1
В саду Дома Роз, за кустами живой изгороди неподвижно стоял мужчина. Он, словно каменное изваяние, стоял так уже довольно давно, и только глаза его, жёлтые, пронзительные и умные, будто бы жили на его лице. Он был среднего роста и тонок в кости, потому его темная холщовая одежда сидела на нем, как на юноше. Подкреплял такое впечатление перекинутый на нем через одно плечо жёлтый шёлк, отчего со спины ему действительно давали возраст всего лишь до двадцати лет. И только редкая седина в недлинных каштановых волосах намекала на его истинный возраст. Глаза мужчины сверкнули, и белая голубка, щелкавшая до этого что-то в земле возле ближайшего цветочного куста, перелетела на другую сторону небольшого озера, где стояло поместье Овернайра. Начиналось лето, и от ветра трепетали уже не голые ветви, а яркая зелень и цветы сада, и птицы повсюду пели свои песни, отчего все звуки казались более приглушенными. Мужчина снова мигнул глазами и начал слышать мягкие шаги и тихий разговор. - ...его не подпускала, - мягкий женский голос. Очень приятный. - И как он на это реагирует? - Тон мужчины кажется обеспокоенным. - Он ведь оберегает тебя от проблем с его отцом. И может лишить этого. - Ты же не советуешь подчиняться ему? - Нет, - странно, но мужчина, кажется, улыбнулся. - Я лишь хочу, чтобы ты, если переживаешь и боишься, не боялась в одиночку. И знала, что я всегда поддержу тебя. - Спасибо, Каили, - произнесла женщина намного тише, чем раньше. - Как ты себя чувствуешь? Малыш не пинается? - Спросил мужчина чуть погодя. - Нет, - голос женщины стал очень мягок и нежен. - Могу я прикоснуться? - Конечно, ты можешь и не спрашивать об этом. - На самом деле, Атлас злится. - Произнесла женщина через какое-то время. - А что, он разве хотел всех благ мира за то, что он устроил? Пусть это и... бордель, и пусть он и богатый сын хозяина, но это не даёт ему право нарушать все правила приличия и устраивать какой-то бунт, шабаш, вакханалию и... Они бегали по обоим корпусам! - Голос женщины был тихим, но полным недоумение и возмущения. Она восклицала, но столь негромко, что её негодование было больше похоже на шепот. - Каили, это же верх бесстыдства! Все женщины, каких только удалось поднять! Голышом! Он совокуплялся с каждой подвернувшейся под руку! Прямо на... У всех на глазах, Каили, боже, - её голос переломился, - что ты пережил в ту ночь, как нанервничался... - Ну что ты, - голос мужчины был столь мягок, как голос женщины, когда она говорила о своём дитя, - что ты, не плачь, девочка. - Я вообще не понимаю, как ты не внёс его в чёрный список после такого. - Женщина приглушенно шмыгнула носом, вероятно, в платок. - У тебя ведь достаточно и причин, и полномочий. - И так же достаточно причин и полномочий, чтобы не делать этого. Сейчас ты полностью зависишь от него, Акварель, и я не собираюсь портить тебе жизнь, что бы он здесь ни устроил. Внезапно они появились из-за поворота в нескольких метрах от мужчины с жёлтой накидкой и пошли в его сторону, но будто совсем не заметили его. Они держались за руки. Девушка, видимо, так взволновалась от последних слов мужчины, что другая рука её металась от довольно большого животика, оглаженного светлой мягкой тканью платья, к груди и раскрасневшимся щекам. Темноволосый стройный мужчина, что держал её за руку, большим пальцем поглаживал тыльную сторону её ладони и смотрел на девушку до несравнимого мягко и нежно. Молодые люди прошли мимо мужчины, вовсе не заметив его. И едва они скрылись за другим поворотом, мужчина двинулся, переступая с ноги на ногу и разминая руки. Всё тело затекло... Голубка, что до этого следовала за парой, исполняя приказ, и теперь сидела на ближайшей к мужчине ветке, шарахнулась с неё так, будто перед ней из пустоты резко появилось ужаснейшее на свете животное. Жёлтые глаза мужчины вновь сверкнули. Теперь птица была свободна, а он слышал своими ушами. Вполне придя в норму, он направился в сторону выхода с территории усадьбы Овернайра, раздумывая и хмурясь. Эти влюбленные!.. Всегда встревают на пути, заставляя его, Мхаро, чувствовать, будто он берет грех на душу. И почему его только не предупредили? Проклятье!***
