Развеянный ветром

Город потихоньку переживал последствия Судной ночи, восстанавливался, словно феникс из пепла. Заново открывались магазинчики, люди спешили на работу, газеты подсчитывали убитых и раненых, костерили на все голоса Отцов-Основателей и тут же возносили им похвалы. — Завтра последняя встреча с избирателями, — Лео оторвал взгляд от монитора, крутанулся на стуле. — Потом день тишины — и выборы. Чарли, вам обязательно надо победить во Флориде. Баки сидел, находясь в своем, особом мире, мире, в котором он просчитывал завтрашнюю встречу по опасности. Прикидывал оборону, куда кого поставить, кто завтра нужен, а кто не нужен. А вот где надо победить Чарли, его совершенно не интересовало, он был уверен, что Чарли изберут. Судная ночь стала плохим бизнесом, от которого уже хотелось избавиться. Отцы-Основатели слишком засиделись у власти, прогнили в корне, и их давно пора было сменить. — У нас завтра все без изменений? — последний раз уточнил Баки, чтобы не обдумывать план заново. — Да, зал тот же, но я бы посоветовал изменить маршрут движения и машину, — ответил Лео, снова вернувшись к компьютеру, защелкал по клавишам. — Кто-то побил камеры на трёх улицах по мере движения. Их восстановят в ближайшие дни, но… — Ладно, перепроложу маршрут, — кивнул Баки, открывая карту на планшете. Просмотрел улицы, на которых были разбиты камеры. — А давай-ка я совсем другой маршрут проложу, не нравится мне это все. Или, знаешь… Давай перестрахуемся, кортеж Чарли поедет по старому маршруту, а я провезу Чарли другой дорогой. Я и кто-нибудь со мной. А Мия поедет официальным маршрутом. Она хорошо изображает Чарли. Отвечать Лео не стал, лишь подтвердил маршрут кортежа для полиции, оставив его без изменений, и попутно заказал пиццу прямо в избирательный штаб. Это было интересно — работать вместе и с Баки, и с Броком, видеться, улыбаться, касаться невзначай и снова разбегаться по кабинетам, делам, заданиям, рявкать друг на друга, обзывать тупоголовыми и снова встречаться за ланчем. Брок оказался нарасхват. Он мог достать любую информацию, не раз пригождавшуюся на дебатах, для выступлений на телевидении. Сам Лео почти в прямом смысле поселился в одном из кабинетов, руководя оттуда и в то же время не вылезая за дверь, не участвовал ни в чем, как и обещал Баки. Баки же стал практически тенью Чарли, не выпуская ее из виду, чуть ли не жить к ней переехал, только бы до нее не добрались. С помощью Брока он разнес слух, что личный телохранитель Чарли, а по совместительству и начальник ее охраны — психованный зверь, который убивает, а потом задает вопросы. Это спасало, конечно, только от тех, кто хотел попытать счастья вблизи, а от какой-нибудь пули, конечно, не особо. Но пули ловил Баки. Хотя последнее время народ замер, или у кого-то кончились деньги на наемников, и в Чарли не стреляли. Дни, когда Баки ночевал у Чарли, Брок спал в машине в квартале от ее дома, а Лео не покидал штаба избирательной кампании. Они боролись за ее жизнь, за своё собственное будущее в стране, которую любили. — Бак, ты Андрэ сегодня видел? — закрыв все окна, спросил Лео. — У него вчера был день встречи с женой любовника. А этот засранец так и не отзвонился, и сегодня с утра я его не видел. — Не знаю, — Баки зашевелился в своем кресле, где до этого медитировал, просчитывая в голове, как повезет Чарли. — Я его тоже не видел и не слышал, а мне он нужен. Ну, завтра точно нужен, он же повезет Мию вместо Чарли. Этот роман Баки не то чтобы не одобрял, он волновался, что Уилкокc обидит Андрэ, а Андрэ давно стал своим, за него можно было и убивать. Лео набрал Андрэ сообщение, велев явиться и всё рассказать, наконец, и отбросил телефон в сторону. — А если все плохо? Ты же знаешь Андрэ, он бы тут козлом скакал, а так! — Лео махнул рукой. — Тревожно мне за него. — Иди ко мне, — Баки потянул руки к Лео, они могли себе позволить такие вещи, слишком хороши были. — А Андрэ… Если что, мы его пожалеем. Напьемся с ним и еще что-нибудь в этом роде. Будем успокаивать, холить и лелеять. Я думаю, что все будет хорошо. Баки бы предпочел, чтобы этот кент Андрэ бросил и не конопатил ему мозги, потому что женщина в их отношениях… Сложно было все это. И опасно. Человек мог лишиться карьеры из-за своих предпочтений. Или из-за любви. А потом на эту любовь все и свалить. В итоге Андрэ все равно будет плохо, просто позже. А Баки за Андрэ очень волновался. Тот был ему близким человеком. Откатившись от стола, Лео поднялся, потянулся, разминая плечи и спину, и тут же оказался у Баки на коленях. Сейчас можно было, в этом кабинете не стояло камер, никто не смел входить без стука, да и работу свою они выполнили. Обняв Баки за шею, Лео потянул узел галстука, ослабляя, другой рукой. — Холить и лелеять, говоришь? — ухмыльнулся он в губы Баки. — Тебя я готов холить и лелеять круглые сутки, — улыбнулся Баки, нежно целуя Лео в губы. — Ты такой горячий, мягкий в моих руках, словно воск. Баки погладил Лео по спине обеими рукам, прошелся по заднице, сжал упругие половинки под брюками, удобно устроил его у себя на коленях. — Я люблю тебя, Лео, — шепнул Баки. — Сосетесь? — буркнул Андрэ, без стука ввалившись в кабинет, плюхнулся в офисное кресло