***
Смуглые руки обхватывают бледные скулы, приближают лицо куклы к своему и Эрр соединяет лбы. В душе беспорядок, нормальных мыслей не остается, хочется отвернуться от всего мира, запереться в комнате и никуда, никогда не выходить. Хочется никуда не отпускать Инка, сидеть рядом и болтать о всякой чепухе, пока братья долбятся в дверь и просят хотя бы поесть. Они ничего не понимают, постоянно записывают на сеансы к психологам, наплевав на чувства младшего, не слушая его. Утверждая, что Эррор болен, что ему нужно лечиться. Но это не так, он абсолютно здоров, он просто хочет любить. Он хочет любить, быть любимым, но ответа на свои чувства Глюче не может найти. Это ранит, заставляет задуматься, но, при взгляде на пустые глаза, на нарисованную когда-то, неизвестно кем, щетину, на шарниры, которые тихо поскрипывают, когда их двигают дрожащие, изрезанные лезвием от станка, руки, все плохие, да и вообще абсолютно все, мысли улетучиваются, а янтарные глаза подростка добреют и будто ослепляются, не видя истины, не позволяя даже думать, что любить неживой предмет - ненормально. Эррор плачет, захлебываясь слезами, кричит и умоляет не забирать Инка. Скулы горят, обжигаются потоками слез, глаза красные, голос срывается, становясь хриплым. Гено, который пытается оттащить младшего брата от ненавистной куклы, кажется, тоже плачет, но темноволосому все равно на него в данный момент. Глюче рыдает, обхватывает руками бесчувственное тело, искусно созданное каким-то талантливым человеком, пальцы натыкаются на бирку с именем "Ink", он в момент затихает и он незаметно срывает ее, кладя в карман джинс. Гено здоровым глазом смотрит на темноволосого с печалью в взгляде, поворачивается на доктора, застывшего в дверном проеме рядом с Фрешем и кивает. Врач несмело подходит и на ходу открывает чемоданчик, в котором лежит шприц, заранее наполненный чем-то. — Отойдите, — строго произносит мужчина, снимая насадку с иглы и подходя к рыдающему взахлеб подростку. Беловолосый слушается, отпуская плечи пятнадцатилетнего, уходя к Фрешу и что-то говоря. Доктор вкалывает шприц вскрикнувшему от неожиданности парню. Через пять минут тот начинает погружаться в сон, но даже при этом не отпускает пугающего одним своим видом Инка. Голова ложится на твердое плечо, под одеждой расписанное тонкими, красивыми узорами, Эрр даже не хочет сопротивляться усталости. Голова очищается от мыслей, будто становится легче, в этот момент не остается места даже для нездоровой и запретной влюбленности. — Вы увезете его? — с беспокойством и без шуточного тона спросил Фреш. — Да, нам нужно выяснить, чем он болен и назначить лечение.***
Эррор проснулся. Все тело ломило неизвестно от чего, лопатки будто сломали, позвоночник неприятно зудел. Распахнув янтарные глаза, первое, что увидел Глюче - белый потолок, с длинными лампами, которые сейчас были выключены. Шея мерзко хрустнула и начала тянуть, когда парень повернул голову, осматриваясь и пытаясь выяснить свое местоположение. На соседней кровати сидел парень, мирно читая книгу и что-то пережевывая. Он буквально почувствовал взгляд гетерохромного, отрываясь и кидая ответный взор. Гляделки продолжались секунд 10, после чего сосед по палате помахал рукой в знак приветствия, снова уходя с головой в чтение книги, название которой темноволосый не смог разглядеть. — Где мы? — первым диалог завел мулат, щуря глаза и пытаясь разглядеть нового знакомого, в результате ничего не добиваясь. — Ну, а ты как думаешь? — странно ухмыляясь спросил пепельноволосый, — мы в психушке, поздравляю, друже. — Ох.. — Глитч отвернулся, пытаясь переварить полученную шокирующую информацию, — а.. ты из-за чего тут? — Шизофрения второй стадии, — спокойно отвечает тот, — я вижу своего мертвого