Каили вошёл в кабинет так тихо, что Зигхар сначала не понял, кто к нему пожаловал, а потом, увидев умиротворенное выражение лица Каили, крайне удивился. - Какой-то ты очень спокойный. Не похоже на кого-то, кто спит и видит, как убить моего сына покровожаднее. Каили улыбнулся, переводя взгляд. - Если бы я хотел... - Ты бы уже это сделал, да-да... - Зигхар со вздохом опустился в свое кресло. - Ты по поводу этой белобрысой потаскухи? - Её... Зовут Бордюр. - Да начхать мне, - хозяин махнул рукой. - Так вот, она не успокаивается. Я уже подумывал о том, чтобы давать ей успокоительную настойку, да только сомневаюсь, что она действительно подействует. Зигхар поднял на Каили пронзительные глаза и с отеческим снисхождением произнес: - Я уже разобрался с этой задачей, не груди себя ещё больше. Ты только нашёл свою отдушину... Вот и выдохни наконец. Зигхар отвёл взгляд, и Каили, улыбнувшись самому себе, поблагодарил Зигхара и вышел из его кабинета.***
- Акварель. Ну Акварель, - словно маленький, пытался привлечь к себе внимание Атлас, сидя на полу возле диванчика, на котором сидела девушка, и положа на него голову. Он пытался погладить Акварель по коленке, но она всё отодвигала её и отодвигала. - Ну Акварель! - Воскликнул он обиженно-возмущённо. - Разреши хоть живот трогать, ну пожалуйста! Там мой сын, все-таки, и это часть меня, а значит, я тоже имею на него право. Акварель перевела взгляд с вязания, что было у неё в руках (раз уж из-за беременности нельзя нечего делать, девушка порешила вязать будущему сынишке носочки), на лицо сидящего, можно сказать, у неё в ногах Атласа. - Акварель, пожалуйста, - тихо и без тени шутки сказал молодой человек, смотря девушке прямо в глаза. Акварель закрыла лицо ладонью и откинулась на мягкую спинку дивана, глубоко вдыхая. Девушка почувствовала, как к её колену мягко прикоснулись. - Атлас, твой сын чуть выше, - упавшим голосом сказала Акварель, не меняя положения. Атлас усмехнулся, прекрасно понимая, что она имеет ввиду, но все равно устремляя руку вверх по внутренней стороне бедра девушки. - Да не там! - Подскочила девушка, отталкивая руку молодого человека, что почти успела достичь уж очень пикантного места, - дурак... Атлас засмеялся и приподнял руку, мягко прикасаясь костяшками пальцев к теплому животу Акварель и аккуратно поглаживая его. - У меня есть для тебя подарок, - произнёс Атлас, поворачиваясь к Акварели, - это мягкий тканевый обруч, поддерживать живот. - Рука молодого человека, что касалась девушки, перевернулась, и теперь оглаживала ее живот ладонью. Акварель ни за что не призналась бы ни себе, ни Атласу, но, когда он гладил её живот, это было приятнее всего. В такие моменты он становился таким мягким и смотрел с такой нежностью, что... - Мне его посоветовал один портной, и он сделан из такого приятного, но плотного материала, что даже не верится, что он тканевый. Посмотришь? Акварель медленно глубоко вдохнула и выдохнула. Убрала руку от лица и постаралась взглянуть на Атласа как можно мягче. - Да, конечно... Спасибо. Атлас улыбнулся. - Тогда я схожу за ним. Оставил у отца с остальными вещами. Акварель кивнула, и Атлас со вздохом поднялся, ещё раз нежно оглаживая живот девушки. Улыбнулся матери своего сына и вышел из комнаты. Акварель рвано вдохнула и, прикрывая глаза, притронулась дрожащей рукой к лицу.2
