Глупая мысль.

"Когда-нибудь я выйду отсюда" — единственная мысль, связывающая всех работниц единственного борделя городка Хаянель. - Когда-нибудь я выйду отсюда, — прошептала себе молодая девушка по имени Акварель, входя в задние двери 'дома любви', предназначенные для его работниц и прочей прислуги. Акварель была хорошей девушкой из семьи, содержавшей плантации пшеницы в одном городке к югу отсюда. У неё было два старших брата и несколько старших и младших сестёр, все они получали одно образование (достаточно хорошее, к слову). Её по праву считали самой красивой дочерью её отца, однако сама она не видела этого и не понимала, чем заслуживает такое внимание. Лет в шестнадцать отроду она встретила молодого человека на базаре, его звали Леонель Сида. Высокий, темноволосый и кудрявый юноша с добрым взглядом и красивой улыбкой имел большие перспективы в рыцарском деле, его собирались принимать на учёбу в городскую стражу. При взгляде на него Акварель зарделась и позабыла обо всем, что наказывала купить маменька. Прижав руку к тяжело вздымавшейся груди, она не могла сдвинуть будто ставшие свинцовыми ноги. Как вдруг молодой человек обернулся и заметил её. Нахмурился. Она испугалась ещё больше. Она, наверное, сделала что-то плохое! Бедная девушка не знала, какое впечатление производит на мужчин её красота. Высокая, стройная, со темно-каштановыми волосами, выгоревшими на солнце, веснушчатым носом и скулами Акварель стояла перед ним, и ей казалось, что ещё немного, и она просто не сможет дышать. Наверное, нужно уйти, убежать, дальше, как можно дальше. Но вот молодой человек улыбнулся ей - не только ртом, но и глазами. Он будто поцеловал её в носик своим взглядом. Она, зардевшаяся, смущённо улыбнулась в ответ. Он повернулся и подошёл к ней: - Я Леонель, а вы, милая девушка? - Акварель. - Будем знакомы, — он не переставал улыбаться ей. С тех пор они стали хорошими друзьями, чувствуя такую симпатию друг к другу, которую, казалось бы, побороть было невозможно ни одному, ни другому. На момент знакомства Леонелю шёл двадцать первый год и он готовился выступать на службу. Он понимал, что если он не сделает Акварели предложение в ближайшие пару лет, её выдадут замуж за кого-то, кто будет нужен её отцу. Но чтобы сделать ей предложение, у него должен быть дом, заработок, он должен привести куда-то свою жену. А любить её физически он не может, так как иначе, нечистой, её не возьмёт другой. Поэтому он часто пропадал на службе в замке, зарабатывая и откладывая деньги для будущей жизни. Прошло почти два года со дня их знакомства, когда он купил обручальные кольца. Через пару дней Акварель должна была вернуться с плантаций и он хотел сделать ей предложение. Конечно, она уже все понимала, и втайне давно считала себя и Леона парой. Но все пошло не так. Плантации её семьи сгорели. Предыдущий год вышел неурожайным и отец Акварели разорялся, у него не было денег даже на хлеб младшим детям. Поэтому он продал одну из старших в бордель. Да, конечно, он продал Акварель. Потому что она была самой красивой, за неё больше дали. В последний раз смотря в лицо родителя, Акварель плюнула в него. Дома она больше не появлялась, повозка должна была отъезжать от главной площади утром. Она не смогла бы убежать, и она это знала. Отец не получит деньги, если она не появится в борделе. Каждый месяц он будет получать едва ли не всю её выручку в счёт платы, которую он должен получить за неё. И. Она пришла к Леонелю. Она ничего не сказала ему о том, что произошло и что разлучит их. Она знала, что если скажет, то он не отпустит её. Она лишь поцеловала его. Провела рукой по его лицу, волосам, плечам, груди, чуть не заплакала. Она хотела, чтобы её первым мужчиной был не посетитель борделя, а тот, кого любит её душа и сердце. Она сказала ему, что будет его женой. Что для этого им не нужно согласие церкви, ведь их любовь и так свята. Он распустил её длинную девичью косу, провел рукой по её прекрасным волосам, тонким плечам, небольшой красивой груди... Среди ночи