Прощание

      Домик открыт, тут всё по прежнему… А на столе… И правда записка! Я кинулся, схватил листок бумаги, торопливо развернул… Написанное моим почерком гласило:       «Ты здесь не просто так».       Облом. Скомканное послание самому себе полетело под кровать.       «Конечно, я тут не просто так. Тоже мне, бином Ньютона!» Рюкзак плюхнулся на кровать. Я расправил затёкшие плечи и огляделся.       «О! Олина панама! А мне как раз на голову нечего надеть». Я натянул аксессуар по самые уши и подошёл к зеркалу.       «Красавец!»       Ну, а что? Смешно конечно, зато не завалюсь от теплового удара где-нибудь на площади. Я встал по стойке «смирно». — Дорогая Ольга Дмитриевна! Принимаю от вас эту панаму, как переходящее знамя! Как символ, ответственности за наш лагерь на время вашего отсутствия!       Шутки шутками, но ведь это Оля научила меня ответственности за людей, которых ведёшь за собой. Однажды, во время одной из наших вечерних посиделок в шезлонгах перед домиком, она вдруг процитировала Канта:       «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне».       Вот она — правда в кристаллизованном, чистом виде.       Автор в ответе за то, что пишет и что обещает тем людям, которые в него поверили.       Я почему-то вспомнил про маленькую деревеньку совсем недалеко от «Совёнка». Там грустный, страдающий юношеским алкоголизмом, пастушок Ваня пасёт своих баранов. Баранов этих можно сосчитать. Их ровным счётом восемь. Иван не сводит глаз с «Совёнка», он всегда начеку. В роковую минуту, когда над лагерем во весь рост встанет угроза уничтожения, Пастух приведёт своих баранов в «Совёнок» и всех спасет.       Впрочем, не будем о грустном. Пока ещё лагерь стоит на месте, и солнце над ним печёт по прежнему.       А у меня всё ещё есть цель. И я знаю, кто мне нужен. Если я разыщу Славяну, она точно сможет мне всё рассказать и объяснить.