Шла середина лета. Шарн, сидя в кабинете главного управляющего, в прямом смысле изнывал от ужаса, отчаяния и отвращения. - Я же с двенадцати лет бегаю по этому борделю! - Юноша вис на стуле и отчаянно жестикулировал одной рукой (второй он держался за стул, чтобы не свалиться). - Чего я здесь только не насмотрелся! Но глаза этой белобрысой... Бордюр приводят мне в такое состояние, будто я искупался в ванне с тараканами - не знаешь, от страха тебя несёт от неё подальше или... А как она в ваш корпус рвётся! С яростью, с боем рвётся к вам... Хотя у неё и причин-то нет. Нет же? - Брось, Шар, - мягко вступился за девочку Каили, - мне кажется, она просто психически нездорова. Наши лекари пока не обладают возможностью описать её недуг, но что-то мне подсказывает, что это именно из-за него она... ведёт себя подобным образом. - А мне кажется, она просто шл... по натуре такая... свободная. Каили совсем невпопад улыбнулся чему-то своему. - Зигхар сказал, что уже принял меры. Но пока что, - Каили вздохнул, поднимаясь с кресла, - я их не вижу. Пошли в тот корпус, дело есть в трактире. - Нашелся кто-то на должность бармена? - Да. - И почему только все они начинают сношаться с этой... Бордюр за барной стойкой? - Вздохнул Шарн, идя к двери вслед за Каили. - Неужели не понимают, к скольким проблемам для нас это приводит? Взять только того, из-за которого оторвали...***
Зигхар спускался в подземные этажи здания, многие из которых либо почти не использовались, либо вовсе были закрыты. Мужчина прошёл старую, хорошо освещённую библиотеку и обширный винный погреб и свернул в коридор. Среди путаницы комнат он быстро отыскал нужную - в ней сидел над книгами Мхаро. В комнате было как обычно светлее и теплее, чем это было бы реально при отсутствии факелов и камина. - Служанка перестала оставлять еду в библиотеке. - Произнёс Мхаро, не поднимая глаз с книги. - Я распоряжусь, - медленно проговорил хозяин Дома. - Почему ты не продвигаешься? - Знаешь, у вас отличная библиотека. Есть чем заняться, пока... - Я задал вопрос. - ...А не ты ли умолчал о своём кровном? - заговорил тихо Мхаро, подняв брови. - Не ты ли не хотел для него страданий? Хотя, так посмотреть, ты с самого его рождения себе противоречишь. Превратить его дом в бордель! - Мужчина приподнял подбородок. - Умнее ничего не придумал? - Я плачу тебе, - напомнил Зигхар. Мхаро рассмеялся. - Слезами двух своих кровных. Хотя нет, уже почти трёх. Он снова засмеялся. - Людей, боли которым ты так не желал... Ой, не могу. До чего же... - Маг, - выплюнул Зигхар вместе с последними словами Мхаро так, будто это было ругательством, - ты дал мне слово и получишь плату. Остальное тебя не касается. Выполняй. Зигхар вышел из помещения, оставляя Мхаро сочувственно мотать головой. - Жаль парней, - глухим голосом заключил он сам с собой, отправляя слова бродить по темным коридорам подземелья.3
Первым утром августа бесследно исчезла Бордюр. Каили был в недоумении. Но решил вовсе не спрашивать об этом у хозяина Дома, зная о его характере и уровне цинизма. Дело уже сделано. А в том, что к этому причастен Зигхар, Каили не сомневался. К тому же, он вовсе не хотел знать, что с ней случилось. Первым утром сентября Акварель родила мальчика. В этот день Каили не работал - не мог быть где-то ещё, кроме комнаты Акварели. - Ну что, папаша? - Прошептал Зигхар, войдя в комнату спящей Аквы. Атлас повернулся лицом к своему отцу, держа сына на руках. На лице молодого человека красовалась улыбка. - Служанки сказали, здоровый. - Произнёс Зигхар, подходя ближе к внуку. Атлас довольно кивнул. Дедушка приоткрыл из-за пелёнок личико ребёнка, что был на удивление тихим, хоть и не спал. Зигхар боялся напугать его, но очень хотел рассмотреть, похож ли малыш на его сына. Цвет глаз ещё может поменяться, но вот... Зигхар аккуратно приподнял ткань возле лица внука. Тоненькие каштановые