Мне нужно найти правду.

Когда все уже давно ушли, Союз занимался своими делами, иногда заглядывая к Германии, чтобы проверить, как он. Гера же подыхал от скуки, он всегда ходил в школу и никогда не пропускал, даже если болел. Конечно, отец видел скуку Германии, но никак не мог придумать занятия для него. Поэтому просто решил поговорить. — Как ты? — Также… — Чем хочешь заняться? — Сдохнуть. — Кхм, ну это уже лишнее. Хм, могу одну книгу дать, не хочешь? — Все, что в нашем доме, я прочел. — Я вижу, тебе уж совсем скучно… Хм, хочешь о чём-нибудь поговорить? — Было бы неплохо, но я знаю, что ты занят. — Ничего, дела потом. — Он сел на край кровати, скрестив руки. — Ох, но я же отвлекаю тебя от дел по пустякам… — Не переживай так, правда. Мне совсем не сложно, да и тем более хочется отвлечься от этих дел и побыть с тобой. — Ну ладно. Ты написал на него заявление? — Да, но тоже получил в ответ. — Это ведь что-то меняет? — Ну, сложно сказать. Болит ещё? — Да… — Может обезболивающее принести? — Нет-нет, само пройдет. — Если что, говори, я принесу. Не хочешь чаю? — Не заморачивайся, все хорошо… — Гера всегда был скромен и ничего не просил. — Все твои братья и сестры у меня просили часто что-нибудь, а ты скромничаешь и ничего не просишь, этим ты и отличался от остальных. — Привык просто… У меня и так есть вы, мне большего и не надо… — но это всего лишь чай. Ну ты и упрямый) — он встал и пошёл на кухню делать чай. Вернулся уже с двумя кружками чая. Сев на на тот же край кровати, подал чашку Герману. — Осторожно, горячий) — Не стоило, спасибо большое. — Пей на здоровье) Гера чуть привстал и отпил небольшой глоток. Голос у него всегда был тихим и спокойным, выражал он мало эмоций. — Может чего-нибудь к чаю? — Нет нет нет, спасибо. — Не бойся просить, тем более ты в таком состоянии. — И ничего, сейчас полежу и снова как всегда, завтра в школу. — Не надейся завтра идти, ещё несколько дней, а после можешь идти. — Но почему?.. — Рана ещё не зажила, если завтра пойдёшь, то целый день будешь мучаться от боли. — Если много пропущу, то учителя будут ругаться. — Ты у нас вундеркинд, ты быстро выучишь упущенное. — Да какой там. — Не недооценивай себя, ты же умный парень. — Допив чай, он поставил кружку на тумбу. — Стараюсь, просто характер такой… — Ты чём-то на него похож… — На кого? — Не важно. — Походу он догадался и в край погрустнел. Союз заметил его грустный взгляд. — Прости… — Ты не виноват. — Нет, правда, не стоило говорить об этом. виноват я. — В этом причастен только я, не волнуйся. — Как же ты добр, Германия. — Он положил руку на его голову и погладил. Тот сглотнул, стеснительно и очень мило поднимая взгляд. Союз давно перестал видеть в нем Рейха, Гера растёт и меняется больше к Союзу. Мягко улыбнувшись ему, отец почувствовал, как будто Гера — родной ему сын, уж привязались они сильно за такое большое время. Но все равно Гера был чересчур скромным. Приблизившись, он обнял его. Гера почувствовал по-настоящему близкое родство. — Не грусти, улыбка тебе больше идёт) — Думаешь? — Знаю, — Тот нежно улыбнулся Союзу, и тогда старший точно вспомнил улыбку Рейха, она была точно такая же, как у Геры. — Все же весь в отца) Я в последнее время думал, что ты уже совсем не похож на него, а нет. — Против генетики не пойдёшь. — я даже рад, что что-то в тебе от него осталось) — Почему же? — Ты разве не хочешь, чтобы твои дети были абсолютно похожими на тебя. — Даже не знаю, это трудно. — Не знаю почему, но мне просто приятно видеть в тебе его. Просто будь собой. — Хорошо, — буквально прошептал тот. Союз посмотрел на время. — Вот