Мне нужно найти правду.

— Черт… — по лицу Геры явно было видно, что он безумно смущен. Лицо России было похоже на самый настоящий помидор -Ох Боже милостивый… — Он закрыл лицо руками. — Но он ведь никому ничего не расскажет? — Даже не знаю, что у этого придурка на уме. В принципе ему не поверят. — Давай просто надеяться на это… — Гера посмотрел на наручные часы, — Черт, до звонка совсем немного… Посмотрев друг на друга, мы ринулись в школу, чтобы не опоздать. Знаете, у нас за это и родителей в школу вызвать могут. Добежав несколько метров, мы зашли в школу и, быстро переодевшись, мы с ним двинулись на третий этаж к кабинету иностранного языка. Мы изучаем три языка: русский, английский и немецкий. Сегодня как раз-таки все три в расписании. В Английском я не очень шарил, зато был хорош в Русском — родном, и Немецком — родном моего брата. Но все же иногда на тестах я списывал с него. Гера же шарил во всех трех, но все же иногда у него возникали непонимания в нашем русском, как и у большинства иностранцев, изучающих наш язык. Я, конечно, объяснял ему все максимально понятно, но все же непонимание «какого хера это так, а не так» оставались. Ох, могучий русский. «Русский- совершенствованный веками язык» так я обычно отвечал на элементарные вопросы Германии. Но иногда я прям посреди урока подбегал к доске и разбирал ему слово по понятиям, падежам, составу и смыслу. Наша учительница была добрая и всегда поощряла мои выскочки. Иногда я объяснял это же, только дома, и часто у нас появлялись разногласия по этому поводу. Вроде «Крутой парень» или «хулиган» или же «бунтарь», а помогаю одноклассникам. Таким я был в школе, но с родными и близкими был добр и нежен. Вот чему точно удивлялся я, так это характеру Геры. По рассказам папы про характер Рейха можно было сложить такое мнение, что Гера и он совершенно не похожи. Немец был таким тихим, спокойным, сдержанным. А вот я вылитый отец, в основном у него на лице три самых частых эмоции: радость, раздражение и «скала». Эта эмоция ничего не выражала, наверное, только невозмутимость русскую. Так, что-то я опять заболтался. Мы вообще-то бежали на третий этаж. Так вот, добежав, Гера пару раз чуть не упал с лестницы, но я его ловил. Мы там немного похихикали и, осмотревшись, я увидел где-то в углу банду Американца. Ох нет, опять они. Я взял Геру за запястье и постарался как можно быстрее увести оттуда. Не хочу! Слышите? Не хочу я с ним водиться! Он меня бесит до дрожи. Не то, чтобы я зассал ебнуть ему в челюсть, но Гера бы мне мозги пилил бы. «У тебя что-то болит?» «Куда он тебя ударил?» «Позвать медсестру?» Не то, чтобы я был против, это такая забота у него просто. Гера всегда ко всем был с душой, с добротой, от этого ни разу им пользовались, а потом бросали. А вот после моих речей, которые текут, как золото из рта Путина, они сторонились не только меня, но и Германию, ведь одно лишнее слово в сторону Геры, так они полетят с пятнадцатого этажа. Нас итак в школе считали «парочкой», потому что мы всегда ходили вместе и я оберегал его. Но мне на это было насрать, пусть думают, как хотят, только пасть захлопнутой держать надо. Мы уже почти дошли до кабинета, как вдруг я почувствовал, что Гера отдалился от меня. Я обернулся и увидел, что его схватил Аргентина. — Твою мать… — Я подошёл к Аргентине и заломал ему руки, прижав его торс к стене. — Я тебе говорил не трогать его? Я взял его за волосы и оттянул, чтобы он выгнулся в спине и почувствовал себя беспомощно. — Росс, не пачкай руки… — Нет уж. Я его предупредил. Но он не послушал. Гера скрестил руки на груди, но не стал лезть. — Аргх, тварь, пусти!!!  — Говори: «Я был не прав, отпусти, пожалуйста, я больше так не буду.» — Я оттянул его сильнее. — Да пошел ты! — Слышь, биомусор, отпусти его, — послышался голос Америки. — Ох, как же грубо, — С насмешкой произнес я. — Не встревай, пендос. — Быстро, я сказал. Мне стало интересно. — Пусть признает, что не прав. — Я тебя сейчас сдохшим признаю. Быстро отпустил его, псина. Я перевел взгляд на Германию. — Простить его? — Хмм, нет. — Аме тут же обернулся к немцу с косым взглядом. Я нагло улыбнулся и поднеся Аргентинину моську к стене, ткнул его в стену. Ударил бы сильнее, то разбил бы ему нос. Я отпустил его. — Ты поплатишься за это, мерзкий русский. Аме, давай. — злобно прохрипел Аргентина, взглянув на друга. Америка стоял перед