Глупая мысль.

Довольный Атлас сидел в кабинете Зигхара, взглядом сытого кота осматривая изразцы под потолком. - Ты же не будешь чудить? - Обратился к нему отец как-то устало. - Да нет, я вполне доволен, - улыбнулся Атлас. - Сходить, что-ли, к Каили, сказать, что девушка у него отменная. "Совсем, что-ли, умом тронулся?" - Подумал Зигхар, морщась. - Он хочет её выкупить, но дать ей свободу. - И куда она пойдёт? - Атлас усмехнулся. - У неё дома-то нет. А на работу никто шлюху не возьмёт. - В этом и проблема. Он бы поддерживал её, но тут уже я против - так он до конца жизни будет казне долг за поместье выплачивать. Атлас снова усмехнулся. Он, конечно, мог помогать Акве... Но не просто так, конечно. Разве что Каили может не понравиться, что Атлас сделает её своей персональной шлюхой. Хотя, можно сначала помочь, а потом поставить её перед фактом... Видимо, что-то такое отразилось на его лице, потому что его одернул отец. - Только посмей здесь гадить, Атлас, и я тебе твой внукодел тебе же в седалище засуну. Молодой человек кивнул, давая отцу понять, что наставление он услышал и понял, и поднялся с кресла. - Пойду найду Акву, может, она уже в зал вернулась. - Она не принимает двух за вечер. Скорее всего она уже у себя. Атлас задорно улыбнулся. - Тем лучше. Вместе примем ванну. Каили метался по своему кабинету - туда-сюда, туда-сюда. Акварель стояла где-то возле стола и мяла руки. Он только что вернулся из кабинета Зигхара, выципив по дороге почему-то так поздно идущую из ванных комнат Акварель. И размышлял о том, что же ему делать. Как поступить Акварели? Променять конвейер мужиков в Доме Роз на одного мужа и одного ебыря? Это и не свобода толком, и все ещё продажность. Неужели так трудно уйти от звания продажной женщины? Жёлтый билет выдают, но обратно не принимают? Помочь ей найти работу так же нереально, как нереально потом будет избавиться от Атласа в том варианте решения проблемы, который предлагает последний. Потому что, даже если тот женится, все равно будет ходить к Акварели за долгом. Так и что же делать? Атлас целовал грудь Акварели. Она выгибалась навстречу, томно выдыхая и зарываясь руками в шёлковые простыни своей постели. Молодой человек мягко и медленно входил в неё, до конца, и так же медленно выходил, ладонью оглаживая её кожу от груди до бедра и дальше - по его внутренней стороне к колену. Он был искусным любовником, ей стоило это признать. А ведь сейчас она даже не работала - и как оказалась под ним, она не запомнила. Он просто имел её сейчас, не платя за это ни гроша, просто для удовольствия - и она это позволяла. От этого становилось только противнее перед самой собой, но сейчас - сейчас - ей было приятно. Она чувствовала молодое мужское тело рядом с собой, руки, умелые и нежные, и желание - тягучее, жаркое, но совсем не тяжёлое. Ей было приятно. Молодой человек нагнулся над ней, опираясь на локти, и её взгляду предстали сильные, красивые мышцы рук, рельефные плечи, растрепанные кудри каштарновой чёлки и капелька пота, стекающая от виска вниз по щеке. Атлас начал шумно дышать и ускоряться. Акварель провела рукой по его лицу, смахивая капельку и спускаясь ниже - на плечи. У неё самой внутри, внизу начинал разгораться самый настоящий пожар, она шла к пику и разводила шире ноги, сильнее выгибаясь в пояснице, прижимаясь животом к крепкому торсу мужчины и уже не сдерживая негромкие стоны. И когда Акварель вытянуло в струну, под её выдох-стон Атлас ворвался в поцелуе в её рот языком и вздрогнул. Внутрь Акварели ударило что-то горячее. Девушка потрясла головой. - Каили, я.. Мужчина поднял на неё какой-то замученный, больной взгляд. Она вырвала его из раздумий. Она не собиралась рассказывать ему того, что произошло около двух часов назад, когда сын хозяина Дома взял её два раза подряд в её комнате наверху просто потому что. Акварель отчаянно боялась увидеть презрение в глазах Каили. Ведь она и так до ужаса и боли корила и презирала себя. - Я не думаю, что стою того, чтобы ты платил за меня такие деньги, - она теребила краешек рукава своего халата, смотря себе под ноги. - Я совершенно не стою их. Я падшая и пропащая. Век мне быть... Тем, что я есть. - Она рвано вдохнула, поднимая на Каили блестящие от стоявших в них слез глаза. Я не стою тебя. - Я никогда не смогу принять такой дар. И она вышла из кабинета, не оставляя Каили возможности сообразить и что-то сказать. Он шумно выдохнул, опуская голову.