блин, скоро уходить. Гера явно приуныл. — Не боись, я ещё немного побуду, а когда приду домой, обещаю, я принесу тебе новую книгу. — Не траться на меня. — Не переживай, мне только в радость делать тебе подарки, да и тем более тебе скучно. — Я могу заняться чем-нибудь другим. — Гере было неудобно просить у него вещи. — Всё равно куплю. Успокойся, всё хорошо. — Л-ладно, спасибо тебе большое. — Мне для вас ничего не жалко, вы же мои дети. — Даже я? — Ты тоже часть семьи, почему нет? — Приёмный. — Ты не виноват в этом. Никто не запрещает тебя жить и любить в этой семье, даже если уж ты и приёмный. Мы тебя любим, хоть ты и частично чужой. Тот вздохнул и слабо улыбнулся. — Спасибо. Улыбнувшись ему, он посмотрел на время. — Мх, мне уже идти надо. — Ты скоро придёшь?.. — К сожалению, только вечером, где-то к семи. Но я попробую прийти пораньше. — Ладно. — Не переживай, скоро со школы придут тебе точно не будет скучно. Если что, звони. — Хорошо, — Совок на прощание погладил его по голове и вышел из комнаты. Через какое-то время можно было слышать, что он уже ушёл. И Гера остался один в доме. Как вдруг через 10 минут он услышал хлоп двери. Неужто отец вернулся? Но по шагам в свою комнату он узнал меня. Прогуливаем? — Россия? Что случилось? — спросил он, когда я вошел к Гере. — Пожар, блин, школа сгорела))) — Я серьезно! — Да успокойся, всё нормально, — Я плюхнулся на стул, сбросив с себя рюкзак. — Что произошло? — Прогулял, знал же, что ты тут один, вот и забеспокоился. Да и тем опасно немного мне там быть. — Ох, дурачок ты мой, ты сильный, и мне помощь не нужна, а как же знания? — Меня научишь?)) — Я то могу, но не смогу встать. Хотя… — он попытался встать без боли. — Нет нет нет, прошу, не вставай! — Я моментально подскочил к нему и посадил его обратно. — Но Рооооосс… — Не напрягайся, тебе нельзя. — Ты так говоришь, будто у меня реально что-то серьезное. — Для меня это серьезно. Ещё повезло, что органы не задеты. — Ну и ничего бы не случилось, подумаешь… Кстати, может порепетируем песни, пока дома никого нет? — Как пожелаешь) — Я пошёл и, взяв из угла свою гитару, сел обратно. — Какие пожелания? — Будь зайкой, подай мой сборник с полки. — Ещё зайкой назвал, тц, пользуйся мной, пока можешь)) — Я быстренько встал и взял с полки сборник, подав ему. — Ну да, спасибо))) — тот открыл его и начал листать. — Быстрее) — У тебя горит что ли?) На, вот этот. — Ну это же сложно. — Я тебе самое простое подобрал, давай, дрынькай. — Ну милый, мх, ладно. Только ради тебя… — Люблю тебя)) — после нескольких секунд после начала песни, Гера запел чрезвычайно красивым голосом, который хочется слушать и слушать. Мы чересчур увеличили дозу, вспомнили все, что хотели забыть. Или на рельсы легли слишком поздно, Бог устал нас любить, Бог устал нас любить. Бог просто устал нас любить, Бог просто устал. Я играл и наслаждался его пением. Что нужно для моего счастья — конечно же пение брата. Меня постоянно манил этот голос. Если бы я мог, я бы постоянно просил его петь. Вот она гильза от пули навылет, карта, которую нечем покрыть. Мы остаемся одни в этом мире, Бог устал нас любить, Бог устал нас любить Бог просто устал нас любить, Бог просто устал. Продолжал он более громче, затягивая ноты на гласных и меня тембры, которые шикарно переливались в сладкое звучание. На душе становилось тепло и спокойно. Как же хочется лечь и просто насладиться его пением, закрыв глаза. Смотрю на него, пытаясь не сбиться. Я рассказал бы тебе все, что знаю, только об этом нельзя говорить. Выпавший снег никогда не растает, Бог устал нас любить, Бог устал