Герой, ближе к Росс, но за доли секунды обошел немца и, прижав к себе, пырнул его канцелярским ножом. — ТЫ СОВСЕМ ЕБЛАН?! — Я резко побледнел и бросился к Германии отпихнув Америку. К тому времени немец упал на колени, держа руку у кровоточащей раны. — Зовите медсестру! — Я прижал к себе Геру и старался остановить ему кровь. — Хуй соси! — они убежали всей компанией к лестнице. — Тише, тише… — Я взял его на руки и побежал к медсестре. Красное пятно на его рубашке росло, руки тряслись. У меня была дичайшая паника и я не успел оглянуться, как уже был в медкабинете. — Людмила Святославовна! Помогите! Женщина встала из-за стола и, увидев нас, несколько испугалась. — Что произошло?! — Его Америка ножом пырнул! — Я нежно и очень аккуратно положил брата на кушетку. . — Оголи ему торс, пожалуйста, — она побежала в шкафчик за лекарствами. Я трясущимися руками снял с него рубашку, так удобнее работать. Гера от страха и боли не шевелился, но лежал с открытыми глазами и медленно дышал. К тому времени подбежала медсестра с бинтом и перекисью. — Вызови скорую помощь. — Х-хорошо… — Я взял телефон и набрал 03. После недолгого разговора с оператором машина неотложки выехала к нашей школе. Медсестра, тем временем, остановила кровь Гере и обработала рану. Она была почти посередине торса в районе диафрагмы. Американец чудом не задел органы. Пока ехала скорая, я держал Геру за руку и успокаивал. Когда я увижу Америку, то я ему череп расколю. Хотя я его долго не увижу, мы с отцом его засудим и посадим. Точнее скорее всего не его, а Великобританию. Но может и его, мне в принципе тоже не нравится Великобритания, но он мне не сделал ничего плохого, так же как и Германии. Через десять минут подъехала скорая, и врачи подошли в медкабинет. Гере наложили повязку и освободили его от учебы на две недели, а меня только на сегодняшний день. Я облегчённо выдохнул, но мне хотелось рвать и метать, у меня была чуть ли не истерика. — Отнеси его домой, пусть лучше лежит, сейчас ему двигаться и напрягаться нельзя, рана должна зажить. — Хорошо, Людмила Святославовна. — Я взял его рюкзак к себе на плечо и аккуратно поднял его, крепко прижав к себе, и пошел домой. На улице я ловил много взглядов, одни были сочувственные, другие осуждающие. Но мне было все равно. Главное для меня это здоровье Германии. Мое лицо не выражало абсолютно ничего. Я просто шел, смотря то на дорогу, то опускал взгляд на Германию, который прижимался к моей груди. Его взгляд был очень уставший, рука свисала и была в крови. Я не заметил, как дошел домой. Головой нажал на дверной звонок. Отец открыл дверь почти сразу. — Россия? Германия? Что произошло? — Америка пырнул его канцелярским ножом. Звони ментам. — Я зашёл с ним в дом и пошёл к нашей комнате. — Что?! Америка?! — Это пиздец, пап, он ебнутый! — Я начал закипать от одного упоминания об его имени. Союз прошел в гостиную и позвонил в полицию. Я, тем временем, добрался до нашей комнаты и положил Геру на его кровать, снова расстегивая ему рубашку. Я хочу заменить ее на чистую одежду, но не знаю, как это сделать, чтобы Гере не было больно. Я не хотел этого делать, но это необходимо. Я взял свою футболку из шкафа и аккуратно приподнял его. Раз, два, три и все готово. Поняв, что Германии было не больно, я выдохнул и так же аккуратно и нежно положил его на кровать, а под голову подсунул мягкую подушку. — С-спасибо большое. — Да не за что. — я присел на пол рядом с кроватью и облокотился о тумбу. — Садись на кровать, чего ты… — Да не… Тут посижу. — Россия, прошу… — Отдыхай спокойно, я человек простой, и на полу посижу. — Ты мой спаситель. — Да чего уж там… — Я почесал затылок и опустил взгляд. Я почувствовал, как он взял меня за руку. Я тоже взял его ладонь и стал нежно поглаживать большим пальцем кожу. К нам зашел отец и, пройдя, аккуратно присел на край кровати. — Сейчас приедут, рассказывайте все. Я все равно не отпускал его руки. — Мы шли к кабинету, как повстречались с компашкой Аме, пока я разбирался с Аргентиной, этот упырь пырнул Геру ножом. — Вот же сволочь… — Убью падлу… — Когда полиция приедет, дадите им все показания, хорошо? — Да, конечно. — Я пойду, зовите, если что, — он встал и вышел, а я все же решил подсесть к брату, продолжая держать его за руку. Я просто держал его за руку и смотрел на него. Мы молчали. Я не решался разрывать эту тишину. Мы слышали, как