кудряшки прилипли к мокренькой головке малыша, кое-где оттопыриваясь и ещё сильнее завиваясь. - Простудится же, - шикнул Атлас, аккуратно отводя руку отца и возвращая плёнку на место. Зигхар искренне, не раскрывая рта, улыбнулся, по-доброму смотря на ребёнка и его отца. Атлас, кажется, вовсе не хотел спускать его с рук. Либо боялся, что малыш без поддержки разбудит свою маму. Зигхар никогда бы не подумал, что его сын сможет проявлять нежные чувства к ребёнку. Более того, он и не думал, что станет дедом в ближайшие лет пятнадцать, не меньше. Слишком уж характер Атласа был... Иным. Чтож, Зигхар либо недооценивал своего сына, либо просто не так хорошо знал его. - Ты живой? - Зигхар тихим голосом обратился к Каили, едва ли не спящему на диване, который они с Атласом ранее перетащили к боку кровати. Мужчина едва приоткрыл глаза, будто до этого даже не подозревал о том, что в комнате находится кто-то ещё. Ну конечно, он провел здесь последние тридцать шесть часов, будешь тут замечать каждого, когда народу как на прохладном дворе - то лекари, то подруги, то слуги, то уборщики, то акушерка... Каили заметно тяжело сел, шумно выдыхая. Посмотрел на спящую Акварель. Поднялся и, подойдя к Зигхару посмотрел ему в глаза. Кивнул на дверь и вышел. - Что? - Спросил Зигхар, выйдя за ним. - Поговорите с Атласом потом, - негромко сказал Каили, смотря яркими, устало-грустными, будто бы светящимися и вместе с тем стеклянными глазами Зигхару в душу. - Дайте Акварели поспать. Сутки мучилась. Опустив глаза, Каили как-то дёрнул рукой, развернулся и ушёл по коридору в сторону лестницы.***
- Нет, Атлас, пожалуйста! - Уже в который раз жалобно взмолилась Акварель. - Акварель, ему уже больше полугода, мой отец и так дал тебе больше времени, чем обещал, - терпеливо ответил Атлас. Он держал на руках их сына, что яркими голубыми глазами смотрел на все вокруг и, смеясь неизвестно чему, пускал слюнявые пузырики, будто хотел привлечь внимание мамы - пусть хоть для этого ему придётся вытерпеть вытирание платочком. Акварель посмотрела на своего малыша, и лицо её стало до жалобного нежным и грустным. Тонкими пальцами она нежно коснулась волос сына, цепляя ими несколько пока ещё жиденьких каштановых кудряшек. - Акварель, - тихо, но вкрадчиво позвал Атлас, в душе сильно жалея девушку, - у тебя всегда будет право видеть его так часто, как только сможешь. Я признаю его своим сыном перед законом так быстро, как только позволит король и ворох официальных бумажек. И даю тебе слово, что я не позволю никому и никогда унизить его. Акварель подняла на Атласа глаза, полные искренней, тихой благодарности. Он не обязан был ей ничем, но дал ей так много. И он даст её сыну жизнь, о которой её возможные потомки в ином случае могли бы только мечтать. Девушка посмотрела сыну в глаза - они улыбались ей, коснулась пальцами его лобика и медленно опустила руки. Посмотрела Атласу в глаза. Молодой мужчина кивнул и с сыном на руках вышел из комнаты. Сильно сгорбившаяся Аква смотрела на дверь, не двигаясь. Только пальцы её рук мелко дрожали. Внизу, на первом этаже, этим вечером её будет ждать бесконечно сочувствующий ей и до чертового кольца злой на себя и весь свет Каили и бордовый бархатный корсет. Акварель упала, ударившись коленями об пол, но не почувствовав ничего, кроме гулкой пустоты в голове и воздушного шара вместо лёгких, что не давал ни вдохнуть, ни выдохнуть. Громкое рыдание вырвалось из её груди, практически ослепляя и заставляя зажмуривать глаза изо всех сил, будто так она не сможет ничего видеть, будто бы так всё исчезнет. Только сейчас Акварель в полной мере прочувствовала и поняла всю отвратную суть своего положения. А Атлас шёл к выходу из Дома Роз и тяжело вздыхал. Малыш пока ещё ничего не понял. Может, это и хорошо. Иначе он