брата. Но, знаешь, я уже привык. Мне даже нравится, так я не чувствую себя одиноко, пытаюсь не вспоминать, что это лишь плод моего больного воображения. А врачи врут, что я еще смогу вылечится, м-да уж. Кстати, не хочу тебя расстраивать, но, кажется, у тебя такой же диагноз. — Шизофрения? Что-же, возможно.. — Как тебя звать? — Эррор. Только не пугайся имени. — Я Мердер. Можешь звать меня Дастом, так многим легче, прозвище прижилось. Кстати, чего и нужно пугаться - так это моего имени, но точно уж не твоего. Глюк, кажется, хочет о чем-то поговорить, но в палату входит врач, а Даст с ненавистью смотрит на него, прожигая взглядом, отворачивается и начинает истерически громко смеяться, о чем-то с кем-то болтая сумасшедшим хриплым голосом. От такого зрелища Эрр сомневается, что он сейчас спокойно говорил с этим парнем. Молодой доктор дрожит, а после громко кричит и, запинаясь, выбегает из палаты. Мердер смеется теперь искренне, подмигивая пораженному мулату.***
Эррор не знает, о чем и думать. Он лежит здесь уже два дня, а смотря на пепельноволосого он видит в нем давнего знакомого, одновременно с этим вечного противника и врага. Эррор не уверен ни в чем. Не уверен, кто он на самом деле и не уверен, правда ли он сейчас лежит в психиатрической больнице. Выходя в коридор он смотрит на таких же людей, которые ненадолго покинули в палату. Несмело шагает, ему кажется, что на него смотрят без отрыва, кажется, что читают его мысли и вслух говорят, какой он чекнутый. Глюче замечает в себе изменения: он не хочет следить за собой, как он делал это раньше, в голове все мутнеет, иногда парень не может о чем-то думать, совершенно теряясь. Такое поведение пугает, но врачам он настойчиво ничего не рассказывает, не зная, что за ним следят. В один день Гено решил навестить брата, а заодно и поговорить с его лечащим врачом. — Что у него? — уже ожидая худшего спрашивает слепой на один глаз. — Шизофрения на стадии овладении. Самая тяжелая стадия из всех трех, — пытается как можно понятнее говорить доктор, — как правило шизофрения появляется с 15 лет до 25, так что мы точно в этом уверены, да и его состояние абсолютно точно похоже на это заболевание. Мы постараемся сделать так, чтобы Эррор не перешел на стадию адаптации. Очень хорошо, что вы вовремя к нам обратились: если бы парень был бы на второй стадии, скорее всего он дошел бы уже до деградации. — В каком смысле "деградации"? — Деградация - третья стадия шизофрении. Если шизофрения протекает благоприятно Эррор может остаться длительное время интеллектуально и эмоционально сохранен, но, конечно, при любом раскладе, скажем так, выражение эмоций станут стереотипными, галлюцинации будут тускнеть, а пространство и время начнут терять свою значимость. — Сколько это лечится? — Мы не может сказать точно, но вы должны быть готовы, что лечение займет долгое время. — Я могу увидеть Эррора? — Да, он вполне адекватен, так что пройдите во вторую палату, он сейчас один. — Спасибо. Брат несмело идет, проходя палаты, чуть отдаляясь от крепких металлических дверей. Слышит крики, истерические вопли, смех, из любопытства смотрит в окна, встречается взглядом с сумасшедшими глазами, ускоряет шаг. Перед ним палата номер два. Беловолосый мнется с ноги на ногу, не решаясь зайти, но, кажется, Эррор решает это за него и распахивает дверь, сразу же застывая в шоке. Старший закусывает губу, на глаза наворачиваются слезы при виде небывалой бледности смуглой кожи, синяков под глазами и обкусанных до крови губ. Мужчина резко заключает мулата в объятия, уже не сдерживая слезы и чувствуя, как намокает его футболка. Он тихо, словно в бреду шепчет извинения, гладит темные волосы бледной дрожащей рукой, а Глюче не верит, что его все еще любят. Младший в ответ обнимает брата, захлебываясь, громко всхлипывая. Одноглазый шепчет, что все у них будет хорошо, уже не понимая, кого точно он хочет убедить такими бессмысленными и глупыми словами, но от этого на душе легче. Гено продолжает извиняться, Эрр продолжает его прощать и так до бесконечности, все еще стоя на пороге палаты, пытаясь прижаться как можно ближе, не отпускать.***