***

Стояла зима, холода уже заморозили город и превратили землю в ледяной камень, но снега всё не было, а тот, что выпадал, таял, не успев осесть. - Ну что ты, что ты, - успокаивающе приговпривала Сания, на плече которой плакала Акварель. - Солнце, сколько можно плакать, уж рождество прошло, три недели, как плачешь. Что случилось? Она время от времени ловила Акварель, когда та бежала куда-нибудь с заставшими в глазах слезами, и старалась её успокоить. Но она не знала, что Акварель срывалась на плачь куда чаще, чем Сания представляла. - Ей-богу, Аква, ещё немного - и я скажу об этом Каили. - Акварель встрепенулась, поднимая с плеча подруги заплаканное лицо. - Не смотри так на меня! До чего ты себя доведешь? Я не могу на тебя повлиять, может, он сможет. А то всех посетителей от себя отгонишь - и Хозяин тебя на вторую ступень переведёт. А этого ты вряд ли хочешь. - Нет, Сани, только, - девушка приподнялась, судорожно вытирая одной ладонью слезы со щек, - только не говори Каили. - Не знаю, почему ты так его боишься. Не укусит же он тебя, а наоборот - поможет, он же добрый. - Да, добрый, просто, - Акварель со смешком улыбнулась, - обременять не хочу. - Ну и глупышка же ты, - улыбнулась Сания и поднялась. - Приходи в себя, прими ванну, нам выходить в зал вечером. За тобой зайти? - Мистер Овернайр, - Сания приоткрыла дверь в кабинет управляющего. Тот стоял возле своего стола с какими-то бумагами в руках. - Да? - Он повернулся на голос, будто был в какой-то дымке, и положил бумаги. - Входи, Сания. Что-то произошло? - Да нет, я просто... - Голос девушки не дрожал, но она сжимала ладони, что выдавало какую-то часть её волнения. - Хотела попросить вас приглядеть за Акварелью, я переживаю за неё. - С ней что-то не так? - Нет, я просто... Замечаю, что она какая-то грустная последнее время. - Хорошо, я... - Только не говорите ей, что я к вам подходила! Она просила меня не делать этого... Каили нахмурился. - Хорошо. Спасибо, Сания. - Я зайду за ней вечером, а пока у неё есть время. Может, зайдёте к ней? Каили приподнял брови. Не ожидал он такой смелости от этой сентиментальной, немного наивной и мягкой девушки. Вот так обычно и бывает - как ни привыкай к людям, они все равно тебя удивят. Каили постучал в дверь комнаты Акварели. Они не разговаривали все это время. Да и работа не вызывала нужны общаться. Аква делала свою, Каили - свою. И они не пересекались. - Да? - Девушка подходила к двери. Но, не услышав ответа, она была вынуждена открыть дверь - кто там был? - Это я, Акварель, - сказал Каили, когда девушка открыла дверь. Теперь он понял, почему Сания была так встреважена. Акварель плакала. И, судя по всему, делала она это часто. Нет, можно, конечно, её понять, жизнь у неё не сахар - кто станет по своему желанию спать со всеми подряд, кто только предложит? Но она никогда не падала в такое уныние. Она... Держалась, что-ли? - Одевайся, - только сейчас девушка заметила, что мужчина держит в руках женское пальто на меху и шапку, отороченную чернобуркой. - Пойдём, погуляемся. Почему-то она не стала возражать. Может, так давно желала видеть его. Может, то, что заставляло её в страхе плакать, настолько лишило её моральных сил, что она уже не могла найти их, чтобы сопротивляться, но... Она так хотела побыть с ним. Просто вдвоём. Будто не было этого борделя, не было её оскорбленной в нем