Я твой сторожевой

Сакура почувствовала в горле металлический привкус: атака кунаем пришлась как раз в печень. После нее последовал удар в висок. «Откуда такая скорость? — Харуно всегда с легкостью переживала любые ранения. — На острие куная яд! — в этом медик была уверена». Когда Паккун доложил Какаши, что Сакуру пытаются убить, то Хатаке сразу же рванул в госпиталь. Он влетел в кабинет и увидел на полу окровавленную девушку, над которой склонились двое мужчин. Мгновенная ярость пробудила в Хладнокровном убийце огромный поток чакры.       — Вы в дерьме, ребята, — сообщил мужчина. Те только успели открыть рты, как от Какаши разлетелись молнии в разные стороны. Две пролетели прямо через врагов, насквозь пронизывая их.       — Ну что? — влетевшая в кабинет Мия закричала, увидев бултыхающиеся в воздухе тела, висящие на молниях. Хатаке обернулся и злой оскал искосил губы.       — А ты, сука, умрёшь за неё! — прорычал шиноби и пошел на девушку, которая решила, что убежит от него. — Пора тебе поплатиться за смерть всех в этой деревне! Он только успел замахнуться, что бы прикончить двуличную овечку, как в коридоре появились врачи.       — Не убивайте её, иначе не докажете, что Сакура-сан не виновата — на нее повесят смерть Мии! Какаши остановился и задумчиво посмотрел в спину убегающей девушке.       — Что ж, Булл, организуй «только чтобы лицо было узнаваемым», — сказал Хатаке, и появившийся огромный пес полетел по следам преступницы. Мужчина с медиками поспешили в кабинет к Сакуре. Медсёстры побежали за носилками, но Хатаке молча взял девушку на руки и понёс в операционную за Мицуей. Женщина торопливо перебирала ножками. Медперсонал замер в удивлении: старший медик летит по коридору, а за ней незнакомец несёт окровавленное тело главы госпиталя. Голова Сакуры бесхребетно болталась от каждого шага, раскидывая розовые волосы по рукам и телу Хатаке». Его сердце никогда так быстро не билось от волнения. С другого угла коридора прибежали хирурги и фармаколог для определения яда.       — В операционную! Погнали, ребята! — скомандовал доктор. Он подошел к Какаши, чтобы взять девушку. — Дальше мы сами, ожидайте. Мужчина внимательно посмотрел в глаза парня, будто не решаясь отдавать ему что-то очень ценное, а после перевёл взгляд на бледное лицо Сакуры, по которому было видно, что ей становится хуже. Он сглотнул ком в горле и кивнул, передавая её медику.       — Всё будет хорошо, — сказал парень, прежде чем закрыл за собой дверь ногой. Какаши остался в коридоре. Схватившись руками за голову, он стал мерять пространство шагами.       — Какаши, — появившейся возле него Паккун посмотрел на хозяина с немым вопросом, но после продолжил, — девчонка упакована, Булл охраняет её. Может пойдешь, применишь Мангекьё?       — Да, пойдем, — как робот ответил мужчина и пошел за мопсом. Он появился в комнате, девушка машинально подняла голову.       — Вы ничего не докажите! За мной много шиноби и… Хатаке сходу схватил ее за горло и припечатал к стене, отчего медик распахнула глаза, наполненные страхом. Она стала шипеть и кряхтеть, так как его стальная хватка перекрыла ей доступ к кислороду.       — Если она умрёт, я убью тебя и всех, кто придет к тебе на похороны, так и знай. Мне, Хатаке Какаши, не стоит угрожать, — прорычал мужчина. Его серые глаза поменяли цвет на красный. Через минуту девушка упала на пол, корчась от боли. Техники, которые ему показывал Шисуи, работали на ура. Он закрыл дверь за собой и пошел к операционной. Эта девушка не проснётся еще дней пять как минимум. Операция шла уже третий час. Убийца уже успел посчитать, что от одного конца коридора до другого сто семь шагов, а ширина шесть. Какаши перепробовал все виды кофе из аппарата, а на вопросы нинкенов: «Все ли с ним хорошо?» Коротко отвечал: «Да». Но было видно, что это не так. Когда он в очередной раз подошел к аппарату, Уруши не выдержал:       — Хватит, Какаши! Нельзя же хлестать кофе в таких количествах, — не без упрёка сказал полу волк. Рука остановилась в паре сантиметрах от кнопки. Последовал тяжёлый вдох. Открылась дверь операционной, оттуда вышла Мицуя.       — Ну что ж… — начала она, и серые глаза расширились до размера блюдец. — Наша начальница крепкая, как резиновый армейский сапог! С сердца мужчины упал камень. Какаши облокотился об стенку, облегченно выдыхая.       — До утра она точно не проснётся, можете сходить домой и принести её вещи, если знаете, где она живет. Около недели понадобится на восстановление. Так что приходите завтра утром, если сможете. Какаши кивал без конца, а затем сказал то, что давно искренне не сходило с его губ:       — Спасибо Вам… Вы спасли её.       — Это она спасла нас всех. Ну, идите, мне ещё отчет составлять. Ту бешенную отнесите Олару, думаю, он знает, что делать. Хатаке кивнул и пошел к кабинету, где лежала преступница. Закинув её на плечо, он помчался в офис. Бросив тело девушки на ковер перед мужчиной, как будто она мешок с мусором, Какаши сурово выдохнул. Мэр нахмурился, но видя стеклянные глаза шиноби, не спешил начинать разговор.       — Эта сука затеяла весь этот бардак с эпидемией и убийствами. Надеюсь, ты не против, если я лично убью её?       — С кем она это всё делала? — спокойно спросил Олар.       — Не знаю. Двух убил на месте — отступники низшего сорта, безмозглые воришки, решившие, что клинок в руках делает их богами.       — Хорошо, давай тогда идти до конца — выловим их и убьём. Поможешь?       — Нет, — резко ответил Какаши, и в глазах мелькнул какой-то странный огонёк, — она… мне надо быть с ней. Олар удивлённо моргнул, после чего наклонил голову набок.       — Понимаю, но я буду держать тебя в курсе. Возможно, понадобится твоя помощь, что бы их завлечь: все округи знают твою персону.       — Делайте, что хотите, — подходя к окну, отмахнулся Хатаке и спрыгнул. Домой он вернулся, когда ночь уже полностью владела небом. Открыв дверь, Какаши сразу услышал писклявые мяуканья котят.       — Блин, я забыл про кошаков… — раздраженно выдохнув, мужчина поперся на кухню и, взяв бутылку молока и остатки вареного риса с завтрака, пошел наверх.       — Странное, наверное, сочетания, да, ребят? — рассуждал он, пока наполнял миски. Однако, на его удивления, котята живенько стали есть предложенную пищу. — Ваша хозяйка приболела чутка, скоро вернётся и опять будет вам каши готовить! А пока, довольствуйтесь холостяцкой едой: вареный рис и молоко. Могу предложить пиво?.. Нет, не хотите? Со стороны это всё выглядело и дико, и мило одновременно: здоровый мужик, по совместительству ещё и наёмный киллер с отростками опасного преступника, разговаривает с крошками котятами.       — Пока малолетка… пока ваша мама будет отлеживаться недельку в больнице, вы уже и подрасти успеете — вообще вас не узнает. Паккун, который пришел с кухни, озадаченно смотрел на мужчину. Вся стая с замирением сердца ждала результаты операции.       — Всё хорошо, она будет жить, — объявил Хатаке, отчего нинкены выдохнули. Мужчина поднялся и пошел к своему креслу, налив в сакадзуки алкогольный напиток. Луна уже возвышалась над горами и светила прямо в гостиную. Сакуры сегодня не будет, а значит, не надо и переживать, чтобы в доме было тепло. Котята, наевшись, пошли к мужчине, поднимая хвосты, показывая, что они в отличном настроении. Царапая кресло, малыши попытались взобраться самостоятельно, пока Какаши не психанул и не взял их сам, закидывая себе на грудь. Они без конца мурчали, а Хатаке, медленно гладя их по очереди, умиротворенно выдохнул. Выпитая бутылка саке кончилась тем, что мужчина так и уснул в кресле с котятами на груди.       — Какаши, вставай! Уже девять утра, тебе пора в больницу! Какаши, твою мать! — рычал мопс, пытаясь поднять шиноби, чей храп разносился на всю гостиную.       — Вот же ж… — устало выпалил Булл.       — Давно он так не напивался, — рассуждал Уруши, подходя к нему, — попробую один метод. Принюхавшись, он набрал в лёгкие побольше воздуха и закричал, что есть мочи:       — Какаши, Сакура голая на кухне!       — ГДЕ? — подорвался шиноби, скидывая котят на пол. Заспанные глаза никак не могли сфокусироваться, а пепельные волосы стояли торчком. Он жалобно простонал, садясь обратно и придерживая разболевшуюся головушку.       — Давай, Какаши, собирайся. Мицуя просила же принести вещи малой. Давай-давай! — затараторил Уруши.       — Да иду я, — простонал Хатаке и со вздохами поплёлся в ванную. После контрастного душа и плотного завтрака мужчина стал выглядеть более свежим. Пришло время собирать сумку для Сакуры в госпиталь. Какаши поднялся в свою спальню, которая временно принадлежала куноичи, и, выдохнув, решил начать с того, что проще — с вещей. Открыв комод, он стал доставать всё, что девушка носила у него дома и что точно входило в раздел «домашнее». Дальше уже сложнее — нижнее бельё. Нет, его вовсе не смущало, что придется рыться в трусиках и лифчиках Сакуры, тревожило другое:       — Что из этого ей взять для госпиталя? — охнул Хатаке, открывая ящик с разноцветными тканями. — Тааак, это мы недавно купили, это, вроде, тоже… А это кружевное она зачем брала? Вот заработает цистит — будет знать, как ходить в шнурках в промежности. Так, ну эти, кажется, самые приятные… Мужчина стал складывать несколько трусиков в пакет, положив в него еще и два хлопковых топа вместо лифчиков.       — Какаши, а косметичка? — напомнил Паккун.       — Для кого ей там краситься? — удивился Хатаке, хмуря брови.       — Ну, она ж девочка! Что ей прикажешь — мылом мыть лицо?       — Я тридцать лет мою лицо мылом, и, как видишь, оно не отвалилось! Может ей еще полотенца разные положить: одно для волос, другое для жопы? — начинал психовать мужчина.       — Какаши, она девочка! Возьми ей в ванной то, чем она пользовалась, балбес! — прорычал мопс.       — Почему она создает проблемы, даже когда её тут нет?! — возмутился шиноби и поплелся вниз. Сумка была собрана, и Какаши, покормив котят, ушел. По дороге он заскочил в кондитерскую, прикупив несколько эклеров, и дальше стал держать курс на госпиталь. На первом этаже его встретила Мицуя и попросила медсестру проводить посетителя в палату к Сакуре. Девушка, слегка робея, поспешила к лестнице, мужчина последовал за ней. Уже подходя к нужной двери, она остановилась и повернулась к нему лицом.       — Сакура-сан очень слаба, прошу вас, подбирайте слова, чтобы не расстраивать ее. Если вы принесли вещи, то оставляйте, мы потом переоденем.       — Вот ещё, я сам справлюсь! — твёрдо ответил Какаши и, открывая дверь в палату, прошел внутрь. Девушка была под капельницей. Признаться, Хатаке не ожидал увидеть ее в таком подавленном состоянии. Сглотнув, он подошел к кровати. Она спала, а светлая кожа, казалось, бледнее, чем обычно. Мужчина сел на край. Рука потянулась к лицу куноичи.       — Всё будет хорошо, малявка, — тихо сказал Хатаке, аккуратно положив пальцы на девичью щеку. Тишина этой комнаты съедала его. Но уходить не хотелось. Через час к ним зашла Мицуя.       — Вот вы где. Хорошо, что вы принесли для нее сменную одежду, думаю, ей будет приятнее в домашнем: стандартные больничные ночнушки не очень комфортные. Оставляйте вещи, я потом…       — Я сам переодену, — холодно ответил Какаши, даже не смотря на врача. Медик подошла и вытащила шнур из катетера, чтобы мужчина смог потом поднять девушку. Женщина хмыкнула, и, слегка улыбаясь, добавила:       — Будьте аккуратны на месте швов, старайтесь не задеть бинты. Мы закрываем приём в семь вечера, ночевать здесь нельзя, — пролепетала Мицуя и ушла из палаты. После обеда, который представлял из себя рисовый пирожок и один из принесенных эклеров, Хатаке решил переодеть девушку. Он стянул одеяло. Маленькое худое тельце куноичи заставило его минуту обдумать всё. Выдохнув, Какаши пошел к двери, чтобы защелкнуть замок, затем достал домашний топ и мягкие широкие штаны из сумки. В этой палате не так уж и тепло, а Сакура, как ни как, южанка: любовь к жаре у неё в крови. Хатаке расстегнул пуговицы на ночнушке и снял ее. Под ней не было ничего, кроме бинта на животе и трусиков. Женские прелести ничуть не смутили мужчину. Он аккуратно приподнял тоненькую ручку, освобождая ее от рукава, а затем и все тело, прижимая девушку к себе, чтобы вытащить другую. Живот ниже пупка и до рёбер был перевязан. Вывернув топик, Какаши просунул в него розовую голову, а после дотянул до груди, поправляя по бокам. Теперь низ. Сменить белье для опытного мужчины оказалось пустяковым делом, как и надеть штаны. Положив себе на колени девушку, он обнял её точно так же, как тогда в домике на источниках.       — Поправляйся, малая, — сказал Хатаке. — Я покормил твоих кошаков, они скучают по тебе. Стая тоже скучает… Губы девушки еле заметно шелохнулись. Серые глаза внимательно смотрели на лицо девушки.       — Какаши… — хрипло прошептала она. Его брови поднялись от удивления, а сердце стало биться быстрее. Мужская ладонь крепче сжала девичье плечо.       — Я тут… Больше она не сказала ни слова, но он и не возражал. Вечером Мицуя все же выгнала Хатаке. Эта маленькая женщина оказалась крепким орешком, причем, очень несгибаемым. Больше всего на мозг давил её писклявый и быстрый голосок, который, как электрошок, бил по вискам, отчего Какаши морщился. Пришлось сдаться, ибо Сакура всё равно спит. Но появилась вероятность, что завтра она уже проснётся. Он поспешил домой. Накормив котят, Хатаке сразу же отправился спать.