сквозь сон он услышал лишь шорох. А наутро увидел пустую сторону постели с пятнышком крови, и обручальное кольцо — его — на её подушке. Её кольца он так и не нашёл. Как и её саму. Акварель не снимала кольца с той самой ночи, когда её увезли. И вот сейчас она толкала дверь борделя рукой, на которой было его -её- кольцо. - Давай, милая, он тебя переоденет, — немолодая рыжая служанка подтолкнула Акварель к двери по правую сторону от входа, если стоять к нему спиной. В этой комнате был темноволосый молодой мужчина, достаточно худой, будто от болезни. Он нахмурился, увидев её. - Давай раздевайся, посмотрим, во что тебя можно одеть. - Мне нужно помыться, эм... - Каили, — подсказал он. - Каили. Он снова нахмурился. - Что-то стряслось в пути? Каили, помимо должности управляющего, занимал роль следящего за состоянием работниц борделя, он часто помогал им морально-нравственно, поддерживал и не давал в обиду. Да, такое существует. - Стражники, они. — Девушка потупилась. Ей было неловко рассказывать, как её, только потерявшую девственность с любимым человеком, счастливую и, можно, сказать, только что обвенчавшуюся, изнасиловали двое мужчин в повозке. А потом делали это на протяжении всего пути до городка. Четыре дня, то попеременно, то вместе. Им нравилось вместе. Они останавливали повозку на обочине тракта, накрывали сетку грязной тканью и заваливались внутрь. Девушка первое время забивалась к дальней стенке клетки, пока люди, которые, по сути, должны были её охранять, лихорадочно развязывали штаны, вываливая наружу свои хозяйства. Один никогда не мог справиться со шнурками сразу, и пока он пытался их развязать, второй хватало девушку за ноги, дергая их на себя и с силой раздвигая. Грузно наваливался на неё и вставлял член в её ужасно нывшее после первого раза с Леонелем влагалище. Она болезненно стонала и плакала на первых двух толчках, ведь оно ещё не зажило и, к тому же, было сухо. - Ты же совсем сухая! И он захотел исправить это, засовывая язык ей в рот и стискивая грудь (сарафан они порвали в первый же день). Продолжая двигаться внутри неё, он облизывал её губы. Против воли, её тело начинало отвечать. - Ахахааа, истинной шлюхой скоро станешь, будешь едва ножки раздвигать, как там уже все сыро будет! Когда второй справлялся со штанами, то ей наступало страшно. Первый повернул её и себя на бок, продолжая создавать хлопающие и хлюпающие звуки, второй же притыкался к её анусу, он уже рвал её два раза. Но к её рту он не прикасался с тех пор, как её вырвало из-за того, что он слишком глубоко засунул ей в глотку свой член. Он тогда избил её. И, видимо, сильно возбудился от этого, ибо не выходил из её клетки и из неё самой весь день. Всё её тело ныло. Её душа просила слёз и бальзама, чтобы залечить раны. Акварель вскинула руку, прижимая её ко рту, чтобы заглушить рыдание. Из её закрытых глаз брызнули слезы. Каили кинулся обнять её. Он прижал её к себе, сказал, что он не оставит это просто так, и крикнул служанке, чтобы та налила горячую ванну для Аквы, как он назвал девушку. Он сказал ей, чтобы она пользовалась этим именем, чтобы защитить своё. Через несколько недель он одел её (он дал время ей самой для того, чтобы выздороветь морально, свыкнуться, и её телу для того, чтобы восстановиться после той поездки). Каили, по одной из обязанностей своей должности, каждую неделю подбирает одежду всем своим работницам. Для Аквы он выбрал лиловый с белым кружевом корсет, такой, что окружность грудей выделялась самым прекрасным образом, ведь он даже и не прикрывал их, тонкую на бретелях рубашку и белую юбку с прорезями от бедер, непышную, чтобы стройность ног в любом случае было видно в самом прямом свете. заделал волосы в высокую причёску и приколол к волосам сзади драгоценный гребешок с голубыми камнями, под её цвет глаз, — он сказал, что это его подарок ей. Накинул ей на плечи и чуть приспустил лёгкий шелковый шарф. Надел на ноги лиловые туфельки на каблуке. Отошёл и оглядел. Усмехнулся сам себе. Акварель покраснела и прикрыла лицо