Прощание

      Площадь.       Там, в самом конце и правда кто-то есть! Ура! Сейчас всё прояснится! Окажется, что это я — дурак, навоображал каких-то глупостей, а на самом деле…       А на самом деле, это вовсе не Славя, а Уля. Девочка рисует на асфальте «классики» и даже не обернулась на звук моих шагов. — Уля! — я осекаюсь потому, что не знаю, помнит она меня в этот раз или нет. — Здравствуй, Бродяга, — девочка бросает на меня короткий взгляд и снова опускает глаза.       «Значит, помнит». — А где все? — вопрос повисает в воздухе. Ульяна какое-то время смотрит на меня, как будто решая, что ответить. Наконец, отводит взгляд, пожимает плечами. — Тебе лучше знать.       «Мне?»       Такой ответ ставит меня в тупик. Я выдаю первое, что приходит в голову: — Ушли в поход?       Уля на секунду задумывается, хмурит брови. — Поход? Да, пожалуй, это можно назвать и так.       Странный разговор у нас получается, полный недомолвок и многозначительных пауз. Я стараюсь сосредоточиться, но солнце печёт даже через панаму. Пот заливает глаза. — А ты почему осталась? — Тебя ждала. — Меня? — ещё один неожиданный ответ приводит к вопросу, заданному с самым глупым видом, — Зачем? — Ты обещал написать историю про то, как я подружилась с Юлей. Вот и жду, — пауза, которая, кажется, тянется вечно… — Почему не написал? — Я… Я не знаю… Я напишу. Может быть не сейчас, потом, — я отвожу взгляд, — Не пишется как-то последнее время.       Я замолкаю, не зная, что сказать. Как объяснить то, что сейчас на душе. — Ясно.       «Ясно, что ничего не ясно. Но где же мне искать…» — Но как же? Ведь я приехал к… Я очень хочу увидеть её снова. — К ней приехал? — Ульяна сердито зыркает на меня исподлобья, — ну так иди! Тебя ждут у ворот. — У ворот? Уля, извини, мне нужно идти, прямо сейчас. — Семён. — Да, Уля?       Девочка смотрит на меня снизу вверх, а в глазах играют искорки. — Ты панаму-то оставь. Оль Дмитриевна вернётся, ругаться будет. — Панаму? Да-да, конечно. Вот, держи. — Сём. — Да? — А тебе идёт! — рыжая уже совсем не скрывает ехидную улыбку. — Ай, да ну тебя! — я делаю вид, что рассердился.       Какое-то время мы молчим. — Что стоишь, как истукан? Иди уже, — девочка отворачивается и принимается старательно выводить последний «дом».