Лео, разворачиваясь к ним лицом. — Ну соситесь, а я посмотрю. Пусть хоть вам хорошо будет. Фыркнув Баки в губы, Лео ласково лизнул их и немного отстранился, и не думая покидать удобные колени, лишь немного повернулся к Андрэ, глянул на него с беспокойством. — Расскажешь? — Нечего рассказывать. — Андрэ откинул голову на ребро спинки кресла. — Я всего лишь был воскресным любовником, пока обожаемая Жози была беременна, а теперь пришло время сказать спасибо милому мальчику, так безотчетно любившему ее дрожайшего супруга… тьфу! Бесит. — Вот сука, — зло выплюнул Баки. — А давай я ему что-нибудь сломаю, а? Как сделать хорошо моему Солнышку? Баки аж Лео подвинул у себя на коленях, чтобы лучше видеть Андрэ. — Обнимите меня, пожалуйста, — жалобно попросил Андрэ. — Иди ко мне на ручки, у меня еще полно места, — нежно сказал Баки. — Лео же не против? Лео же не обидится? Баки очень волновался за Андрэ, он стал практически членом семьи, был другом, человеком, на которого можно смело положиться. И этот человек сейчас страдал. Баки это не нравилось, он готов был не только обнять Андрэ, он готов был для него горы свернуть. Но как конструктивно помочь, Баки не знал. Лео против не был. Он сместился чуть в сторону, пересел так, что в самому быть на подлокотнике слева, а колени освободить для Андрэ. Ситуация и угнетала, и злила одновременно. Особенно бесило то, что они, похоже, ошиблись в Джоне Уилкоке. Сам Лео не раз и не два ловил парочку на горячем и видел, как Джон смотрел на Андрэ. Как он мог так ошибиться? Может, и правда стоило что-нибудь сломать этому ублюдку, чтобы жизнь мёдом не казалась? — Спасибо, — прошептал Андрэ, коснулся с благодарностью плеча Лео и вжался всем собой в Баки. — Иди сюда, Солнышко ты наше, — улыбнулся Баки и поцеловал Андрэ в висок. — Все будет хорошо. Найдешь себе нового парня. А мы тебя и так любим, мой хороший. Баки прижал Андрэ к себе, и Лео тоже, устроил голову каждого у себя на плече, и принялся поглаживать по волосам. Не хватало только Брока для полной идиллии, который бы отпустил какую-нибудь мерзкую шуточку по поводу всего происходящего. — Жаль, что вы меня себе забрать не можете, — всхлипнув, прошептал Андрэ. — С вами так тепло и правильно. У Лео получилось только вздохнуть. Он тоже обнял Андрэ, погладил его по спине, но промолчал. Да и что тут скажешь? Извини, там и так прилично? Прости, но я лично воспринимаю тебя только как друга? Что поделать, я буду ревновать, если вы с Баки трахаться будете? Человеческие отношения были сложными, и сколько Лео не бился, стараясь разобраться, ничего не выходило. Ему было жаль Андрэ чисто по-человечески, по-дружески, но вот как помочь, он не знал. — Разрешаю тебе временно поселиться у нас на диване с ведром мороженого, — улыбнулся Баки. — Мы будем тебя по очереди греть и гладить. А ты — смотреть сопливые комедии, есть сладкое и жалиться на жизнь. Баки снова поцеловал Андрэ в лоб и погладил по плечу. — Правда можно? — с надеждой прошептал Андрэ. — А поцелуете? Вот ведь засранец. Лео аж восхитился. Его в дверь, а он в окно обратно. И ведь не прогонишь сейчас, жалко. Хотя будь тут Брок, Андрэ было бы в разы жальче. Вот у кого не забалуешь. — Конечно, поцелуем, — пообещал Баки, целуя Андрэ в лоб. — Исключительно в лобик. Ладно, раз ты весь в печали, то забирай Лео и дуйте к нам есть мороженое. А мне тут надо закончить, вытащить Брока, и мы с ним тоже рванем домой. Не так себе Лео представлял вечер, когда они впервые за долгое время наконец могли побыть вместе, но и Андрэ вот так вот оставить он тоже не мог. — Да, — Лео глянул на часы, только сейчас поняв, что рабочий день практически закончился, остался какой-то час, но начальство сказало «домой!». А приказы надо выполнять беспрекословно. — Можно идти. Ты тоже не задерживайся. У меня на вас с Броком наполеоновские планы. — Все, марш отсюда, — Баки встал, аккуратно ставя на ноги и Лео с Андрэ, поцеловал Лео, выпустил из объятий, и прижал к себе Андрэ, шепнув на ухо: — Солнышко, ты с нами, все будет хорошо. И нежно коснулся губами виска. Сам он собирался найти этого козла, который посмел попользоваться их лучшим другом и бросить, и, может быть, что-нибудь ему сломать. Распространяться, что Уилкокс спал с Андрэ, Баки не собирался, он собирался выяснить, какого хрена, для этого нужно было поймать этого урода, пока тот не ушел. Выцепив Брока в гараже, где тот корпел над какой-то хитрой системой слежения, и чуть ли не силой усадив его в машину, Лео, указав на понурившегося на заднем сидении Андрэ, вкратце рассказал о произошедшем. — Понятно, — протянул Брок, бросил страдальцу свою фляжку с НЗ и велел сразу ехать домой. — Будем успокаивать и лечить нашего крошку. Не дело это — сохнуть по мудакам. Я — единственный мудак, которого надо любить. Так что погнали. Вот тут Лео был с Броком полностью солидарен. Тот был не просто мудаком, а мудаком отборнейшим, эталонным даже. Только Брок мог бывшему своего нынешнего предложить напиться и обсудить этого козла. Баки еще посидел, обмозговывая последние детали, а потом поднялся, решившись. Козла Уилкока нужно было наказать. Нет, не разглашая их с Андрэ тайны, которая была тайной так себе. Да и бить его тоже не стоило, но вот