на первом этаже отец разговаривал с Казахстаном. Я прислушался: «И вы засудите его?» «Конечно! Он поплатится за то, что сделал» Я вздохнул и покачал головой. — Болит? — Побаливает немного, сейчас пройдет и встану. — Нет. Не смей вставать. — Ты предлагаешь мне все время лежать? — Да. — Ты серьезно? Нет, Росс, вот увидишь, скоро все станет хорошо. — Германия, не будь таким упрямым. — Тот выдохнул и отвернул голову. Я молча сидел, пока Гера что-нибудь не скажет, но тот ждал слов от меня. Я гладил его по руке, время от времени смотря на живот, не протекла ли кровь на одежду. Иногда я приподнимал футболку, проверяя повязку. Через несколько минут подъехал наряд полицейских. Они вошли в нашу комнату. Один мужчина допрашивал нас и снимал показания, женщина делала фотоснимки. Я отвечал тихо и вежливо, иногда посматривая на Германию. Вскоре они нас покинули и пошли к отцу, чтобы он написал заявление. — И что? Посадят его отца или самого Америку? — Говорил отец вполголоса, хмуря брови. — Если ему нет восемнадцати, то мы поставим его на учет. Вам будет выплачен штраф за моральный ущерб и телесные повреждения в размере от 40 000 рублей. Платить будут его родители. — А колония для несовершеннолетних? М-да…не то, что в мое время… — Он не убил, а лишь нанес не смертельные травмы. От этого исход только в штрафе и учете. Вы будете составлять заявление в суд на него? — Да. Буду. — Участковый достал лист, где нужно только вписывать нужные показания и ручку. — Нам нужно убедиться, что это Ваш сын. Можно ли увидеть документы? Союз промолчал и пошёл к полке с книгами. Взяв одну из книг на верхней полке, он открыл нужную страницу и протянул документы. Мужчина взял документ об усыновлении ребенка. — Из детдома взяли? — Дали на усыновление. — Связаться с биологическими родителями есть возможность? — Нет. Матери нет, отец мертв. Участковый пробежался глазами по документам, женщина сфотографировала лист. — Хорошо, заполняйте. Союз сел за стол и начал читать и заполнять. Мужчина терпеливо ждал, осматривая кухню, в которой они сидели.  — Возьмите. — СССР протянул заполненные документы. — Благодарю. Это отправиться в суд на рассмотрение. Хотите ли нанять адвокатов? — Нет, я уверен в наших силах. — Хорошо, запишите пожалуйста номер телефона для связи с судом, если будут какие-нибудь вопросы. Он быстро написал номер и убрал в ящик. — Всего доброго, — последнее, что сказал участковый прежде чем дверь закрылась.

***

— Из-за меня теперь столько проблем… — Гера вздохнул и опустил голову. — Не из-за тебя, а из-за этого мудака Америки… — Если бы не я, этого бы не случилось… — Гер, вообще это я виноват. Я же Аргентину прижал к стене, а от этого и Америка полез. — Нет, Росс, Аргентина же ко мне полез. Если бы не я, они бы и не подошли. — Да ладно уже, все виноваты… Принести тебе чего-нибудь? Чай, бутер? — Я включил «Заботливую мамочку» и старался хоть как-то помочь ему. — Да нет, не хочу ничего. — Мы услышали, как дверь закрылась. — Как ты думаешь, он написал заявление? — Невзначай спросил немец. — Конечно. Пусть Америка ответит за свои поступки. — Ну и проблем у него будет… — Так ему и надо. — Сказал я слегка грубо. Гера явно был не в настроении от всего случившегося. Ну, а хули? Его пырнули ножом прямо в живот. И слава Богу, что не задели органы. А может задели? Хер знает. В комнату вновь зашел отец. — Радуйтесь, на нас сейчас тоже заявление поступило. — Что?.. — Я резко встал с кровати, но чуть не упал от удивления. Неужели эта гнида что-то наболтала полиции и написала на нас заявление? — Украина Америке нос сломал, узнав про Геру и скорую. Герой. — Блеск. Вот нужно было ему лезть. Теперь адвокат нужен… — Америка ему тоже пару увечий нанес, так что они квиты. Росс, выйди на минутку, поговорить надо. Я кивнул вышел из комнаты и закрыл дверь. Мы отошли к перилам, подальше от комнаты. — Россия, я тебя умоляю, максимальными силами защищай Геру. Чтобы такого больше не повторилось. Участковый мне сказал, что если еще раз с ним что-нибудь произойдет в этом плане, его заберут. И если 12 лет назад я всеми силами и адвокатами в суде отбивал право на него, то в этот раз никакой помощи не жди. Заберут и в детский дом. — Да, отец, я сделаю все возможное. — Я понял, что ситуация опасная. Надо дождаться полугода, чтобы Гера стал совершеннолетним и никто не смог никуда его отправить. — Я верю в тебя.