бы точно плакал, как, скорее всего, сейчас начинает плакать в своей комнате Акварель. Жаль Атласу по пути не попался Каили или кто-то из доверенных, чтобы послать за ним и отправить к Акварели. Ей сейчас... явно нелегко. Атлас перешагнул через порог поместья Овернайра, и малыш, спокойный на руках отца, радостно засмеялся солнцу, защекотавшему его лицо. Акварель стояла над светлым тазиком для умывания и пыталась успокоиться. Ей ни к чему опухшее лицо вечером. Акварель уже почти слышала эти злорадные шепотки у неё за спиной:" Выйти в зал спустя полтора года отсутствия и никого не привлечь! Вот те на! Смотрите, наша любимица Аква изжила себя! А как располнела! Вот тебе и беременность, то ещё счастье, как погляди!". И тихий, скрываемый смех. "Тихий". "Скрываемый". И много-много шёпота, всего лишь шепота потому, что есть Каили. У неё остался хотя бы Каили. Каили, который не может на ней жениться против воли всех, потому что среди тех, кто против, есть тот, кому не скажешь нет. Акварель почти взвыла от новой волны отчаяния, когда дверь её комнаты беззвучно отворилась. В помещение вошел мужчина со спокойной улыбкой. Первое, за что зацепился затуманенный слезами взгляд девушки - жёлтая накидка и темные длинные волосы. - Кто вы? - Не заботясь в виде своего лица, просто спросила Акварель. - Я выполняю здесь работу для твоего хозяина, - мужчина повел жёлтыми глазами и приподнял подбородок. Посмотрел на Акварель и перевёл взгляд на прозрачного небольшого осьминога, что сидел на его посохе. - Я вырастил его здесь. Поверишь ли, нашёл его маленьким совсем недавно, ещё на предыдущем задании. Подозреваю, его выбросила какая-то водяная нимфа - видимо, не хватало сил, чтобы вырастить. И мне нужно было найти много жизненных и, эм, определенного вида сил, чтобы сделать это за неё - такое существо нельзя было оставлять умирать, они крайне могущественны и полезны в период расцвета. Честно, не думал, что он проживет долго без подпитки. Но он продержался до того момента, как я нашел то, что мне было нужно. И даже больше, - мужчина так сжал челюсти, что желваки заходили у него на скулах. Он перевел сосредоточенный и прямой взгляд на Акву. - Но для жизни ему постоянно нужна будет нимфа. Акварель не понимала, зачем она слушает всё это. Не понимала, что происходит, но будто бы чувствовала что-то где-то внутри и готова была кричать о том, что в её комнате посторонний - на этаже должны быть дежурные, они приведут охрану, приведут Каили... Мужчина с желтыми глазами всё так же прямо смотрел на Акварель и ждал . Он вселял в неё практически животный, первобытный страх. Дрожащим от внутреннего напряжения голосом девушка произнесла: - Так зачем вы здесь? Мужчина приподнял уголок губ. - Я знаю о твоём отношении к своей судьбе и хочу предложить сделку. - Он выждал паузу, подыскивая нужные слова. - Ты не хотела бы навсегда уйти из этого заведения? Акварель молчала, судорожно пытаясь соображать. Её голова гудела после эмоционального потрясения и продолжительных рыданий. - Что ты за это хочешь? - Спросила она, не разрывая прямого контакта взглядов с незнакомцем. Мужчина приподнял брови и уголки губ и очень мягко и вкрадчиво заговорил: - Твоей помощи. - Он снова посмотрел на своего осьминога, - Видишь ли, как я уже сказал, мой живой артефакт не может жить без подпитки от нимф. И он не питался уже больше полугода. Тебе стоит лишь прикоснуться к нему - и он сможет жить ещё несколько месяцев. Он лишь впитает в себя немного твоих сил. - Мужчина услышал рваный вдох девушки и перевел неё недоуменный взгляд, - не беспокойся так, ты восстановишь эти силы куда быстрее, чем он успеет забрать их. Просто прикоснись к нему - и это всё, чего я прошу. Взамен я помогу тебе навсегда выйти отсюда. Когда-нибудь я выйду отсюда Акварель несмело