женской чести и преград между ней и Каили. Она хотела почувствовать только его и себя - вдвоём. Только вдвоём. Вместе. Эх, девчонки на то девчонки, чтобы мечтать. Атлас снова сидел в кабинете отца, на этот раз без задорного настроя и с поджатыми губами. - Испортил мне такую девушку. Ну сына, ну и ну!.. - А что? Она мила, красива, умна, кажется. Я тоже лицом да телом вышел. Глядишь - и ребёнок таким же будет. - Упаси господь, чтобы мои внуки ещё и голову твою унаследовали! Кто же кишки телячьи не использует, когда к шлюхам ходит? А, сына? Кто этот идиот? - А так приятно было, - сощурил почти мечтательно глаза Атлас, не придавая значения половине слов отца. - Уверен, ей тоже понравилось. Иначе она бы мне не дала тогда. Большего он говорить не собирался. Ведь это - так, мысли вслух. Он не то, чтобы хотел рассказывать отцу о том, что отымел одну из его лучших шлюх бесплатно - все-таки стоила она много, да и ему хотелось оставить себе этот маленький... Секрет? Отец сморщился. - Давай без басен о своих похождениях. Женился бы на той баронессе, и нарожала бы она тебе... Ну, той, что на тебя слюни пускает второй год. И был бы у тебя и законный выводок, и удовольствие без телячьих кишок. И баб бы мне не портил, ирод! Теперь морщился Атлас. - Что теперь с её фигурой будет, тупая твоя башка? - В бессильно злобе отец махнул рукой куда-то в сторону женских спален, где должна была находиться Акварель. - А деньги? Она же уже с марта не сможет приносить мне доход! Целый год! Кто за это платить будет? Ты? Она? У неё и так денег нет, всю её зарплату я отсылаю её отцу. - Бооже, отец, да заплачу я, - Атлас поднялся с кресла, - вот же разошёлся, скряга. - И чтобы!... - Что? - Перебил молодой человек отца, подхватывая с подлокотника вельветовый пиджак. - В зал ты её больше не выпустишь. С этого дня, а не с марта. В ней мой ребёнок, все-таки. Я заплачу за порчу твоего имущества, но, будь добр, позволь мне пользоваться этой лошадкой то время, что она не будет в строю. Зигхар задумчиво встретил серьёзный взгляд сына, в глубине которого мелькал лукавый блеск, предвкушающий удовольствие от тела Акварели. - А ребёнка мне потом куда девать? Она его содержать не сможет, по крайней мере сейчас, - а Каили не позволит он, Зигхар. Налопатил его сын, все-таки, значит, и отвечать ему. А в том, что тот ринется помогать девушке, он даже не сомневался. Нет, конечно, те девушки, что работали в трактире, не использовали кишки, но у них как-то само складывалось, куда дети девались - родителям отправляли, в церковь относили, матросам отдавали как будущую бесплатную рабочую силу, многие оставляли детей себе, но... Залы богатого крыла не место для шлюхских выродков да бастардов знатных господ. Атлас шагнул к выходу. - Я заберу его себе. На воспитание. - И дверь кабинета захлопнулась за ним. Нет, благородному сословию, конечно, все можно, но... Если он у меня не женится после этого, и не заведёт законных, я!... Каили, проходя мимо кабинета своего начальника, услышал грохот и неразборчивые ругателства. Атлас стоял возле двери кабинета, подпирая спиной стену, и кривовато улыбался. - Что стряслось? - Каили остановился возле молодого человека. - О, здравствуй. - Они пожали друг другу руки. - Да так, на баронессе я жениться отказался. - И все? - Каили приподнял брови, - я думал, он относится к этому проще. Атлас