Пожалуйста, хён, достигни меня

      Свежий воздух беспрестанно врывается в открытое настежь окно, да так, что слышен лёгкий шорох. Он слабенько трясёт полупрозрачные белые шторы, аккуратно проходится по большим полочкам с книгами и другой литературой, задевает какие-то тетрадки и безделушки на рабочем столе, медленно опускается на ковёр, еле-еле шевелит свисающую с кровати простынь, а потом и вовсе пробирается к тихо сопящему парню.       Он так расслаблен и выглядит очень беззащитным и по-уютному приятным, что хочется подойти и потискать за щёчки: его черты лица сейчас вовсе не такие, какими они были ещё вчера.       Из-за излишнего холода, доносившегося из окна, парень укутывается в плед немного сильнее, подогнув его под ноги, чтобы свежесть утра не студила нижнюю часть тела, и теперь из-под него выглядывает только один лишь нос и несколько прядей чистой прямой чёлки пепельного оттенка, которую хочется сильно-сильно распушить рукой, погладить.       Хоть и достаточно прохладно по ощущениям, это в то же время очень приятно-непонятно — вроде хочется, чтобы стало теплее, а вроде бы холодный воздух даже частями приятен для кожи и создаёт ощущение уюта.       Вскоре холод перестаёт заботить спящего, — кто-то закрыл окно? — поэтому тот лишь чуть ослабляет свою хватку, прекратив сильно сжимать одеяло, думая, что это может помочь согреться, и немного дёргает плечами из стороны в сторону, опустив одну ногу вниз с кровати, чтобы та немного свисала с неё: так было очень даже удобно. Улыбнувшись во сне из-за чего-то явно приятного или даже мимолетно счастливого и светлого, парень одной рукой поправляет волосы, убрав те немного назад. Единственное, что заставляет прийти в себя и перестать разглядывать умиротворённого парня, — это много мелких пластырей телесного цвета на его коже. Последствия вчерашнего избиения, конечно же, сказались.       Иногда можно заметить, как Джисон нахмуривает брови из-за неприятных ощущений в теле, когда он пытается как-то перевернуться, ведь лежать в одной позе становится неудобно, но в следующий момент снова погружается в сон, наслаждаясь тёплой и мягкой кроватью и подушкой с приятным мимолетным запахом геля для душа или одеколона: можно даже сказать, что именно подушка помогает ему расслабиться снова — как только ему снова начинают сниться плохие моменты его жизни или же боль в теле даёт о себе знать, парень нежно утыкается в подушку носом, слабо вдохнув её запах, и снова ложится в прежнее состояние, только уже более расслабленно и без каких-либо беспокойств.       Подушка успокаивает его, заставляет забыть обо всём — это смотрится так мило…       В комнате очень тихо, и можно отчётливо услышать то, как бушует за окном неспокойный ветер, как галдят весенние птицы и как на ближайшей оживлённой улице уже давно кипит жизнь, такая сложная и такая яркая, цветная.       Когда же невероятно приятная для ушей тишина закончивается, Джи, находившийся уже в полудрёме, слышит какой-то громкий звук, доносившийся откуда-то из другой комнаты, что сразу же привлекает его внимание — заострив внимание на шуме, парниша понимает, что заснуть дальше он уже не сможет. А звук, судя по шуму посуды, идёт из кухни.       Разлепив свои глаза, парень мысленно акцентирует внимание на том, что его тело немного — это ещё слабо сказано — болит. Сказывается это не только на реакции парня, но и на возможности безболезненно подняться, увы: Хан вертится в разные стороны, как бы хрустя всеми суставами и костями, чтобы тело привыкло ко всему, а потом резко поднимает туловище, в буквальном смысле забивая на боль, к которой он, очевидно, привык когда-то давно — судя по его реакции это пустяковое дело, на которое обращать внимание даже не хочется.       Глаза ещё слипаются, к сожалению, хочется снова лечь в мягкую и удобную кроватку, но парень понимает, что больше отдыхать ему уже нельзя да и не получится.       Наконец полностью встав с кровати, Сон-и чуть приходит в себя, вспоминая всё, что было вчера, и мельком смотрит на себя в большую зеркальную дверь шкафа, который стоит справа от кровати: чёрные спортивные штаны, которые сильно большие, поэтому очень свободно смотрятся на нём и чуть ли не висят как на вешалке; бело-синяя рубашка в вертикальную полоску, также очень свободная и удобная, по мнению Хана. Всё его по-детски милое лицо находится в состоянии «в пластырях», а волосы на голове, само собой, после сна беспорядочно разбросаны в разные стороны — терпеть такого от своих волос Джи не может, как бы ни старался не обращать на это внимание, поэтому он подходит к зеркалу ближе и быстро и размашистыми движениями поправляет их, укладывая так, как ему хочется, делая небольшой пробор к лбу.       — Теперь немного лучше, — слабо улыбается парень своему отражению.       Не сказать, что Джисон-и не любит ухаживать за собой, хорошо выглядеть, нет — все хотят выглядеть подобающе, но просто сейчас совсем не тот период в его жизни, когда есть возможность бздеть по своей внешности днями напролёт.       Общий стиль в одежде — это, наверное, безразмерная одежда, висящая на обладателе. Кто бы что ни говорил, но Хан-и она действительно идёт, поэтому пижамка на нём нравится парню.       Хоть никто никогда бы не сказал, что Джисон похож на модель или актёра, — он же самый обычный человек? — но самое главное именно то, что даже после сна — а почему «даже»? особенно после сна! — парень выглядит так, будто кто-то забыл забрать его из детского сада, настолько он миловидный.       Всё было бы хорошо, если бы не опять этот громкий звук, который отвлекает Джи от самолюбования.       — Что это такое? — заинтересованно — или даже слишком пугливо — проговаривает парень, начиная медленно выходить из комнаты, тихо и незаметно открывая дверь, как мышенька пробираясь вперёд, чтобы никто не услышал — ведь это всё-таки не его дом, поэтому не хочется сильно светиться или делать что-то эдакое странное.       «Просто спокойно иди вперёд», — успокаивает себя Джисон и продолжает идти дальше, аккуратно ступая по полу, чтобы в очередной раз не повредить покалеченную вчера ногу, боль которой, увы, в приоритете над другими.       Вообще парень даже немного боится и не хочет появляться в глазах обладателя этой чудесной квартиры, ведь он сильно должен хёну за его помощь, но выбора не особо много, поэтому приходится взять себя в руки и идти на встречу с судьбой.       С судьбой?       Да, с ней.       Чтобы не сразу завалиться вот так на кухню, с бухты-барахты, Сон-и подходит — почти даже подползает — к проёму двери кухни и аккуратненько высовывает сначала кончик носа, а потом уже и всю остальную голову, пытаясь делать это очень незаметно и крайне тихо.       Ему сразу представляется такая картинка: Ли стоит у плиты и просто пытается включить её. Выглядит это так, будто ему дали задание вселенской важности, которое он должен выполнить в любом случае, потому что лицо сильно уж серьёзное и сосредоточенное. Плита сенсорная, а клавиши так и не загораются — беда-беда. Минхо активно пытается понять, что же нужно сделать, чтобы эта машина включилась, но ничего не выходит.       Хан-и не может не заулыбаться, увидев то, как старший пытается жать на все кнопки плиты, а та вообще не реагирует на его действия — очень забавно, хён, очень забавно. Ещё смешнее становится из-за понимания, что хён совершенно не умеет пользоваться электрическими приборами.       Ничего не получив из своих бессмысленных попыток, Ли от безысходности разводит руки в разные стороны, строя всякие недовольные смешные рожицы, которые смешат младшего ещё сильнее — почему это ты не работаешь, плита, а?       — Может, брак? — недоумевает Минхо, вставая в задумчивую позу, сложив одну руку на груди, а вторую — на лице, исподлобья смотря на неё и что-то там тихо шепча. — Только вчера же заказал.       Джи пытается остановить приступ своего смеха, отойдя в комнату, а потом, приложив максимум усилий, чтобы не засмеяться снова, осмеливается и за мгновение преодолевает расстояние коридора, оказавшись у кухни на том же месте, где и минуту назад. Взгляд его ещё падает туда, где вилка от плиты практически вылетела из розетки, что становится началом его неосознанного появления — Джисон, чтобы «спасти» хрупкую вилку, которая не нуждается в спасении, от падения на пол, резко выбегает на кухню и ловит шнур, чем, несомненно, пугает всех и вся.       Минхо, совершенно не ожидавший увидеть младшего прямо сейчас, отодвигается на шаг назад, но, слава богу, замечает, что ловля провода — это плюсовой результат, а спотыкание на ровном месте — минусовой. Хорошо, что он успевает отреагировать и хватает Хана за руку, чтобы не произошёл поцелуй с углом пусть и холодной, но всё же плиты.       — Ты чего так неожиданно появляешься постоянно, Хан-и? То на кассе, то в подворотне, то сейчас. Ты испытываешь меня? — усмехается Ли и возвращает младшего в нормальное для человека вертикальное положение относительно земли.       