шагнула к мужчине, переводя взгляд то на него, то на осьминога. Лицо мужчины было мягким и благосклонным. Акварель медленно протянула руку к осьминогу и прикоснулась его прозрачной, плотной и немного склизкой коже. Осьминог мгновенно перекатился с посоха мужчины на кисть Акварель и по руке, что больше не подчинялась ей, одним махом прополз на её плечо, овевая, но не сжимая, щупальцами горло. Девушка хотела закричать, но её голос будто отказал ей. Чувствуя, как холодное щупальце прикасается к затылку она в последний раз полностью осознанно посмотрела на мужчину полными ужаса голубыми глазами. Мужчина смотрел на неё с торжеством. Будто обмякнув, девушка осела, задевая тазик с водой и опрокидывая его на себя. Мужчина подхватил её под мышки и, посадив на умывальный столик, сосредоточенно заглянул ей в глаза. Вокруг черных зрачков появилась белая полоска. Осьминог на её плече довольно урчал. Руки девушки тряслись, будто она приказывала им и делать что-то, и не делать, а рот быстро открывался-закрывался, будто она хотела что-то сказать - и не могла. Мужчина мягко развел в стороны ноги девушки и сильнее приблизился к ней, приподнимая ее голову за прыгающий подбородок. - Ты хочешь что-то сказать мне? - Голос мужчины был мягким, низким и довольным настолько, что будто бы лился сладкой патокой. Девушка стала очень сильно кивать головой. Её взгляд был жалостным и напуганным до ужаса, сравнимого только со страхом неминуемой смерти. - Говори. - Бархатно произнёс мужчина, приподнимая мокрую юбку девушки и полностью оголяя её бедро, на которое он тут же мягко и довольством опустил ладонь. Ноги девушки задергались, как до этого - руки. Он заглянул ей в глаза - её зрачки не заполнились белым даже наполовину. Это заставило его издать смешок (надо же! Она так долго борется!) и начать получать особенное удовольствие от поглаживания её бедра. Кто же знал, что он найдет практически нимфу на суше? - Я разрешил тебе говорить. - Б... Бордюрр... Она же... Вы её... - Голос девушки трясся - он уже не принадлежал ей полностью, но и не был ещё полностью поглощен его артефактом(собственно, пора уже придумать ему имя). Напрашивался вывод эксперимента о том, что примерно так же происходило и с её сознанием - не только осьминог видел её, но и она - его. Мужчина сверкнул практически счастливыми глазами, искренне улыбнулся и, видя, что радужка голубых глаз поглотилась больше чем на половину, прижался к девушке пахом. Было видно, что до смерти напуганная девушка хотела глубоко вдохнуть, но не могла. Челюсть девушки перестала дрожать. - Я пожертвовал ею ради многих людей в этом поместье. Впрочем, она была не особо против и уговаривать её почти не пришлось - и то только оттого, что её слегка напугало подземелье. Пришлось сказать ей, что это ролевая игра. - Мужчина заметил, что руки и колени девушки перестали дрожать. - Её условия я выполнил - она была счастлива. Когда дело дошло до подчинения сознания, она, конечно, ничего не успела понять, ведь слишком быстро сдалась, и мой найдёныш успел впитать её жизненные силы куда быстрее, чем я до этого выполнял её... требования. Я ей не соврал. Как и тебе, впрочем. Просто не договорил, что это лишит её жизни. - А... я?.. - Спросила девушка, смотря в желтые спокойные глаза мужчины своими - полными ужаса и непролитых слёз. Белую радужку её глаз окантовывала тонкая ярко-голубая полоска. Мужчина с теплой улыбкой обнял девушку, прижимая к себе и зарываясь в её волосы лицом. Он заметил, как его осьминог начал еле заметно переливаться голубым цветом. - Ты ещё переживешь многих из нас... Слишком многих. Ступни девушки ещё мелко подрагивали. Но совсем недолго - через пару мгновений застыли и они. Мужчина отстранился от девушки, больше похожей на каменную статую, с полностью белой радужкой