — Я всё слышал.       — С чего ты вообще взял, что это я к тебе приходил? — взгляд мечется по комнате, команде, но не сталкивается только лишь с Кихёном.       — Заметь, я ничего про это не говорил, — с гордостью вздернув вверх подбородок, произносит Ю. Подловил.       — Чёрт, — шипит Хёнвон, прикрывая глаза и кусая губы. — Я… Ладно, я расскажу тебе о нашей ссоре. Но обещай не рассказывать о вчерашнем абсолютно никому.       — Конечно, — легко кивает в ответ и победно улыбается, — рассказывай.