шантаж — интересная идея. В общем, нужно было разобраться, что там за фигня такая. Баки даже рассматривал вариант, что Уилкок Андрэ кинул, потому что жена узнала и пригрозила скандальным разводом. Ведь предлагал же он тройничок, должно быть, не с пустого места. Баки успевал доехать до дома Уилкока и дождаться его на парковке. Сегодня Чарли была в безопасности. Джон Уилкок был рабом привычки, четкого распорядка, и это не было тайной ни для кого. У него всегда в рюкзаке было пять ручек, он приходил на работу точно в без четверти восемь и в восемнадцать тридцать парковал машину на подземной стоянке элитного жилого комплекса, где жил с семьёй. И сегодняшний день не стал исключением. — Добрый вечер, — Баки незаметно оказался рядом с Уилкоксом, когда тот выходил из машины, и сам закрыл за ним дверь. — Думаю, вы знаете, кто я и по какому поводу хочу поговорить. Баки был сама любезность, мягко стелил, но все, кто так или иначе сталкивался с Чарли, знали, что спать, если постелил Джеймс Барнс, будет ой как жестко. Породистое лицо Уилкокса скривилось. — Вы начальник охраны Чарли Роан. О вас ходит много слухов и сплетен, но даже представить боюсь, зачем я вам мог понадобиться, да ещё и неофициально. — Вы обидели моего друга Андрэ, — спокойно сказал Баки. — И я хочу понять, из каких соображений вы это сделали. И стоит ли мне вам что-нибудь сломать. — Ах, это. — Уилкокс потёр переносицу, как-то сразу сбрасывая с себя маску холёного аристократа, становясь безмерно усталым, вымотанным человеком. — Могу я попросить вас сесть ко мне в машину? Там и поговорим. — Давайте, — согласился Баки, терять ему было нечего, а понять, что произошло, ведь этот самый Уилкокс просто светился, когда Андрэ был рядом, очень хотелось. Хлопнув дверью Уилкокс сел рядом с Баки, как-то весь сгорбился. — Я не хотел, чтобы было так, — тихо надтреснуто сказал он. — Не думал, что так сильно… Андрэ очень красивый страстный мальчик, открытый, солнечный. Совершенно неожиданный персонаж в угрюмых залах и коридорах конгресса. Сначала думал, что нет ничего страшного в легком флирте. Потом решил, что один минет в пустом кабинете не преступление. Дальше больше… вы ведь знаете, какой Андрэ, раз называете себя его другом. Баки знал, какой Андрэ, и если бы не Лео и Брок, то забрал бы себе этого солнечного мальчика, который, на самом деле, мальчиком был лишь в чужих устах, а так это был профессионал своего дела, хороший боец и прекрасный друг. — Я знаю, каким Андрэ может быть, — согласился Баки. — Но вы не ответили на мой вопрос. В Судную ночь вы предлагали ему тройничок с вашей женой, а сегодня бросили его, сказав, что он был лишь дыркой, в которую можно сунуть член. Уилкокс вплёл пальцы в свои волосы, разбивая всю идеальность причёски, дёрнул себя за пряди. — Да, предлагал! — выпалил он. — Да, хотел! Хотел, чтобы два самых моих любимых человека были рядом. Чтобы никому не надо было больше врать, но… — он сбился, обречённо уронил голову на руль — Что я могу? Жози не хочет даже слышать об Андрэ, грозится отнять дочь. Что делать в такой ситуации, Баки не знал. Он думал, что тут обижают Андрэ, а тут все было гораздо сложнее. Да, тяжело любить двоих, очень тяжело, Баки это в полной мере прочувствовал на себе. Но тут все было гораздо сложнее. Но, по крайней мере, не нужно было бить никому морду. Вот только Андрэ от этого не легче. А Баки, похоже, сделал все, что мог в этой ситуации. — Позвони ему, — сказал Баки. — Скажи правду, почему ты его бросил, легче не будет, зато он не будет чувствовать себя использованной подстилкой. Плечи Уилкокса дрогнули, он растерянно глянул на Баки, словно ему самому такая мысль и в голову не приходила и, взяв телефон, выскользнул из машины. *** Лео сидел рядом с Андрэ, обняв его за плечи, пока Брок на кухне готовил что-то очень сладкое, если судить по запаху. Ситуация раздражала своей патовостью. Хотелось что-то сделать, приволочь Джона Уилкокса сюда, кинуть у ног Андрэ и… а вот что «и», Лео не знал. Нельзя заставить любить, навязать свои собственные чувства другому человеку, но и втаптывать в грязь неправильно, швырять в лицо то, что было сказано, разбивать надежды и сердце. Джона Уилкокса снова резко захотелось пристрелить. — Я, наверное, мешаю? — в десятый раз спросил Андрэ, попробовал подняться, но был тут же усажен обратно. Когда на низком журнальном столике появилась бутылка “Шеридана” и розеточки с каким-то десертом, Лео понял — проняло и Брока. Он эту сладкую дрянь сам не пил и никому никогда не наливал, а тут расщедрился, ещё и фильм какой-то непонятный включил, явно из подборки Баки «обнять и плакать». — Андрэ, на одном мужике жизнь не заканчивается, — попробовал снова успокоить всхлипывающего друга Лео. — Не первый хуй и не последний. Сколько их уже было? — Кто бы говорил, — фыркнул Андрэ. — Да, не очень удачный пример, — подтвердил Брок и разлил по рюмкам ликер, себе и Лео совсем по чуть-чуть. — Но общая мысль правильная. Крошка, забей на обмудка. Брок хотел сказать ещё что-то, но в кармане джинсов Андрэ заорал песней Квинов телефон. По тому, как Андрэ сжался в объятиях Лео, как втянул голову в плечи, сразу стало понятно, кого принесла нелегкая. И тут злость за друга перевесила