***

Даже самая сильная пурга не остановит АНБУ во время задания. Сквозь снег и град отряд летел на вызванных птицах.       — Курс на три часа на север! — прокричал Итачи с орла, летящего впереди.       — Есть три часа на север! — ответили с позади летящей птицы. Шаринган был активирован, ни много ни мало, шестой час, но Учиха оставался непреклонен.       — Еще день, максимум два, и мы будем там! — сказал мужчина в маске, закрываясь от снега и ветра. Итачи ничего ему не ответил, а лишь продолжил смотреть в черную даль впереди. Где-то там в опасности его ученица. «Хоть бы успеть!» — кулаки сжались до хруста костяшек, отчего стоящий рядом АНБУ сглотнул.       — А будем что делать с Хладнокровным Убийцей?       — Если не уберег — убьём, — холодно ответил Итачи.

***

В девять часов Какаши, как по звонку, уже стоял у ворот госпиталя, ожидая, когда разрешат посещение больных. К нему вышел знакомый фармаколог.       — Поговорим? — сухо начал юноша. Хатаке изогнул бровь, кивая. Он повёл его в рабочую зону, где отдыхают медики. Садиться на снег не было желания ни у врача, ни у мужчины. Они встали под беседку. Доктор достал из кармана сигареты и зажигалку. — Меня зовут Цуру Апачи. Будете? Какаши кивнул и взял предложенную сигарету.       — Я был одним из тех, кого выгнали подстроенным заявлением той овечки, — начал он, затем замолк, выдыхая дым ртом и носом. — Сакура-сан приняла нас обратно, — Цуру ухмыльнулся, что не ускользнуло от Какаши. — Такая смешная, всегда на своей волне. Одевается не по погоде, а отдел бухгалтерии привела в тихий ужас. Нам не хватало такого руководителя. Я знаю, что она приехала только для разбирательства с эпидемией, но мы все уже привыкли к ней и полюбили эту розовую фурию. Регистратура не раз говорила, что не хочет, что бы Сакура-сан уезжала. Мол она всегда заходила в госпиталь и смеялась, несла радость, и больным становилось теплее на душе. Это, конечно, ужасно звучит, но возможно, таким способом Боги пытаются её задержать у нас. Хатаке сел на корточки на бортик беседки.       — Кто его знает… — задумчиво произнёс шиноби. Он затянулся сигаретой, слегка хмурясь. — Я сам не меньше вашего хочу, чтобы она осталась.       — Так в чем проблема? Оформим перевод и всё, — резво подхватил фармаколог. Мужчина прошелся языком по внешней стороне зубов, хмыкая.       — Проблема в семье и мечте. Дома её ждут родители, жених, свадьба и новая больница для детей с онкологией. Она мечтала об этом не один год. Ты хочешь вот так, по щелчку, забрать это всё? Нет… Я не готов. Фармаколог расстроенно опустил голову.       — Цуру, я хочу к ней, — докурив и потушив сигарету, сообщил мужчина. Юноша кивнул, выкидывая окурок в мусорку. Какаши медленно открыл дверь и зашел внутрь. Девушка смотрела на него стеклянными глазами.       — Привет, малявка, — обрадованно произнёс Хатаке и подошел к ней садясь на кровать.       — Какаши… — прохрипела девушка. Она повернула голову к капельнице. — Сделай мощность поменьше, — голос звучал как шепот, но этого шиноби было достаточно. Он подошел к стойке и скрутил кран. — Спасибо. Сев как можно ближе, он посмотрел на неё. Цвет лица хоть и был бледным, но гораздо лучше, чем вчера. Сакура похудела за эти два дня визуально килограмм на десять, щёки слегка впали. Ранее пухленькие губы сейчас были бледными и сухими, но глаза оставались такими же.       — Не уходи, Какаши, — прошептала она. Мужчина взял её руку и поцеловал.       — Не уйду, Сакура. Неожиданно куноичи слабо засмеялась, что удивило его.       — Мне надо было пройти через эти семь кругов ада, что бы ты перестал называть меня малявкой, а вспомнил имя? Хатаке смутился и слабо улыбнулся.       — Я принёс тебе сладости, что хочешь съесть? Она помотала головой, отказываясь.       — Не сегодня. Ты курил что ли?       —Ага, с твоим фармакологом поговорили.       — Вот как, что говорит? — с каждым словом её голос был слабее, но она продолжала.       — Говорит, что ты просто фурия, но они тебя полюбили. После этих слов, на губах девушки появилась слабая улыбка. В палату вошла Мицуя.       — Ох, ну наконец-то! — она подошла и сразу же посмотрела на показатели. — Мощность вы сбавили? Я специально решила бахнуть побольше эхинацеи, чтоб вы наверняка сегодня проснулись.       — Ценю твою заботу, — прохрипела Харуно, улыбаясь. Женщина подошла к кровати, и Какаши встал, уступая ей.       — Сакура-сан, давайте договоримся, пока показатели крови не будут в норме, вы не разговариваете. И так еле откачали.       — Здесь я раздаю приказы, — гордо прохрипела куноичи, улыбаясь.       — Официально да, вы «временно исполняющая обязанности руководителя», но главный хирург здесь я, не без вашей помощи, конечно. Так, смотрим на молоточек. После стандартных процедур. Мицуя уже в дверях сообщила:       — Вечером будем менять повязку и вколем снотворное: не хочу, чтобы вы с болью засыпали. Хорошо? Куноичи кивнула, соглашаясь со своим лечащим врачом. Когда женщина оставила их наедине, Хатаке принялся рассказывать про котят, про то, что толком не знает, чем их кормить, что зацвела орхидея в гостиной розового цвета, как волосы у девушки. В обед он слопал эклеры, оставленный вчера. Сакура часто улыбалась, наблюдая за ним. Позже она провалилась в сон. Проспав два часа, куноичи открыла глаза, а Какаши всё так же держал её руку и читал какую-то книгу, но уже лежа рядом с ней на кровати.       — Что это? — прошептала она.       — Северные легенды. Сегодня дал старый знакомый. Тебе почитать? — не отрываясь от книги, ответил мужчина. Его тяжёлая ладонь небрежно, а-ля ласково, прошлась по розовой макушке. Сакура повернулась к нему, насколько это позволял катетер, прижимаясь к мужской груди. Он приобнял её за плечи. Такая слабая и бледная, но при этом боевая и гордая. Малолетка, на которую он повёлся. Она уткнулась носом в его рубашку, кое-как уловив до боли знакомый запах.       — Какаши, — хрипя, начала куноичи, — останься с ночёвкой. Он опустил лицо, чтобы видеть её глаза.       — Если начальница госпиталя договорится, то с удовольствием. Изумруды заблестели странным светом. Мужчина потянулся к её губам. Еле уловимо он коснулся их. Девушка по старой привычке прикусила ему губу. Какаши резко отпрянул, серые глаза недобро блеснули.       — Ты самая невыносимая девушка на всём белом свете. Я тебе жизнь спас, имей совесть!       — Я тебе массаж делала! — прохрипела она. Хатаке ухмыльнулся. Но судьба не была столь милосердна к девушке. Ближе к ночи её начало лихорадить, и все попытки остаться с ней были пресечены на корню, когда шум подняла Мицуя. Медик бегала по палате, миксуя ампулы, чтобы вернуть Сакуру в чувство. Какаши попросили идти домой. Однако, пока он не дождался вердикта, что малявка спит, даже не сделал и шага в сторону дома. Цуру объяснил Хатаке, что такое случается: организм работает в системе «качели», не понимая, как вести себя. Это было в порядке вещей и указывало на то, что Харуно идет на поправку, но что-то не давало мужчине перешагнуть порог больницы. Какаши закрыл за собой главную дверь, смотря на круглую луну в небе. Выдохнув тёплый воздух ртом, он поёжился от мороза. Медленно падающий снег окутывал всю деревню. Хатаке пошел к воротам госпиталя. Смотря себе под ноги, он размышлял, что делать дальше. Невероятно морозный ветер заставил его поднять глаза. В воротах стоял белый волк. Мужчина остановился. Животное смотрело куда-то мимо Хатаке, видимо, у него была другая цель.       — Ну и что ты тут забыл? — поинтересовался шиноби. Хладнокровный Убийца следил за хищником, ожидая действий. Однако, вид зверя его смущал. Морда слишком узкая для самца, да и сам волк не особо крупный. Но это не могла быть волчица. Их не бывает. Зверь помотал головой. Шум из госпиталя заставили Хатаке обернуться на секунду, а когда он повернулся обратно, от хищника не было и следа. Мужчина понимал, что это какой-то знак. Но что делать? Мицуя не пустит сейчас к Сакуре. Выбора нет — надо идти домой. В доме пришлось растопить камин для котят. Какаши подошел к окну, смотря на скалу, где обычно бывают волки. Стая ходила по окрестностям и без конца выла.       — Плохой знак это, — сообщил Уруши, подходя к хозяину. Брови сошлись на переносице. Напряжение заполнило гостиную. Какаши выдохнул и пошел в ванную.