нас любить. Бог просто устал нас любить, Бог просто устал… На этом песня закончилась. Сыграв последний аккорд, я оставил гитару и мягко похлопал ему. Тот мило улыбнулся мне. Несмотря на свои вокальные способности, он никому не пел, стеснялся. — Ты отлично играешь на гитаре, я влюбляюсь в эти звуки. — Спасибо, но твоё пение всё равно лучше) Он расставил руки для объятий. Мягко улыбнувшись, я, приподнявшись, крепко обнял его. От него исходило тепло и приятный запах. Я только сильнее обнял его, уткнувшись ему в плечо. Гера, определённо, шеей чувствует моё дыхание. Так приятно, так спокойно, даже не хочется отпускать его, он какой-то… мягкий? Он, как плюшевый медвежонок, что аж так и хочется затискать и приласкать. — Росс, давишь. — почувствовав боль на ране, прохрипел Гера. — П-прости… — Я слегка ослабил объятья, пытаюсь не касаться его раны. — Ничего-ничего… — В знак извинения, я взял его руку и поцеловал её. — Какие холодные. — Всегда такие, — Я взял его руки и начал греть их, прикладывая к своим горячим, к тому же, красным щекам, и грея своим дыханием. — Да не стоит… — Мне только в радость делать тебе это. Я обожаю твои холодные руки. Греть их — одно удовольствие. Гер, ты красный) — Д-да.? — Такой милый, когда смущаешься и краснеешь) — Н-нет, не правда… — Просто поверь мне. Это слишком мило, — Я положил руку на его щеку и мягко ему улыбнулся. Он тоже смущенной улыбкой озарил меня. — Солнце ты моё) — Солнце? — Самое лучшее. Ты самое дорогое, что есть у меня. — А как же остальные? я думал, ты любишь своих родных сестер и братьев больше, чем меня. — Я всех вас очень сильно люблю, просто тебя люблю как-то по-другому… — Как?... — Даже не знаю… Не могу понять… Это сложно объяснить. Но можно показать… — Смутившись и сильно покраснев, я ласково взял его за подбородок. Он подался мне навстречу, и наши губы вновь воссоединились в страстном поцелуе. Закрыв глаза, я ближе приблизился к нему, взял его за руки и продолжая наслаждаться тёплым поцелуем. Его губы были такие сладкие, манящие. Я углубил поцелуй, сильнее прижимаясь к нему, уж слишком хотелось больше и больше, Но также я старался не задеть его рану. После долгого поцелуя я нехотя оторвался от него, переводя дыхание. Между ртами протянулась слюна, горячее дыхание вырывалось изо рта. — П-прости, не стоило было это делать… Вместо ответа он вновь затянул меня в поцелуй. Положил руку на его затылок и сильнее прижимал его к себе, приобняв его за талию, но не задевая рану. Немного покусывал его губу, а после взял и посадил его на свои колени, гладя его по спине. Он прижался ко мне, нежно обнимая. Я сильнее покраснел, но продолжил гладить его ножки и талию. Пришлось оторваться от его губ, высунув немного язык. Стало совсем жарко. Я уткнулся ему в шею. — Как же я тебя люблю~ — Я сильнее. — Поспи, солнце моё) — Только если ты со мной. — А вдруг вернутся и увидят такую картину? Лучше ты поспи, а я наверное за уроки займусь, пропустил же много. Я могу с тобой посидеть рядом, пока ты не заснёшь) — Ну хорошо) Встав с кровати, я сел за стол, взял учебники из рюкзака и начал учить новые темы, которые пропустил, но иногда поглядывал на мило спящего Германию. Вскоре посмотрел на часы. Скоро должны уже вернуться со школы братья и сестры. М-да, получу от отца, если тот узнает, что я прогулял, но он сам мне велел следить и защищать Германию, так что всё нормально. Часы пробили два часа дня. Вечером. — Украина! — Зовёт отец своего сына. — Да чивоооооо? — тот приперся на кухню. У Совка как раз была в руках полная сил Эсти. — Поручаю тебя уложить младшую сестрёнку. — Нееееет, я