собственную привычку не лезть в чужие дела, не вмешиваться. Облапав тихо пискнувшего Андрэ, Лео отобрал у него телефон, нажал на приём вызова и гаркнул: — Уилкокс, иди нахер, мудила, ты уже все сказал, что смог. Иначе я скажу и так… — Простите, — перебил его Джон Уилкокс. — Дайте трубку Андрэ, я хочу объясниться, прошу, это важно. Я не хочу ему боли. Только Лео открыл рот, чтобы добавить к вышесказанному, Брок отнял у него телефон и отдал его Андрэ, показав при этом кулак. — Джон? — тихо, но твёрдо сказал Андрэ, поднялся с дивана, отошёл к окну. — Что тебе ещё надо от меня? Что Уилкокс говорил, Лео не слышал, да и не особо хотел, на самом деле. Оправдания мужика, почувствовавшего на яйцах жёсткую хватку железных пальцев левой руки Баки, он примерно мог себе представить, но за Андрэ, его выражением лица, нервными дёргаными движениями продолжал следить. — Джон, я не хочу понимать. Джон… нет, не хочу. Да, у друзей. Пить, плакать, трахаться! Да, Джон, трахаться! Разом и на три члена! Уилкокс пытался объясниться, но Баки не стал слушать, что тот говорит Андрэ, потому что хуже уже точно не будет. А Баки хотел, чтобы Андрэ знал правду, какая бы она ни была. Пусть лучше знает, что его любят и, может быть, что-то придумают, будут обманывать женщину, но это, как казалось Баки, фигня. Лучше так, чем думать, что тебя просто использовали. Баки не стал дослушивать, чем закончится разговор, ушел, чтобы поспешить к своей семье. Пить неимоверно сладкое какао, лопать купленные в ближайшей булочной круассаны с шоколадом и гладить Андрэ по шерсти под какое-нибудь сопливое кино. А потом, напоив Андрэ до беспамятства, уложить его на диван, а самому окопаться в спальне рядом с Лео и Броком. Андрэ ещё час гавкался с Уилкоксом, орал на него, жаловался, жалился и под конец тихо-тихо сказал о том, что любит и согласен немного подождать, пока Джон что-нибудь придумает с женой. — Но про трахаться я не пошутил, — рявкнул Андрэ и сбросил звонок. — Ну как вы тут без меня? — громко спросил Баки, стаскивая ботинки в прихожей. — Всё еще смотрите мое любимое мыло? Или уже нажрались в хлам? Баки пошел в гостиную, где вся троица сидела на диване и смотрела какое-то кино. Пахло “Шериданом” и виски. — Я хочу какао, — потребовал Баки, проходя в гостиную и целуя каждого, сидящего на нем. Подбежал забытый всеми Белоснежка, порываясь прыгнуть Баки прямо на плечо, забираться по одежде Баки его быстро отучил. — Да, мой Belosnezhechka, — ласково погладил кота Баки. — Хочешь с Андрэ посидеть? Он тебя погладит. Андрэ, хочешь подержать Belosnezhku? — Кого? — не понял тот, глянул с сомнением на кота. — Beloseshka? Брок с Лео переглянулись и прыснули со смеху, сжали между собой недоуменно моргающего Андрэ, держащего кота, который, по идее, ещё маленький котёнок, не достигший годовалого возраста. Какао Баки выдали и тарелку тушеного мяса впридачу. Брок как знал, чего захочется его принцессе, стоит тому только переступить порог. — Спасибо, сладенький, — Баки поцеловал Брока. — Его зовут Be-lo-sne-zhka, — повторил для Андрэ по слогам имя кота Баки. — Он ласковый, ты ему брюшко почеши. Баки был уверен, что Белоснежка, ласковый с ним, ласков и со всеми остальными людьми, не видя очевидных вещей. — Ласковый, — передразнил Лео. Белоснежка был наглым вредным котом, обожавшим хозяина до какого-то умопомрачения, готовый за Баки по стеклу на пузе ползти. А все остальные вместо «котёночка» получали своенравное тигрище с довольно мерзким характером и привычкой драть руки и ноги. Оставив Андрэ обниматься с котом и подушкой на диване, Лео зажал Баки у стола на кухне, притерся к нему со спины, крепко обхватив руками, лизнул жадно шею от плеча к самой линии роста волос. — Как же я соскучился. — А как же я соскучился, — тихо выдохнул Баки, отставляя чашку с любимым напитком и развернулся в объятиях. — Целая ночь вместе. Когда уже эти выборы, чтобы передать Чарли с рук на руки кому-нибудь другому, а самим уехать отдыхать куда-нибудь. Баки очень устал от этой гонки, в которой они обгоняли смерть, шли на полголовы впереди, и пока им везло, но это был бег с препятствиями, и каждое из них было все выше. Баки боялся споткнуться и упасть, и тогда они уже не смогут ничего сделать. И это временное затишье было таким долгожданным, таким важным и нужным. — Завтра последняя встреча с избирателями, — в губы ему выдохнул Лео. — Потом день тишины и выборы. Ещё немного потерпеть, совсем чуть-чуть. Лео вжался в Баки бёдрами, прихватил пальцами за задницу, помял с тихим голодным стоном, потёрся намечающимся стояком, намекая на то, что ночью он хочет ощутить все и по полной. Хотя и хотелось прямо сейчас опуститься на колени, сдернуть джинсы вместе с бельём и снова упасть в водоворот желания, поддаться иссушающей страсти, несмотря на Андрэ. — Ты с Чарли и Броком поедете своим маршрутом, а я буду сопровождать официальный кортеж в ведущей машине. Несколько дней, Бак, и всё закончится. — Хорошо, — согласился Баки, вжался лицом в стык шеи с плечом, выдохнул горячо, слыша, как внезапно громко урчит у Андрэ Белоснежка. — Андрэ подружился с Белом. Надолго ли. Сжав в объятиях как можно сильнее, Баки приник к губам Лео, зацеловывая его до звезд