глаз. Он прикоснулся одной ладонью к её бедру, а другой приподнял её подбородок. - Есть всего две вещи, что являются непреложными законами твоего существования. Первая. Ты - нимфа. Такая, каких не бывало прежде. Ты кладезь информации, хранитель моих тайн и мой верный помощник во всём. Твоё имя Аква. - Аква, - тихо, будто эхом произнесла Аква, с удивлением пробуя своё имя на вкус. - Вторая. Я - всё, что у тебя есть. Я - твой мир. В твоём мире нет ничего, кроме меня. Ты слышишь меня, отвечаешь мне на всё, даришь мне добро и всегда знаешь, где я. Моё имя Мхаро. - Мхаро, - произнесла Аква, будто бы вдохнув этим именем, и, чувствуя ласку мужчины, теснее прижалась к нему, нежно оглаживая руками его плечи и прикасаясь губами к шее. - Да, - тихо и бархатно произнёс Мхаро, с упоением чувствуя её тело и зарываясь носом в её длинные мягкие волосы. - Ты такая сильная... И тебе нужно поддерживать силы нашего друга - а он взамен подарит тебе жизни сотен людей, пока не погибнет от старости. А ты будешь делиться этими силами со мной. Потом мы найдем с тобой нового, чтобы ты добровольно приняла его. Но тогда, я надеюсь, ты уже сможешь настолько привязаться ко мне, что это отпечатается у тебя в сознании и мне не придется тебя связывать и подчинять магией. Я нашел. Невероятный клад. Я так. Боялся. Умирать. Мхаро толкнулся к нимфе бедрами, вполне ощущая её ответ - Аква прогнулась в пояснице и зарылась рукой в его волосы на затылке. - Поддерживать его... Принимать дар...- Прошептала нимфа, уточняя, правильно ли она поняла. - Делиться этим даром с тобой... - Да, - улыбнулся Мхаро, чувствуя под пальцами бархатную кожу внутренней стороны её бедра. - Всё именно так.Исчезни
Когда Акварель не пришла одеваться перед выходом в зал, Каили нахмурился. Когда девушки, посланные им в комнату Акварели, сказали, что её там нет, Каили заволновался и нахмурился ещё сильнее. Когда последняя одетая девушка вышла из гардеробной, Акварель всё ещё не появилась, и встревоженный Каили, проклиная Атласа на чем свет стоит, пошел искать её сам. И чёрт с этим залом, он не упадет без управляющего сейчас. Когда Каили обошёл все комнаты, в которых могла быть Акварель (к последней он уже почти бежал), он вдруг неосознанно допустил до себя одну из своих отрицательных предположений, о которых не мог не думать раньше, и остановился. Его прошибал жар, руки трясло. Каили медленно поднял руку и с ужасом и отрицанием в глазах протер ей по лицу. Когда Зигхар, что был почему-то не в своем кабинете по обычаю, а в комнате, с опущенным от вины(?!) взглядом намекнул Каили на то, что Акварель больше не появится здесь и что его сын к этому не причастен, Каили в онемении не мог вымолвить ни слова и лишь смотрел до крайнего напряженным и пораженным взглядом на своего троюродного дядьку. Он вылетел из комнаты, когда стало невыносимо и нечем дышать. Когда легкие клокотали и когда он не мог вдохнуть, выдохнуть, когда он будто задыхался. Он вылетел на улицу. Тишина пустого сада разрывала уши. Ни луна, ни звезды не заглушали цвета ночи, что покорила небосвод. И лишь красный свет огней дома, его дома, лился в темный сад. Каили осел на землю, почти не замечая, как постепенно опускается на неё спиной, но желая этого. Красный свет фонарей... Он не хотел возвращаться туда. Он хотел свой дом. Это место не было его домом. Затылок Каили коснулся земли. Его взор стал достигать лишь темного, ужасно далекого и ужасно близкого, словно падающего прямо на него, неба, с которого вдруг начали падать мороженные капли дождя. Снег. Его маленькие изящные хлопья медленно, будто летя в вечности, опускались на лежащего на земле и совсем чувствующего её холода Каили. Снег. Почему-то падал поздней весной........................................................................