её боюсь. — В смысле «боишься»? Свою младшую сестру? — Она меня вместе с соской сожрёт, а если начнёт плакать, то совсем кринжово будет. — Ты совсем маленький, что не можешь с этим справиться? Сколько тебе лет, Украина? — Семнадцать. — Вот именно, а не можешь с этим чудом справиться! Вот не стыдно тебе? Ничего с тобой не станет. Вот когда ты был мелким, ты был намного хуже, чем Эст. — Ну да, ну да, пошёл я нахер. — Украина, живо. — Бляя, да пап, камон, Скажи, что это рофл, — Да, новомодные английские фразочки и маты от украинца союза раздражали. — Украина, сколько раз я тебе повторял, чтобы ты перестал это произносить? — Вы опять ссоритесь? Что на этот раз натворил Укроп?) — Меня заставляют укладывать маленького монстра. — Ты про себя что-ли? — Усмехнулся Я. — Прибью… — Бать, зачем ты опять просишь Укропа, может сегодня очередь Германии? — Да, пусть он, а то я, да я. — Слышал, Гер, твоя очередь укладывать Эсти! — Ну окей. — И ты даже не будешь возражать?) — Не имею права. Она моя сестра. — Ну хоть один нормальный сын — Фыркнул отец и дал ему Эсти. Малышка была не слишком тяжёлая, поэтому для Геры держать её на руках было просто. Эсти начала тянуться ручками к нему, мило смеясь. — Хочешь спать?) — Девочка отрицательно покачала головой. — Она не хочет. — Эх, что поделать, Гер, придётся, — Я усмехнулся, положив руку на его плечо. — Ну ладно, пошли, уложу тебя, — Эсти помычала, так как не очень хотела спать. — Давай я тебе помогу, а то ты не справишься) — Я пошёл за ними — Спасибо) — Гер, Гер, Гер, ты когда в последний раз укладывал сестричку?) — Спросил я у него, когда мы были в комнате — На прошлой неделе, вроде, я пропустил две смены из-за раны, — Немец подошёл к её кроватке и облокотился о тумбу рядом. В одной руке держа малышку, второй он раскрыл один ящик и достал чистую соску. Росс мирно не наблюдал за ним. Эсти явно не хотела спать, слегка размахивая руками. — Тише, тише. Ты знаешь, что уже поздно, и все маленькие принцессы, как ты, давно спят? — Смочив соску во рту он дал её ей. Та не хотела брать соску в рот, поэтому отвернула голову, слегка сморщившись. Тихо сматернувшись, он поудобнее взял её, думая, как бы дать её. Попробовал ещё раз. Закрыла ротик ручками, грустно смотрит на него. — Что, не выходит?) — Что-то упрямится… — Может попробовать успокоить колыбельной? — Я не умею петь. — Ты обманываешь меня или как?) — Закрой уши, я стесняюсь. — Хэй, ты стесняешься? Меня? — Немного. — Оох… лаадно, хорошо, я закрою,— Я закрыл уши руками, но не сильно, чтобы хоть что-то слышать. А Немец уложил меньшую в кроватку и, все-таки дав ей соску, присел на стульчик рядышком и, немного подумав, вспоминая текст, негромко и красиво запел: Schlaf' ein, schlaf' ein, schlaf' ein, Du gähnst schon, komm' kuschel' dich ein. Ich sing' dir noch ein Lied, Ich freu' mich so, dass es dich gibt. Мне чертовски хотелось полностью открыть уши и послушать его голосок, я так и сделал. Я, можно сказать, наслаждался его пением, конечно же, он не заметил, что я слышу всё Ich wünsch' dir eine gute Nacht Wir seh'n uns wenn wieder die Sonne lacht. Schlaf' ein, schlaf' ein, schlaf' ein, Wir lieben dich schlaf jetzt ein. Wir lieben dich schlaf jetzt ein. Он пел тихо, протягивая слога и ноты. Чуть прикрыв глаза он пел и улыбался, вспоминая приятные и добрые моменты из самого раннего детства. Эту колыбельную он знал наизусть. Его пение и слова песни просто усыпляли Эсти, поэтому она начала быстро засыпать. Я редко слышал, как тот говорит на немецком, поэтому эти секунды были на вес золота. Я обнял его сзади и закрыл глаза, слушая