перед глазами. Словно завтра не настанет. Завтра должно было решиться все. Тело выгнулось, чутко реагируя, словно тонко настроенное именно на Баки с Броком, на их близость, прикосновения. Лео укусил Баки за нижнюю губу и сполз вниз, больно ударился коленями, но только приник щекой к вздыбленной ширинке, прижался, чувствуя, как разум отказывает. — Баки… — рвано просительно выдохнул он, снова потёрся о возмутительно твёрдый член. У Баки мозги тут же превратились в кисель, он забыл обо всем на свете. И о том, что у них сидит Андрэ на диване, вообще про все, только представив губы Лео на своем члене. — Да, детка, — хрипло прошептал он враз пересохшими губами, — как я по тебе соскучился. Звякнула тяжёлая пряжка. Лео, чувствуя, что его ведёт от желания, подался чуть вверх, быстро расстегнул пуговицу брюк и сжал зубами железный язычок собачки молнии, потянул вниз, расстёгивая ширинку, не отрывая при этом поплывшего взгляда от лица Баки. Баки длинно выдохнул, забрался пальцами Лео в волосы, готовый прижать голову к своему паху, но давая возможность действовать самому. Горячее дыхание обжигало ещё не обнаженную кожу прямо через белье. Баки было умопомрачительно хорошо. Как было всегда с Лео и отсутствующим сейчас Броком. — Мое какао остынет, — прошептал Баки, даже не пытаясь перекинуть свое внимание на здоровенную кружку. — Наплевать, — облизав губы, сказал Лео, погладил ладонями по бёдрам вниз до икр, снова прижался к паху Баки, прихватил губами через бельё. — Хочешь? Меня? Сейчас? Здесь? — Я… — задохнулся Баки, — обожаю… Да, хочу. Говорить было сложно, потому что все тело жаждало близости, подрагивало мелкой дрожью, и Баки не мог противиться этому желанию, сжигающему дотла. Перед глазами Лео померк свет. От такого Баки у него всегда ехала крыша, словно в первый раз, плавя что-то за грудиной, превращая кровь в пылающую лаву. Сдернув брюки вместе с бельём, Лео со стоном зажмурился, чтобы не кончить от одного только вида тяжело качнувшего члена, влажной вкусной головки яркого от прилившей крови пунцово-красного цвета. — Боже, Бак! — просипел Лео и со стоном насладился горлом на член до самого корня, сжал губами ствол. Ухватившись за столешницу, Баки почувствовал, что она трескается. Придется покупать новый стол, подумал он мимоходом, но все лишние мысли выветрились у него из головы, потому что минет Лео был бесподобен. Это было что-то с чем-то, выносило мозг на раз-два. Баки застонал гортанно, низко, ломая столешницу бионикой, и прижимая голову Лео к своему паху. Лео сосал, облизывал толстый ствол, лаская языком выпуклые вены, забирал до горла, утыкаясь носом в аккуратно подстриженные волосы на лобке. Он никогда не думал, что стоять на коленях с членом во рту может настолько нравиться. Что можно сходить с ума от того, как дрожит под ладонями сильное тело, от громких гортанных стонов. Собственное тело подводило. Возбуждение жаркой волной прокатывалось, слизывая с костей кожу вместе с плотью. Лео, не выдержав, оттянул домашние штаны вниз, обхватил и свой член ладонью, лаская, сжимая точно так же, как и Баки. Совершенно забыв про Андрэ, Баки застонал в голос, не в состоянии сдерживаться больше. Это было невероятно, хотя и являлось простым минетом, но самое важное было не то, как сосут, а то, кто это делает. И у Баки плавились мозги от этой нехитрой ласки, он больно дергал Лео за волосы, чтобы тот взял еще глубже. Колени подгибались, и Баки чувствовал, что сейчас кончит. Быстро, позорно быстро, но Баки было все равно. Это их близость, и если обоих все устраивало, то и не стоило заморачиваться. Из глаз лились слёзы. Лео урчал, гладил Баки по ногам, сжимал в ладони самую охренительную задницу на свете, второй ладонью лаская самого себя. — Господи… Тихий голос от двери заставил вздрогнуть, оторваться на мгновение от члена, выпустить его изо рта, как-то сфокусировать зрение на темной фигуре кого-то смутно знакомого. — Какие вы красивые, — хрипло выдохнул Андрэ, сжал самого себя через одежду. Баки еще не понял, кто стоит в дверях, но кончил от одного голоса, как только Лео оторвался от его члена, пачкая его лицо спермой. — Андрэ? — собрал мысли в кучу Баки, хотя тело полнилось сладкой истомой, а мозги совершенно отказывались соображать. За Андрэ прибежал к любимому хозяину и Белоснежка, громко мявкнул и сиганул на плечо. А Баки только сейчас начал понимать, за чем их застали. Лео плюхнулся на задницу и расхохотался, представляя, как все выглядит со стороны: Баки, раскрасневшийся, с поплывшим, расфокусированным взглядом, стреноженный с и не думающим опадать членом. Он, сидящий голой задницей на полу, с залитым спермой лицом. — Отошёл отлить, называется, — фыркнул за плечом Андрэ Брок, заставив того подскочить от удивления. — И всё самое вкусное пропустил. Он вошёл на кухню, поставил Лео на ноги, слизал с его щеки белёсые потеки спермы, совершенно не заморачиваясь по поводу свидетелей и заворковал: — Какой горячий детка. А детке сделали приятно? Баки, еще шалый после оргазма, медленно опустился на стул, как был, с болтающимися у щиколоток брюками и боксерами, смотрел на Брока и Лео, предвкушая зрелище. Он даже не заметил, каковы были повреждения стола, который еще держался, но, Баки