руками. Каили подошёл к ней с доброй улыбкой и мягко отвёл руки от её лица. - Будь спокойнее и холоднее здесь, Акварель, прячь саму себя от них, а то они испортят или заберут тебя, девочка. — Он провел рукой по её волосам, — я в этой комнате добиваюсь того, чтобы вы не выглядели дешёвыми девками, но чтобы вас хотели. И, знаешь, что? Он мягко взял её руку в свою, опустил её и прижал к нужному месту. Засмеялся и убрал её руку. Сделал пару шагов назад. - Теперь шагай, Аква, в зал, сегодня твой первый день здесь. Тебе все объяснит мужчина, стоящий за баром. Она вышла из комнаты, пока он улыбался. Дверь закрылась, и улыбка пропала. Каили провел рукой по глазам. Как же он устал. Теперь ещё и она. Аква сразу привлекла к себе внимание, войдя в Зал. Он был оформлен в белых и золотых тонах, свет горел только у бара, два или три алхимических неярких светильника. Идя в полумраке, говоре голосов и смехе к бару, она чувствовала на себе взгляды. Липкие, похотливые. Держа голову ровно, она села за стойку. - Что вы говорите! — Ярко смеялась Аква, широко улыбаясь и запрокидывая голову. - Нет, правда, все правда! — громко говорил усатый мужчина, сверкая глазами, следящими за её ртом, и гладя Акву по ноге, которую она выставила, поставив ногу на подножку кресла. - А он ещё и говорит «я вас убью, я вас прикончу!» - Какой же он глупый право! — Аква глотнула белое вино, бывшее в её бокале. - Вот и я говорю о том, висельники всегда глупеют к казни, — рука мужчины полезла выше по ноге, — Аква, а что вы думаете об этом здании? - О, оно очень красиво! - А вы видели все его комнаты? - О, нет, только одну, она достаточно просторная и светлая, — Аква свернула глазами и сделала глоток вина. Улыбаясь улыбающемуся усатому мужчине, что гладил её бедро с внутренней стороны, прямо у места между её ногами. - А вы видели кровать в ней? Меня интересует только то, насколько просторная именно она. - А пойдёмте посмотрим вместе? Я не совсем помню, какой она была. - Это просто замечательная идея, моя дорогая! Они встали со своих мест у барной стойки и прошли ко входу в коридор, где были комнаты. Мужчина придерживал её за талию по пути к комнате и открыл перед ней дверь. Войдя следом за ней и сняв с себя халат (по правилам Дома, его посетители обязаны надевать в нем бархатные красные с золотом халаты на голое тело, чтобы не тратить потом время и не испортить свою одежду), подошёл сзади и прижал её к себе. Она уже чувствовала его эрекцию. Он целовал её открытые плечи и шею, пока развязывал корсет. Аква развязала ленту юбки, и та мигом упала на пол, за что девушка получила шлепок по упругой ягодице в знак поощрения. Когда корсет оказался на полу, сильные руки мужчины, вновь прижавшие к себе Акву, оказались на её животе, перешли на грудь и стали мять её, тянуть то вправо, то влево, то вниз, щипать вишенки сосков и тянуть их вперёд. Аква со стоном откинула голову на плечо мужчины. Она захотела его как только они вошли в эту комнату. И ей было до того странно, что она не заметила, насколько влажной стала. А мужчина заметил. Провел языком по её плечу, к шее и уху, засунул его в ухо, продолжая теребить грудь и соски. Она стонала. Он прямо стоя, сзади, слегка раздвинув её ноги толчком, вошёл в неё. От удовольствия она так прогнулась и дёрнулась, что если бы не канцлер, член которого сейчас был в ней, она бы потеряла равновесие и упала. Он легко приподнял её за ноги и положил животом на кровать, она раздвинула ноги, приподнимая попку, в которую он тут же впил пальцы. Снова входя в неё, он слышал её неподдельные негромкие стоны. Это было так странно для него. Что девушка публичного дома не притворяется в постели, не играет. А получает удовольствие. Он кончил с ощущением будто Аква давно была его женой, а не незнакомой ему шлюхой. И он не хотел покидать её постель. Он даже не думал, сколько ему нужно будет заплатить за это. Он отдаст все. Он поглаживал живот акварели, смотря на то, как её дыхание постепенно восстанавливается. Определённо, он ещё появится здесь.