Папа
- Папа! - Молодая девушка, сверкая улыбкой и темно-русыми, немного вьющимися и блестящими волосами, подбежала к одиноко стоящему возле озера темноволосому стройному мужчине. Он поднял голову и с легким оттенком грусти улыбнулся дочери. - Они уже приехали! Девушка покраснела, прикрыв ладонью часть лица и серо-голубыми глазами доверчиво смотря на отца. Она едва ли не прыгала на месте в своем белом легком платьице. Конечно, она волновалась перед своей помолвкой. Тем более с таким красивым и знатным юношей. Мужчина как-то тепло улыбнулся и негромко спросил: - Ты попросила маму привести их в сад? - Да... О боже, они идут! - Девушка подпрыгнула, мигом стала рядом с отцом и пару раз махнула на лицо руками, глубоко выдыхая и прикрывая глаза. Её отец искренне и тепло улыбнулся проявлениям её нежной юности и повернул голову по направлению к дорожке, что вела от светлого дома с двумя корпусами, что соединялись невероятно красивой верандой. Взгляд его серых глаз наткнулся на мужчину, юношу и женщину, что негромко с улыбками переговаривались, пока шли к ним. Не улыбался только юноша. Видимо, он тоже нервничал, как и его дочь. - Здравствуй, Каили, - подошедший мужчина протянул ладонь будущему свату, смотря ему в глаза тем взглядом, которым смотрят друг на друга старые друзья, что прошли вместе все свои уроки жизни и успели друг друга и возненавидеть, и простить, и понять, что на самом деле видите перед собой одного из самых надежных для себя людей. - Атлас, - Каили ответил мужчине тем же взглядом, разве что с большей болью, и пожал ему в приветствии руку. Рядом с хозяином поместья встала его жена, тепло улыбаясь гостям. Будущие жених и невеста смущенно поздоровались. Атлас по-странному нахмурился, удивляясь тому, как его задорный и во многом бессовестный сын смущался, наверное, впервые на его памяти. Юноша слегка повернулся к старшим и, сверкнув улыбающимися ярко-голубыми глазами, кивнул сначала своему отцу, затем отцу своей дамы. Когда он вновь повернулся к ней, ненароком тряхнув каштановой гривой кудряшек, то предложил ей свой локоть. Девушка, смущаясь, с улыбкой положила на него свою руку, и юноша медленно повел её по тропинке сада. Мужчины, что остались стоять на месте, смотрели им в след до тех пор, пока они не скрылись за поворотом тропинки. Тогда Каили перевел свой вдруг отяжелевший взгляд на озеро, в котором отражался его залитый лучами летнего солнца светлый дом, зелень, яркие цветы сада и безонное голубое небо, по которому мерно плыли облака. Каили поднял свой взгляд как раз него, на это небо, чей цвет был как у глаз... сына Атласа. Как у глаз его зятя. Атлас встал рядом, кладя руку на плечо Каили и ни слова не говоря. Его взгляд бесцельно бродил по залитым лучами зеленым берегам озера. Вдруг он ухмыльнулся и потрепал Каили по плечу. - Смотри, - Атлас с улыбкой кивнул в сторону, куда затем Каили перевел взгляд. Юноша на берегу за веревку подтаскивал к себе маленькую из светлого дерева лодку, пока девушка рвала какие-то цветы на берегу поблизости. Каили по-доброму, почти со смехом, улыбнулся. Ох, влетит ей за эти цветы от матери. - Как думаешь, кто из них зачинщик? - С улыбкой спросил Атлас, смотря, как девушка закидывает в лодку ворох цветов и запрыгивает в неё сама, что-то со смехом говоря его сыну. - Аврора, не иначе, - хмыкнул Каили. Его дочь начала разбрасывать цветы по воде, когда сидящий за веслами молодой человек вывел лодку на достаточное расстояние от берега. - Хотя и Марк не промах. Атлас, поджав губы, активно закивал. - Ох, Аврора! - Мягкий голос тихо вздохнувшей жены Каили раздался где-то справа. Видимо, она была в беседке за живой изгородью и тоже смотрела на детей. - Как думаешь, они поладят? - Задумался Атлас. Каили по-доброму усмехнулся. Марк плёл для его дочери венок из желтых и розовых цветов.