Эррор сидит на кровати, в палате стоит нерушимая тишина, в коридоре ни звука, а Даст перешел в другое крыло совсем недавно, давая в полной мере почувствовать давящее одиночество. Он закрывает книгу, в которой описывается какая-то любовная история, от которой сильно хочется либо плакать, либо разорвать ее. Он устало трет глаза и надевает очки. Переводит взгляд на соседнюю кровать и застывает в шоке. Книга падает на кровать, соскальзывает по покрывалу на пол, а руки закрывают рот, пытаясь не закричать. Прямо перед ним сидит предмет его обожаний, причина смеха и слез, единственный, кто слушал и понимал его. Перед ним сидит Инк. Он нежно улыбается и совсем не в тему махает ладонью. Шарниры по прежнему скрипят, странные следы на скулах пугают, но только не Эррора. Инк говорит что-то успокаивающее, спокойным, тихим, таким приятным для ушей мулата голосом, что он, словно зачарованный, тянется дрожащей от эмоций рукой к лицу куклы. Но рука проходит сквозь голову. Глюче в момент отскакивает, жмурится, считает до десяти и распахивает янтарные глаза. Пустота. В голове, которая уже не может нормально мыслить, проносится осознание и парень плачет. Плачет, рыдает, срывая голос, извиняется перед Гено и Фрешем, за то, что не может вылечиться. За то, что началась вторая стадия шизофрении.***
Проходит время. Врачи полностью отчаялись, но все равно борятся за здравый ум Ошибки. А тому уже все равно. Он каждый день видит Инка, общается с ним, а потом снова осознает, что это процветание адаптации. Плачет, плачет, снова плачет, хочет, чтобы галлюцинации стали реальностью, чтобы шизофрения ушла, а Эррора отправили домой. Он хочет жить как нормальный человек, не прогибаясь под клеймом того, кто лежал в психушке. Хочет, чтобы его любили и точно не хочет переходить на третью стадию. Но вот однажды он просыпается и не чувствует ничего. Как будто он опустошен, будто эмоции выпили, как сладкую газировку, не оставляя ни капли. Врачи были в шоке, увидев такое состояние пациента. Сразу бросились звонить старшему брату мулата, искать таблетки, подходящие для третьей стадии и осматривать Глюка. А темноволосому было совершенно все равно. Он не понимал, что происходит, галлюцинаций стало меньше, сомнений в том, что он окончательно свихнется здесь не оставалось, так же как и нормальных мыслей в голове. Гено слушает врачей спокойно, угукая, будто ему совершенно все равно на состояние младшего любимого братика. Он сбрасывает звонок так и не дослушав доктора, взгляд одного здорового глаза пуст, затуманен. Он откладывает телефон на тумбу, идет в комнату Фреша, не стучась, как обычно, заходит и сразу падает в объятия среднего. Цветной недоумевает, смотря, как скулы и глаз становятся красными, как тот плачет, не сдерживая эмоций. Прерываясь он произносит, что Эррор перешел на третью стадию - стадию деградации, чувствует, как его так же обнимают и рыдает теперь не только он. Они вместе понимают, что теряют важного члена семьи. А Инк сидит в комнате Глюка, пугает одним своим видом, если бы он мог, он бы улыбался, как сумасшедший. Но он мертв. Он неживой. Предмет. Предмет, который любят. Любят, несмотря на все лечение. Любят, хоть это и запретная любовь. Любят, как живого. И эта любовь вызвала серьезное заболевание, так много слез, разочарование в мире, потерю надежд, разрушение будущего совсем юного парня. И все из-за куклы.