***

Давно уже за полночь. В госпитале идеальная тишина. В воздухе мелькнуло шестеро теней. Приземлившись, они колонной пробежали по крыше. Главарь, чьи красные глаза выделялись, спрыгнул, разбивая окно. Раздавшийся треск стекла на третьем этаже нельзя было не услышать. Рядом стоящий юноша напряг фиалковые глаза.       — Итачи, она там! — указывая в коридор, сообщил Неджи. Учиха быстро направился в нужном направлении. Дверь палаты открылась, и парни прошли внутрь. Ночник горел в белой комнатке. Возле кровати, на которой спала девушка, стол, аппарат, который сигналил, а рядом с ним капельница.       — Сакура… — охнул Итачи, подходя к ученице. Бледность и худоба девушки была видна даже при скромном свете ночника. Он сел на кровать и дотронулся до щеки. — Сакура, ты меня слышишь? Юноши все как один сглотнули. Видеть ученицу Хокаге в таком состояние — более чем печально. Неджи подошел к аппарату.       — Она под снотворным. Эти суки, видимо, хотят, чтобы она вечно спала, — объяснил Хьюга. Командир оторвался от ученицы и посмотрел на экраны. Если это так, то тогда всё логично, почему девушка не выходила на связь. Они просто не хотели ее отпускать, хотя сами причинили ей немало вреда.       — Отключай, идем домой. Он увидел в конце комнаты сумку. Там оказалась только домашняя одежда куноичи. Итачи медленно достал из вены катетер и отсоединил все датчики на запястьях. Сняв свой плащ, брюнет укутал девушку. Когда он стал поднимать её, голова опрокинулась, а глаза слегка приоткрылись.       — Какаши?.. — прохрипела-прошептала она. Учиха моргнул, хмурясь.       — Нет, всё хорошо, ты в безопасности, мы идем домой, — успокаивающе произнёс мужчина. Они выпрыгнули из окна, когда в коридоре начался шум и послышались быстрые шаги. Отряд стал быстро удаляться от госпиталя. Мицуя первая влетела в палату, на ходу включая свет. Пустая кровать и валяющейся на полу шнур от капельницы заставил её сразу же придаться панике.       — Сакура-сан! — на глазах навернулись слёзы. — О, Ками-сама, что это? Кто это? Девочка моя… Упав на колени, она принялась рыдать навзрыд. Прилетевшие на шум остальные медики поняли, в чем проблема. Цуру шикнул, сжимая кулак в кармане. Начальницу отдела украли. Ледяной ветер влетел в палату, срывая занавески.

***

Рано утром Какаши уже собирался в госпиталь. Сакура пришла в себя, а значит, сегодня она точно будет есть свои любимые эклеры. Хатаке надел красную атласную рубашку, которая ей больше всего нравилась. Сам не понимая зачем, хотел показать девушке, что он рядом. Посмотрев на себя в зеркало, мужчина хмыкнул на отражение. С каких это пор его стало интересовать то, как он будет выглядеть перед какой-то малолеткой? Выйдя на улицу, Какаши ощутил странное напряжение в воздухе. Всё как прежде, но что-то все равно не то. Серое небо, затянутое тучами, было тому подтверждением. Хатаке прыгнул на ветки и поспешил в госпиталь. На входе его удивило нахождение Олара и других шиноби. Мужчина, увидев Хладнокровного Убийцу, слегка напрягся.       — Утро, Какаши, — поприветствовал осторожно губернатор, ибо каждое слово могло привести к ножу в горле. Шиноби опустил приветствие, а серые глаза уже настороженно осматривали всех присутствующих. Из дверей госпиталя вышла Мицуя в накинутом на плече пледе. Её вели куда-то в промзону. Какаши быстрым шагом пошел за ней.       — Бабуля! — крикнул он, отчего женщина, дернувшись, обернулась. Опухшие глаза медика говорили о том, что она либо не спала, либо долго плакала.       — У вас феодал умер что ли? — спросил Хатаке. К ним подошел Цуру, у которого вид был не лучше.       — Пойдёмте, отойдем. Мне надо вам кое-что сказать, — начал фармаколог, без конца теребя пальцами в кармане. Это уже стало открыто напрягать Какаши. Что случилось за одну ночь и почему все на взводе?.. Если это касается Сакуры, то почему Мицуя и Цуру здесь, а не там, чтобы следить за ее здоровьем. Они отошли, и доктор кашлянул.       — Сакуру-сан украли… Какаши будто молния ударила. Он приоткрыл рот, а Цуру сглотнул так, словно это была раскаленная лава. По щелчку пальцем возле шиноби появился мопс.       — Паккун…       — Да, — грустно сказал нинкен, и рядом стоящий Уруши, ощетинился, понимая, что произошло. Псы побежали в госпиталь брать след. Мопс и полу волк вернулись через пять минут.       — Ну? — поинтересовался Хатаке.       — Это Итачи. Кулаки сжались до хруста костяшек. Брови вмиг сошлись на переносице.       — Итачи! — прорычал мужчина.