был уверен, скоро точно придет в негодность. А Лео и вовсе ничего не видел, он полыхал в сильных руках Брока, от уверенных движений большой мозолистой ладони на члене, тихого свистящего шёпота, рассказывающего о том, какой он сладкий, желанный, как охуенно стонет. — Господи, боже мой, да! — выдохнул Андрэ, содрогаясь на пару с Лео, хотя только смотрел и гладил себя через одежду. Ссадив с плеча Белоснежку, Баки наконец скинул одежду, но приставать к Броку не спешил, глядя на Андрэ, с которым было совершенно непонятно, что теперь делать. Трахнуть втроем по-дружески, чтобы потом весело вспоминать, или что? Баки не знал. Почему-то сейчас принимать решения не хотелось, хотелось положиться на Брока, который продолжал тискать Лео. — Ну что, крошка, понравилось шоу? — спросил Брок, насмешливо глянув на Андрэ. — И тебя погладить или сам справился? Вспыхнув до корней волос, Андрэ выскочил из кухни. — Ну вот чего ты его так? — спросил Баки. — Он же расстроится еще, надумает всякой хуйни. Ладно, я в душ. Баки оставил одежду там, где скинул и направился в душ. Найдя на диване Андрэ, он наклонился, поцеловал в макушку. — Все хорошо, Солнышко, — шепнул он ему на ухо. Дальше вечер пошёл по накатанной. Андрэ поначалу стеснялся, густо краснел на каждое слово Брока, подстегивая его на всё новые и новые шутки в свой адрес. — Прекращай, — отсмеявшись над очередной хохмой, попросил Лео, — а то спать будешь на диване, а Андрэ с нами на правах второго мужа. — Да ну тебя! — снова покраснел Андрэ, но уже с улыбкой зарядил в Лео с Броком подушкой. — Юмористы, блин, — рассмеялся Баки, поглаживая Белоснежку, который вальяжно развалился у него и урчал как трактор. — Давайте еще кинцо какое-нибудь глянем, пожрем пиццы, потому что я хочу пиццу, и баиньки. А то завтра у нас сложный, насыщенный событиями день. Вот не верю я, что Чарли не захотят убить какие-нибудь очередные долбоебы. — А вот не каркай! — рявкнули в один голос все трое. Спать расползлись где-то в первом часу. Андрэ вырубился, где и был, на диване, обняв одну из подушек и тихо сопел, совершенно не походя на того разбитого усталого человека, каким был ещё днём. Лео даже на миг подумалось, что у них с Джоном Уилкоком может ещё всё наладиться, или у Андрэ наконец отболит, и он сумеет переключиться. Устроившись в постели на правом плече Баки, Лео зажмурился, отсчитал до десяти и снова глянул на Баки, на раздевающегося у шкафа Брока. — Мы ведь уедем в отпуск? — Конечно, уедем, — пообещал Баки. — Вот сдадим Чарли с рук на руки президентской охране, и уедем. Куда ты хочешь? Баки нежно поглаживал Лео по плечу, глядя, как раздевается Брок, как обнажается его сильное тело. Самому Баки было все равно, где проводить затяжной отпуск, сначала он хотел сочетать себя узами брака со своими мужиками, чтобы все было по закону. А потом уже уехать куда-нибудь к теплому морю. Ему даже Майами бы хватило, лишь бы солнце, море и любимые люди рядом. — Мне почему-то кажется, что обязательно что-то должно случиться, — признался в своём страхе Лео. — Что-то страшное. Бак, — он забрался сверху, улёгся на грудь Баки, внимательно глядя ему в глаза. — Вы с Броком завтра с Чарли, на моей машине и без охраны. Вы должны быть аккуратны! Лучше она, чем вы! Понял? — Лео сжал пальцами подбородок Баки, заставляя на себя смотреть. — Ты меня услышал? — Эй, детка, ты чего это? — не на шутку всполошился Брок, сел рядом, погладил Лео по спине, притянул к себе, чтобы поцеловать в висок, погладить, пообещать, что все будет хорошо. Никогда он не видел Лео таким, не слышал в его голосе откровенной паники, и это настораживало и пугало одновременно. Броку и самому хотелось верить, что все обязательно будет хорошо хотя бы эти два чертовых дня, а потом выборы. — Давайте не загадывать. Телефоны есть, рации есть, маршрут нифига не известен, — начала перечислять Баки. — Все будет как надо. Лео, отставить истерику, я не дам убить Чарли или Брока. Да и сам подставляться не буду. На самом деле Баки понимал и разделял беспокойство Лео, но говорить об этом не стал. Просто поцеловал любовника, прижал к себе, успокаивая, стараясь передать свое спокойствие, которым еще мог поделиться. — Все будет хорошо, Детка, я тебе обещаю. Утро не принесло ясности. Лео безмолвной тенью бродил по квартире, продолжая хмуриться, дёргаться на каждый звук, набурчал на «невовремя» проснувшегося Андрэ, выпил разом пинтовую кружку кофе. Беспокойство грызло где-то в подкорке упрямым червём, не давая расслабиться. Лео чувствовал нависшую над ними всеми тучу, но объяснить ничего толком не мог, не понимал он, откуда должно прилететь. — Успокойся! — рявкнул доведённый его брожениями Брок. — Задрал! Все продумано и просчитано! Уймись бога ради! — Брок, проверь все машины, — глянув на него больными от беспокойства глазами, попросил Лео. — Все проверял по десять раз! Не параной! — Брок, нам пора ехать, — сказал Баки, все утро наглаживавший Белоснежку, не вступая ни в какие дебаты по поводу предстоящей поездки, просто понимая, что даже они все вместе могли что-то просмотреть, только переигрывать было поздно, и чем волноваться, можно было завтракать и тискать кота, который забирал нервяк, как морфин боль. Белоснежку