Надо было видеть взгляд Джисона в этот момент — такое невинное удивление. Я ни при чём, хён.       Глаза Джи сразу же начинают бегать по кухне, но не улыбнуться на поведение хёна он не может, и всё-таки пытается совладать со своим волнением.       — Извини, хён, просто вилка практически упала на пол, и… — сказать уже, в принципе, нечего, потому что продолжения вроде как после этого быть и не должно, поэтому небольшая пауза, сделанная Ханом в конце, мягко перетекает в окончание реплики.       — Ладно-ладно, расслабься немного, — улыбается Хо, — а то у тебя через пару лет морщинки на лбу появляться будут. Расслабься.       Конечно, это слегка удивило Хана, поэтому он, недоверчиво осматривая хёна, пока тот что-то бубнит по типу «а, так это вилка слетает», стоит на месте и не совсем верит всему услышанному — а что, должно быть как-то по-другому?       — Хён, ты не злишься на меня? — спрашивает Джисон, все ещё стоя по середине кухни и глядя старшему в спину.       — За что? — ну действительно, ничего же не произошло, поэтому Минхо, само собой, нормально воспринимает всю ситуацию. — За что я должен на тебя злиться? — старший, наконец закончив все приготовления на завтрак, поворачивается на испугавшегося Сон-и и смотрит ему в глаза. — А?       Хана немного шатает и из-за ситуации в целом, и из-за его вчерашнего вечера с приключениями в виде стекла в ноге и так далее по всему произошедшему, что Ли быстро замечает, а также видит его начинающие закатываться глаза, что говорит о возможном обмороке, поэтому берёт его за плечи и быстро садит на стул позади него — слава богу, обморок покидает комнату, и Сону в момент становится лучше.       — О чём ты? Почему я должен злиться на тебя? — тихо говорит Минхо, сидя на корточках перед сидящим на стуле парнем.       Сердце невероятно набирает обороты по быстроте, что тысяча оборотов, что пишут на стиральных машинках — это ерунда чистой воды, а ещё сердцу не верится, что такие люди существуют.       — Ну, на самом деле я много чего успел сделать за это время… — почти шёпотом отвечает Хан-и и всеми возможными способами отводит взгляд. — Вчера у кассы я неподобающе вёл себя, потом отказывался от помощи, которую хён мне предлагал, заставил в такое позднее время вызывать платного врача на дом, не заплатил к тому же за это, спал на твоей кровати, а теперь ещё и-       — И ты думаешь, что я злюсь из-за этой ерунды? — мягко спрашивает Хо и рукой поднимает подбородок Сона, чтобы видеть его глаза. — Ты правда так думаешь?       — Что значит «ерунды»? Ты так много сделал для меня, хотя совсем меня не знаешь, и поэтому-       — Знаешь, что? Если тебе так уж сильно хочется отплатить мне за доброту, — вставая к плите, говорит старший и одновременно с этим слышит тяжёлое дыхание позади себя — когда Ли поворачивается, он видит испуг в глазах и трясущиеся руки и лишь улыбается, — ты ответишь мне на парочку вопросов, хорошо?       Джисон напрягся до предела, потому что, видимо, ему уже приходилось сталкиваться с похожими ситуациями и диалогами, но делать нечего, Джи понимает, ведь хён так много сделал для него, поэтому он послушно кивает и удивлённо раскрывает глаза, когда Минхо ставит перед ним кружку чая и спрашивает:        — Как спалось? Удобно было?       У Джисона в голове практически пустота — почему?.. Ранее младший сталкивался с хорошими людьми, конечно, но таких он видит впервые. Таких.       — Да… конечно, хён… — коротко отвечает он и удивлённо смотрит на придвинутую хёном к себе ближе кружку чая. — Это мне?       — Ну конечно. Ты кого-то ещё здесь видишь? — делая небольшой глоток, говорит старший. — Как твоя нога? Вижу, ты похрамываешь немного, но надеюсь, что сейчас уже лучше.       «Что? Почему он спрашивает это?»       Для Джи очень удивительно то, что хёна совершенно не интересует вчерашний вечер, по какой причине Джисон оказался в этом переулке с теми мужчинами, за что его так избили и почему; нет, хён это не спрашивает — и для Хана это спасение чистой воды.       Любому другому человеку было бы просто любопытно, интересно, что же произошло, но Минхо интересуется лишь здоровьем и комфортом Джисона. Что это получается? Что это?       