***

Сакура с полуоткрытыми глазами почти ничего не соображала. Пустой взгляд изумрудов смотрел куда-то сквозь предметы и людей. Они ехали утренним поездом с соседней с деревней станции до Конохи, так как девушка стала приходить в себя.       — Какаши… — прошептала девушка, не понимая, где она, и, кто рядом. Итачи не отпускал её от себя. Отряд разместился в одном купе. Но почти никто не спал. Девушка лежала на нижней койке, и её трясло так сильно, что это чувствовал Неджи на верхней полке.       — Сакура, что же с тобой? Скажи, что мне тебе дать? — молил Итачи, но без толку. Ещё не отошедшая от снотворного и лекарств Харуно сама не понимала, что ей надо. Организм уже запустил регенерацию, но прошло слишком мало времени. Молодой человек не на шутку запереживал за ученицу. Он без понятия: болезнь это или следствие лекарств, которыми её пичкали. Но больше всего его смущало, что она без конца повторяла имя бывшего друга, а с глаз текли слёзы.       — Этот кошмар закончился, ты скоро будешь дома, тебя ждёт Саске, — напоминал Учиха. Глаза девушки расширились от услышанного имени. Но если для Итачи это считалось кошмаром, то для девушки, в какой-то степени, сказкой. Всё было слишком хорошо. Пора возвращаться в реальность. Мозг без конца показывал образ то Саске, то Какаши, путая их в одну нить. Она опять провалилась в сон.       — Уснула… — объявил Итачи и сел на койку, подтягивая одеяло повыше к шее. Неджи облегченно выдохнул. Следующие полтора дня Сакура то просыпалась, то опять провалилась в сон. Рука гладила девушку по макушке.

***

Какаши зашел домой, захлопывая за собой дверь. Стая знала новость, но видя, в каком состоянии пришел хозяин, все сразу же прижали уши. Хатаке еле передвигал ногами. Пьяные серые глаза прошлись по гостиной.       — Уехала!.. Украли!.. — печально-весело произнёс он, держа в руке пустую бутылку.       — Какаши, нам нельзя возвращаться в деревню, — напомнил Паккун. — Если она тебя любит, то вернётся и …       — А она не любит! — заорал мужчина, рука сильнее сжала бутылку и с рывком кинула ту в стену. Осколки разлетелись по гостиной. Стекло блестело от света луны. Псы трусливо поджали хвосты, видя гнев хозяина. — Ей было насрать! Она использовала меня как удобную вещь! Ноги заплетались, а голос слегка охрип.       — Паккун, позвони Мире, скажи, я сейчас к ней приду. Псы раскрыли рты.       — Какаши, ты что делаешь?       — А что? Она поехала в Коноху трахаться со своим Учихой, а мне нельзя? Кошаков своих забыла! Глаза стали искать котят и, найдя их в кресле заблестели. Зигзагом он дошел до пушистиков и схватил спящих малюток за шкирки.       — Пошли нахер отсюда! Ваша хозяйка уехала! — закричал мужчина и понёс их вниз. Псы полетели за ним, пытаясь остановить.       — Какаши, одумайся, ты что?! Они же совсем маленькие! — закрывая ему путь, пытался достучаться до пьяного хозяина Уруши.       — Я людей убивал не жалея, а тут каких-то кошаков пощажу? Их взяла малявка, пусть возвращается за ними! — прорычал тот в ответ. Дверь за полу волком открылась, и котята полетели на улицу в пургу, пища и мяукая. Пёс выпрыгнул за ними. Шиноби хмыкнул и пошел в погреб за ещё одной бутылкой.       — Какаши, прекращай! Сакуру украли! Итачи струсил даже встретиться с тобой! Это ж очевидно! Она бы не уехала сама! — внушал Паккун, летя за ним следом.       — Откуда ты знаешь?! Она говорила? Говорила, что хочет тут остаться? — остановился мужчина, а после засмеялся. — А впрочем, уже всё равно. Паккун обошел его, чтобы загородить путь.       — Какаши, успокойся. Где тот Хладнокровный Убийца, которому было начхать на девичьи сердца, и, который с лёгкостью их разбивал, никогда не привязываясь к девушкам? Ну, где он? Мужчина сглотнул, опуская глаза. Рот приоткрылся, намереваясь что-то сказать. Он горько ухмыльнулся. Хриплый голос запел песенку:

Ой, малолетка. Ай, малолетка. Ой, малолетка. Незаметно сжимается клетка.

Хатаке развернулся и пошел на кухню. Грудь противно давила, а в висках запульсировала кровь. Её украли так нелепо. Но самое противное, что Какаши понимал: Сакура не вернётся. Малолетка ушла от него, пусть и не по своей воле. Он заметил движение в коридоре и повернул голову: Уруши с котятами в зубах поднимался наверх, с укором смотря на него. Какаши закрыл глаза, облокотившись об стенку.       — Уруши, она не вернётся, не стоит казаться хорошим. Пес опустил котят и, выдохнув, ответил:       — Пусть так, но они те, кто напоминают мне о нашей краткосрочной семье, которую создала Сакура, да и весь этот дом ожил благодаря ей, а не тебе.       — Уруши, ты мой нинкен, а не её.       — Да, это так. Но и ты теперь не принадлежишь сам себе — тебя украла малявка. Полу волк погнал котят наверх, оставляя мужчину одного. Какаши сел на стул, осматривая кухню. Он выглянул в окно: стаи на скале не было.