с колен отпускать не хотелось совершенно, хоть с собой бери, но Баки понимал, что брать еще и кота с собой — верх идиотизма. Поэтому животина была нещадно согнана, а Баки пошел быстро одеваться. Через пять минут он уже обувался у двери. — Давайте, у вас еще куча времени, прежде чем выехать, а нам ехать дольше, я идиотский маршрут придумал, там никто не соберется нас искать. — Брок… — жалобно протянул Лео. — Пять минут. — Лео, хватит, — огрызнулся Брок. — Отстань. Мы все нервничаем, но то, что ты меня дергаешь, ничего не изменит. Лео открыл было рот, чтобы ещё раз попросить всё-таки проверить машины перед отъездом, но промолчал, все равно бесполезно, покачал головой, позволил себя обнять, проводил своих мужиков до двери. Беспокойство не отступало, продолжая грызть, давить на грудину изнутри, словно воздушный шарик, надувая, распирая рёбра. Хотелось кричать, никого не пускать никуда. Но истерикой точно никому не поможешь. — Собирайся, — велел он притихшему Андрэ. — Поехали. *** — Ну вот чего ты Лео обидел? — спросил Баки, когда они садились в машину. — Он волнуется, я волнуюсь, ты волнуешься. Так бы погладили всех по шерсти, и все бы прошло. А то только я Belosnezhku по шерсти гладил, а он урчал. Ладно, оба молодцы. Заведя мотор, Баки выехал, втопив максимум разрешенной скорости, и поехал к дому Чарли, которая должна была уже быть готова. И можно было бы еще раз проверить машины, как просил Лео. Баки опасался, что что-то может пойти не так, поэтому никто не знал всего плана, а некоторые вещи были скрыты вообще от всех. Как же он устал от этого. Устал постоянно что-то утаивать, боялся не к месту обронить не то слово, постоянно держать себя в узде. Он ждал отпуска, как манны небесной, когда можно будет полностью расслабиться, забыть обо всем и наслаждаться отдыхом. — Не могу я дёргаться от каждого его необоснованного нервяка, — скривился Брок, сжал ладонями кожаную оплётку руля. — Хоть ты не береди. На самом деле и Брока дёргало непонятно от чего, он подумывал и правда пройтись все же по машинам, проверить. Ну опоздают на полчаса-час, какая разница, главным было же спокойствие любимого человека, но сначала одна пробка, потом вторая на самом подъезде к дому сбили все планы. Огрызнувшись на нетерпеливо постучавшую по циферблату часов Мию, Брок сел обратно на место водителя. — Чарли, садитесь и поехали, нам через город в объезд пилить. Время поджимало, официальный кортеж должен был выехать через полчаса после них, а приехать на десять минут раньше. Баки ловил гадов на живца, чтобы точно быть уверенным, что ничто не угрожает Чарли. И нужно было бы самому ехать в официальном кортеже, но охранять Чарли нужно было хотя бы двоим, поэтому и получалось: они с Броком везут Чарли, а Лео и Андрэ везут Мию под видом Чарли. Все было рассчитано, ничего не должно было угрожать никому. Но Баки все равно скользнул в Зимнего, отрешаясь от остального мира. Лео с Андрэ прибыли вовремя, хоть и собрали по пути все возможные пробки, что только можно было. Вашингтон словно с ума сошёл, все жители разом ни с того ни с сего сели в личный автотранспорт и выехали на дороги, чтобы стоять в пробках, лихорадочно друг другу сигналить и материться. — Мия, машины проверяли? — первым делом спросил Лео, стоило им с Андрэ добраться. — Да, вчера все проверено было, — немного нервно кивнула Мия. — Ты не поняла. Сегодня машины кто-нибудь проверял? — Нет. Зачем? Пришлось только рукой махнуть. Вот как объяснить, что ты чувствуешь пиздец, практически можешь его на вкус ощутить, если бы было можно, Лео и вовсе бы отменил на сегодня все мероприятия. Но «внутренний голос» к делу не пришьёшь, а потому, тихо выругавшись, Лео обернулся к собравшемуся садиться в машину сопровождения Андрэ. — Ты никуда не едешь, остаёшься здесь. — Чего это? — возмутился тот. — Потому что я твой начальник и приказываю тебе оставаться в доме! — рявкнул Лео и занял место рядом с Мией. — Чарли-один, — ткнул Баки в рацию, — Чарли-один, выехали? Баки успокоился, свыкся ситуацией, которую уже не мог изменить, и просто наблюдал за дорогой, но ничего подозрительного не было. Даже пробок не было там, где они ехали, но Баки специально выбирал маршрут, на котором максимально никого не будет. Они ехали абсолютно спокойно, не было совершенно ничего подозрительного, но Баки все равно был настороже. — Чарли-два, Чарли-один выдвинулись согласно расписанию, — ответила рация голосом Андрэ, хотя по плану там должен был сидеть кто угодно другой. — Чарли-два, где Олсен, и какого хуя ты там делаешь? — не стесняясь в выражениях, спросил Баки, потому что Андрэ был в разы лучше и компетентнее этого самого Олсена, который работал у них без году неделя. — Брок, что происходит, почему Лео не взял его? — Не взяли меня, — ответил Андрэ. — В последний момент из машины выставили. И отключился, чтобы не засорять канал связи. Брок ответил, если бы знал, что такое сегодня напало на Лео, чего тот дергался. Самые обычные дебаты и встреча с избирателями. Последние. Ну и что? Не повод же? — Может, все же стоило потратить время и осмотреть машины? — буркнул он себе под нос. — Может, и стоило, — грубо согласился Баки, потому что теперь и ему передался утренний