его. К тому времени он закончил и, раскрыв глаза, увидел, что меньшая спит. А я лишь крепко обнимая его с закрытыми глазами, чуть сам не заснул, уж слишком его голос усыплял. Как хорошо, что в нашей семье есть такой человек. Я почувствовал его холодные ладони на своих. — Прости, не смог сдержаться и послушать тебя. — Ничего) — прошептал тот. Мы встали и вышли из комнаты, оставив сестру одну. Закрыв за собой дверь, мы спустились на первый этаж. Мы пошли на кухню. Пройдя через коридор, мы уселись за стол. — Мы так быстро уложили Эсти, у Геры это так хорошо получилось сделать одним способом. Укроп, ты так никогда не сможешь Эсти уложить, лентяй!) — Ну и что за способ такой? Надеюсь, ты ее там не задушил? — Нет. Оказывается, у нашего Геры отличный голос, он её своим пением успокаивал, так она и заснула, чуть ли не моментально) — Вааау, — наигранно процедил сквозь зубы украинец и обиженно ушел. Гера тяжело выдохнул. — Он когда-нибудь примет меня?.. — Не переживай… Давай я поговорю с ним? — Давай… Я пошёл за Укропом. — Украина, давай поговорим. — О чем же? — О Гере — Уууу, нет, спасибо. — Я сказал, живо. — Ну раз настаиваешь, давай, начинай. — Мх.что ты имеешь против него? Почему ты так относишься к нему, в ту очередь, когда он переживает, что ты его не примешь. — Он мне не брат, и никогда им не станет. — Ну не родной, и что? — И то. Я нацистов не признаю. Лучше бы он сдох, как и его отец. — Аж противно стало. По твоему поведению мне не совсем хочется считать тебя братом. — Родного не считаешь, а этого идиота опекаешь со всех сторон? Хах, спасибо, хороший ты брат. — Раз уж ты так относишься к нему. Да, он не родной, но брат же! Что он мог тебе сделать, что ты так его недолюбливаешь? — Он во всем лучше меня и остальных. Уникум, блять, нашёлся. Бесит. — А ты что-нибудь сделал, чтобы быть хоть в чём-то лучшее него? — Пытался, и много раз, но все тщетно. — Ты чувствуешь, что мы перестанем тебя любить из-за твоей беспомощности и из-за этого больше будем уделять время не тебе, а ему?.. Он ничего не ответил, а лишь ушел. Я вернулся на кухню. — Ну что там? — Злится на тебя всё ещё. — Не понимаю, что я ему сделал… — грустно прошептал тот. — Завидует. — Тот ничего не ответил, повесил голову. — Хэй, ты чего? — Ничего. — Ну ты же можешь мне сказать. Что случилось? Чувство вины? — Чувство, что ты лишний,— он встал со стула на пол и прошёлся вдоль стола. — Гер. — Давай смотреть правде в глаза: Я не русский. Я без понятия, где мой биологический отец. Меня ненавидит неродной мне брат. Может кто-нибудь ещё, просто не говорят. Чувствовать себя белой вороной каждый день невыносимо. Я потерян в этом мире. — Гер…я не умею поддерживать, но да ладно. Слушай, никто из нас не недолюбливает тебя, все тебя приняли, как родного. Да, ты не русский, ты не такой, как мы, и всё подобное, но у тебя не было выбора, хочешь или нет, но тебе всё же пришлось остаться с нами. Ты не виноват в своей судьбе, и мы это понимаем. — Всё понимают, но не все терпят. Как Украина, например. — Он просто не привык ещё к тебе. Вам стоит больше общаться друг с другом, может он поймёт, что ты не желаешь ему зла. — Не привык за 12 лет? — Ой, да кто его знает?) — Несмотря на моё шутливое настроение, немец не улыбнулся. — Мне стоит побыть одному, — с этими словами он ушёл с кухни. Я думал, что он направился в комнату, но он ушёл на улицу. А уже было одиннадцать вечера. — Чёрт, а если с ним что-то случится в такое время на улице?! — Я начал переживать за него, надеясь, что с ним будет всё хорошо, но, кажется, что я скоро не стерплю и отправлюсь за ним. Шло