***

      — Итачи, ей становится хуже! — будя командира, объявил Неджи. Учиха подорвался с койки и с сонными глазами стал искать ученицу. АНБУ уже не спали, а лишь успевали менять девушке повязки на лбу.       — Её лихорадит очень сильно, мы уже отпрвили проводницу за медикаментами, — объяснил брюнет. Итачи подлетел к Сакуре. Она тяжело дышала ртом, по лицу стекали капельки пота.       — Это очень плохо, — тревожно изрек он, присаживаясь к ней, — Сакура, потерпи, пожалуйста, немного, скоро будем дома. Ты слышишь? Но девушке было сейчас не до этого. Организму нужна была помощь медиков, а не пустые слова. Тело начало бороться с ядом, а ранения добавили свои палки в колёса. В купе постучались. Парень открыл дверь. Тучная женщина вошла и охнула, увидев бледную девушку с нежно-розовыми волосами.       — Я ей вколю жаропонижающее. Чем она так сильно заболела? — поинтересовалась проводница, открывая стеклянную ампулу. Итачи сглотнул и посмотрел на девушку:       — Простыла в горах.       — Ох, бедняжка, — охнула женщина, подходя ближе. Она стянула одеяло. На правой руке показались дырочка от катетера и бинты на животе. — Ей нужно рану перевязать. Посмотрите, все в крови! Такая молоденькая куноичи… Ох уж эта служба, — запричитала женщина. — Сейчас вколю и принесу вам все необходимое. Она аккуратно повернула Сакуру на бок и приспустила штаны, чтобы вверх ягодицы был открыт. Юноши постарались отвернутся. Игла ловко проникла в плоть.       — Вот так, моя девочка, сейчас легче станет, — сказала проводница, поглаживая Харуно. Натянув ткань обратно, она поспешила за бинтами. Итачи взял руку куноичи в свою.       — Сакура, детка, потерпи ещё немного, мы утром уже будем в деревне. Женщина вернулась с двумя рулонами бинтов. Неджи приподнял девушку, а Итачи развязал старую повязку. Зашитый порез выглядел жутко даже для опытных шиноби. Он быстро перевязал рану, и Сакуру уложили обратно на койку. Через полчаса жар спал, и все парни облегчено выдохнули. Молодой человек остался дежурить, а остальным был отдан приказ отдыхать. В семь утра поезд прибыл в Коноху. Отряд вышел на перрон. Девушка была укутана в плащ Итачи: даже здесь уже похолодало, и утренний иней заполонил всю округу, а морозный ветер обжигал нос. Команда отправилась к воротам: до дома полчаса ходу. Уже на входе в деревню командир отдал приказ Неджи доложить Цунаде о том, что они забрали Сакуру, сам же, он сразу понёс её в клан. Несмотря на настояния Хьюга, отнести девушку в госпиталь, Учиха сделал по-своему. Он через пару минут был уже в клане.       — Мама! — закричал юноша, чем привлёк внимания всех. — За дядей Ируши, бегом! Сакуре плохо! Микото выскочила в домашней одежде и, молясь почти всем Богам, побежала по дороге. Итачи добрался до дома Саске и Сакуры и с ноги открыл дверь.       — Саске? — позвал Учиха. Парень выскочил со второго этажа сонный после ночного дежурства. Черные глаза распахнулись, когда он увидел на руках брата свою девушку.       — На диван, клади на диван, — приказал младший и пролетел два пролёта в пару шагов. Оказавшись рядом, он всмотрелся в бледное лицо Сакуры, рукой взяв её ладошку. В дом вбежал отец и быстрыми шагами приблизился к дивану.       — Дочка…- охнул он. Зеленые глаза приоткрылись. Размазанные силуэты не позволяли определить, кто с ней говорит, но вот голоса были до боли знакомые. Харуно мучительно простонала от боли в ране, и подступающая рвота заставила её попытаться взять себя в руки, чтобы не извергнуться прямо на диване. Появилась Микото с лекарем клана, а за ними сразу же двоюродные братья Саске и Итачи, которые по совместительству проходили курсы медицины у Сакуры. Фугаку кивнул. Мужчина присел к девушке.       — Сакура, ты можешь говорить? Ох, малышка, да у тебя интоксикация. Что ж за яд такой? — запричитал он. Чья-то холодная рука держала её ладонь. Это не Какаши. У него руки всегда горячие и прикосновения другие. Ладонь такая знакомая, что бедное сердце девушки начало биться сильнее.       — Цуна… Сенсей, — хрипит девушка, выгибаясь в шее.       — Саске, у неё есть аллергия на какие-то препараты?       — Нет. Мужчина начал мешать в ампуле две кислоты, когда входная дверь с треском открылась с ноги.       — Руки прочь от моей ученицы, плебей! — громкий голос Пятой заставил всех дёрнуться. А пытающаяся остановить Хокаге толпа замерла. Она командорским шагом прошла к дивану, а карие глаза засверкали при виде Итачи.       — А с тобой я потом поговорю! Какого черта, ты понёс её не в госпиталь, а в клан?       — Так…       — МОЛЧАТЬ! — перебила она и рукой оттолкнула знахаря. Фугаку промолчал на этот жест: неважно, кто будет лечить его невестку, лишь бы ей стало легче. Голос блондинки изменился до неузнаваемости. — Детка, ты как? Ох, да тебя мутит! Саске, принеси ведро! — Учиха полетел на кухню.       — Шизуне, давай входи, че ты там стоишь? — рявкнула женщина. На входе появилась брюнетка с чемоданчиком. Она, кланяясь, прошла к наставнице.       — Готовь эхинацею, её не докапали, и три ампулы глюкозы. Организм истощается. Нет даже сил, чакру вырабатывать. Моя ж ты золотая, сейчас станет легче. Мягкая, словно рука матери, гладила макушку Харуно.       — Кака… Он… — в перерывах между тяжёлыми вздохами лепетала Сакура. Цунаде сглотнула и легонько надавила на живот, проверяя швы.       — Она что-то ела в дороге? — спросила уже нормальным голосом женщина у Итачи.       — Нет.       — Слишком много людей здесь, — фыркнула кареглазая. Микото прижалась к Фугаку, вытирая глаза об его жилетку.       — Мама…- простонала Сакура, пока сенсей вводила иголку в вену, с глаз куноичи покатились слёзы. Микото высморкалась в салфетку, видя, как мучается девушка.       — Скоро увидишь и маму, и папу. Ты дома, малышка, — отвечала женщина. Карие глаза с сочувствием смотрели на ученицу. Саске облизнул нижнюю губу от напряжения. Видя, как Сакура бредит и как ей больно, Учиха и сам ужасно себя почувствовал.       — Шизуне, давление померяй. Сейчас она должна вырвать все, что застоялось в желудке, — брюнетка оббежала диван и взяла другую руку, чтобы измерить давление.       — Пульс нормальный. Она восстанавливается.       — Сакура, детка, просыпайся. Нужно сначала вырвать, а потом глюкозки бахнуть, — командным голосом причитала женщина. Зелёные глаза открылись, распознавая силуэт сенсея. Все восторженно охнули. Розовые локоны упали на нос, учитель быстро убрала их.       — Будешь рвать? Харуно отрицательно помотала головой.       — Хорошо, тогда сажу тебя, — ответила женщина и аккуратно, с помощью Саске, приподняла девушку, подкладывая ей под спину подушки. — Давай, выпей. Цунаде сунула Харуно две ампулы с глюкозой, которые та на выдохе опустошила.       — Пульс рабочий.       — Почему вы чакру не используете? — поинтересовался Саске. — Ей же станет лучше намного быстрее. Цунаде резко посмотрела на него.       — А тебе что, надо быстрее? Месяц без девушки потерпеть не можешь?! Её нельзя сейчас чакрой лечить. Ты что, медик, чтобы мне указания раздавать?!       — Он просто… — попытался вмешаться Итачи.       — А тебя я жду завтра на ковре в восемь утра, командир хренов, — рявкнула женщина. Цунаде приказала оставить сегодня Сакуру на ночь на диване. Девушка уснула сразу же, как только температура спала. Всю ночь в Конохе шел снег такой же белый и пушистый, как в горах. Во сне куноичи видела дом на скале и стаю волков. Сознание стало возвращаться. Моргнув пару раз, глаза полностью открылись: синий потолок с люстрой, которую она выбирала сама. Взгляд упал на место, где была входная дверь и комодом. Она дома. Рядом с диваном сигналил аппарат. Сакура повернула голову: оранжевый чемоданчик Шизуне. Шум на кухне. «Неужели…» Учиха заметил, как розовая макушка на диване начала двигаться. Он переложил омлет на тарелку и, взяв поднос, пошел к ней.       — Доброе утро, — скупо, но с нежностью произнес он. С каких пор он такой бледный? Или всегда таким был? Взгляд такой острый и чёрный. Нет маленькой родинки у губ. Запах другой. Запах Саске. Он ненавидит готовить. Глаза опустились к подносу.       — Тарелка с виноградом, омлет, рис с рыбой и стакан воды.       — Пятая сказала, тебе нужны витамины, чтобы восстановиться. Куноичи сглотнула.       — Саске… — выпаливают губы такое родное, но одновременно чужое имя. После тяжелого вздоха, тоненькая ручка потянулась к игле, вытаскивая ее. Учиха поморщился, видя, как девушка сама всё делает. Еда лезла очень медленно, но стало лучше, когда желудок наполнился пищей. Сакура нахмурилась, осматривая комнату. Обычно её всегда встречает кот. Что-то начало давить внутри.       — А где Кики? — спрашивает она, внимательно смотря на парня.       — Тебя это сейчас волнует? — его ледяной тон, заставил девушку принять боевой настрой. Зелёные глаза потемнели.       — Да, интересует! Меня интересует, где мой кот! — более уверенным голосом произносит он, отчего Учиха отводит взгляд в сторону.       — Он умер три дня назад. Слова, будто ножом по сердцу. Чутьё не обмануло её.       — Что? Как? — трясущиеся губы кое-как произносят слова.       — Он попытался съесть ежа, и тот проткнул ему глотку. Меня не было дома. Прости, мне жаль. Рука откинула палочки, голова опустилась, а слёзы покатились с глаз. Он не уследил за её питомцем. Руки сжались в кулаки.       — Сакура, это не так важно сейчас…       — Нет, важно! — уже в истерике кричит Харуно. — Это был наш кот! Или тебе насрать на всё, что важно мне?!       — Мы заведём нового, — отвечает Саске, аккуратно усаживая девушку себе на колени. Его руки обняли ее за плечи, пока слезы текли по щекам. Почему всё так? Почему она теряет всех, кто ей дорог, так быстро и беспощадно? Никто ведь даже не спросил, хочет ли она покинуть ту деревню или нет. А Какаши? Как же Какаши?       — Теперь все хорошо, не плачь, ты дома. Как только тебе станет лучше, если захочешь мы позовем на ужин твоих родителей, — заговорил Учиха, будто чуя, что она сейчас думает о другом. Но ведь и вправду: она дома, выдержала все испытания миссии и теперь станет главой госпиталя, увидит родителей, обнимет Цунаде, Микото-сан, Фунаку-саму, встретится с друзьями… Всё же хорошо. Всё будет как прежде?.. Не откажется ли он от своих слов? Ведь «если захочешь» длится уже не много ни мало, а целый год.