нервяк Лео. — Полчаса бы потратили, ничего страшного. Баки злился, но злился он на себя, что не настоял, не уговорил, не проверил сам, в конце концов. И вот теперь они были в ситуации, когда никак и ничем не могли помочь любимому человеку, потому что жизнь Чарли все равно была важнее. Но только не сейчас и не для Баки. Но он молчал, чтобы не наговорить лишнего. ***. По мере того как кортеж приближался к залу, где все должно было происходить, и дебаты, и последующая встреча с избирателями, Лео все больше нервничал. Вроде бы основная часть пути была уже позади, и нужное им здание показалось из-за поворота, но сердце упрямо рвалось из груди и тут же ухало обратно в пятки. — Блядь, — выругался он, и в тот же момент мир вокруг ослепительно ярко вспыхнул, заполнился болью и померк. Баки сначала услышал оглушительный грохот, а потом они повернули, и Баки увидел опадающие, чадящие гарью огненные шары вместо двух машин кортежа Чарли. Сердце пропустило удар, второй, Баки уже проходил через это, проходил, и помнил, как это больно. И сейчас было больно, хотя он машинально уже звонил во все службы спасения, сообщая о происшествии. — Тормози и сиди тут, охраняй Чарли, — сухо, безэмоционально, бросил Баки и, выпрыгнув из машины, побежал к тому, что раньше было машинами. — Лео! — как полоумный орал Баки. — Лео, мать твою! Отчаяние подступали к горлу рвотными позывами, Баки было как никогда страшно найти Лео мертвым. Он бы убил Чарли. Задушил бы голыми рукам, если бы это могло вернуть Лео. Горло рвануло отчаянным криком, но Брок сумел удержать его, вовремя сжав зубы на ребре ладони. Этого не могло быть! Все происходящее не могло быть правдой! Но страшный запах гари и слишком знакомый Броку плавящейся плоти говорили об обратном. И там был Лео. Там, черт возьми, был Лео! В одной из машин, которые, блядь, он поленился проверить! А Лео чувствовал, знал, как тогда, с покушением и снова вышел на передовую и… Дальше додумать не получалось. Слишком страшно, горько и больно. Брок зажмурился что было сил, чтобы не завыть зверем, не броситься туда, стараясь вырвать дверь из полыхающего автомобиля. Баки сразу кинулся к машине, в которой ехал Лео, вторая сейчас полыхала огнем, отвратительно воняя горелой плотью и бензином. Ошиблись машиной, но этого хватило, чтобы Мия, которая изображала Чарли, не выжила. А вот Лео застонал, весь израненный, опаленный взрывом, но он был жив. Только Баки боялся его трогать, нужно было дождаться медиков. Он просто вырвал дверь и сел рядом с Лео, беря его за руку. — Только не умирай, — повторял Баки как мантру, — только не умирай. Брок практически ничего не видел, ничего не понимал, он смотрел, смотрел, смотрел вперёд перед собой в лобовое стекло и видел только огонь, только обгорелые куски металла, мечущихся людей. Он скорее почувствовал, чем увидел, как дернулась Чарли, чтобы открыть дверцу машины и тоже выскочить на улицу, и рявкнул так, что она вжалась в кресло: — Сидеть, я сказал! Только двинься — и я голову тебе сверну! Брок видел, как к их машине подскочили остальные охранники, прибывшие на место раньше, помогли Чарли выйти, споро увели ее в здание, а Брок сидел, без возможности шевельнуться. Сидел и слушал, как трещит огонь, пожирая второй автомобиль, как ревут сирены медиков, голос Баки, повторяющий одну и ту же просьбу даже уже не к Лео, а к вселенной. Медикам с трудом получилось оторвать от Лео Баки, но его все же увезли на скорой. — Езжай в больницу, — пусто, вымученно сказал Баки Броку. — Наша работа ещё не закончена, я буду тут. И скажи Лео, что я люблю его. Баки был совершенно потерянным, все валилось из рук и прийти в себя не получалось никак. Но он взял себя в руки и пошел командовать парадом, понимая, что никакие дебаты Чарли не отменит из-за покушения на нее. Ведь и Баки с Лео, и все эти люди, погибшие и выжившие, защищая ее, были ей чужими. Просто разменной монетой. О Чарли так думать не хотелось, но Баки достаточно долго охранял ее, чтобы понять, что она тоже политик, хоть и добрый, неподкупный, но политик. А люди для политиков всего лишь расходный материал. В голове стоял гул, вой сирен скорой помощи, барабанный бой пульсирующей в голове крови. Брок рявкнул на парамедика, пытавшегося оттеснить его от машины и каталки с Лео и забрался следом, забился в самый угол, чтобы не мешать и в то же время видеть все. Спасало только то, что он видел, как вздымается грудная клетка человека, которого он безмерно любил, слышал, как пищали подключённые к нему приборы, тихие голоса врачей. — Не жилец, — сказал кто-то из них, и Брок едва-едва удержал себя на месте, чтобы не кинуться на идиота, не понимающего самое важное — без Лео они с Баки сдохнут, не свернуть ему шею. Брок молчал, сидел, скрипел зубами, но продолжал молчать. Чарли и не подумала отменять дебаты. Зачем, когда можно использовать ситуацию для себя, развернуть ее так, чтобы в сотый, в тысячный раз пройтись по политике смерти Отцов-Основателей. Она носилась по сцене, громко возмущалась, ругалась, призывала все возможные кары на головы людей, повинных в стольких смертях. — Они убили всех! — вещала она со сцены, записав в мертвецы даже Лео. — Всех, только потому, что думали — я в той машине!