усмехнулся. - Только не теперь. И направился в сторону лестницы, от которой подошёл Каили. Костяшки красивых мужских рук два раза стукнули о дверь. - Кто это? - Женский голос был удивлённым. - Мне нужно поговорить с тобой, - произнёс Атлас тем самым голосом, уверенный, что девушка узнает его обладателя. Акварель открыла дверь, выпуская в комнату молодого человека. Щёлкнула задвижка. Руки Атласа легли на живот Акварели. Поясницей сквозь ткани брюк и шелкового платья она почувствовала напряжённое мужество так близко подошедшего к ней молодого мужчины. - Когда ты родишь, я заберу ребёнка на воспитание, ибо содержать ты его не сможешь, - руки Атласа медленно оглаживали живот девушки, поднимаясь выше - к ребрам и грудям. Девушка начинала дрожать от переизбытка противоречивых чувств, - не беспокойся, - он шептал, пригибаясь и целуя девушке уголок челюсти, - он будет расти как ребенок знатного человека, пусть и незаконнорождённый. Не беспокойся за него. Если захочешь, можешь жить у меня, - он прижался к ней пахом, низко, бархатисто шепча ей в волосы и опуская одну руку туда, где сейчас развивался ребёнок, - все равно ближайшие полтора года работать ты будешь только на меня. - Он снова толкнул я к её ягодицам пахом, - Как представлю... - Он мягко куснул раковину её ушка, лизнул место укуса и бархатисто, так бархатисто, что слова про ребёнка и разлуку с ним вылетели из головы девушки, прошептал, - тебя под собой - так хорошо становится, что голова кружится. Акварель так привыкла к постоянному разврату с мужчинами, что даже сейчас держала в голове мысли о Каили и своём ребенке и не рвалась из рук красивого молодого человека - все равно не вырвется. - Я... Атлас, не говори ни о чем Каили, - взмолилась девушка, пытаясь, все же, хоть немного отодвинуть мягкие руки молодого человека от своих бёдер. Атлас усмехнулся, поднимая руки обратно девушке на живот. - Я знаю, что ты его любишь. Видел его сейчас в коридоре и, хотя он спрашивал, ничего ему не сказал. - Он улыбнулся, - эта радость предоставлена тебе. - Да... Спасибо. - Да что там спасибо, может, поцелуешь уже? Я тут давно стою, жду, - промурлыкал Атлас. - Н-нет, я не могу сейчас. Атлас немного приподнял брови, но глаза его загорелись. - Хорошо. К Каили идёшь? Я шубу на комоде приметил. Да? Передавай Каили привет. Обязательно, - и, отстраняясь, шагнул к двери. - Такой привет я точно передать не забуду, - отозвалась девушка подавленно, имея ввиду их с Атласом ребёнка и опуская в едва ли не бессильном отчаянии голову. Мужчина обернулся, мягко смотря на неё укоризненным взглядом. Он как-то не особо это замечал, но она одним своим существом умасливала его. - Я тебя содержу. Ты спишь только со мной. Ну и с Каили, если захочешь. У тебя будет малыш. Ну, первые полгода его жизни. Потом тебе его даже содержать не придётся. А захочешь увидеть - стоит только сказать. Не так уж и плоха жизнь. Посмотри вон на баб в трактире - и пойми, как тебе повезло. Атлас посмотрел на Акварель, убеждаясь, что она поняла его, поцеловал, не забыв помять в руках её ягодицы и почувствовать наконец её влечение к нему (мягкий стон в мокрый поцелуй вполне удовлетворил его), и вышел из её комнаты. Акварель, едва сдерживаясь, чтобы не начать выдирать себе на голове волосы от стыда, боли и бессилия даже перед самой сабой, на подгибающихся ногах направилась к комоду.