Парни ещё довольно долгое время сидят на кухне, завтракая и разговаривая на различные темы, потому что, оказалось, хёну очень сложно сказать «нет», даже во время обыкновенных разговоров, поэтому уже через какое-то время Сон разговаривает не так зажато, как чуть ранее. Минхо оказывается совершенно не таким человеком, каким Джисону он привиделся вчера во время первой встречи — первое впечатление, вообще, очень часто важно, но не всегда оно говорит правду о человеке: если ранее Сону казалось, будто Минхо весь из себя такой крутой, наглый и даже временами противный, то сейчас из воспоминаний и вчерашнего дня, и из сейчашнего диалога вырисовывается совершенно другая картина.       Времени поговорить у парней много, но ещё же есть время для того, что рассмотреть всё вокруг себя: кухня, окно, люстра, но это всё не то — хён намного интереснее. У Минхо достаточно длинные ресницы и крепкое тело, а ещё красивое лицо и от него приятно пахнет — ничего не даёт Джисону усомниться, что старший ему нравится.       Если говорить о самом Хо, то Хан-и также оставляет о себе приятное впечатление: мало того, что парень младше на два года, так ещё и выглядит безумно мило. Мягкие на ощупь и на вид волосы и гладкая кожа, укрытая пластырями — ну и что? от этого она не становится хуже, ну вот прям ни на каплю! Несомненно, общаться с Сон-и Минхо очень нравится, даже если младший часто стесняется и не говорит то, что думает незамедлительно, но есть одно «но», которое в данном случае решает многое: что произошло с ним вчера?       Само собой, Ли интересует этот вопрос. Что могло случится, что такое произошло? Да, парень понимает, что приводить домой донсэна без денег, ключей от дома и мобильного, а ещё и с плохой репутацией всего лишь одного дня бессмысленно и глупо, нужно спросить обо всём, чтобы случайно не наткнуться на иголки, но глаза же не обманывают — Хан-и очень хороший мальчишка, пусть и неуверенный в себе.       Да и ещё Ли понимает, что после всего случившегося спрашивать обо всём, тем самым напомнив, очень подло. Пока Хан-и улыбается, всё будет хорошо, тем более теперь Минхо будет следить за ним более внимательно, теперь у Сона есть тот, кто может помочь.       Мозги у Ли вроде бы на месте, ведь он взрослый человек, но даже он не понимает, как Джисон — парень! — может обладать такой смертельной притягательностью. Почти каждую секунду Минхо ловит себя на мысли, что младший очень красив.       Но в следующий момент мгновенно отдергивает себя от этого, ведь это как-то…       «Всё будет хорошо, пока он улыбается», — думает Хо и продолжает смешить младшего.       Беседа очень живая и интересная, но Минхо не сидится спокойно — сейчас в нём играет интерес.       — Знаешь, я тут подумал, что всё-таки возьму с тебя плату за твоё спасение, — игриво улыбается Минхо, играя бровями.       Молодец, Хо, сердце младшего уже почти на Марсе, продолжай в том же духе.       — Э-э-э? Хён… что-то хочет от меня?       Джисону неспокойно, потому что всякие подобные ситуации у него были и будут вызывать приступы страха, но нужно терпеть и ждать — хён же не продаст на органы? или продаст?..       — Ты сходишь со мной на свидание, — уверенно говорит он. — Когда восстановишь номер, я позвоню тебе и скажу, когда и куда мы сможем пойти.       Сначала Джисон-и просто ошеломлён внезапностью всего происходящего, поэтому всего лишь еле-еле душа в теле ставит кружку на стол, при этом несколько раз сглотнув слюну, собравшуюся во рту из-за такого предложения наивысшего уровня, ещё минутку сидит и рассматривает свои руки где-то под столом, а после, подперев подбородок рукой, смущённо спрашивает:       — Н-н-на с-свидание? А… а если я не соглашусь, хён? — вполне логично предполагает он, хоть и звучит это больно боязно — и правда: а если?       — Я не думаю, что ты, Хан-и, откажешь мне, — очень спокойно и уверенно говорит Ли, улыбнувшись. — Я ведь прав?       И снова Джи не знает, что ответить, потому что речь хёна с каждым произнесённым словом ослабляет его защиту, которой он так сторонился всё это время, и теперь он уже не знает, что нужно сказать. Сердце подсказывает правильное решение, а мозг говорит другое:       — У меня же… нет выбора? — тёмные глазки с надеждой и скрывающейся за всеми остальными чувствами радостью смотрят на крепкое и накаченное тело хозяина квартиры.       — Хорошо, что ты понимаешь, Хан-и, — улыбается Ли. — Значит, договорились. Может, — поднимается он со своего стула, поймав себя на мысли, что сейчас он счастлив как никогда — и с чего такой настрой? — ещё кружечку?