время. Часы все тикали и тикали, пока маленькая стрелка не очутилась на 12. Геры все также не было. Я пошёл в коридор, схватил куртку и отправился на улицу за ним. На улице было очень темно и тихо. Лишь фонари освещали дорогу. Я тщательно искал его, даже пошёл проверять те места, где он обычно околачивался, с каждым разом всё сильнее переживая. Но его нигде не было. Нигде. Не было. Пришлось ему позвонить, взяв телефон, я набрал его номер. Гудки. Гудки. Гудки. — Гер, прошу, ответь! — Я уже начал не в шутку паниковать… Но все тщетно. Я искал ещё примерно полчаса. На часах высветилось 0:52. — Может стоит пойти домой и сообщить отцу?.. Агх, почему я вообще отпустил его в такое время одного?! Я вернулся домой к часу ночи. Я был в ступоре и почти не понимал, что делать. Я лишь пошёл к отцу сообщить плохую новость. Он был в своём кабинете. Зайдя в кабинет, я тихо и нервно бубнил. — О-отец. — Россия? Ты ещё не спишь? — Не мог… П-просто… Гере стало грустно, поэтому он решил побыть один, выйдя на улицу. Прошло много времени, а его нет, я пошёл искать, его нигде нет, я позвонил, он не отвечает… Я теперь не понимаю, где он, и что делать мне. Союз отложил документы и вышел из-за стола. Подойдя ко мне, он положил ладонь на мою щеку. — Ничего с ним не будет, не бойся. — Но его нет несколько часов, его нигде нет… не отвечает на звонки… как он может быть в порядке?! — С ним Рейх. — То есть?.. — От страха и нервов я почти перестал думать. — Умершие родители всегда рядом с детьми. Всегда. Я нервно вздохнул. — Точно…ты объяснял…но мне всё равно страшно за него. — Придёт, не бойся. Ложись спать. — Па…я не смогу уснуть. — Успокойся, выдохни. Я глубоко вздохнул, обняв отца. Он обнял меня в ответ, поглаживая по спине. — С ним точно будет всё хорошо?.. — Надеюсь. — С-спокойной ночи, па… — Спокойной ночи. Я пошёл в свою комнату и сел на свою кровать, но спать не собирался. Пока не вернётся Германия, я не лягу на кровать. Голова болела от нервов, да и ещё очень хотелось спать. Я смотрел на часы: час ночи. два ночи. Мои глаза слипались, а сам жутко хотел спать, но Геры пока нет. Неужто с ним реально что-то случилось?! Последний раз я глянул на часы. Они пробили полтретьего ночи. Я встал и подошёл к окну. Через десять минут я увидел приближающуюся к дому знакомую фигурку. Хоть и в глазах мутнело, но мне казалось что это Гера, даже походка та. Я надеялся, что это не сон, просто было такое ощущение. Я тихо вышел из комнаты и встал в прихожей напротив входной двери, нетерпеливо ожидая его, надеясь, что это Гера. Ручка входной двери повернулась и железная дверь открылась. В темноте, увидав перед собой силуэт, Гера вздрогнул. Я кинулся к нему в крепкие объятия, чуть ли не плача. — Ты живой! С тобой всё в порядке! — Тише, тише, разбудишь всех… — он был безумно холодным, видно, на улице мороз. — Гера… Боже… Слава Богу… — Я крепче обнял его — Я волновался, везде искал тебя, где ты был? — Далеко. На другом конце города… — Но з-зачем?.. — Нужно было… — рука у него была в крови, а в ней цепь. — Гер, что это? Что ты там творил? — Потом расскажу… — Придурок ты…меня до чёртиков напугал, ты даже не отвечал на мои звонки! — Связи не было. Я вздохнул и молча пошёл в свою комнату. А Гера, сняв куртку и обувь, пошёл мыть руки от крови. Я плюхнулся на кровать и потихоньку засыпал. Он поднялся через пять минут и лёг на свою кровать, не снимая одежды. В руках он также держал эту цепь так бережно, боясь что-то сделать не так. Напоследок перед сном я спросил. — Точно всё нормально?.. — Я не нашёл его, — с этими словами он прижал цепь к себе и уснул.